Линия жизни

Теплый летний день обещал быть невероятно интересным: диплом получен, а значит, никакой учебы! Наконец-то Дима получил долгожданный отдых, о котором мечтает любой дипломник. Они с Олежей решили отпраздновать данное событие походом в парк развлечений, ведь последний раз они были там лишь в детстве. Список Олежи был выполнен за исключением одного пункта, над которым парни долго ломали голову. Что значит «почувствовать свободу», когда ты чересчур ответственный человек? Олежа даже не представлял, как именно нужно выполнить данный пункт. Он понимал, что Дима нуждается в нем, да и Олеже, в принципе, в своей призрачной оболочке нравится. Тяжело было бы отпустить своего друга, свою сестру, своего возлюбленного… А дни все шли, никого не ожидая: цифры на календаре менялись, луна заменяла солнце, так что ребятам приходилось подстраиваться под такой быстрый ритм. Дима, разумеется, ни по профессии, ни по проложенному в детстве пути не пошел. Преподавание и аграрное дело он терпеть не может из-за вредных выпадов преподавателей, а плавание… Пусть остается в прошлом. Ему приглянулась работа звукорежиссёром. Сейчас он работает над своим собственным сольным альбомом. Их институтская группа, по понятным причинам, приостановила свою деятельность, однако они все равно собирались периодически для совместной игры. Одно Дима знал — он поженится с Олей. Никогда он не испытывал такой искренней, чистой любви. И, что главное — Оля чувствовала то же самое. Дмитрий решил какое-то время пожить с семьёй, только теперь к ним присоединился Олежа, и это приносило свои трудности: комнаты тесные, спать приходилось на полу, Диме было сложно говорить с Олежей вслух и чаще всего приходилось переписываться. Да и Диме было неловко при друге от маминых речей: «Митечка, сладенький, пойдешь кушать? Я приготовила твой любимый супчик!». И ведь приходилось целовать ее в щеку как знак благодарности, чтобы не расстроилась! Олеже этот процесс очень нравился своим сюром: когда Дима мог быть ещё более беззащитным? Если не считать тот судьбоносный день, и если бы Олежа не смог пробудить в себе эту способность… Он старался не вспоминать это. Он ощущал тяжесть от чувства вины… По его милости погибли люди. Да, не самые приятные, но у них наверняка были семьи, дети, жены… А он просто размазал их в лепешку. " — Успокойся! Тебе было бы лучше, если бы я сдох? " — Говорил Дима каждый раз, когда Олежа пытался излить душу по этому поводу. Только такой подход, разумеется, не мог его утешить. Он бы очень хотел идти по жизни путем пацифиста, чтобы никто не страдал, чтобы все были счастливы, но всегда что-то где-то подводит. Даже Антон… Он ведь остался один. Без Олежи. Да, они устраивают регулярные встречи, чтобы Антон мог пообщаться с Олежей. С течением времени они даже с Дмитрием подружились. Пропало то презрение между ними: Дима для Антона больше не глупый оборванец, а Антон для Димы больше не петух треклятый. Антон решил прекратить свою деятельность. Он многое понял для себя после того случая. Он даже поговорил с отцом… Не сразу, конечно, но им удалось простить друг друга. Отец в качестве извинения переписал особняк на Антона и попытался устроить сына в высшие чины, как и хотел всегда, вот только Звездочкин не согласился. И особняк он продал. Взамен тысячи квадратам территории он предпочел однокомнатную квартиру, и, чтобы вновь не закупить розовую посуду из-за своего дальтонизма, он позвал помогать с обстановкой жилья Диму и Олежу. Оставшиеся деньги с особняка он разделил между пострадавшими от его действий людьми, которые были лишены имущества из-за собраний на площадях, какую-то часть, разумеется, отдал Диме. Он знал, что его семья часто нуждалась в помощи, да и Дима тоже мог пострадать в тот день… Он даже пришел к Аполлинарие Душновой с компенсацией. Да, никакие красивые цифры на купюрах не заменят смерть сына, но в данной ситуации причина визита была не в деньгах. Он плакал, хоть и старался этого не делать. Он плакал, пока рассказывал все произошедшее. Он плакал от такой горькой правды, которую никому не хотелось бы допустить. Аполлинария тоже прослезилась. Она успела принять случившееся, так что смогла простить Антона. На самом деле, она была немного шокирована, что ее сын был в таких отношениях. Ей было противно от понимания, что из-за ее действий Олежа не смог ей доверять. Она просила прощения за это у Антона, у бога, у судьбы. " — Олежа, если бы ты только смог услышать… Прости меня, мой мальчик… Я люблю тебя… Всю жизнь буду любить!" — Плакала она. А Олежа слышал. Конспект Антон взял с собой по инициативе Душнова. Он тоже плакал, прикрывая лицо руками. Но в тот день всем стало легче. Антон нашел работу преподавателем психологии в институте. Не высокооплачиваемая вещь, конечно, но ему хватало. Он понял: в его интересах жить так, как хочется ему, главное, чтобы от этого никто не страдал. Для популяризации своих идей не обязательно устраивать революции, не обязательно скандировать какие-то лозунги, не обязательно спорить с существующим кодексом. Нужно лишь принять для себя, что ты никогда не будешь в числе ненавистных тебе людей. Прошло уже лет пять после окончания института. Олежа видел, как рос его друг: у него появилась легкая щетина, он съехался с Олей. Очень, кстати, шокирующий поворот был для Олежи, он до сих пор не может уложить у себя в голове этот факт, пусть и узнал он об этом ещё во время обучения. Кто бы мог подумать, что его сестра и есть девушка Димы? Как тесен этот мир, ох, как тесен… Они договорились не шокировать Олю, пусть ей и нравились всякие истории про призраков и прочее. Олежа знал, что Оля поймет и будет рада хоть так поговорить с братом, только вот ей бы явно было неприятно знать, что Олежа спокойно может видеть все, чем она занимается: от ковыряния в носу до интимных игр с Димой. Дима, в свою очередь, редко стеснялся Олежу, да и выгонять его не приходилось — он сам прятался куда-то, лишь бы не видеть и не слышать такой похабщины. Суббота, майский вечер. Погода просто прекрасна: лёгкий ветерок обдувает кожу, небо светится лазурным пламенем, кучевые облака в розовом закате выглядят словно нарисованные маслом. Дима выступил инициатором и предложил Антону встретиться. Они ходили куда только можно: кафе, кино, парки… Оля даже ревновать начала. Вот только в этот раз их выбор пал на пикник. Каждый договорился взять с собой то, что считает нужным. Они ведь не ради еды приходят. Конспект, страницы которого уже пожелтели от времени, с уверенностью летит в небольшую сумку Димы, и он отправляется в путь к магазину до лесопарка, где они и хотят провести встречу. Взяли они немного: бутылку виски, — Дима был рад, что может себе позволить такое, наконец-то, — готовые сендвичи, закуски и фрукты. Они общались о чем-то привычном: о группе, о новых просмотренных фильмов Олежи, о будущем и о прошлом. Им было так спокойно… Трава сминается под обувью Димы, пока тот пытается найти Антона — он сказал, что уже на месте, разложил плед и еду. Антон в своем репертуаре. Он заказал пиццу. Готовить Антон перестал ещё давно, ведь делал это только для Олежи. Криво, косо, но делал. Вот только рядом с пиццей лежал небольшой пакетик, на который у Димы почти сразу упал взгляд после того, как они поздоровались: — Как всегда раньше? — Усмехнулся Дима. — Ну, мне и задерживаться особо негде. Они сидели молча минут десять, наблюдая за тем, как садится солнце. Ветер развевает волосы, и данный процесс напоминает мать, которая гладит свое чадо по голове перед сном. — Олежа… Здесь? — Спросил Антон. — Да. — Дима повернулся в сторону своего друга. Олежа в качестве подтверждения взял Антона за руку и провел по ней ладонью, отчего у Антона пошли мурашки. — Олежа… Эх. Я все думаю. А если ты… Уйдешь. Ну, переродишься, как ты рассказывал… Смог бы я тебя отпустить? — Еле-заметная улыбка прибавляла только горечи в данной ситуации. Вновь повисла тишина. Олежа замешкался, но все же достал из сумки Димы блокнот и ручку, купленные специально для его общения с Антоном. Очередная белоснежная страница. И вновь он пишет ручкой послание. Чтобы ощущать, что он действительно общается с Антоном, он проговаривает вслух все написанное. Создаётся впечатление, что Антон отвечает не на текст, а на его речь. — Антош… Мы ведь говорили об этом. Я не против, если ты позволишь себе жить свободной жизнью. Ты должен быть счастлив. У тебя вся жизнь впереди. Я всегда буду рядом морально, всегда буду любить тебя, но ты не должен мне отвечать взаимностью, я вижу, как это губит тебя… — Зачитывал Олежа. — Ой, блять… — Дима закатил глаза и вдел наушники, поскорее пытаясь найти нужные треки. — Как закончится эта любовная серенада — позовете. Они не реагировали. Они знали, что Дима не против их отношений, и это главное. Антон нахмурился и потёр пальцем переносицу, словно обдумывая что-то. — Ты знаешь… Я все ближе и ближе, чтобы принять это. Вот только… Я тоже не выполнил свои цели, которые связаны с тобой. Поэтому, если ты позволишь… Антон раскрыл пакет, в котором были немного кривенькие песочные печенья собственного приготовления. — Я… Для тебя это сделал. Ты попробуешь? — Антон даже покраснел, что было редкостью. Олежа смутился. Он явно не ожидал такого поступка. — Конечно… — Рука уже автоматически потянулась за печеньем. Он попробовал на пару с Димой. — Вкусно! — Дима удивился. — Не знал, что ты кухарка со стажем. — Ага, конечно. — Усмехнулся Антон, наблюдая, как парящее в воздухе печенье становится все меньше и меньше. — Олежа… Ты выйдешь за меня? И Олежа, и Дима моментально подавились печеньем. Наконец прокашлявшись, Дима все же спросил: — Какого хуя? Антон лишь зарылся лицом в колени, из-за чего его было почти не слышно: — Я готовил ему предложение. Должен был сделать его после выпускного. Но после случившегося мне по сей день трудно осознавать, что я просто напросто упустил свое счастье. Сейчас я понимаю, как могу двигаться дальше. Если честно, мне даже нравится кое-кто. Но в данный момент мне просто хотелось бы узнать… Дима остановился, чтобы посмотреть в сторону, где предположительно находился Олежа. — Ты бы согласился? Ты бы вышел за меня? Я знаю, здесь это против закона, но мы бы смогли уехать куда бы ты только захотел, и… Антон не успел договорить, поскольку почувствовал что-то тяжёлое на своих губах. Олежа плакал, пока обнимал и целовал Антона. Душа будто бы засияла новыми красками. Антон поддавался ощущениям и легонько двигал губами. Дима старался не смотреть на данную картину. После долгого поцелуя Душнов потянулся за блокнотом, чтобы написать и произнести: — Да… Согласился бы. — Олежа написал это дрожащей рукой, что заметно по почерку. Антон улыбнулся искренне, нежно. Он постарался нащупать призрачное тело, чтобы обнять взаимно. Олежа никогда ещё не был так счастлив. Сейчас он находился в кругу лучших в мире людей. Он знал, что его мама счастлива в браке с новым, любящим ее мужчиной, что отец наконец-то бросил пить и принялся работать и подниматься по карьерной лестнице. Он знал, что дома сейчас сладко спит его сестра и по совместительству жена Димы и что они вдвоем ждут ребенка. Девочка, как показало узи. Олежа будет дядей, и об этом он тоже безусловно мечтал. А ещё он знал, что все прожитые трудности были не зря. Он действительно любим. И его больше ничего не тревожит. Вот она… Свобода? Антон зажмурился от лёгкого свечения. Ему показалось, что так блеснуло закатное солнце. — Ч-что… — Голос Олежи дрожал. Он осмотрел свои руки: они искрились, как и он весь. Душа словно резонировала: это такое наслаждение, которое не купишь ни за какие деньги. Дима убрал наушники и резко посмотрел в сторону Олежи. — Олежа! — Выкрикнул он испуганно. Только Антон не понимал, что происходит. — Дима… Антон! Я вижу… Руки. Люди в масках… — Улыбка не покидала лица Олежи. Дима кинулся обнимать друга, он не смог сдерживаться, так что позволил себе кричать навзрыд до боли в горле: — Нет, нет… Уже сейчас? Как так?! Олежа… Антон наконец понял, что случилось. В груди словно все сжалось. Он инстинктивно обнимал невидимую для него материю. Слезы текли сами собой. Олежа смиренно обнял ребят, позволяя слезам стекать с его щек. — Я вас очень люблю, ребята! Спасибо вам за все… Я прожил счастливую, полную жизнь! Секунды длились вечность. Но в данном случае это на благо: Олежу не хочется отпускать, никогда, ни при каких обстоятельствах… Его призрачная оболочка стала ощущаться все меньше и меньше. Сияние тоже исчезло. Руки Антона и Димы предательски дрожали. Им было горько… Но в то же время осознание выполненного долга давало это странное ощущение, что все будет хорошо. Теперь они обнимали друг друга, словно были братьями всю жизнь. Они оба позволили друг другу плакать, пытаясь успокоить друг друга. Они знали, что все будет в порядке. Знали, что Олежа теперь счастлив. И, самое главное — они все почувствовали свободу. Теперь все будет хорошо.