Пламя в твоих глазах

Несчастные глаза прожигали меня насквозь, желая получить ответы на все свои немые вопросы, коих было несчётное количество. Казалось, что предыдущего месяца не существовало, настолько тёплыми были руки и объятия. Мужчина никак не мог меня отпустить, да и, впрочем, я этого и не желала, растворяя себя в запахе полюбившегося мне за это время тела. Дрожащие кончики пальцев всё «плавали» по изгибам шеи, пытаясь запомнить каждый миллиметр. Тот краткий поцелуй повис в воздухе, лишая нас спасительного кислорода и одурманивая сознание. Молчание было таким громким, что биение сердец заглушало пространство, заставляя то и дело сильнее прижиматься друг к другу. Знакомая энергия царила вокруг, осязаемый хаос и сила исходила от Геллерта, наравне с этим всеобъемлющая нежность окутывала словно шалью моё тело. Более не в силах сдерживать эмоции, слёзы заполонили глаза, а голос предательски дрогнул. В этот миг раздался тихий шепот мужчины: - Никогда бы не пожелал, чтобы ты забыла меня… Мишаль, ты единственное, чем я дорожу. Громкий вздох вырвался из груди, после которого Грин-Де-Вальд крепче сжал мою талию, стараясь быть как можно ближе. На пороге комнаты вновь появился запыхавшийся директор: - Кто-то вломился в мой кабинет! Боже мой, Мишаль, всё в порядке? Его глаза передавали глубокое отчаяние и желание подчинить ситуацию, но лишь страх расползался неприятным туманом вокруг. Сделав несколько шагов и захлопнув за собой дверь, мужчина оказался рядом, и его тело опустилось на пол, так же, как и наши. Закрыв лицо руками, он произнёс: - Я так устал…Так устал от того, что ничем не могу помочь. А моё бездействие развязывает подлецу руки. Неужели я настолько слеп! Дрожание плеч Альбуса приковывало. Никогда ранее я не видела в этом мужчине слабости. Именно это и придавало сил, теперь мы были равны, все трое были беспомощны перед обстоятельствами. И каждый продолжал борьбу: кто-то с самим собой, кто-то со своим страхом, кто-то с болью. Этот вечер стал новой отправной точкой, сделав нас одним целым. Добрый друг и любимый человек заполонили собой пространство, принеся покой сердцу и душе. Появилась надежда, что теперь всё вернётся на круги своя. Следующее утро принесло очередной поток дождливой погоды, покрыв замок холодной дымкой. Свитер цвета поздней тыквы прикрыл мои плечи, и прилегающая чёрная юбка плотно обнимала бёдра. Волшебный парфюм, веющий нотками жасмина и яблок, шлейфом расходился от тела, даря чувство небольшого тепла всем, кого он «касался своими тонкими лапками». Взглянув в зеркало я, наконец, увидела знакомую мне девушку, которая вновь могла улыбаться. Что-то внутри отозвалось радостным волнением. Спустившись в Большой зал и аккуратно открыв дверь, глаза впервые за полтора месяца нашли Грин-Де-Вальда на привычном месте. Его губы расплывались в лёгкой улыбке, а глаза были устремлены на смеющуюся Минерву, нежно прижимающуюся к Альбусу. После прошедших событий, Дамблдор решил, что более не хочет скрывать своих чувств к девушке. (Отступление: осмелюсь напомнить, что персонажи молоды, поэтому обращение как к девушке. В произведении Минерва на несколько лет старше главной героини. Соответственно, примерный возраст Макгонагалл 28-30 лет). Он словно мальчишка что-то радостно рассказывал, не сводя взгляда с её лица. Моё сознание обуяла буря радости, ведь мне их тандем казался «логичным». Хотя чуть позже выяснилось, что такое чувство было только у меня и Геллерта. Ведь это я видела, как понурая кошка сидит около Гремучей ивы, а на званых ужинах робкий взгляд девушки пытается отыскать взаимность у директора. Альбус был непробиваемым глупцом в вопросах, касающихся любви. Он долго боялся признаться в своих чувствах, но в конечном итоге понял, насколько события ему неподвластны, и не ошибся. Более счастливыми, чем в тот миг, я их ранее не видела. Аккуратными шагами моё тело проследовало вдоль столов к своему месту, попутно улыбаясь собравшимся студентам. Их лица светились, а искренность проникала к сердцу, не давая ему часто биться. - Мишаль… - Геллерт… Немая сцена повисла в воздухе, но более и не требовалось. Спокойствие и предвкушение студентов царило в воздухе. 16 декабря…Один день отрывал всех от начала олимпиады, и меньше 10 дней до Рождества. Праздник уже вовсю охватывал Хогвартс, яркие огни сияли вокруг, а занятия были отменены. Директор поднял руку, и тишина съела все возгласы и смех: - Добрый вечер, дорогие студенты и преподаватели! Завтра долгожданная олимпиада вступит в свои права, всем участникам желаю успехов, как говорится, пусть победит сильнейший! Аплодисменты взорвали помещение, отражаясь от стен и поднимаясь эхом ближе к потолку, который приветственно выбрасывал яркие вспышки мини-салютов всевозможных цветов. Блики отражались от сотни глаз и превращались в не прекращаемый поток света. - Также напомню, что в завершении олимпиады Вас будет ждать Святочный бал, поэтому ищите себе пару на это знаменательное событие! Зал снова залился радостными выкриками и хлопками, теплая рука коснулась моей: - Мисс Бетт, не составите мне компанию на этом событии? – с усмешкой произнёс Грин-Де-Вальд. - У меня есть возможность подумать, - поддавшись вперёд смеясь ответила я. - Боюсь, что у Вас нет возможности ни то, что подумать, но и отрицательно ответить, - с напускной строгостью молвил голос Геллерта. Смех повис вокруг нашего стола, как давно, я не чувствовала себя настолько счастливой. Вечер погас, укрывая стены школы в свою тьму. Мы шли по коридору, вновь болтая обо всём на свете. Руки Геллерта периодически касались моего тела, требовательно приближая к себе и стараясь закрыть от всех напастей. Мы прекрасно понимали, чтобы быть по-настоящему счастливыми друг с другом, требовалось много времени и сил. Его второе я беспрестанно старалось вырваться наружу, а я не могла забыть прошлое. Несмотря на это, тот, кто издевался надо мной, всё ещё бродил по коридорам Хогвартса и затевал очередную уловку. Руки мужчины касались портрета Мишаль в выручай-комнате, а глаза горели нестерпимой болью. Он был одинок… Его сердце изо дня в день покрывалось мглой, а душа сжималась, черствея на глазах. Только зелья и алкоголь стирали тоску, только чужое обличие дарило ему облегчение… Он был чрезвычайно близко, но дотронуться не мог. Он был чрезвычайно близко, но так далеко. Волосы касались его лица, смешиваясь со слезами. Он уже не мог остановить это безумие… Почему? Он был слаб… Он был болен… Он был болен Мишаль…