Исландия. Нескёйпстадюр.3 марта 1914 г.
Холодный воздух проникал прямиком в наполненные дымом лёгкие, тонкие удлинённые сигареты с мятным привкусом касались раскрасневшихся губ. Чёрные глаза смотрели далеко в океан, тихо разрезая горизонт плотными мыслями. Лёгкий туман касался тёплых кожаных сапог, а юбка цвета кипарисовых листьев нежно окутывала пространство меж бёдер. Мохнатый пёс, очутившийся рядом с левой ногой, пристроился к мрачному пейзажу. Мои чувства накалялись, заставляя нервно вздрагивать. Неужели за такой краткий промежуток времени можно потерять голову от бесконечного чувственного круговорота, неужели можно подняться вновь и сломаться? До этого года, считала себя сильным человеком, но как же я ошибалась. Горячая ладонь коснулась моего плеча, легко затягивая в привычное объятие. Отец, не нарушая тишины, вытянул сигарету из моих дрожащих рук и крепче прижал к себе. Его аккуратный внешний вид выбивался из окружающей ветреной действительности. - Мне нужно уезжать… - Я этого не говорил, дорогая, - в нежном полушёпоте отметил близкий сердцу мужчина. - Они ждут меня. - Беда следует за нами. Мои глаза коснулись сосредоточенного лица, но так и не нашли ответа на свой немой вопрос. Лёгкое дуновение пробирающего до костей ветра разбудило знакомое ощущение грядущей неизвестности. Одинокий вздох устремился прочь с быстрым потоком воздуха, грозясь догнать удаляющиеся серые облака. На миг сложилось впечатление, что это моя последняя весна… Последний близкий шаг к дому… Последние объятия родных… Последние глубокие и тёплые разговоры… Прежней меня более не существует… Краткая вспышка в зрачках обозначила твёрдость намерений и, в последний раз, встретившись с глазами отца и мысленно попрощавшись, я трансгрессировала.Хогвартс. 4 марта 1914 г.
Быстрые шаги по коридору, взволнованные блики света на плечах и мокрые от мимолётного счастья щёки студентов ярко звучали в моей голове. Выручай-комната – моя боль, мой страх и моя последняя надежда на приватность в стенах школы. Подростки искусно движущие палочками в слепой вере правильности заклинаний, получаемых в качестве урока этим солнечным утром. Мой тихий шёпот в сознании каждого, уверенно передающий одну простую истину: «Пока стоит один, выстоим мы все, следуйте за мной». Давайте отметим, что наше действо было провокационным и, более того, незаконным. Но обратного пути более не было. Каждый студент был вынужден подписать скрепляющий документ о неразглашении, после чего совой получал костюм и официально входил в группировку «Громкая правда». Юные разумы с самого начала рвались в бой, но мой твёрдый голос вновь и вновь возвращал их на землю. Горячие сердца были настроены излишне позитивно, включая во внимание тот факт, что наш противник в сотни или же даже тысячи раз превосходил по знания, силе и авторитету. Всего лишь маленькая группа студентов и ополоумевшая преподавательница «Истории магии», чудесная компания для борьбы со слепотой министерства. Плюс ко всему, мы оставались одни, на поддержку Грин-Де-Вальда рассчитывать было нельзя, как и на хоть мимолётную связь с ним. Ко всем прочим бедам по миру маглов начинали расходиться ужасающие слухи о предстоящем военном противостоянии. Смотря на все события с высока своих лет, могу сказать, что 1914 год станет для нас чрезвычайно болезненным и длинным. Ужас потерь продлится целых 1568 дней, но, входя очередным утром в Выручай-комнату, мы этого ещё не знали. Первый план был прост: всего лишь расклейка листовок с фотографиями Геллерта и красными буквами «Отыщи свою правду!». Вокзал Кингс-Кросс, площадь Гриммо и Чаринг Кросс роуд освещали лица волшебников яркими провокационными надписями. Шумиха в газетах не заставила себя долго ждать. Резонанс пронёсся в коротких непонимающих взглядах общественности. Тишина и тяжёлая поступь со стороны министерства вызывала вопросы. Абсолютное игнорирование здравого смысла таилось за каждым поворотом. Альбус всё тяжелее смотрел на меня за общими ужинами, явно подозревая, что в прошедших событиях я принимала прямое участие. Все средства, получаемые в качестве зарплаты, подчистую уходили на ткани, палочки и различные приспособления для боя, но этого не хватало. Черные ботинки, брюки и водолазка – атрибуты мрачной вылазки из тихой комнаты. Тёмный лес, еловый запах, граничащие с реальностью видения. Вновь и вновь я видела его, тихо прижимающегося плечом к стволу дерева и нахально улыбающегося своей далёкой и забытой эмоцией. Всё дальше и дальше я углублялась следом, забывая, что это лишь мираж. Казалось, словно ещё немного и мои руки смогут коснуться обожаемого тела, а нос учуять знакомый запах чабреца, но лишь холод ранней весны приветствовал своей праздностью. Каждый раз, встречаясь с одиноким ручьём, я испытывала лишь одно желание – утопиться в холодной воде и забыться. Но жизнь не была благосклонна и лишь подкидывала новых испытаний. Глаза встречали тяжёлые тучи, а мыслям казалось, будто из чащи кто-то изредка выглядывает. Воспалённое сознание кричало о том, чтобы я убиралась прочь, но непослушные ноги несли вперёд. Когда до объекта оставалось менее двадцати шагов, меня пробило осознание происходящего. Плотные верёвки, окутывающие тело мужчины, нарочито прорезали глубокие раны, а измученное лицо бездушно свисало набок. Филч… Аргус Филч… В секунду улыбка широко расползлась по лицу, а злорадные огни заполонили мысли. Лишь на мгновение, почувствовав угрызение совести, я медленно приблизилась. Мужчина каким-то чудом был жив. Тихо постанывая, он моментально открыл глаза и уставил их на меня. От неожиданности пришлось отшатнуться, но Филч лишь жалобно вжался в дерево и испуганно проскрипел: - Нет, нет, не надо, не бейте, умоляю… Я с непониманием на лице протянула руку вперёд, но Аргус лишь громче затороторил: - Нет, нет, нет, я всё осознал, не нужно… Альбус, нет! Мурашки вихрем прошлись по телу, а мысли убегали быстрее моих ног. Уже на выходе из леса моё тело встретилось с увесистым камнем, забирая сознание во тьму.