Пламя в твоих глазах

Очнувшись, я осознала, что вновь нахожусь в домике посреди леса. Тихий хруст поленьев, тлеющих в камине, одинокое завывание ветра за окном и настойчивая стрелка старинных часов, показывающая полночь. Руки, цепляющиеся за плед, нежданно появившийся на моих плечах, и голова, склонившаяся на мягкой подушке. Приподнявшись с дивана, я заметила Геллерта, погружённого в книгу. Сидя спиной, он не замечал моего пробуждения. Спокойствие, царившее в помещении, казалось чем-то непривычным, даже чуждым.          Мужчина был наполовину раздет, его обнажённые плечи белели в общем мраке, а шрамы яркими отпечатками захватывали взгляд. Сколько боли, читающейся в каждом из них, сколько силы и отчаяния. Блестящие слёзы тронули едва открывшиеся глаза. Мы связаны, а заклятие, скрывающее это от меня, более не действует. Сердце дрогнуло, когда Геллерт издал болезненный стон и выпрямился, опираясь руками о стол. Мышцы, играющие на спине, эффектно оттенялись бликами затухающего огня. Терпкий древесный запах, заполоняющий лёгкие, дурманил, принося за собой лёгкое расслабление. Наблюдая за тем, как Грин-Де-Вальд поглощает информацию со страниц книги, невольная улыбка касалась губ. Никаких слов не требовалось, чтобы передать чувства, бушующие в груди. Если бы кто-то видел меня в тот миг, то смог бы заметить истинный детский восторг, запечатлённый во взгляде, остановившимся на теле обожаемого человека.          Тихий смешок послышался со стороны мужчины. Легко нахмурившись, я бесшумно подалась вперёд в надежде узнать причину его озорного настроения. Глаза коснулись окна, находившегося прямо перед лицом Геллерта. Ветки, стройно качавшиеся под силой ветра, маленькие снежинки, изредка появлявшиеся на стекле в виде ярких каплей, и отражение, образовавшееся от бликов света, исходящих от камина. Отражение, в котором виднелась любопытная девушка, не сводившая глаз. Я поймала его улыбку, подаренную мне. Он всё видел, он знал, что мои мысли более не затронуты сном. Более того уверенно отвечал на слегка смутившийся вид. Щёки вспыхнули огнём, а мысли путались. Неловкая пауза, повисшая в воздухе, моментально улетучилась в тот миг, когда мужчина развернулся лицом и быстро поднялся со своего места.          Его кожа словно светилась, а белые волосы игриво касались чуть вспотевшего лба. Сильные руки сжали край дивана, а ноги, облачённые в чёрные брюки, подкосились и опустились на колени подле меня. Заключённая в объятия тонкого пледа, я легко удивилась нежности, витавшей в глазах мужчины. Таким он предо мной ранее не представал, хотя сознание и подсказывало, что это ложь. Он всегда был внимателен и кроток, осторожен до такого уровня, что казалось, словно холоден. Хотя в душе бушевало море чувств, забитых в далёкий угол. Все надежды и даже мечты отражались в разноцветных глазах, все одинокие ночи  и бесцельные дни, вся боль и радость момента, все прикосновения и уколы судьбы. Всё это мелькало одно за другим раня и без того растерзанную душу. Его слова буквально кричали в моём сознании: «Я стою на коленях не перед Вами, а перед любимой женщиной, за которую готов отдать жизнь. Это ли не свобода?».          Дрожащие ладони коснулись лица мужчины, а первые капли слёз начали собираться на кончиках ресниц. Тихий и бархатный голос заполонил помещение:          - Не плачь, Мишаль, не нужно. Эта боль уйдёт, обещаю. Не смей думать, что в этом есть чья-то вина или прихоть. За прошедшие годы во мне осталась только любовь, она больше, чем я, и у меня нет ничего кроме. Тело и душа принадлежат лишь тебе, ничего не сможет меня сломать или заставить думать по-другому. Знай, если когда-либо я тебе скажу, что не любил и не люблю – это будет самой очевидной ложью. Одиночество, пожирающее моё сознание день за днём, убило всё, чем мы когда-то жили. Боюсь, что ты не помнишь всех вечерних разговоров, пьяных слёз и круговорота чувств, охватывающих наши сердца. Твои глаза и мысли ничуть не изменились с тех пор, но, Мишаль, теперь ты не знаешь меня. Чувства, теплящиеся в сердце, скорее тихий отголосок  былых времён. Поэтому я не жду от тебя взаимности, открытости и ласки, лишь возможности быть рядом.          После этих слов Геллерт склонил голову, умещая её на моих коленях, и аккуратно коснулся руками талии, нежно притягивая к себе. Позволив себе запустить пальцы в небрежно уложенные волосы мужчины, я нежно провела по коже, периодически сжимая путавшиеся пряди. Такое простое действие вызывало у Грин-Де-Вальда мурашки, уходившие от линии шеи далеко вниз по всему телу. Послышались тихие всхлипы, последние льдинки растаяли, нанося укол душе любимого человека. Эмоции, вышедшие за рамки всеобъемлющего спокойствия, наконец, нашли своё места. Раскрасневшиеся глаза Геллерта коснулись моего лица, а его изящные, но порядком огрубевшие, пальцы легко сметнули прядь, выпавшую из общей копны волос. В момент мне показалось, словно предо мной не тот сильный и властный мужчина, а взбалмошный и строптивый юноша, примерно таким я и помню Грин-Де-Вальда. Горячий характер, быстрые решения и только самые сильные чувства, никак не меньше.          Перебравшись с пола на диван, мужчина расцеловал моё лицо, а его руки блуждали по телу, в надежде  запомнить каждый сантиметр. Горячее дыхание обжигало щёки, а солёные слёзы оставляли мокрые дорожки. Вжавшись в Геллерта, я остановила руки на его обнажённой груди. Минуты, а может и часы жарких объятий и поцелуев были прерваны сном, забравшим наши переплетённые тела. Невероятное тепло, сковывающее души, оставило свой чёткий отпечаток. Впервые за долгое время, сон не был прерван кошмаром или нежданным приступом паники. Ровные дыхание и сердца, бьющиеся в такт, всё это стало атрибутами той ночи. Первой спокойной ночи за последние месяцы.          Открыв глаза, я застала мужчину, молчаливо наблюдающего за дыханием. Его руки тихо гладили  мою спину, а ноздри ловили едва уловимый запах прохлады, окружающей тела. Камин окончательно затух, оставляя за собой лишь тёмную сажу и лёгкую полутьму. Рассвет, брызжущий за окном, приковывал внимание, а далёкие синие ели возвышались над одиночным домиком, спрятавшимся ото всех. Прерывать миг не хотелось, поэтому мои губы мягко коснулись плеча Геллерта, возвращая его мысли из бездны воспоминаний. Улыбнувшись, он сгрёб хрупкое тело в охапку и крепче закутал в прогретый телами плед. Щёлкнув пальцами, мужчина моментально зажёг одиночный огонёк на самодельной грелке и установил чайник. Молчание, охватывающее всю комнату, приятно давило на перепонки, позволяя не спеша проснуться. Накинув довольно лёгкую куртку и на скорую руку зашнуровав высокие кожаные ботинки, Грин-Де-Вальд вышел из дома.          Пытаясь хоть немного привести себя в порядок, я двинулась к крошечному умывальнику. Зеркало шептало, что вид у меня хоть и замученный, но вполне привлекательный. Янтарные волосы, аккуратно ложились в привычную причёску, а тёмные глаза ярко контрастировали с бледным цветом лица. Привычно алые губы приоткрывались в беззвучном придыхании, а следы вчерашних поцелуев виднелись на полупрозрачной коже. Накинув верхнюю одежду, я прильнула к окну, желая убедиться, что увижу Геллерта сразу, как покину помещение.          Мужчина, расположившись спиной к окну, засучил рукава и точными движениями топора превращал огромные поленья в более доступные для перемещения дрова. Сняв кипящий чайник с грелки и залив травы горячей водой, я двинулась к выходу. Холодный воздух моментально ворвался в лёгкие, а глаза ослепил, лежащий повсюду снег, ловивший блики первых лучей солнца. Всё тот же полуобнажённый торс мужчины, прикрытый лишь тонкой курткой, сливался с общей белизной. Устремившись вперёд, мой голос прервал общую тишину:          - Тебе нужно одеться, Геллерт, только болезни и не хватает.          - Болезнь тела не страшит меня, Мишаль. Стоит волноваться лишь, когда больна душа, - улыбнулся Грин-Де-Вальд и укрыл моё хрупкое тело быстрым объятием. – А вот тебе, стоит вернуться внутрь. Буду благодарен, если под столом поищешь запасы еды и придумаешь, что можно перекусить.          Радостно кивнув, я коснулась уголков его губ и вернулась в остывающий дом. Удивление, отразившееся в глазах, когда мне удалось найти парочку ломтиков бекона, яйца и белый хлеб, приятно разливалось по телу. Уже через 15 минут мужчина вошёл в помещение с охапкой дров, а его лицо отразило лёгкую ответную радость на едва уловимый запах предстоящего завтрака. Растопив камин и опускаясь на деревянный стул, Геллерт тихо вздохнул. Его глаза были прикованы к моим осторожным движениям, плавно располагавшим нужные столовые приборы. Умиротворение, повисшее в воздухе, заставляло уголки губ предательски ползти вверх.          - Да уж, нет ничего печальнее на свете, чем…          - Цитируешь Шекспира? – с лёгкой усмешкой ответила я.          Озорные огоньки, застрявшие в глазах мужчины, заключали немое пари с моими, но вступать в бой не решались. Ладонь, легко накрывшая кружку с пряным чаем, напряглась. На секунду мне показалось, будто Грин-Де-Вальд поднимется со своего места, но этого не произошло. Геллерт лишь сделал глубокий глоток и со смехом ответил:          - Последнее о чём я мог подумать, Мишаль.          - Если ты хочешь прервать этот завтрак упаднеческими настроениями, то прошу, давай оставим это на вторую половину дня. Мы же можем сделать вид, словно всё хорошо?          - Да, - уверенно произнёс любимый голос, после чего тихая трапеза началась.          Не обращая внимания на тоску, расползающуюся по стенам дома, мы искренне улыбались друг другу, стараясь скрасить эти тихие часы. Отвлечённые беседы, смех и поцелуи вновь и вновь охватывали нас, не прекращая радовать воспалённое сознание. Грин-Де-Вальд был открыт и расслаблен, его руки, рисующие разнообразные фигуры в воздухе, притягивали взгляд, а улыбка, застывшая на лице, топила любые холода души. Рассказывая о школьных временах, первой влюблённости и друзьях, он ничуть не стеснялся, доверие, образовавшееся между двумя людьми, переходило любые рамки и границы дозволенности.          - И только представь, когда мои руки практически схватили эту нахальную лягушку, я свалился в реку, - наигранное расстройство тронуло лицо Геллерта.          - Боже, дорогой, и сколько же тебе было лет на тот момент? – смеясь, отвечали мои губы.          - Целых пять, я был уже настоящим мужчиной, ты не представляешь, насколько болезненно  это сказалось на самолюбии, - с таким же искренним смехом вторил мужчина.          Прошу… Остановите этот миг…          Стук, исходивший из-за двери, прервал наш разговор. Этот день было уже не вернуть.