Громче, чем ложь

      Сана маялась. Поцелуй Чимина будто вскрыл вокруг неё что-то, изменил, сделал совершенно другим. Может, сам воздух? Произошедшее не было ни вспышкой, ни взрывом, ни бурей. Это было ласковой магией, обволакивающей, нежной, которая дарила чувство полёта, захватывающее дух.       Она пыталась себе представить жизнь с кем-то другим. Например, с Тэгуном, её учителем музыки, от прохладного и живительного голоса которого её пробирали приятные мурашки. Или с Минхо, её партнёром по шахматам, который неизменно заставлять алеть щёки пристальным взглядом и уверенными движениями.       И всё равно это было совсем не так, как с Чимином. Потому что с Чимином, оказывается, было всё то же самое, только всё вместе, одновременно, и ещё волнительнее в тысячу раз.       От собственных мыслей голова казалась похожей на разбухшую пиньяту, по которой лупили палкой, да всё никак не могли разбить. Только перетряхивало внутри бестолковое разноцветное конфетти.       И что теперь? Поговорить с ним? Признаться ему в… любви?       Но она же его не любит!       Вот ни на граммулечку, потому что ну это же Пак Чимин, верный друг, что там любить? Не его же тысячу способов флиртовать с ней одними только глазами, когда взгляды варьировались от нежных до откровенно раздевающих? Не его же совершенно неожиданные подарки, вроде той охапки мелких осенних астр, которые едва уместились в ведро? И не то, как он писал её имя на прибрежном песке каждый раз, когда они выбирались на море?       Не сотни его бережных прикосновений, постоянные подбадривание и вечные приключения?       И не… эту же ужасную (ну ладно, хорошо, восхитительную!) ночь?       Ведь если любит, то… то у них с Чимином эта будет не единственная ночь.       Пиньята всё-таки взорвалась с громким треском, который наружу прорвался очередным недовольным фырком Саны. Приз в виде здравого решения всё-таки поговорить оторвал её от очередного бессмысленного занятия в виде перебирания разноцветных камушков в горшке с комнатным цветком. Очень смущённая последней мыслью про «них с Чимином», девушка отправилась на поиски археолога.       Но тот как в воду канул.       Господин Пак с утра пораньше отбыл в университет Асмэра.       Господин Пак, господин губернатор и достопочтенный профессор уехали на другую окраину Карупаса, к местному меценату, хлопотать о снабжении археологической экспедиции провизией.       Господин Пак изволит сегодня отужинать на вилле с профессором Минатозаки.       — Господин Пак напросится опять по башке веером… раз десять, — недовольно прошипела Сана, яростно втыкая палочки в сочный кусочек говядины.       — Ты чего шипишь, как кобра? — спросила Карина, падая на стул напротив неё. Подругу пару дней тоже видно не было, та носилась по каким-то своим делам.       — Почему кобра?       — А почему бы и не кобра? Так что случилось?       — Злюсь на Чимина, потому что никак не могу его застать.       — Он по уши в подготовке к отъезду на раскопки, — рассеянно поведала ей подруга, накладывая себе овощи и не замечая, как Сана побледнела, сражённая мыслью о скором расставании с Чимином. — А где Тэмин?       Сана ответила не сразу. Мысли заметались между желанием немедленно броситься на поиски Чимина опять и поговорить с подругой за ужином. Карине пришлось постучать по столу, чтобы привлечь внимание девушки.       — А? Тэмин? А-а-а… На Лётном Поле. Столковался с местными умельцами и вроде ставит себе солнечные батареи на дирижабль…       — Разве это возможно? — поразилась Карина, меняя ход мыслей Саны. Та раздражённо мотнула головой, выбрасывая оттуда Чимина. Нет, ну в конце концов, с чего она вообще за ним бегает?       — Он сказал, что вообще-то нет, особенно на крупные модели. Но его дирижабль маленький и высоко не летает, так что есть вероятность, что он сделает прорыв в современном аэроплавании.       — А он головастый малый, — похвалила Карина. — Если откроет акционерное общество, обязательно прикуплю пару акций, вдруг да разбогатею к старости…       — Он тебе нравится?       — Совсем нет, если ты про то, что я думаю, но мозги у него на месте…       — Так где тебя носило? — спросила Сана, мигом утратив интерес к не-паре Карина-Тэмин.       — О-о-о, моему возмущению нет предела! — эмоционально воскликнула Карина, чуть не подпрыгивая на стуле. — Ты обалдеешь. В общем, папенька после приёма в лакийском посольстве посетовал мне, что там не было Каим Сойк-ибн-Чина. А так как у лакийцев спрашивать об отсутствующих невежливо, там, разумеется, он ничего узнать не мог. А мне пришла в голову идея … вообще-то, это должен был быть сюрприз к твоему дню рождения, но раз уж он обломался, то получишь ту сумочку из бутика, которая тебе так понравилось. Так вот, мне пришла в голову идея устроить нам поездку в Лакию. Мальчики уедут, отец будет занят, и мы могли бы прекрасно туда скататься с полуофициальным визитом, убив сразу двух тушканчиков. И тебе подарок, и мне плюсик в резюме будущего политического деятеля. Так что я бросилась на виллу к мэру, осведомиться о здоровье нашего евнуха, и заодно напроситься с ним в поездку. И знаешь, что мне сказали? Что он ещё до приёма отбыл по неотложным делам в посольство, и жить перед отъездом намерен там. Так что мы с женой и невестками мэра немедленно поехали туда и представь себе, как обалдели, когда пресс-секретарь сказала нам, что никакого Каим Сойк-ибн-Чина не существует!       — Что?!       — А вот! Нынешний евнух шейха — дядечка в возрасте, который стал евнухом по причине … кхм… в общем, проблемы у него с детства с его мужским здоровьем, а так-то этот дикий обычай уже давным-давно в Лакии не практикуется! И он никаких девушек не ищет сам, к ним там и так очередь стоит из девиц, разогнать не могут. У шейха теперь армия юристов чуть ли не больше самого гарема!       — А кто это тогда был?       — А я знаю? Жена мэра в ужасе — она с ним познакомилась на благотворительном вечере и ни секунды не усомнилась, что это лакийский евнух. Никому и в голову не пришло у него документы потребовать. Так что он просто какое-то время жил у неё на вилле, нанёс с её подачи пару визитов, в том числе и нам…       — Ну, по нему не скажешь, что он не евнух… Одежда, украшения…       — Речь, манеры, — подхватила Карина. — Кстати, украшения! Ты же в них неплохо разбираешься!       — Ну да… У него точно было лакийское белое золото, и знаешь… — Сана задумалась, припоминая драгоценности не-евнуха, — …это были не подделки. И оно было не то, чтобы одного мастера, но вроде как одной ювелирной школы…       — Тебе надо обязательно встретиться с комиссаром. Мы у него были — твоя очередь. Может, хоть по украшениям вычислят мерзавца. Ох Небо, он же на самом деле никакой не евнух! И может даже не лакиец!       — Ох, а я с ним о таких вещах беседовала! — Сана припомнила свои расспросы и ударилась в краску. Да она бы в жизни нормальному мужчине таких вопросов задавать не стала! — Но что он тогда тут делал?       — Без малейшего понятия. Все важные бумаги и проекты отец и мэр хранят в административном здании, а оно хорошо охраняется. Визиты были к меценатам, к нам и … всё. Загадка…       Бурного обсуждения мошенника девушкам хватило до конца обеда и ещё надолго после. Но кто такой Каим Сойк-ибн-Чин и что он делал в доме мэра, вычислить они так и не смогли.       Ближе к вечеру Тэмин нашёл Сану в той самой, дальней беседке, за вышиванием. Сухой душный воздух медленно напитывался вечерней влагой. Деревья и кусты без малейшего ветерка застыли, как каменные. Зато птицы устроили распевку, которая больше походила не на чудное пение, а обычный галдёж.       Судя по тому, с какой силой девушка втыкала иголку в канву, настроение у неё было под стать беспорядочным птичьим трелям — сумбурное и бестолковое.       — Мисс Сана? — позвал Тэмин.       Она вскинула на него глаза и тут же разулыбалась.       — Вау, да ты приоделся!       Молодой человек действительно сменил наряд. Его одежда раньше хоть и была чистой и аккуратной, но не модной и не новой. А сейчас чёрная кофта с застёжкой наискосок, с воротом-хомутом и короткими рукавами выгодно облегала фигуру, делая юношу стильным и дерзким.       — Решил назло той ведьме из храма ещё немного денег потратить на ложь, и продал её агат. Он, кстати, оказался довольно дорогим, и покупатель заплатил не торгуясь, едва узнал, что камень из Трилунного храма — улыбнулся он. Улыбка инженера так и осталась прежней, чуточку смущённой и доброй. — Йаред меня отвёл к портному, который уже не шьёт для бедных, но ещё не шьёт для богатых и — вуаля!       Он раскинул руки в стороны и покрутился на месте, показывая себя девушке.       — Очень хорошо! — одобрила Сана. — Очень модно и капельку вызывающе. На завтрашнем карнавале у тебя отбоя от дам не будет.       Тэмин присел на скамейку рядом. Сане в голову пришла мысль, и она немедленно её озвучила.       — У тебя ничего не украли? Ты так беспокоился тогда…       — Нет, самое ценное осталось на месте, — и, видя любопытный взгляд девушки, Тэмин снова улыбнулся и пояснил. — Самое ценное, что у меня было — мои альбомы с чертежами, идеями и пометками, но их не тронули. Не понимаю, зачем вообще рылись у меня — по моим вещам и так можно сказать, что ценности они не представляют. Мисс Сана…       — Просто Сана — ну я же просила!       — Сана… я хотел кое-что предложить, но тема довольно деликатная, и я не знаю, могу ли я её затронуть…       — Какая?       — Про вас с Чимином.       — А что про нас с Чимином? — заранее ощетинилась девушка.       — Ну… очевидно, что у вас не всё ладно после той штормовой ночи…       — В смысле, той ночи?! Мы просто спали в одной палатке!       Тэмин пристально посмотрел на неё, отвёл взгляд, а затем несколько нерешительно сказал.       — Сана, я не осуждаю. Это ваши дела. Не забывай, что в тех местах, где я рос, церемонии не соблюдаются вообще. Мы в этом плане грубее и проще. Так что я видел такие взгляды, как у вас, такие жесты, как у вас. Для меня не секрет, что случилось в палатке, но я повторю — это ваши дела. Я, скорее, помочь хочу…       Девушка, возмущённая и красная как рак, фыркнула, ткнула иглой в канву с такой силой, что почти порвала ткань.       — Откуда ты вообще можешь знать про такое! — пробормотала она.       — Ну… у меня были девушки. Я был у девушек, — улыбнулся Тэмин, и Сана рискнула взглянуть на него. Он помолчал, уйдя на минуту в себя, будто перебирал воспоминания, а потом пожал плечами, отметая их, как неважные на данный момент. — Ваша игра в тяни-толкай очень… понятна.       — Тяни-толкай? — широко распахнула глаза Сана.       — Ну… да?.. Сначала Чимин за тобой бегал, теперь ты ищешь с ним встречи и злишься, что он занят.       Сана, совершенно ошеломлённая, молчала. Её буквально ткнули носом в очевидное: то, что казалось ей чем-то новым, невообразимо огромным, странным, удивительным, непонятным — со стороны было всего лишь обычной моделью поведения влюблённой парочки. От этого было до слёз обидно, будто Тэмин только что обесценил всё происходящее с ней и Чимином. Окружающий мир, который с прилёта юношей в Карупас играл новыми красками, неожиданно померк и обесцветился.       Это было странно и … неприятно.       — Я что-то не то сказал? — тон у Тэмина был несчастным. Он с силой запустил пальцы в волосы и тут же убрал руки, расстроенный собственной неделикатностью. — Слуш, ну дурак я, — видимо, от волнения обычная правильная речь инженера нарушилась, и он перешёл на диалект, присущий нижнему сословию. Но как ни странно, слова стали вдруг более искренними, чем выхолощенные и тщательно подобранные до этого. — Я ж того, реально помочь хотел. Типа, вы носитесь и оба несчастные, а я могу вас ну вроде свести как… Кхм… — он откашлялся, сосредоточился и снова заговорил в более изысканной манере. — Я могу обеспечить вам уединённое место. Здесь чехарда какая-то происходит всё время — то у нас приключения, то воры, то вот евнух совсем не евнух…       — Откуда ты уже знаешь?       — Виделся с Кариной во время чайной паузы, совсем недавно. Так вот, я предлагаю ещё одну поездку в Трилунный храм…       — Ты с ума сошёл? — охнула Сана. — Та храмовница с площади чётко сказала — никаких чужаков они не терпят, стреляют без предупреждения! Хочешь получить пару дырок от ружей в аэростат?       Тэмин улыбнулся с видом победителя.       — Сегодня Ночь Маталы. Карнавал в Карупасе в честь треугольника Лун завтра днём, а сегодня все жрицы Трилунного храма покидают его и уходят далеко в пустыню на всю ночь. А все бедуины их сопровождают, разумеется — они не оставят своих женщин одних. У них это что-то вроде празднества и молитвы одновременно, и там будут все, в этом путешествии принимают участие и старики, и дети.       — То есть, храм будет пуст?       — И окрестности тоже. Вот я и предлагаю туда слетать. Честно, загадка храма мне, как инженеру, покоя не даёт — как он ещё не рухнул под собственной тяжестью? Там внутри подпорки? Или какие-то секреты строительства? В общем, я решил воспользоваться возможностью….       — И тебя не смущает, что это запрещено?       Тэмин пожал плечами и наморщил на секунду нос.       — Честно говоря — не особо. Сана, я не собираюсь делать ничего плохого, просто посмотреть. Ночь безоблачная, Луны яркие — будет очень светло, нам даже фонарики не понадобятся. Посажу дирижабль ближе, перед самым храмом, там много места и есть ровная утоптанная площадка, «Ястреб» туда отлично поместится.       — Не думаю, что Чимин на это согласится…       — Я его уговорил уже. Чимин хочет его осмотреть как археолог. И Карина не против, что удивительно, потому что она по части правил удивительно строга. Так что у нас появилась отличная возможность, и я не хочу её упускать. Мы с Кариной вас не побеспокоим на дирижабле, будем в другом конце салона, а Чимин от тебя не сбежит — если только на пару километров вниз, но я не дам ему парашют, обещаю… Мы ничего не повредим — просто осмотрим.       — Откуда ты знаешь про Ночь Маталы и то, что храмовниц с бедуинами не будет?       — Подсмотрел в библиотеке Асмэры у Чимина. Ну так что? Полетишь с нами?       — Карина точно не против? — с толикой неуверенности в голосе спросила Сана. Мысль о полутора часах на дирижабле почти наедине с Чимином мигом довела её до нервно-предвкушающего состояния.       — Точно. Она не то, чтобы хотела его посетить, но сдалась под гнётом обстоятельств. Сказала, что как минимум нас проконтролирует, а то, не дай Небеса, натворим что-нибудь без официальных лиц, а ей дипломатические скандалы с храмовниками вот вообще не нужны.       — Очень похоже на Карину, — девушка, задумчиво разглядывая вышивание, не видела, как в глазах Тэмина сверкнуло торжество. Тот поднялся, снова мягко улыбаясь.       — Ты можешь сбегать спросить сама, но лучше бы тебе переодеться и собраться. Мы скоро вылетаем.       И инженер, вежливо поклонившись, покинул беседку.       — Дурная затея, — бурчал Чимин, забираясь в дирижабль.       Решение переехать на виллу Минатозаки далось Чимину нелегко. Во-первых, он оставлял Тэмина одного у губернатора, хотя ни Тэмин, ни семья губернатора были совсем не против. Во-вторых, ему было неловко, несмотря на давние связи с семьёй профессора. Но вопрос миссис Минатозаки он всё же задать рискнул, и в ответ немедленно получил:       — Разумеется, милый. Поживёшь у Саны в комнате — эта девчонка там всё равно не появляется, предпочитает нам Карину, — Хоши Минатозаки мягко улыбнулась желаниям дочери повеселиться без родителей и перевела тему: — Кстати, как твои аллергии?       — Цветут буйным цветом, как и всё в Калибрии. А-а-пчхи! Вы уверены насчёт моего переезда?       — Без сомнений, дорогой. Я велю привезти твой багаж.       Миссис Минатозаки может и пришёл в голову вопрос о причинах его переезда, но она деликатно промолчала.       Чимин тем же вечером понял, что ему немного легче дышать. Ему казалось, что Сана отныне для него навеки недоступна не только в роли будущей жены, возможной девушки или невесты, но и просто друга. Возможность наткнуться на неё в коридорах губернаторского особняка угнетала. Нет, она, конечно, и к родителям могла нагрянуть, но тут хотя бы не нужно сдерживать жгучее желание оказаться как можно ближе, коснуться, хотя бы взять за руку… И совсем уж неприличную затею обнять как можно крепче и целовать до тех пор, пока она не станет снова мягкой и податливой, как тогда в палатке.       Он изо всех сил старался занять себя, с лёту ухнув в подготовку к отъезду и берясь за все дела, которые только мог. А если и находилась хоть одна свободная минутка, пропадал в Асмэре. Только бы в голове было как можно меньше мыслей о Сане.       Примчавшийся на виллу запыхавшийся Тэмин, который потребовал сопровождать их всех в Трилунный храм, немало его удивил. Ещё больше — что храм хотят осмотреть девчонки, раз уж он будет свободен в ночь Маталы.       — Откуда они уже про Маталу знают? — недоумевал он, почти бегом несясь дирижаблю. Редкий обычай, который он откопал в библиотеке университета, вряд ли был известен широкому кругу людей. А к книге на дальней полке точно никто не прикасался много лет.       Тэмин ушёл за Кариной, а Чимин, едва забравшись на борт, обнаружил Сану в углу салона.       — Привет, — поздоровался он. Голос почему-то охрип и сел. Сана была чудо как хороша. Две косички мило обрамляли лицо, а дорожный наряд из закрытого жакета и юбки удивительно ей шёл. Чимин с трудом оторвал взгляд от неё, осознав, насколько же он соскучился за эти несколько дней.       — Зда… здравствуй, — споткнулась на слове Сана и отвернулась, покраснев, заставляя молодого человека изнывать от догадок. Это она от гнева? Злости? Смущения? Удовольствия? Он уже почти совсем решился всё-таки подойти и спросить, но его прервал скрип убираемого трапа.       — А Карины не будет! — раздался от входа голос Тэмина.       — Как не будет? — переполошился Чимин.       — А она спит! — сказал Тэмин с растерянностью в голосе, закрывая салон и проверяя крепежи выхода.       — В смысле спит? — изумилась Сана.       Тэмин обернулся к ней и развёл руками.       — Я стучал, а потом попросил Норху разбудить мисс Карину, но та тоже не смогла её добудиться. А потом нашла чашку у неё на прикроватной тумбочке и флакончик с катамфе.       — Вот же зараза! — возмутилась девушка. — Она всегда так делает, если чего-то не хочет — или спит, или отговаривается головной болью! Она не очень-то и хотела лететь, но могла бы просто сказать, а не принимать снотворное!       Чимин нахмурился и растерянно развёл руками:       — Тогда… останемся?..       — Вот ещё! — возмутилась Сана. Близкое присутствие Чимина почему-то подбивало на лихие и отчаянные поступки, даже если они нарушали правила. — Такую ночь ждать теперь почти год, и вряд ли к тому времени мы будем здесь. А она тут живёт, так что в следующем году сама себе пускай ищет партнёров по преступлению!       — Летим тогда, — поддержал Сану Тэмин. — Я, честно, рад буду и дирижабль испытать над безопасной территорией, и приключения хочу. Чимин?       — Летим, — вздохнул археолог. — Не отпускать же вас одних….       Чимин, едва они взлетели, занял одно из кресел. Тэмин, как и обещал, возился в рубке, испытывая новый механизм, который они с калибрийскими умельцами прикрутили «Ястребу» на Лётном Поле. Что и говорить, пропадал инженер там сутками не зря — аэростат рассекал воздух в разы быстрее.       Сана смотрела на закат снова, как несколько дней назад, стоя у окна. Жгучее желание-необходимость поговорить с Чимином нарастало с каждой встречной милей, но юноша за спиной молчал, и кажется, даже не дышал. До ушей девушки не доносилось ни единого звука, кроме гудения воздуха за стеклом и тихого шума пропеллеров. Тишина давила, и заставляла трусить ещё больше. Сана прокляла себя в который раз за то, что не родилась со смелостью львицы. Впилась ногтями в ладонь, набираясь храбрости. И совсем тихо произнесла:       — Насчёт поговорить…       — Что? — Чимин, беззастенчиво рассматривая её со спины, наслаждаясь возможностью просто полюбоваться, наклонился вперёд, чтобы лучше слышать.       — Нам действительно нужно поговорить, — чуть громче повторила Сана, косясь на рубку, где орудовал Тэмин. Кажется, новые примочки доставляли проблем — то и дело оттуда слышалось шипение пара, лязг и грохот металла, а то и грубые словечки, от которых девушка неумолимо розовела. Чимин, тоже покосившись в ту сторону, поднялся и подошёл к ней. Девушка мигом уставилась в окно, не сводя глаз с горизонта, и при этом совсем его не видя.       — Ну, то есть, нам действительно надо это сделать, но поскольку между нами всё так теперь изменилось, я… — Сана зачастила, сбилась, замолчала, не находя слов, которые помогли бы новой ей и сдалась, вздохнув и неожиданно признаваясь:       — Мне просто страшно…       — Ты меня боишься? — изумление Чимина Сана представила так ясно, будто на него смотрела: как поехали вверх брови, презабавно округлились глаза, а губы сложились в лёгкую усмешку, проказливую и добрую одновременно.       — Мне уйти? — тихо спросил Чимин.       — Почему я должна сама принимать такое решение? — с тихим, отчаянным почти стоном спросила девушка. Потёрла лоб ладонью. Закреплённый на кисти веер болтался между ней и стеклом, неравномерно стуча в окно, будто надеясь выпрыгнуть с дирижабля вместе с хозяйкой, которой отчаянно не хотелось делать выбор самой.       — Тогда не принимай… пока. Но сам я не уйду. Только если прогонишь, — тихо заметил юноша. Кажется, он стоял в полушаге от неё. Кажется, это было всё равно слишком близко: Сане мерещилось, что он прижимается к ней почти вплотную; что его дыхание так нежно-дразняще касается шеи и затылка, что те покрываются гусиной кожей; что его ладони легли на её талию, так идеально вписавшись в изгиб, будто только там им и место.       Сана будто бы задохнулась — его руки действительно лежали на талии, просто лежали, совсем не двигаясь, на самой кромке жакета. Её охватило жуткое желание, чтобы он сдвинул ладони чуть ниже, влез под чёртову кромку пальцами, коснулся её всего лишь сквозь тонкую ткань блузки.       Совсем-совсем близко.       У неё голова кругом шла и кровь шумела в ушах. Казалась, она задыхается, во всяком случае, воздуха ей не хватало. Может, это то, про что говорили Тэмин и Карина? Плохая вентиляция?       Стоять, молчать, не двигаться было совсем не в духе Чимина, и доводило Сану до нервного отчаяния — настолько сильно, что она всё-таки решилась задать вопрос:       — Что ты делаешь? — почему её голос такой ломкий и хрупкий, где обычные уверенные нотки?       — Кажется, пытаюсь тебя соблазнить…       — Так не соблазняют!       — А как?       Мысли девушки лихорадочно заметались. Нет, ну правда, а как соблазняют? Признаниями в любви?       Но ведь…       Он же признавался! Точно и…       Как он только этого не делал.       Сумасшедшими поступками. Кричал «Эта вершина покорена в честь моей любви к Сане Минатозаки!» с водонапорной башни на окраине Сеула, куда забирался час без страховки по почти гладкой стене. В шестнадцать лет!       Заботливой ревностью. Увозя её с балов пораньше и не позволяя слишком много танцевать с другими кавалерами, говорил «Потому что я люблю тебя и не хочу, чтобы ты устала».       Желанием порадовать. Притащив реплику редкого кольца, оригинал которого он с трудом добыл под развалинами скандинавского древнего монастыря. Чимин полез за ним ради более не существующей нигде в мире надписи рунами на кольце «Я люблю тебя».       И ещё сотнями способов, которые она отметала, как не значащие ничего, потому что думала, что он врёт. Но кажется, врала лишь она — сама себе.       Вот только к этому признанию она ещё готова не была, тем более — Чимину.       — П…подарками, — запнувшись, ответила она. — Да, точно, дорогими подарками. Свидания… в шикарных ресторанах или необычных местах. Балами… вот ты можешь, например, дать бал в мою честь? — она попыталась, правда, слабо и не очень уверенно, скинуть его руки со своей талии.       Чимин тихо засмеялся за её спиной и только крепче их сжал.       — Ты же знаешь, что нет. Если так подумать, то единственное, чем я могу тебя соблазнить — это собой. Мне больше нечем, Сана. Я не богат — у меня всего лишь коттедж за Сеулом, доставшийся от бабушки с дедушкой. Любимая, но не денежная и не престижная профессия. Правда, она позволит мне много путешествовать. Хочешь объездить со мной весь мир? Хотя вполне возможно, что я когда-нибудь где-нибудь откопаю приличный клад. У меня нет таких уж крутых связей среди элиты или друзей-миллионеров. У меня есть только я. Как думаешь, получится соблазнить тебя не тем, о чём ты мечтаешь, а тем, что есть, то есть всего лишь Пак Чимином?       Сана резко отвернулась и больше не пыталась скинуть его руки. Они лежали, не шелохнувшись, пока сам Чимин застыл недвижимо сзади. Лишь тихое дыхание тревожило ей шею, теплом рассыпаясь по коже, шумело в волосах. Она могла бы сказать, что нет, не получится её соблазнить такой простой и незамысловатой штукой, как Пак Чимин, что ей нужно больше — но почему-то молчала. Просто старалась не слишком шумно дышать, очень прилежно делая вид, что она спокойна, хладнокровна и совсем-совсем не волнуется. Вдох-выдох — но с каждым вдохом-выдохом дрожь от его близкого присутствия то рассыпалась по плечам, то теплом стягивала низ живота.       Он пробудил в ней нечто древнее, неизведанное, от чего хотелось плакать и смеяться одновременно. Сану одолело невыносимое желание опереться на Чимина, откинуть голову ему на плечо. Она почти чувствовала, как он прижал губы к её затылку, как его ладони всё-таки сдвинулись под край жакета, как её окутал его любимый запах манго, коньяка и гари…       Гари?       — Чимин! — вопль Тэмина из рубки разрушил хрупкую красоту момента. Дым оттуда вползал в салон тонкой струйкой. — Не то, чтобы я хотел вас прерывать, но ты мне тут нужен!       — Ашшчч!.. — тихо выругался Чимин. Он легко касался губами волос девушки и совсем уже вознамерился совершить атаку на её ухо и щёку, как был прерван несвоевременным воплем. Как бы он не хотел сейчас задержаться, пришлось прервать такое приятное занятие. Он попытался убрать ладони, одновременно раздражённо спросив в сторону рубки: — Что?       Сана невольно прихлопнула его руки обратно себе к талии и тут же покраснела от собственной смелости:       — Он сам не справится? — несчастным тоном спросила она.       Можно ли слышать улыбку? Честное слово, Сана услышала. Как Чимин очень довольно улыбается и от её слов, и от её тона. И догадка подтвердилась, когда он с негромким смешком прошептал на ухо:       — Меньше всего я хочу от тебя сейчас уйти, но ещё меньше — учить обращаться парашютом в экстремальной ситуации. Так что я лучше ему помогу.       Он развернул её к себе за плечи и окинул взглядом — странным взглядом, от которого у девушки захватило дух. Он был привычно озорным и дерзким, но ещё — собственническим и нахальным. Кажется, он смотрел на неё так всегда, но — вот надо же! — Сана этот взгляд разглядела и осознала будто бы в первый раз. Археолог ушёл, едва коснувшись губами её лба, а девушка поспешно отвернулась к окну.       Ей понравился, очень сильно понравился это взгляд. Как будто она была его, Чимина, и это было до странности приятным чувством. Как будто именно этого она искала для себя в своём упорном желании выйти замуж, найти вторую половинку, опереться на кого-то, и возможно, быть чьим-то утешением и тоже немножечко опорой. Быть с кем-то.       И, разумеется, это «быть с кем-то» означало намного больше касаний, чем досталось ей сейчас. Намного больше.       Ах, ну что же Тэмин никак не починит эту глупую циркуляцию воздуха? Ведь это же из-за неё Сане сейчас так невыносимо жарко?       Тэмин пытался поспеть исправить все механизмы разом и жалел, кажется, что у него не восемь рук, как у осьминога. На вопрос «что делать?» археолог получил три матных слова сквозь сжатые зубы и одно указание. Чимин, сбросив куртку и закатав рукава, мрачно пообещал посчитаться с другом за испорченный романтический момент.       — Ты раньше эту летающую кастрюлю проверить не мог?       — Зато заметь, как я выиграл в скоростных показателях!       — Мы сейчас на этих показателях вниз полетим на пару километров! На х… на буя они тебе вообще сдались?       — На Тортугу полечу!       — Зачем? — изумился археолог, впервые услышав озвученную мечту инженера. Тот косо глянул в его сторону острым взглядом и расплылся в белозубой улыбке.       — Всю жизнь мечтал рассмотреть пиратский остров с высоты птичьего полёта!       — Ага. Ты только не забудь, что у пиратов лучшие дальнобойные пушки на всём экваторе, так что ты точно пару снарядов в свой аэростат огребёшь. И никакие скоростные показатели не помогут! — Чимин затянул указанные вентили, пока Тэмин занимался калибровкой приборов.       — Я его в чёрный покрашу и нарисую на нём череп с костями! — пообещал инженер.       — Тогда тебя воздушный патруль расстреляет ещё до Тортуги.       — Бля, Чихун, что ты меня с любой мечтой обламываешь слёту?       — Эй, потише! Тут всё-таки леди. А ты летай по дружественным аэропространствам! И в мечтах тоже!       — Хех! — усмехнулся Тэмин. — Вон, видишь, гряда скал на горизонте? Мы почти прилетели.       — Это Трилунный храм? — изумился археолог, складывая больше не нужные инструменты. — Поверить не могу, как быстро! Слушай, тебе надо срочно в Бюро патентов! Поверь, с такими скоростями ты в ближайшем будущем станешь богатейшим человеком на Земле!       — Мисс Сана, держитесь, мы приземляемся! — крикнул Тэмин, высунувшись из рубки, и девушка поспешно ухватилась за поручень. Чимин, следя за своей частью приборов, не видел, как на его реплику о будущем богатстве исказилось лицо инженера.       Тэмин действительно смог посадить «Ястреб» совсем близко от храма. Молодые люди заякорили дирижабль и спустили трап. Тэмин выскочил с каким-то мешком через плечо, но Сана эту несуразность не заметила, слишком занятая своими мыслями и рукой Чимина, которую он протянул ей, чтобы помочь спуститься на песок. Она немного злилась на инженера, ведь он обещал ей полтора часа уединения. А кроме того, что они прилетели гораздо раньше, так ещё часть пути Чимин ему помогал. Но отделаться от мысли, что у них здесь свидание, девушка не могла, и у неё снова частило почти успокоившееся сердце. Эдак скоро устойчивая аритмия разовьётся, с такими волнениями.       Чимин не отпустил руку после того, как помог, и они бок о бок побрели к храму. Тэмин впереди них сбросил мешок прямо на пол у одной из стен и вошёл внутрь.       — Сана… — Чимин развернул девушку к себе лицом. Первый раз за всё путешествие от губернаторского особняка до Трилунного храма они прямо смотрели друг другу глаза в глаза. — Я не хочу тебя отпускать…       — Мы вполне можем погулять, держась за руки… — снова смутившись, перебила его Сана.       — Я имел в виду не сейчас, — с тихим вздохом сказал Чимин, в подтверждение отпуская её руку. — Я не хочу… не могу отпустить тебя. Я люблю тебя сколько себя помню, и не только как прекрасную девушку, но и как бесценного друга. Я не знаю, к какому решению ты придёшь в итоге, но прошу не прогонять меня из своей жизни насовсем, и…       — Я не прогоню, — перебила его Сана. — Только я не знаю… я не знаю даже, что сказать, — совсем потерянно закончила она.       Чимин тут же крепко сжал губы, чтобы не улыбаться слишком уж довольно. Помолчал, осторожно убирая пряди с её лица.       — Завтра. Ты точно найдёшь слова завтра. А сейчас, — он протянул руку, приглашая её войти в храм, — давай насладимся нашим первым свиданием — по-другому это всё-таки никак не назовёшь.       Улыбаясь, как заговорщики, парочка поднялась на пару невысоких ступеней.       Сана не смогла сдержать восхищённого вздоха, едва вошла в храм. Ажурно вырезанные стены рассеивали мягкое свечение, отражая свет трёх лун, которые равным треугольником застыли на небе в ночь Маталы. От изысканной резьбы было трудно оторвать глаз. Сане казалось, что она очутилась внутри удивительного волшебного цветка, и всё вокруг усыпано пыльцой фей. Несколько таких же украшенных колонн поддерживали храм, как ответ на вопрос Тэмина о том, почему сооружение не рухнет под собственной тяжестью. Сам инженер, быстро обойдя периметр, застыл у той круглой блестящей поверхности на полу, на которой в прошлый раз стояла танцующая храмовница.       — Что это? — спросила Сана, подойдя к Тэмину. Блестящий круг оказался толстым стеклом, закрывающим неровную дыру с необработанными краями в самом центре храма. В ней почти неподвижным кругом застыла вода.       — Полагаю, тот самый вход в пещеру с их драгоценными улитками, — ответил Тэмин, постучав носком ботинка по краю стекла. — А это закалённый фульгурит.       — Разве его производство не слишком технологически сложное и затратное для бедуинов? — удивился Чимин. — Разве они смогли бы отлить такое сами?       — Хороший вопрос, — Тэмин присел, вытащил из кармана фонарик. Походил вокруг стекла, отодвинув Сану с Чимином, что-то подкрутил на рукоятке, а затем поставил луч света так, чтобы он падал на круг под определённым углом. — А второй — как они на нём это вырезали, а?       Луч фонаря будто бы проявил на прозрачном стекле целую сеть царапин, хотя сверху фульгурит казался абсолютно целым. Чимин с восторженным выдохом присел — царапины складывались в логичную схему, буквы и знаки.       — Воу! — не сдержал он восхищённого возгласа, проведя пальцами по поверхности. Та ощущалась абсолютно гладкой. — Это же… это же надпись! Древне-лакийский, хотя некоторые символы я бы всё-таки идентифицировал, как древне-калибрийские, но чуточку изменённые…       — И что там? — перебил его Тэмин.       — Какое-нибудь древнее пророчество? Описан Путь храма? Может, там рецепт их духов? — нетерпеливо спросила рядом Сана.       — Это… — археолог нахмурился, чуть сдвинул фонарь, склонился над надписью. — Это … схема. Схема подземелий.       — Подземелий? Разве оно там не одно?       — Нет, их много! Было одно… но потом их стало больше, потому что… хмм, вот этого слова я никогда не встречал, он обозначает действие скорее всего.…. И ещё здесь… ну, что-то вроде расписания, и схемы, как в каждое из подземелий попасть… — Чимин чуть не носом ползал по стеклу, силясь получше разглядеть царапины. Тёмная вода под стеклом застыла неподвижным зеркалом.       — Что за расписание?       — Кажется, сбора урожая… улиток? Тут теперь вроде несколько пещер, и в каждую следует входить в определённое время, чтобы улитки успели вырасти и созреть… и ещё… схема… ммм сливания воды? Зачем сливать воду, разве улитки не погибнут?       — Нет, разумеется, они же не рыбы, в воде не живут, — ответил ему Тэмин, поднимаясь за спиной Чимина и роясь в карманах лётной куртки.       — А ты откуда знаешь? — рассеянно удивился археолог, водя пальцем по царапинам.       — Наверное, в Асмэре прочитал, — ответила Сана, с любопытством присев напротив археолога и тоже рассматривая надписи.       — В какой Асмэре, он там ни разу не был? — Чимин удивился. Поднял голову, встретился с Саной взглядом — ровно на ту долю секунды, чтобы уловить в её глазах внезапный испуг, услышать вскрик. А затем на его голову опустилась что-то тяжёлое и за взрывом боли последовала темнота.