Большая семья Узумаки

Курама понятия не имел, какого черта только что произошло. Только что Наруто терял сознание, как мелкий сопляк, в которого недавно превратился, а в следующий момент на него неожиданно обрушилась вся жизнь с перспективы Наруто. Он уже видел все теми же глазами, но на этот раз он прочувствовал все. Каким бы странным ни был подобный опыт, он спокойно позволил воспоминаниям и эмоциям захлестнуть его, размышляя над ними. В большинстве случаев он просто почувствовал себя правым: он уже знал большую часть того, что чувствовал Наруто. Единственное, что его удивило, по-настоящему удивило, был тот факт, что Наруто никогда не ненавидел ни одного человека. Никогда. Он даже говорил это, оглядываясь назад, несколько раз. «Я ненавидел их», — говорил он сторожу этого идиота енота. Он не знал, что лгал. Ему многие не нравились, но он никогда не отказывался простить или понять. Ни разу. Наруто не знал ненависти. Затем внезапно, наряду со всем прочим — и превыше всего остального — пришло странное, непреодолимое желание утешить Сакуру, убедиться, что она не будет одинока или без поддержки. Быть рядом с Сакурой. Так оно и было. Курама моргнул и огляделся вокруг. Он стоял рядом с тем местом, где Сакура лежала в постели, сжимая ее руку в своей. Он был в теле Наруто. Какого черта идиот сотворил на этот раз? Наступил перерыв между схватками Сакуры, и она тихо всхлипнула от облегчения. Она дышала прерывисто и измученно. Роды длились уже больше трех часов. Цунаде снова поднялась из-под простыни, исцеляющая чакра исчезла с ее ладони. Она тоже начинала выглядеть измученной. Курама почувствовал хруст сломанных костей, когда Сакура снова, хотя и нежно, сжала его руку. Она провела большим пальцем по костяшкам его пальцев. Он немедленно начал перемещать часть чакры в сторону кисти, чтобы залечить раздробленные кости. Он проводил только короткие моменты, подобные этому — не просто смотрел глазами Наруто, а по-настоящему пользовался ими. Было ужасно странно стоять в этом крошечном теле дольше, чем секунду или две. Его глаза вспыхнули, когда он почувствовал приближение чакры Шизуне раньше, чем ее ощутили уставшие женщины. — Цунаде-сама, простите! — сказала она, входя с сумкой с полотенцами на плече. Она положила ее на стол. — Сакура, как у тебя дела? Она немедленно приступила к работе, вымыв руки и заняв место Цунаде, чтобы другая женщина могла немного отдохнуть. — Что тебя так задержало? — спросила Цунаде, проверив Сакуру. Когда она посмотрела на Наруто, его голова была опущена, а глаза полуприкрыты, когда он смотрел вниз на жену. Она не осознавала, что он также наблюдал за ее изучающим взглядом. Что он не смотрел на Сакуру, а сощуривал глаза, чтобы его присутствие не обнаружили. — Увидела травму и остановилась оказать помощь, — сказала она без сожаления в голосе. Цунаде кивнула. Это была их работа. Приложив мокрую ткань к лицу Сакуры, она, наконец, села на стул возле двери. Сакура явно экономила силы в этот момент, отдыхая с закрытыми глазами между схватками. Курама не мог не оценить этого. Он не был особо заинтересован в общении с ней. Она снова застонала, а затем повернула голову в его сторону. Он замер, прямой, как доска. Он все еще держал ее за руку, не двигаясь, когда она улыбнулась, ее полуприкрытые глаза остекленели от прозрачного блеска беспрерывных слез. Секундой ранее Курама увидел ее глазами Наруто. Теперь, глядя на ее отвратительную, потную, голую кожу без шерсти, он был сбит с толку этой идеей. Но в ту единственную секунду она была самым красивым существом, которое он когда-либо видел. Затем она моргнула раз, другой, и ее глаза расширились от недоверия. Курама немедленно захотел вернуться обратно в свой нематериальный дом внутри Наруто, но его замена потерял сознание. И позволить этому телу упасть без признаков сознания после того, как она увидела, что его занял красноглазый демон с узкими зрачками, вероятно, было намного хуже, чем просто потерять сознание прежде всего. Так что он стоял, замерев, уставившись на жену Наруто, как дикое животное, попавшее в ловушку. — Что за черт? — спросила она, внезапно голосом больше не таким уставшим. Курама не знал, как ей ответить. Он правда не знал, как реагировать на данную ситуацию. От раздражения он хотел зарычать, но люди не рычат. Сакура видела, как ее муж с демоническими глазами сморщил лицо в отвращении, как будто прикасался к мерзкому мусору. И он корчил такое лицо ей. Шизуне уставилась на него с выражением сильного шока. Цунаде была немного похожа на человека, который уже все повидал. Она подергала за нитку на штанах после того, как бросила на Кураму раздраженный, осуждающий взгляд. Сакура была проблемой. Она выдернула свою руку из его с выражением гнева на лице. — Что… Хррнг! — простонала она, прежде чем смогла закончить, мечась на кровати с искаженным от боли лицом. Курама скрестил руки на груди и свирепо оглядел комнату. Это была работа Наруто. Это была проблема Наруто. Как он оказался втянут в это дело, оставалось загадкой. Буквально. Что-то заставило его снова взглянуть на нее. Сейчас Сакура вцепилась в простыни, пристально глядя на него. — Г… Где… Эргх, Наруто! — Удалось ей выдавить слова между приступами долгой схватки. — Он вернется. Заткнись, — сердито рявкнул он. Вместо его голоса раздался голос Наруто, из-за чего он казался абсолютным импотентом. Курама вновь раздраженно приподнял губу. Ей удалось сделать глубокий, судорожный вдох после того, как схватка закончилась. Затем она смерила Кураму убийственным взглядом. — Нет. Что случилось с Наруто? — потребовала она, гневно приподнимаясь на локтях. — Сакура, пожалуйста, не надо, — сказала Шизуне. — Где Наруто? — повторила она, и ее пристальный взгляд сменился беспокойством, когда по ее щекам потекли новые слезы. Курама не сдвинулся с места, где стоял, скрестив руки на груди. Но бросил на нее еще один взгляд. — С ним все в порядке? С Наруто все в порядке? — спросила она, еще сильнее наклоняясь вперед. В ее голосе прозвучали умоляющие нотки, и она протянула руку, пытаясь ухватиться за ткань его рубашки, которая была все еще слишком далека от нее. — Сакура, пожалуйста, — сказала Шизуне, беспомощно переводя взгляд с Цунаде на Сакуру. Цунаде молча наблюдала за обменом репликами со своего места серьезным и расчетливым взглядом. — Он будет в порядке, — сказал ей Курама, наконец, после того, как тень раздражения на мгновение промелькнула на его лице. Наруто отчаянно, с надеждой ребенка просил его лишь об одной вещи. С явным дискомфортом он придвинулся на шаг ближе, затем протянул руку и взял ее в свою. Это не было ни нежным прикосновением, ни проявлением любви. Прикосновение было грубым, холодным и почти снисходительным. Честно говоря, оно несколько напомнило ей о том случае, когда учительница схватила ее за руку и потащила за собой, чтобы поставить в угол. — Ляг, — скомандовал он, протягивая к ней руку, которую держал. Она плюхнулась на подушку с измученным взглядом. К ее удивлению, он не отпустил руки. — Что случилось? — Спросила она. Какая-то часть ее хотела раздавить его руку в кашу. Или, может быть, швырнуть его через всю комнату. Но вместо этого она отчаянно ждала ответа. — Он… — начал было Курама, но Сакура снова закричала, прерывая. Он молча ждал, выказывая неловкое нетерпение, пока она закончит. Шизуне подумала, что он немного похож на сердитого ребенка, которого принудили держаться за руку родителя. — Он отдыхает, — неуклюже закончил Курама, как только она перестала кричать, отводя глаза. Сакура выглядела удручающе обеспокоенной. Цунаде, с другой стороны, пристально смотрела на него со своего места в другом конце комнаты. — Отдыхает? — Повторила она. Ее голос был тихим, но резким, как бритва. Она была зла. По-настоящему зла. Отдыхает? Наруто отдыхал, пока Сакура впервые проходила через роды? Ей потребовалась вся сила воли, чтобы не встать и не начать трясти его, пока он не появился снова. Ее не волновало, что она будет трясти самого Девятихвостого Лиса. Она бы разорвала его на кусочки в тот же момент, если бы не тот самый умоляющий, печальный взгляд, которым Сакура смотрела на него. И совсем без гнева. Что-то здесь было совсем не так. Потеря веса, дрожь Наруто, Сакура, защищающая его, а теперь это? Видимо, за тот месяц, что Цунаде не было в Конохе, многое произошло. Она поджала губы, сцепила руки и села прямо. Она убьет Наруто — или Девятихвостого Лиса, или сразу обоих — в другой раз. Сейчас она должна контролировать свой гнев. Каким-то образом. — Ему лучше вернуть свою задницу обратно. Быстро, — сказала она, еще борясь с гневом. Бросить клокочущее предостережение Кураме — это все, на что она была способна сейчас. Его прищуренные глаза метнулись к ее, и на короткое мгновение они обменялись темными, смертоносными взглядами. Затем голос Сакуры снова разнесся по комнате, и она наклонилась вперед в агонии. — Интервал между схватками все короче, — прокомментировала Шизуне с беспокойством в голосе. — Он должен скоро выйти. Она многозначительно подняла глаза на Кураму, и он встретился с ней взглядом всего на секунду, прежде чем его взгляд снова скользнул вниз, к Сакуре. Курама жил веками. Он думал, что испытал почти все. Но каким-то образом Наруто поставил его в самую нелепую ситуацию, какую он только мог представить. Этот идиот. Он воспользовался моментом, чтобы скользнуть внутрь сознания так, что теперь парил между мирами. Наруто все еще был погружен в бессознательное состояние глубоко в их сознании, поэтому Курама не был уверен, что вообще сможет до него дотянуться. Он все равно попытался, вытягивая свой разум к блеклой, размытой фигуре Наруто находившейся глубоко в их общем пространстве. — Ты можешь поторопиться? — нетерпеливо рявкнул он. — Твой отпрыск на подходе. — Наруто плыл по течению. Его мысли накатывали на него медленными, плещущимися волнами. На краткий миг он знал, что ему нужно сделать что-то чрезвычайно срочное — он должен был где-то быть. Но после очередного волнообразного, раскачивающегося движения сознания эта идея вихрем вылетела из мыслей, вновь оставив его благословенно спокойным. Ему было спокойно. Знакомый голос велел ему поторопиться. Кто-то важный был на подходе. Кто-то, кого он должен был приветствовать там, тревожно подумал он. Затем мысль улетучилась, и он снова расслабился, дрейфуя. Цикл продолжался тихо, мягко. Поторопись, Наруто. Этот глубокий голос, хорошо знакомый ему, сейчас настойчиво дергал его, пытаясь схватить и вытянуть, но не долго, ведь Наруто так плавно переходил от одной мысли к другой. — — Позови Наруто! — закричала Сакура на него в короткую паузу между схватками. — Думаешь, я не пытаюсь? — сердито зарычал в ответ Курама. Однако Сакура больше не обращала на него внимания. Теперь ее крики стали почти непрерывными. — Он выходит, Сакура! Всё уже почти закончилось! — ободряюще сказала Шизуне. — Нет! — воскликнула она со всхлипом, прежде чем закричать снова. — Погоди! Она знала, что Шиначику не мог ее услышать, не говоря уже о том, чтобы понять. Но если бы он мог просто подождать еще немного. Шиначику не ждал. — Головка почти прошла. Потужься еще немного, Сакура, — сказала Цунаде. Она встала напротив Курамы, вытирая лоб Сакуры прохладной, влажной тканью. Сакура хотела только одного больше, чем покончить с ужасными, болезненными родами. Она была готова терпеть их бесконечно, если это означало, что Наруто будет рядом с ней, чтобы увидеть их сына. Но Шиначику не знал об исчезновении своего отца. Он был готов прийти в этот мир прямо сейчас. — Нет! Наруто! Пожалуйста, НАРУТО! — Отчаянно завопила она. Он должен был быть здесь, чтобы увидеть. Должен был. — Неосязаемые глаза Наруто медленно открылись и закрылись, расслабляясь. Его несло по мягким волнам, далеко от всего. Кто-то другой звал его теперь. Он мог слышать ее голос, как далекое-далекое эхо. Это Сакура, понял он. И другой, это Курама. Курама, который понимал его в это темное время гораздо сильнее, чем он предполагал. Наруто медленно ухватился за голос Сакуры и подтянулся к нему. Внутри него зарождалось тревожное чувство, и постепенно его разум устремился прямо к ней. — Глаза Курамы расширились, и он почувствовал, как его плечи слегка расслабились от облегчения. — Подвинься! — было последнее, что он услышал, прежде чем снова оказался внутри Наруто, снова в своей обычной форме. — Наконец-то, — пробормотал он, ложась. Его ухо дернулось, и он фыркнул, прислушиваясь к событиям снаружи. — Сакура-чан, — произнес Наруто, сжимая ее потную, скользкую руку, словно та была его спасательным кругом. — На-Наруто, — провучал ее голос пронзительно. При следующей схватке она издала вопль, выражавший в равной степени боль и облегчение. — Я здесь, — сказал он. Мне так жаль, подумал он, и чувство вины сжало его сердце. Он бросил ее в самый трудный момент. Его захлестнуло чувство раздражения. — Только не это снова, — пророкотал Курама, но не голосом. Это было больше похоже на мысль. Чувство. Неужели они только что… Он не смог обдумать эту мысль дальше, потому что внезапно, с последним толчком, Шизуне торжествующе вскрикнула. — Это мальчик! — Сказала она. А затем комнату наполнил звук, который привел Наруто в состояние такого спокойствия, что он почти задался вопросом: не потерял ли он снова сознание. Плачущий крик младенца был звуком искупления и радости. Быстрым, опытным движением пальца с чакрой Цунаде перерезала пуповину, затем Шизуне подняла его и сразу же передала в ожидающие руки Сакуры. Она заплакала от облегчения и обняла крошечного сына, вытирая остатки крови с его коротких светлых волос. — Шиначику, — пробормотала она, — добро пожаловать. Затем она улыбнулась Наруто, когда Шизуне и Тсунаде начали тщательно обтирать его. Они надежно запеленали его в маленькое оранжевое одеяло. Наруто смог лишь на секунду оторвать взгляд от их сына, чтобы улыбнуться Сакуре в ответ и сжать ее руку. Затем, в очередной раз, его взгляд переместился на Шиначику. К своему сыну. Когда Цунаде снова протянула Сакуре запеленованного плачущего ребенка, она кивнула подбородком в сторону Наруто. Ему нужно было подержать Шиначику. Цунаде подчинилась, обойдя кровать в его сторону почти как в замедленной съемке. Наруто застыл на месте, но все же онемело поднял руки, чтобы прижать крошечного плачущего ребенка к груди. А потом он улыбнулся. Слезы катились по его лицу, но впервые за столь долгое время он не чувствовал ничего, кроме чистой, ничем не запятнанной радости. Он был счастлив. Он был так, так счастлив. — Шиначику, — прошептал он голосом, переполненной такой нежностью, что Сакура могла смотреть на него только сквозь слезы. Все, что происходило в голове Наруто, все, что сокрушало его, подгоняло и разрывало на части последние восемь месяцев, отступило. Наруто лишь смутно осознавал, что оно вообще было, и только для того, чтобы поразиться тому, насколько невероятно он себя чувствовал сейчас. Как эта чушь могла его беспокоить? Как он мог когда-то сомневаться в этом? В чем-либо из этого? Дело было не в том мог он или не мог, должен ли, или не должен, заслуживал или не заслуживал. Он просто сделает. Он защитит этого ребенка от всего и вся. Он будет рядом, сильным, преданным и неизменно поддерживающим, пока само время не подойдет к концу. Он будет — он был — отцом. И это был его сын. Ничто не сможет помешать этому. Даже он сам. Он рассмеялся. Он смеялся с такой радостью, что ему пришлось наклониться и передать младенца в ожидающие материнские руки Сакуры, чтобы он мог вытереть слезы ликования. Шизуне и Цунаде привели себя в порядок после рождения плаценты, понимающе улыбнулись друг другу, а затем почтительно вышли из комнаты. Вытерев слезы, Наруто испустил глубокий вздох облегчения, а затем радостно, но, тем не менее, осторожно, отодвинул Сакуру и плюхнулся на кровать рядом с ней. Она вздрогнула от неожиданности внезапного движения, затем смерила его раздраженным — хотя и слегка — взглядом. — Сакура-чан, посмотри на него, — сказал он, игнорируя ее взгляд. — Он идеален, — выдохнул он. Он потянулся к малышу у нее на руках и провел большим пальцем по щеке крошечного мальчика. Сакура улыбнулась. — Я знаю, — сказала она со всхлипывающим смехом, ее щеки все еще были мокрыми от слез. Наруто снова рассмеялся, не в силах хоть немного сдержать радость. Этот ребенок, его ребенок, Шиначику. Он был самым удивительным существом, которое Наруто когда-либо видел. Он нырнул в свое мысленное пространство и посмотрел на Кураму, подняв руки в воздух. — Ты видел его?! — радостно спросил он. Курама фыркнул, поворачивая голову там, где он лежал, чтобы отвести взгляд от Наруто. — Ты должен увидеть его, Курама! — Он обежал вокруг массивной головы зверя, чтобы посмотреть ему в глаза. — Ты… Просто, ты должен! И затем со странным, искажающим ощущением, Курама сидел в кровати, а Сакура прижималась к нему. Крошечный ребенок теперь сосал ее грудь. Сакура заметила его застывшую, напряженную позу и повернулась, чтобы посмотреть на него, но ее безмятежное выражение лица немедленно сменилось злостью. — Снова ты, — выплюнула она, в ее словах сквозила ярость. После Курама ушел, его заменил Наруто. Она прищурила глаза. — Что происходит, Наруто? — потребовала она. — Я показывал ему, — сказал он, ухмыляясь. — Как насчет того, что было раньше? — спросила она, резкость быстро исчезла из голоса. — О. — Он потер затылок. — Я потерял сознание. Он вроде как спас мою задницу. Он смущенно хихикнул. Для него снова казалось удивительным, что он мог чувствовать себя виноватым, и при этом не быть поглощенным чувством вины. Он даже не беспокоился, что она может поглотить его. Дело было не в том, что Шиначику был неким волшебным лекарством. На самом деле все было наоборот. Он ждал, полагаясь на какое-то волшебное лекарство, которое забрало бы все это. И этот простой поступок лишил его сил. Не было никакого способа бороться с чем-то, что он в то же время подкармливал. Но он не винил себя. В прошлом, казалось, именно так и происходило. Его жизнь приняла неожиданный, удивительный оборот к лучшему. И это не было вопросом выбора. Ирука-сенсей, Сакура-чан, Саске, Какаши-сенсей… Они появились в его жизни, чтобы все это произошло с ним, как по волшебству. Каким-то образом он забыл о своей причастности ко всему. Он мог бы выбрать погрязнуть в страданиях, но он отказался. На этот раз Шиначику был тем, кто пришел к нему и заставил осознать стоящий перед ним выбор. Сила, которая была в его руках, позволяла дать этой крошечной жизни — и его собственной — чудесные, счастливые впечатления. Он улыбнулся этой мысли, взглядом прилепившись к его прекрасному ребенку. Затем его глаза расширились при картине целиком. — Вау, Сакура-чан. Твои груди стали ОГРОМНЫМИ, — сказал он, и его улыбка стала более взбудараженной. — Наруто! — недоуменно упрекнула она. Она отдернула в сторону голову со сердитое смущением. А потом улыбнулась, и из ее глаз снова потекли слезы радости. Он снова казался нормальным. Может быть, она была права. Может быть, Шиначику — это все, что ему было нужно. — Вау, — размышлял Наруто в ментальном пространстве, находясь наполовину с Курамой, наполовину с Сакурой. — Я был настолько не в себе, что даже не заметил. Он провел руками по телу, рисуя огромную грудь. Затем он воодушевленно хихикнул. — Ты, — огрызнулся Курама, поворачиваясь к нему. — Вижу, теперь тебе лучше. Хорошо. Тогда позволь мне сказать кое-что. Он внезапно перевернул Наруто когтем, затем опустил чудовищную лапу на него сверху, удерживая на месте. — Я проживал там тысячу смертей, пока ты был без сознания. Ты никогда, никогда больше такого не повторишь. Наруто моргнул, глядя на него. На короткое мгновение он усмехнулся. — Спасибо, — сказал он крайне серьезно. — Не знаю, что бы я делал там без тебя. Затем он безмятежно улыбнулся, его глаза наполнились мягкой признательностью. Курама фыркнул, поднял Наруто и бесцеремонно отбросил его куда-то в сторону. — Эй! Я сказал спасибо, придурок! — Сердито закричал Наруто после того, как он резко затормозил. — В любом случае, что, черт возьми, это было? — спросил он более спокойно, как только встал. — Все было так, будто я был тобой, — он сузил глаза, выглядя смущенным. — Или что-то в этом роде. — Я не знаю, — зарычал Курама, снова отвернув голову, звуча обиженно. — Но держись подальше от моих мыслей и не помещай меня в свое отвратительное тело. Затем он каким-то образом вытолкнул Наруто, отправив его из своего ментального пространства и разорвав ту странную, чувствующую связь, которую он слегка ощущал с Курамой все это время. Он не возражал. Прямо сейчас у него были более важные люди. Как только он вернулся, он положил руку на Сакуру и притянул ее и сына поближе к себе. Он прижался головой к ее голове, положив подбородок ей на плечо, и они вдвоем смотрели сверху вниз на прекрасного, совершенного маленького ребенка, безмятежно радуясь. Сакура немного отстранилась, чтобы посмотреть ему в лицо. Реально посмотреть на него. — Наруто, — тихо сказала она нежным голосом. — Как ты? С тобой все в порядке? В ее глазах и словах было беспокойство, но в них также было так много надежды. — Да, — сказал он уверенно и спокойно. — Я в порядке. Все хорошо. Затем он тихо рассмеялся. — На самом деле, — поправил он, — все идеально.