Большая семья Узумаки

Ей было четырнадцать, и у нее до сих пор не было задания заграницей. Это невероятно расстраивало громкоголосую, непредсказуемую, светловолосую, голубоглазую куноичи, в которой, казалось, не было ни капли страха, однако ей приходилось терпеливо ждать, снова и снова слушая, как ее родители рассказывают историю о том, как «Задание С-ранга пошла не так», также известную как «История Забузы». Когда Минако была маленькой, именно эта история стала причиной того, что она захотела отправиться на задание за пределы страны, как только ее занесут туда ноги. Жаль, что именно из-за этой же истории ее желание не сбылось. Конечно, будучи Минако, это не мешало ее попыткам. Отстранение от миссий было, пожалуй, единственным, что останавливало ее постоянные попытки тайком пробраться с другими командами на их задания. И даже так, прекратила она лишь после того, как ее наказали настолько, что за год она пропустила выполнение более половины заданий своей команды, что привело к тому, что ее джонин-инструктор назначил двух ее сокомандников-генинов – но не ее - на экзамен на чунина. Папа понимал ее и предположил, что ее навыки оттачивались в семье так долго, что, возможно, даже без выполнения миссий она смогла бы успешно сдать экзамены. Однако ее мать была непреклонна, уверенная, что Минако не готова. Ей необходимо было «пройти естественные жизненные уроки», и она все еще была «слишком незрелой», что Минако пришла к выводу, что по-настоящему незрелой здесь была ее большая идиотка-мать. После этого урока жизни ее попытки исследовать внешний мир значительно замедлились. Но они никогда полностью не прекращались. И папа, и старший брат были особенно впечатлены, когда ей удалось прокатиться с генином Инузукой, который тем утром случайно взял ее, замаскированную хенге, вместо настоящего медицинского ранца. Она уже добралась до побережья, где они должны были сесть на корабль, направляющийся в Кумогакуре. Ее путешествие за границу прервалось не из-за плохого умения подавлять чакру, а, как всегда, из-за проявленного неуважения. В своем нетерпении к Инузуке, который пытался найти бумаги, она снова превратилась в себя, вытащила их из сумки, бросила их ему в лицо, а затем ударила его — и все это время ругала его за то, что он такой неорганизованный. С их джонином-инструктором все прошло ужасно. С Инузукой тоже все прошло не очень: теперь у него не было медицинского пакета, чтобы обработать разбитый нос. После этого ее отстранили от выполнения заданий на два месяца. Поэтому Наруто и Сакура с особой осторожностью наблюдали, как их очень взволнованная четырнадцатилетняя дочь готовится к первой заграничной миссии. Ее новая команда (поскольку ее первые сокомандники уже давно получили ранг чунинов) состояла из пухленькой молодой девушки с платиновым блондом из кланов Яманака и Акимичи, тихого, серьезного мальчика, который был вторым в классе, несмотря на то, что у того были гражданские родители, и Рока Ли, их джонина-инструктора. Минако была старшей из трех генинов на целых два года. — Она такая хорошая куноичи, но я все еще не уверена, готова ли она, — тихо произнесла Сакура и улыбнулась, стараясь, чтобы Минако не услышала ее и не прочитала по губам. Стоявший рядом с ней Наруто пожал плечами. — У нее уже есть навыки, необходимые для того, чтобы стать чунином, — сказал он в ответ, не понижая голоса, как хотелось бы Сакуре. К счастью, Минако была слишком занята, копаясь под бардаком, устроенном на кровати, в поисках особого куная, который Наруто подарил ей на седьмой день рождения. Ее первый инструмент ниндзя. — У нее отличные навыки с давних пор, но она такая безрассудная, — сказала Сакура, рассчитывая, что на этот раз дочь услышит ее. В ее голосе послышались нотки беспокойства, которые так ненавидела Минако, и, словно по сигналу, она высунула голову из-под кровати и бросила на мать комично выразительный взгляд. Ее короткие светлые косички подпрыгнули от резкого движения. Фыркнув, она снова зарылась в беспорядок под кроватью. — Я тоже был таким, Сакура-чан, — гордо улыбнулся Наруто. — У тебя был Курама, — возразила она. После чего: — Сколько раз? Серьезно, сколько раз ты бы умер, если бы не Курама? В глубине души Наруто почувствовал, как его вездесущий спутник преисполнился гордости, и платоническая нежность, которую Курама испытывал к Сакуре, странным образом захлестнула его, заставив испытывать к ней два спектра эмоций одновременно. Наруто сталкивался с этой проблемой лишь изредка из-за сильной связи с Курамой. В большинстве случаев открытая эмпатическая связь с партнером-биджу приносила гораздо больше преимуществ, чем рисков, но здесь нужно было провести черту. Глядя на жену и находя ее «приемлемым человеческим существом», когда однажды вечером она раздевалась, он видел лишь ещё один пример того, что это стало абсолютной необходимостью. Раздраженный этой связью, он разорвал ее и оттолкнул Кураму поглубже в подсознание, услышав в ответ тихий, довольный смешок. — Не тешь его самолюбие, — раздраженно бросил он ей, уже забыв о сути их спора. — Да! — внезапно воскликнула Минако, прервав Сакуру, как только та открыла рот, чтобы вставить комментарий. — Нашла! Фух, я думала, моего малыша украли! Она прижала грязный, зазубренный кунай к щеке и поцеловала его. — Минако, ты еще поцелуй эту мерзость, — Сакура приложила ладонь ко лбу, и ее губы скривились от отвращения. — Ты хоть представляешь, сколько микробов на нем может быть? Минако погладила вещицу, ни в малейшей степени не обращая внимания на мать. — Не слушай ее, малыш. Она просто хочет задеть твои чувства, потому что она просто противная старая карга, — сладко проворковала она. Бровь Сакуры дернулась, и Наруто внезапно поймал себя на том, что хватает ее за руку, чтобы сжать в знак примирения. — Э-э-э… Мы должны пообедать, прежде чем ты уйдешь! — внезапно вырвалось у него, и он повернулся, уже направляясь на кухню, но остановился, когда рука Сакуры дернула его. Она стояла неподвижно, в гневе нахмурив брови. — Минако… — прошептала она, скривив губы в невеселой, маниакальной улыбке. — Ты проявишь уважение к матери, или будешь ждать еще месяц, прежде чем отправишься на подобное задание. Наруто отпустил руку жены и зажестикулировал Минако, отчаянно пытаясь заставить ее согласиться. Она закатила глаза, скрестила руки на груди и приняла воинственную позу. Втайне он обрадовался, когда в дальней комнате раздался плач ребенка. Он не стал ждать разрешения ситуации между двумя женщинами его жизни. Когда он заканчивал менять подгузник где-то через две минуты, в дверях за его спиной появилась Минако, недовольно что-то бормоча, но в остальном покорная. Видимо, на этот раз ей удалось удержать миссию при себе.