Энд
Где я, черт побери?
Я схватился за ворот странной белой рубашки и в ужасе вдохнул пропахший медикаментами воздух. Какого черта? Неужели я в больнице? Но какого черта все такое… белое… Белое одеяло, подушка, рубашка, стены, черт побери, полы, потолок, шторы… Кто-то тронул меня за плечо, и я резко развернулся, откидывая в сторону дурацкое одеяло. Милли молча смотрела на меня, сидя на стуле рядом с постелью и крепко сжимая мое плечо. Я нахмурился, пораженно ее разглядывая. Взгляд какой-то потерянный, лицо бледное, а еще на ней была какая-то странная очень длинная голубая туника… Она посмотрела на меня и как-то устало улыбнулась, прижав вторую руку к лицу. Пальцы другой только сильнее сжались на моем плече. Я нахмурился и в ужасе протянул ладонь, проводя по ее щеке.…
Черт.
Неужели этот кошмар мне не приснился…
Я даже ничего сказать не успел. Ли всхлипнула и крепко обняла меня за шею, уткнувшись в плечо и замотав головой. Я глубоко вдохнул пропахший спиртом воздух, пытаясь успокоиться. Паника никуда не делась. Я медленно отодвинул от себя Ли и заставил посмотреть на себя, пытаясь сформулировать вопрос. Она и так все поняла, замотав головой. И, снова всхлипнув, уронила голову на руки. Я похолодел и неожиданно закашлялся, прижав руку к лицу. Ли резко вскинула голову и в ужасе уставилась на меня. Я замотал головой, свесил ноги на пол и, ухватившись двумя руками за край постели, посмотрел на нее. Пару секунд мы молча смотрели друг на друга. А потом я наконец нашел в себе силы глубоко вздохнуть и шепотом спросить: — Что… Прямо так. Без производных. Потому что я хотел спросить слишком многое.Что произошло?
Что происходит?
Что с тобой?
Что…
Ли глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, стерла с лица слезы и сипло пробормотала: — Я рада, что ты раньше них… У меня закружилась голова… — Где?I
Я сам был похож на призрака. Шатался по больнице, пугая бедных медсестер. Ли сказала мне, что она выглядела так же. На меня вывалилось слишком много информации. И я до сих пор не мог уложить ее в голове. Почему-то самое первое, что я смог осознать, это то, что я пролежал в отключке три дня. Милли — всего один. Она пришла в себя одной из первых в принципе, и первой из нас. И я понял, что она чувствовала. Она таким же потерянным привидением ходила из одной палаты в другую, не чувствуя ни-че-го. Кроме жуткой усталости и нежелания делать… что-либо. Остальное осознать мне было еще сложнее. Ли каким-то безэмоциональным голосом пыталась объяснить мне хоть что-то, пока впихивала в меня чай и бутерброды. Я не хотел есть. Но она сказала, что персонал не позволит мне выйти из палаты, пока я не поем. Если вкратце — все было… Плохо. Очень. Конечно, могло бы быть в разы хуже… Но зато все вроде бы живы… Вик была в другой больнице, но пару часов назад нам сообщили, что она пришла в себя. С Ди все сложнее, потому что мы пока не могли даже узнать, в какой она больнице, тем более связаться. А из нас… Тиму повезло, пожалуй, меньше всего: он все еще был в коме (не знаю я, как это обозвать, плевать), но его зацепило эктоплазмой и знобило. Мне было ужасно жаль Милли. Я не знаю, за кого она переживала больше, разрываясь между палатами. Из-за Лу я сам чуть не сошел с ума. Она тоже все еще не очнулась. А прошла почти неделя. Это все случилось в полночь. Поэтому я сам в ужасе периодически наблюдал за тем, как Лу, лежащую по-прежнему без сознания, периодически била дрожь. Она, не приходя в себя, хваталась руками за воздух и отчаянно бормотала что-то. Печать на щеке то меркла, то опять появлялась. Волосы то светлели, то темнели. Ее трясло. Но когда я отчаянно сжимал ее тонкую горячую руку, она успокаивалась, опять проваливаясь в сон. Тим пришел в себя на шестой день. Теперь Милли было почти не оттащить от него: она проверяла только сестру. Я был даже рад. Потому что сам я сходил с ума по другому поводу… Нет, меня совершенно не волновало то, где мы оказались. Что произошло, что со мной, где я, что будет дальше, нет, мне наплевать. Об этом я подумаю потом. Сейчас я мог думать только о дрожащей во сне Лу, разрывающуюся между собой. Потому что врачи сказали, что если ее личности не решат, кто будет жить… Или смерть, или шизофрения. Милли чудом оттащила меня от врача, который таким гребанным спокойным голосом сообщил мне это. После этого ко мне боялись подходить практически все. И о нем.I
Я открыл глаза и уставился перед собой.Каждый раз, когда я их открывал, я надеялся, что этот кошмар закончится
Но ничего не исчезало
Шторы все так же задернуты. Свет не горит. Закрытая дверь. Тишина.И пустота.
Мне не хотелось шевелиться. Мне вообще, если честно, ничего не хотелось. Я по-прежнему лежал в кресле, которое подтащил ближе к постели, опустив голову на край кровати. Меня это как-то не интересовало. Меня вообще почти ничего не интересовало.Почти ничего
Лу пришла в себя на десятый день. К нам уже успела приехать Вик (уж не знаю, как она уговорила врачей перевести ее из одной больнички в другую), которая теперь насильно кормила Ли. Пыталась и меня, но потом поняла, что не выйдет. Я сам видел, как Лу проснулась. Просто зашел к ней на пять минут… И увидел, что знаки на щеках и на лбу исчезают. И волосы стремительно темнеют. Я бы не успел позвать Ли, поэтому наклонился ближе и схватил ее за руку. Она вскочила в эту же секунду, сев в постели и удивленно уставившись на меня. Да. Я тогда испытал такое облегчение, что чуть не упал в обморок прямо там. Она вообще не изменилась. Все то же коротко брошенное мне «идиот», тот же сонный взгляд, лохматые волосы… Прибежавшая медсестра начала ей что-то объяснять, но Лу, послушав ее каких-то минут пять, заявила, что она не выспалась и рухнула спать обратно. Но на этот раз уже нормально. Я даже смог выдавить из себя облегченно-сумасшедшую улыбку. Поэтому я мог вернуться к своей основной проблеме. Ха. Наверное, он всегда был моей проблемой… Ал не приходил в себя. Получается, почти две недели. И меня почти доводил до отчаяния тот факт, что никто, черт побери, никто не мог объяснить мне, почему. Врачи и ученые разводили руками. По всем показателям — он просто спал. Это была даже не кома. Просто глубокий сон. Ни летаргический, ни медикаментозный, ни гипноз, ни наркоз, ни что-то там еще. Каждый раз, когда кто-то напоминал мне, что он «просто спит», этого человека приходилось спасать от участи быть впечатанным в стену. Или выброшенным в окно. Или что-нибудь еще. Меня боялись трогать не только врачи. Милли с Вик тоже. Тим и так не мог все еще встать с постели, поэтому он тем более. Ко мне заходила только Лу. И то постоянно пытаясь заставить меня поесть. Но я даже от этого отмахивался. Мне не хотелось ни есть, ни пить. Единственное — мне все время ужасно хотелось спать. И при этом я не мог заснуть. Бред. Жутко болела голова, но не так, как в первое время. Хотя я все еще плохо осознавал, что именно происходит. Но я не думал об этом. У меня будет еще время. Я вообще ни о чем пока не мог думать…— Беги, идиот…
Я опять открыл глаза и посмотрел перед собой. Ни черта не изменилось. Я по-прежнему сжимал бледную ладонь, лежащую поверх одеяла. Я заставил себя оглянуться и посмотрел на табурет рядом со мной. На нем стоял аккуратный поднос с уже наверняка остывшим чаем и какими-то очередными странными бутербродами. Мне совершенно не хотелось шевелиться. Казалось, что каждое движение отзовется тупой болью по всему телу. Но в горле пересохло, поэтому пошевелиться все же пришлось… В первые дни ощущения были… Странными. Во-первых, вокруг было слишком светло и шумно. Вкусы ощущались тоже странно. И запахи. И мне казалось, что я двигался как-то свободнее… Но я даже в этом пока разбираться не хотел. К черту. Потом. Все потом. Я все-таки медленно приподнялся на локте и трясущимися пальцами обхватил чашку. Сжал ее в руке, чтобы не уронить, и нехотя отпил. Стало легче. Намного. Но шевелиться по-прежнему не хотелось. Поэтому я уронил голову обратно на постель, прикрыв глаза и глубоко вздохнув, и наощупь нашел его ладонь, крепко сжав ее.— Я же оттолкнул его…
Ты продолжаешь смотреть перед собой, опустив голову на сложенные руки.
— Да, мы и сами не имеем точно представления о том, что именно произошло, но…
— Я был намного ближе.
Шипишь ты.
Тебя бесит этот спокойный голос.
— Да, но, кажется, дело все же в восприимчивости, а не в близости к источни…
— Да не хочу я ничего слушать!!!
Ты бьешь по столу и убийственно смотришь на врача.
Как же тебя все достало…
— Прошу вас, успокойтесь. У вас шок, это нормально…
— Это не шок.
У тебя уже истерика.
— Это имен…
— Это отчаяние!
Слышишь ты резкий голос Лу.
— Оставьте его в покое и просто сделайте что-нибудь!!!
Лу действительно, наверное, единственная, кому было еще больше плевать на произошедшее. Только теперь не я переживал из-за ее состояния, а она из-за моего. Она наорала на весь персонал больницы, лично переговорила со всем, с кем могла, и даже уговорила медсестер не будить и вообще не трогать меня. Я честно поблагодарю ее. Когда этот кошмар наконец-то кончится…— Беги, идиот…
— Простите, но вам нужно уйти…
Ты тяжело рассматриваешь упрямую медсестру и цедишь сквозь зубы.
— Отстаньте.
— Извините, но…
— Идите к черту.
— Оставьте его!
Милли возмущенно скрещивает руки на груди и прожигает взглядом девушку.
— Вы слепая или как?! Отстаньте от него!
Моей ошибкой было тащить его с собой
— Я не могу позволить тебе…
Он смотрит на тебя с таким ужасом.
Но когда выбор ты или он…
— Беги, идиот.
Я распахнул глаза, в ужасе уставившись перед собой. Меня била дрожь. Опять этот чертов кошмар. Из-за него я уже неделю не высыпался. Хотя я и так не высыпался, дело не в кошмаре. Мне постоянно хотелось спать, но из-за кошмаров (только из-за них) у меня была бессонница. И из-за этого я чувствовал себя еще хуже. Я вздрогнул и посмотрел на свою ладонь. Одной рукой я цеплялся за одеяло. Вторая просто лежала рядом. Я медленно поднял взгляд от постели и посмотрел в сторону. Стена. И чья-то тень на ней. Я сжал простынь и приподнялся на локте, глубоко вздохнув. Голова кружилась, но я упрямо заставил себя оглянуться. Кровать пустая. Чашка тоже. Я медленно повернул голову к окну, боясь пошевелиться, и рвано выдохнул. Оно было распахнуто. Штора билась на ветру. Комнату заливал красноватый свет от закатного солнца. Он сидел на подоконнике, держась одной рукой за раму. В тех же больничных брюках и расстегнутой рубашке… Которые я невидящим взглядом наблюдал где-то две недели. Он нахмурился и наклонился еще ближе, задумчиво смотря куда-то вниз. У меня ужасно затекли руки, и я почувствовал это только сейчас, когда локоть пронзило ледяной болью. От неожиданности чуть не свалился на пол, зацепив тарелку. Она с грохотом упала с табуретки, и я устало посмотрел на нее. Ал удивленно повернулся, отдернув руки от окна.Я вздрогнул
Растрепанные волосы падали на лицо, бледный, как привидение, синяки под глазами еще хуже, чем у меня…Почти как призрак
Только…
Только глаза такие же живые, как обычно
Он скептически перевел взгляд с тарелки на меня, немного смущенно улыбнулся (я застыл) и потер шею, отводя взгляд: — Прости, я не хотел тебя будить… Я не мог произнести ни слова, пялясь на него.Черт
— Лу заходила… Сказала, что ты почти не спал… — Ал недовольно посмотрел на меня, нахмурившись. Я продолжал молча смотреть на него, наконец свесив ноги с постели и наклонившись чуть вперед. Он вздрогнул и отнял руку от шеи, нахмурившись: — Что-то… не так?.. Я медленно помотал головой и глубоко вздохнул, боясь отвести взгляд.Живой, черт возьми
Конечно, живой
Забавно. Две недели в коме лежал он, а с постели встать не могу я. Ал опять неуверенно посмотрел в окно, а затем развернулся и спрыгнул на пол, внимательно посмотрев на меня. Пару секунд о чем-то думал, так и оставшись стоять, облокотившись на подоконник, а затем глубоко вздохнул и медленно (и немного неуверенно) спросил: — Так… где мы?.. Или… наверное, правильнее спросить, когда… Я все еще молчал, продолжая смотреть на него.Это было близко
Слишком близко
Он замер, приподняв замотанную в бинты руку («просто царапина, не переживайте хотя бы из-за этого»), и нахмурился, обеспокоенно меня оглядывая: — Ты в порядке?.. Я поднялся так резко, что из-за этого закружилась голова. Но, конечно, я это проигнорировал. Сделал два шага вперед, несколько секунд внимательно смотрел на него, пытаясь убедиться, что я все же не сошел с ума, а затем глубоко вздохнул, подавил немного (нет) истеричный смех и наклонился, крепко обняв его за плечи. Ал замер, так и оставшись стоять с неловко приподнятыми руками. Недоверчиво посмотрел на меня, пытаясь отстраниться: — Что с тобой?.. Я помотал головой, крепче прижимая его к себе, и хрипло выдохнул: — Я скучал…Настоящий
Ал неловко улыбнулся и все же немного отстранился, нахмурившись: — Стой, а разве я долго был в отрубе? Я фыркнул, под его возмущенный шепот притянул его обратно к себе и пробормотал что-то. — А? — Недели две… Ал вздрогнул и отстранился, упираясь руками мне в ребра: — Сколько? — Я не считал, — считал, но ему знать не обязательно. — Сам ужасно хотел спать… — а здесь уже не врал. — Еще все эти вокруг… — я поморщился, нехотя отпустил его руки и сделал шаг назад, потирая шею. — Две недели, — покачал головой Ал, сцепив пальцы на переносице. — Ужас, а я думаю, почему я так хорошо себя чувствую… А ты? Я вскинул брови: — Что? — Сколько спал ты? — он внимательно уставился на меня, отняв ладонь от лица и скрестив руки на груди. Я повел плечом, неожиданно зевнул и коротко улыбнулся, оглядев его.Ну точно настоящий
— Да ладно, забей. Есть хочешь? Ал нахмурился: — Ты не договариваешь. — Знаешь, тут бывают такие вкусные бутерброды… — Энд. — А какой тут чай!.. — Быстро сказа… Он замолчал, пораженно уставившись на меня, потому что я неожиданно (даже для себя) схватил его вскинутую руку и осторожно, словно боясь сломать, сжал. Неожиданно странно улыбнулся, поднес к губам, а потом прижал к собственной щеке, поглаживая его пальцы. Ал уставился на меня, недоверчиво нахмурившись. А затем устало вздохнул, провел по моей щеке и убрал руку, упрямо уставившись на меня: — А теперь, сволочь, колись, сколько ты там спал. Неделю? Я пожал плечами и обезоруживающе улыбнулся, разводя руками: — Дня три… Ал поморщился, прошипел что-то и опять скрестил руки на груди, оглядев меня: — А оставшееся время ты хоть немного спал? — Ну типа, — я не удержался и улыбнулся. Он прожег меня убийственным взглядом: — Ты сейчас доиграешься. — Принцесса злиться? Он прикрыл глаза и глубоко вздохнул, пробормотав: — За что мне это? Я улыбнулся еще шире, чудом сдерживаясь от того, чтобы дернуть его на себя. Беситься будет, но кого это волнует… — Ну не знаю. В наказание? Он пробормотал что-то про то, что, видимо, он когда-то точно совершил что-то абсолютно непростительное, и неожиданно схватил меня за руку, притягивая к себе. Уткнулся мне в рубашку, глубоко вдохнув (мне казалось, что от нее несло исключительно таблетками и спиртом), и пробормотал: — И кто из нас еще не затыкается… — Ты, — я пожал плечами и зарылся пальцами в его волосы. Какая разница, и так лохматые… — Ну так заткни меня, — буркнул он, покосившись на меня. Я чуть не подавился воздухом, и Ал закатил глаза, хватая меня за ворот рубашки. Заставил наклониться и неожиданно замер, нахмурившись: — Хотя, нет, стой, — он отстранился и посмотрел в сторону окна, нахмурившись. — Прежде чем я тебя поцелую, все-таки скажи, в какую дыру нас занесло? — Потом, — я помотал головой и перехватил его за руку, дергая на себя. — Эй! — он возмущенно посмотрел на меня и нахмурился. — Интересно же!!! — Потом. — Ты безнадежен! — он несильно пихнул меня в плечо. — Ну хотя бы когд… — Ты дашь себя поцеловать или нет, черт побери?