Сумерки: Слышащая

      — Первые несколько лет жизни меня кидало между разными заведениями. Но в восемь лет я оказалась в приюте святой Марии и застряла там.       Сперва это было обычным средненьким местом — в меру строгие воспитатели, средняя наполненность, среднее финансирование. Но через какое-то время где-то в руководящих органах сменилось руководство, и это повлияло на приют. Урезали бюджет, как я понимаю, уволили нескольких воспитателей, поставили на должность нового директора, мистера Лектера.       Потом начали ходить слухи. Я всегда старалась сильно не высовываться, но в закрытом обществе всегда что-то да всплывает на поверхность.       Мистер Лектер, он… как бы это сказать… Он был педофилом.       Я до сих пор не знаю, почему никто не пытался ему противостоять. Думаю, этому ублюдку повезло, что у нас не было сплочённой верхушки среди старших ребят. А, может быть, он просто кого-то из них чем-то подкупил. Или просто удовлетворял свои извращённые потребности с теми детьми, которые не сильно кого-то волновали.       Мне кажется, кто-то, может быть, и пытался рассказать кому-то из взрослых. Но, как видно, не сработало.       Мне удавалось держаться в стороне от этого всего достаточно долго. Сперва я была слишком маленькой, чтобы понимать, да и Лектору нравились не совсем уж маленькие девочки. До определённого периода можно было жить в неведении и просто быть ребёнком.       Потом, когда стала чуть старше, я стала избегать таких тем намеренно. Я не горжусь этим, но что я могла поделать? Мне тогда только исполнилось одиннадцать лет. Я же девочка, понимаешь… У меня стало меняться тело. В какой-то момент ты понимаешь, что теперь можешь в любой момент стать главной героиней истории с изнасилованием.       Мне было страшно. Я всегда была гадким утёнком. Может быть, поэтому мне удавалось так долго избегать внимания директора. Но когда оказалось, что на меня смотрят люди на улице, на остановках, старшие дети — я начала подозревать, что всё время оставаться в тени может и не получиться.       А потом случилось страшное. У меня была подруга по имени Крис. Мы сошлись как раз потому, что обе были как маленькие серые мышки. Знаешь, потом, после всего, я пару раз слышала её мысли, и она была тихой даже в собственной голове. Крис была хорошей…       И она имела несчастье понравиться Лектеру.              Я выдохнула. Каждый раз, когда я вспоминала эту историю, хотелось плакать. Кто-то из психологов, которых я посещала после приюта, назвал это всё «крайне травмирующим событием». Вообще-то, в мыслях он прозвал директора Лектера больным ублюдком, которого стоит пристрелить.       После того, как я прослушала мысли нескольких жертв директора, я почти согласна с психологом.              — Это был выходной. Всех согнали на спортивную площадку ради игры в волейбол, но как только мы переоделись в форму, Крис вызвали к директору. Якобы на неё пожаловался кто-то из преподавателей, и теперь её ждала нотация о поведении. Конечно же, это был только глупый предлог, но некоторые твари просто не могут обуздать своих демонов.       Я тогда сразу поняла, что что-то не так. Знаешь, это был чудесный солнечный день. Она была такой весёлой, мы всё время о чём-то шутили. А тут лицо Крис мгновенно стало серым, словно она вот-вот упадёт в обморок. Конечно, она не могла отказаться от похода в кабинет директора. Никто не мог. В лучшем случае была надежда, что всё ограничится… прикосновениями.       Я не выдержала через несколько минут. Знаешь, я просто обожала читать с тех времён, как вообще научилась складывать слова. Когда я открывала книжку про храбрых рыцарей и злобных чудовищ, я словно переносилась туда. Конечно, женщин-рыцарей в книгах не было, но я могла представлять себя хотя бы проворным оруженосцем. Если в истории была прекрасная дама, то, разумеется, я представляла себя на её месте. Как иногда хотелось, чтобы пришёл рыцарь и забрал меня в любящую семью, ты бы знал!       А в тот момент я вдруг поняла, что иногда ждать прекрасного принца на белом коне бесполезно. И ещё я поняла, что иногда тебе самой приходится кого-то спасать.       Телефон в свободном доступе был только у секретаря директора. Я слышала, что в те минуты, пока директор, так сказать, проводил беседы со своими подопечными, мисс Шварц куда-то уходила. Например, проведать подругу-библиотекаршу или на обед. Хотелось бы думать, что это просто совпадение, но почему-то не получается…       Так или иначе, я знала, что у меня был единственный шанс, и его нельзя упустить.       Конечно, никто не отпустил бы меня просто так с общего мероприятия. По идее, я должна была либо участвовать в игре, либо болеть за какую-то команду. Но, к моему счастью, я никогда не была спортивной. Вообще-то, чаще всего я просто сидела на скамейке запасных. Поэтому я воспользовалась тем, что все были увлечены игрой в волейбол, и попросту ускользнула за дверь.       Мне даже удалось не попасться на глаза дежурному учителю, представляешь? Клянусь, адреналин тогда у меня просто зашкаливал! Если бы меня кто-то заметил, пришлось бы объясняться, и тогда я точно не дошла бы до цели. Такой ловкой и незаметной я не была больше ни разу потом! Я чуть не попалась на глаза секретарше, которая выходила из кабинета, но мне удалось спрятаться за лестницей.       Её кабинет был, по сути, преддверием кабинета директора. Стены там были тонкие, поэтому на секунду я понадеялась, что Лектер будет очень занят и не услышит ни единого звука снаружи. Я даже подумала — может быть, не стоило в это ввязываться?       Конечно, я тут же устыдилась этой мысли. Я подумала — чёрт возьми, я либо прямо сейчас что-то делаю, либо моя единственная подружка станет такой же вялой и замученной, как треть других девочек. И кто знал, что придёт в голову этому извращенцу потом? Может быть, через пару недель к нему в кабинет пригласили бы меня?       Поэтому я осторожно подкралась к телефону и набрала единственный номер, который мне пришёл в голову. На стенах коридора были развешаны всякие плакаты типа правил безопасности, важных телефонов, ну, ты понимаешь. Один из них был прямо напротив стола мисс Шварц.       Там был указан номер телефона местного полицейского участка. Именно туда я и позвонила.              — Ты не боялась, что в полиции тебе не поверят? — впервые прервал мой монолог Эдвард. Его взгляд был полон сочувствия, но не жалости, и я была за это благодарна.       — Честно говоря, в тот момент я не слишком-то об этом задумывалась. У меня даже не было хоть какого-то нормального плана! Я даже не думала о том, что будет дальше. Мне кажется, задумайся я хоть на секунду о последствиях неудачи… Не уверена, что у меня хватило бы решимости продолжить.       Эдвард понимающе кивнул. Я помолчала минуту, собираясь с мыслями.              — Звонок приняла женщина. Я не помнила, что точно ей сказала. По воспоминаниям Чарли вроде бы я сообщила о том, что в приюте святой Марии кого-то собираются убить. Не знаю, поверила бы мне диспетчер, если бы в эту минуту дверь кабинета директора не распахнулась и оттуда не выглянул Лектер. Наверное, у тебя бывало такое — когда мир словно на секунду остановился. Я успела заметить его расстёгнутые брюки, которые висели на поясе только благодаря ремню, клочок его стариковских мешковатых трусов, позади Лектера виднелось мертвенно-бледное лицо Крис в одних шортах.       Думаю, своим воплем Лектер подписал себе приговор. Женщина, которая со мной говорила, поняла, что что-то не так. Вероятно, без голоса разгневанного мужчины на заднем фоне и раздавшегося потом плача Крис она могла бы не поверить, кто знает?       В любом случае после крика директора мир снова пришёл в движение. Прежде всего — мои ноги. Почему-то я решила, что самым верным решением будет побежать наверх, к спальням. Мне повезло, что Лектеру понадобилось несколько секунд для того, чтобы натянуть и застегнуть брюки и отвесить затрещину Крис. Думаю, он тогда не понимал толком, что делает. Или был настолько уверен в своей безнаказанности…       Я добежала почти до верхней лестничной площадки, когда этот мерзавец меня догнал. Ему было тогда уже за пятьдесят, и его физическая форма была не идеальной, так что его хрип раздавался ужасно громко… Или мне так казалось? Я тогда ещё подумала, что это странно — почему на такие звуки не сбежался весь приют? Потом вспомнила, что почти все были на улице. Я даже успела возмутиться — ну, надо же, какой же хитромордый мудак! Отвлечь всех, пока он совращал очередную девчонку — вот так просто!       А потом он рванул меня за плечо. Позже он говорил полиции, что у него не было намерения как-то мне навредить, что он просто хотел остановить меня. Но мне всё-таки кажется, что именно в тот момент он жаждал сделать мне больно. Наказать за непослушание, понимаешь?       И, видимо, он не рассчитал силу. Потому что вместо того, чтобы просто остановить меня и не дать убежать в спальню, он дёрнул меня назад, и я упала вниз.       Ступеньки у нас в приюте были просто огонь — широкие, из хорошего дерева. Честно говоря, сильно удариться о них было сложно — в целях безопасности сверху была постелена ковровая дорожка. Однако, как ты заметил, я довольна неуклюжа, и в одиннадцать лет особой ловкостью я тоже не отличалась.       В общем, я не просто упала на ступеньки. Я проехалась по ним спиной до самого низа. И ведь у меня даже синяков почти не осталось от лестницы, потому что я была защищена этой дурацкой дорожкой! Но вот в конце я на полном ходу врезалась головой в стену.       Я вырубилась сразу и очнулась уже в больнице. Как я уже говорила, сперва я услышала мысли медсестёр. В основном они думали о работе и о том, чем кормить детей и мужей после смены. Но ещё они думали о бедной девочке, которой так повезло.       Я не сразу поняла, что они говорили обо мне. У меня болела голова, и было так сухо во рту, словно я неделю ела одни сухари. Это потом мне сказали, что у меня было сотрясение мозга, что директора будут судить, что теперь приют ждут перемены…       Вообще-то, многое я узнала из их мыслей. Это даже смешно, но взрослые пытались сберечь мою психику, хотя я всё равно невольно узнавала всё, что они пытались скрыть. Я тогда многое не запоминала — первые пару дней я периодически выпадала из реальности в сон. Я много спала… Конечно, пришлось дать какие-то показания полиции, но, честно говоря, меня максимально оградили от происходящего. Спасибо Чарли за это, моё участие в этом деле заключалось в основном в том, что я смогла дозвониться до участка.              — А при чём тут Чарли?       — Ох, я забыла сказать. На вызов тогда приехал именно Чарли. Вообще-то, мне ещё повезло, что Лектер не успел (или не догадался) ничего сделать с моей тушкой, пока я была без сознания.       — Полиция так быстро приехала?       — Не совсем так…       Я заметила, что превратила в мелкие клочки полпачки бумажных полотенец. Ничего, до конца истории осталось всего ничего.              — Строго говоря, мне помогла Крис. Пока мистер Лектер за мной гонялся, она взяла себя в руки, ещё раз продиктовала диспетчеру адрес и подтвердила, что дело серьёзное. А потом побежала за нами, увидела моё падение и закатила такую истерику, что услышали даже на улице. Прибежало сразу несколько воспитателей и мисс Шварц; конечно, никто сразу не понял, что именно произошло. Кто-то бросился вызывать скорую и не позволил меня двигать. Думаю, если бы не эта шумиха, всё могло закончиться иначе — дело бы попросту замяли. Но нам всем чертовски повезло в тот день!       Физически мне стало лучше через несколько дней, но морально я была на нуле. Врач, который мной занимался, считал, что дело не только в сотрясении, но и в стрессе. Почему-то многие взрослые, которые узнавали эту историю, посчитали меня очень храброй. Может быть, так оно и было, но моей храбрости надолго не хватило — потоки чужих мыслей меня сбивали с толку и пугали. Я замкнулась, стала дёрганой. Даже не могла нормально общаться с Крис… Хотя, откровенно говоря, ей тоже было несладко. Думаю, ей было даже хуже, чем мне.       Мне помогли волшебные таблеточки, прописанные психотерапевтом. Когда тебя вообще ничего не волнует, это ощущение… Это нечто. Пока я их принимала, у меня было время, чтобы привыкнуть к новым способностям.       И Чарли… Чарли приходил ко мне почти каждый день. Знаешь, без его участия было бы сложнее. Чем-то я его тогда тронула, и он пытался помочь мне выкарабкаться. Он продолжил навещать меня, даже когда меня выписали. А потом познакомил с Рене.              — И потом тебя удочерили?       — Ага. Честно говоря, то ещё времечко было! На самом деле, их брак тогда трещал по швам, но Рене и Чарли пытались его спасти, как могли.       — Судя по всему, не вышло.       — Ну, конечно. Я всё-таки была не прелестным милым младенцем и даже не очаровательной маленькой девочкой. Я была угрюмым подростком, у которого внезапно оказался не самый удобный для перевоспитания характер. Пойми меня правильно, я была благодарна за то, что меня взяли в семью, но возраст уже был такой… бунтарский. Мне понадобилось какое-то время, чтобы наладить отношения с Рене от натянутых до приемлемых.       Я начала сгребать остатки бумаги со стола. Эдвард молча наблюдал за мной. Наконец он заговорил.       — Спасибо, что поделилась со мной.       — Тебе спасибо. — Я с удивлением поняла, что на самом деле благодарна ему. Наверное, желание высказаться давно уже было у меня где-то в глубине души. — Знаешь, я ведь ни разу не обсуждала ни с кем всё это. Конечно, какие-то отдельные детали приходилось иногда обговаривать, но в целом мы не поднимали эту тему ни с Чарли, ни с Рене, ни с кем-либо ещё.       — Даже с твоей подругой?       — Мы не общались с тех пор. Крис удочерили даже быстрее меня — приют старались распустить как можно скорее. Иногда некоторые истории не то что бы замалчивают, а как будто… как будто…       — Делают вид, что их не было.       — Точно. Уж не знаю, какие механизмы были задействованы, но многих детей тогда усыновили или перевели в другие заведения, а приют закрыли на неопределённый срок. Кажется, из него пытались сделать частную школу, но, видимо, репутация здания оказалась сильно подпорчена, и в итоге оно просто стоит и ветшает последние несколько лет.       Я взглянула на стенные часы. На пересказ короткой, в общем-то, истории у меня ушло больше часа.       — Извини, скоро приедет Чарли. Полагаю, нам нужно будет либо закончить на сегодня, либо перевести разговор на «нормальные» темы. — Я саркастично изобразила кавычки пальцами. — Не хочу расстраивать Чарли, вся эта тема с приютом напоминает ему о тяжёлых временах с Рене.       — Понимаю.       Эдвард был непривычно задумчив. Минуту подумав, пока я прибирала со стола, он предложил:       — Почему бы нам просто не посмотреть что-нибудь по телевизору? Так ведь обычно проводят время подростки.       — Ох, я думала, что ты решишь отправиться домой.       — Энни, ты рассказала мне довольно печальную историю. Мне кажется, будет нечестно просто оставить тебя вот так. К тому же… Может быть, я просто эгоист, и мне нравится проводить с тобой время?       Я уже говорила, какая у него красивая улыбка? Жаль, что он так редко улыбался. Пока я переваривала его последнюю фразу, Каллен прошёл в гостиную и удобно устроился на диване напротив телевизора.       — Ну так что, ты идёшь?