Сумерки: Слышащая

      На пятачке вытоптанной земли посреди леса стояла такая тишина, что было слышно даже то, как медленно оседала водная пыль на узкие листья травы.       Надвигалась буря; умолкли птицы, попрятались по норам звери, и только Эдвард радостно хмыкнул:       — Вот сейчас ливанёт! — Он ухмыльнулся и дотронулся до моей щеки. — Побежим наперегонки?       С тех пор, как я стала вампиром, он часто вёл себя, как мальчишка, но мне это нравилось. Мне нравилось, что он мог касаться меня и не желать при этом выпить всю мою кровь, а уж как это обогатило физическую сторону наших отношений!..       Увидев, как едва заметный по человеческим меркам румянец залил мне щёки, Эдвард расхохотался. Его забавляла мысль о том, насколько я сейчас… хм, возбудима, даже спустя десяток лет после обращения. С другой стороны, он видел начало отношений Розали и Эмметта, а они-то уж те ещё кролики были! Вряд ли моё желание обнять его, стянуть эту дурацкую рубашку, расцеловать каждый дюйм его тела…       Кмх.       В общем, ничего странного в моей страсти к мужу нет, правда ведь?       Вдали пророкотал гром.       — Энни, смотри!       Я подняла голову и увидела первые капли дождя, падавшие с небес. Если бы я захотела, могла бы подпрыгнуть и разбить одну из капель на миллионы крохотных частиц одним прикосновением пальца, не дав даже приблизиться к верхушкам деревьев. Поистине возможности вампиров невероятны!       Мы бросились наперегонки в сторону дома. Мне нравилось жить в Европе — страны такие крохотные, что можно пообедать сочным оленем где-нибудь в Уэльсе, потом шутя переплыть пролив и за пару часов оказаться в Польше. Конечно, осложняло всё количество домов и людей, преграждавших путь, так что в основном мы резвились на севере, среди гор и морских заливов.       Сейчас мы обживали небольшой домик вдали от человеческих поселений. Вообще-то он принадлежал другу Карлайла Йохану, но тот любезно разрешил нам провести там несколько лет.       Конечно, Эдвард уступил мне; я первая поставила ступню на дощатое крыльцо, а потом уже он оказался впереди, открывая мне дверь.       — Ты поддался!       — Вовсе нет! — Он дразняще провёл ладонью по моей спине, нежно касаясь самых волнующих мест вдоль позвоночника. — Чем займёмся?       — Ну… Мне бы помыться, как видишь.       Я на самом деле была вся в грязи — нам попался редкий в этих местах медведь, который не очень-то хотел становиться нашим обедом. Будучи упрямой, я рыкнула на Эдварда, который хотел помочь мне завалить зверя. Конечно, мне удалось сломать медведю хребет, но перед этим тот разорвал мои джинсы и футболку и извалял всю в рыхлой, смешанной с сосновыми иголками, земле.       Эдвард, конечно, был безукоризненно чист и опрятен.       — Что ж, пойду наберу тебе ванну, — покорно откликнулся он, нагло разглядывая меня, пока я снимала одежду. — Хотя… Может, сперва?..       — Нет уж, сперва я хочу помыться! Но можешь пойти со мной, если хочешь.              Ванная тут была шикарной. Йохан, как и я, любил понежиться в горячей воде, а потому оборудовал дом по максимуму — отличный водопровод, крутая душевая, ванна размером с небольшой бассейн. Конечно, вампиры не очень-то мёрзнут (хотя в Арктике мне торчать в обычной одежде не хотелось бы), но вот тепло нам нравится. Я так и не смогла отказаться от привычки заливать в себя горячие напитки литрами, чтобы насладиться тем, как тепло расходилось по всему телу, и, конечно, горячая ванна с ароматной солью радовала меня так же, как десять лет назад.       Эдвард обнял меня сзади и блаженно вздохнул.       — Знаешь, я счастлив.       — Да, хорошо сидим. — Я откинула голову на его грудь, погружаясь в воду чуть глубже.       — Я имею ввиду, вообще. Это хорошие годы.       — Надеюсь, так и будет. Но вообще я понимаю, о чём ты. Всё совсем хорошо, правда?       Это и правда были хорошие годы.       Когда я закончила школу и подала документы в несколько колледжей на юге страны, Чарли взял с меня слово, что я буду звонить ему хотя бы раз в несколько дней и, конечно, писать письма. И, разумеется, я звонила и писала ему — полгода, которые я потратила на раздумья среди огней Сан-Франциско, а потом сразу после того, как пришла в себя после обращения. Меня тогда очень поддерживала Джессика, которая, к неимоверной гордости Розали, не убила ни одного человека за полтора года своей вампирской жизни.       Встретиться с подругой было невероятно круто. Конечно, позже нас ждали долгие и иногда тяжёлые разговоры, в которых она винила меня за молчание и за то, что я не смогла уберечь её, Майка и Лору от Миры в своё время, но первые пару месяцев Джессика была очень терпеливой. Да и потом наши ссоры всегда заканчивались одинаково — мы обнимались и плакали друг у друга на плече, вспоминая утерянную невинную юность.       Вампирские проблемы сблизили нас так, как не смогла школа; Эсме как-то сказала, что редко школьная дружба переживает выпускной, а уж если пережила — то это будет дружба на века. И на самом деле в конце концов мы с Джессикой стали по-настоящему лучшими подругами.       Она отлично вписалась и в семью Калленов — став близкой Розали, покорив Элис своей любовью к моде, обретя братьев в лице Джаспера, Эмметта и Эдварда. Конечно, Джессика скучала по родной семье — а кто бы не скучал? Но Карлайл и Эсме делали всё возможное, чтобы она чувствовала себя любимой в этом клане.       Вообще, судя по всему, её вампирским даром оказалась способность нравиться всем. Она покоряла всех, даже Аро, наведавшегося в гости после того, как узнал о моём обращении. Может быть, именно благодаря Джессике у нас до сих пор была такая тихая жизнь?       Что же касается моих отношений с Калленами, они стали богаче и гармоничнее, чем когда-либо. Даже Розали, которая всегда негативно относилась к мысли о том, что я могу променять человеческую семью и женское счастье материнства на вечность в одном состоянии, приняла это после того, как я показала ей результаты исследований.       Те полгода, что я провела в Сан-Франциско, я взвешивала все «за» и «против», прежде чем согласиться стать вампиром. Разумеется, одним из факторов, которые могли повлиять на моё решение, была возможность забеременеть.       По словам Миры, я была уникальной. Невероятный экземпляр, сочетавший оба дара своих родителей. Кто мог бы у меня родиться? Кто-то, кто покорил бы мир вампиров, уничтожил империю Вольтури, возвысил бы род самой Миры?       Нет. Я была, можно сказать, бесплодной. Я была носительницей сломанных хромосом, фатального гена, который не позволил бы ни одному ребёнку выжить. Я была великолепным, но бесплодным цветком в саду Миры. Как иронично, не правда ли?       Это и решило всё. Я прошла ещё ряд тестов, чтобы точно убедиться, что материнство точно мне не светит — во всяком случае, в традиционном смысле, и сделала свой выбор.       И ни разу за всё время не пожалела о нём. Правда, первые пару лет были тяжёлыми — даже звонки Рене и Чарли давались тяжело, а уж когда Чарли сообщил, что у них с Джен родился чудный малыш и мне стоило бы с ним познакомиться…       Так или иначе, я справилась. Спасибо всем Калленам за это.              — Эй, ты там не уснула?       — Уснёшь тут, — фыркнула я, шлёпнув по воде. Вампиры не спали, и Эдварду нравилось меня дразнить этими словами. — Просто задумалась.       — О чём-то хорошем, я надеюсь?       — О лучшем, что у меня было. И есть. Почему бы нам не навестить семью?       — Но мы ведь всего пару дней назад разобрали последний чемодан! — В его голосе не было возмущения, только добродушная насмешка. — Неужели ты уже соскучилась по мамочке Эсме?       — И по папочке Карлайлу, и братишкам, и сестрёнкам. Вот это да, какая у меня большая семья!       Я перевернулась на живот, ухватившись за плечи Эдварда, чтобы не соскользнуть полностью в воду. Он смотрел на меня всё тем же любящим, полным нежности взглядом, что и все эти годы.       — Значит, пора собирать чемоданы обратно, — успел сказать он прежде, чем я поцеловала его.       Жизнь вампира куда длиннее человеческой; хоть мы порой, как выразилась однажды Розали, «застреваем», не старея, не следя за течением времени, эта жизнь оказалась тем, что мне нужно было. Я не чувствовала себя чудачкой или одинокой, у меня была большая семья — а ещё живы мои человеческие родственники, пусть и не по крови. Я была окружена любовью и сама любила. Чего ещё желать?       Я, Энни Каллен, начавшая свой путь в Форксе в тоске и одиночестве, наконец-то была счастлива.       Пусть так и будет всегда.