Сумерки: Слышащая

      …Джеймс подходил всё ближе, отблески свечи играли на его обнажённом торсе…       …Эдвард прижал меня к стене, в его глазах жажда и ярость…       …Элис мягко тронула Джаспера за руку, а он играл желваками, смотря на меня…       …Карлайл рассуждал о вампирах, пока Эсме готовила салат…       …Эдвард закинул меня за спину и побежал сквозь лес, пока я хохотала от восторга…       …Мира смотрела мне в глаза, коварно улыбаясь…       …Мы танцевали в библиотеке, и это был самый большой бунт в моей жизни…       …Она смотрела мне в глаза и велела стать нормальной, стать обычной, не быть больше щитом и телепатом…       …Вампиры…       …Вампиры…       …Почему Элис не увидела, как я всё забываю?..              Я открыла глаза.       Воспоминания нахлынули слишком бурно. Не успела я толком проснуться, как груз мыслей прижал меня к матрасу. Боже мой, мне и правда удалось забыть всё? Я могла только надеяться, что сработает, и вот…       И Ким теперь мертва.       Боже.       Ким мертва!       — Энни? — Голос в углу. Конечно, Эдвард. Думаю, он подозревал, что мои воспоминания вернутся, раз уж Ким погибла. — Ты как там?       — Ты знал, да? — Я говорила так, словно миллион лет бродила по пустыне без воды — голос был каркающий, сиплый. — Что я вспомню?       — Я… На это надеялся.       Он осторожно сел на мою кровать, и я увидела его лицо. Так, как не видела последние дни — его яркие глаза, сейчас орехового цвета, его бледную кожу. Все те мелочи, которые отличали вампира от человека, и которые обыватель не всегда разглядит.       — Ты меня винишь? — Я прервала тишину, которая слишком уж затянулась. Эдвард смотрел на меня так странно, что я просто не могла уловить его эмоции.       — Я винил Элис первое время. — Он коротко рассмеялся — сухо, будто горошины по полу простучали. — Но потом понял, что это бессмысленно. Она была слишком увлечена тем, что мониторила будущее Джессики. Пожалуй, надо было сразу её и Джаспера отправить к нашей новенькой вампирше, но Розали уверяла, что они неплохо справятся и без провидицы.       — Она просто хотела держаться от меня подальше.       — Не ворчи, милая. Ты же понимаешь, Розали хотела как лучше.       — Это уже неважно, в любом случае. Так или иначе, Ким мертва, её внушение пропало, и теперь мы снова будем жить как… Как…       — Как кто?       — Как будто происходящее — нормально.       — Ну, а разве нет?       — Для меня — нет, ты же знаешь.       Эдвард вздохнул и бесцеремонно подвинул меня, развалившись рядом. Обхватил меня обеими руками, несмотря на моё возмущённое сопение, и, помолчав, сказал:       — Прости. Мне, пожалуй, следовало как-то иначе себя вести с тобой. Я думал, что помогу тебе своим сочувствием, и что тебе будет проще, если я буду предвосхищать твои желания и просьбы. Мне хотелось защитить тебя, понимаешь?       — А мне не хотелось быть такой слабой, какой ты хотел меня видеть.       — Да, это я уже понял. — Он снова помолчал. Кажется, эта беседа давалась ему нелегко. — Когда я понял, что ты теперь совершенно не помнишь ничего, что связано со сверхъестественным, я был просто в ярости. Я думал — вдруг ты просто разочаровалась во мне и в моей жизни? Вдруг ты не хочешь ничего знать о том, кто я такой и что я такое?       — Я просто хотела забыть о своей потере…       — Ну, это я уже потом понял. Когда ездил к Ким.       — Ты разговаривал с ней?       — Не совсем. Я читал её мысли. Не мог же я объяснить ей, в чём именно проблема… Энни, кхм, я должен сказать кое-что… Я отправился в Олимпию ещё раз вчера вечером, когда ты уснула. Ким жива.       — Что?       Я резко повернулась к нему лицом. Кажется, Эдвард не шутил.       — Нейтан, видимо, был слишком уставшим и расстроенным, когда писал тебе сообщение. Умерла малышка. Ким жива, хотя и ослабела после всего.       Кажется, я снова заплакала. В этот раз хотя бы от радости.       Когда поток слёз иссяк, Эдвард наконец продолжил:       — Я был в ярости, когда понял, что ты забыла всё… Ну, я уже говорил. Я думал, что ты не хочешь иметь ничего общего с тем миром, в котором живу я и моя семья, и не сразу заставил себя успокоиться.       — Ну да, ты всё время так смотрел на меня…       — Ничего не мог с собой поделать. Я даже думал, что, может быть, нам лучше расстаться, чтобы ты просто жила своей обычной жизнью? И ты ведь изменилась, Энни.       — Да, я тоже пару раз подумала, что нашим отношениям вряд ли удастся существовать долго…       — Да. Ты думала совсем не так, как раньше. Та девушка, которую я полюбил, которая полюбила меня, пропала. Это… Я словно потерял тебя, хотя ты была рядом.       Я виновато потёрлась носом об его рубашку. Странно, только сейчас я снова начала чувствовать тот самый неповторимый запах мороза, хвои и ветра, которым пах Эдвард. Вампирский запах.       — Потом, когда меня немного отпустило, я поговорил с Карлайлом. Он посоветовал сперва понять, что вообще происходит и почему ты так сделала. Я отправился в Олимпию. Сама понимаешь, рассказать кому-то, что моя девушка забыла о вампирах, невозможно было, так что я решил просто подслушать мысли Нейтана и Кимберли. Нейтан знал только то, что Ким ему сказала, да и не думал он об этом слишком много. А вот Ким беспокоилась всё время о том, что что-то могло пойти не так. Кажется, эти мысли отвлекали её от беспокойства за ребёнка. Ким так плохо спала, и она была такой… Знаешь, она словно вся состояла из нервов и тревоги. Правда, мне всё равно было не очень понятно, что точно произошло, так что я… Кхм… Я отправился к ним домой и нашёл дневник Ким.       — Ох.       — Я не горжусь этим. Но я старался не лезть слишком далеко, честно. Просто… Попытался понять, что происходит. Оказалось, ты рассказала ей о своих способностях, о том, что у нас вроде как кризис, и она помогла как смогла… А смогла, судя по всему, не очень удачно.       — Ким не виновата. Она говорила, что внушение могло сработать не совсем правильно.       — В любом случае, теперь всё позади.       — Да, теперь… Так, постой-ка.       Я замерла. Потом поднялась, высвободившись из объятий Эдварда, и неспешно начала ходить по комнате.       — Я была уверена, что Ким умерла. И поэтому её внушение стёрлось, так я думала.       — Да.       — Но… Если она жива, как возможно?..       — Энни, я снова не слышу твоих мыслей, понимаешь?       — Да иди ты!       Я не верила своим ушам. Не может такого быть!       — Но как так могло получиться? Это ведь какая-то ерунда выходит!       — Мне кажется, что ты просто очень внушаемая, вот и всё. Ты поверила, что проклятье Миры на самом деле такое сильное, поэтому сама и заглушила свои способности. Но то ли вчерашний стресс так сработал, то ли ещё что-то… Я перестал слышать тебя ещё вечером, когда ты уже была в постели.       — Да как же это…       Слишком много было новостей для одного утра.       Я села на кровать и уставилась на Эдварда, совершенно не понимая, что же мне теперь следовало делать — ликовать или горевать.              Похороны были скромными.       Слишком много похорон было за последние полгода, и я могла только надеяться, что смертью маленькой Хоуп всё и ограничится.       Ким курила ментоловые вонючие сигареты. По крайней мере, она, в отличие от Нейтана, не пила. Совсем.       Нейтан держался хорошо. Даже слишком хорошо для парня, который в одну кудрявую голову выдул почти целую бутылку виски.       Кроме нас с Эдвардом, никого тут не было сегодня. Когда мы отвезли ребят домой, Ким вдруг повернулась ко мне с переднего сиденья и грустно улыбнулась:       — Что-то в тебе изменилось, да?       — Кое-что теперь иначе, Ким.       Не знаю, что именно сработало не так (или, наоборот, сработало так, как надо), но теперь я могла регулировать свою телепатию и сама решала, чьи мысли хочу слышать.       Мысли Ким я читать сейчас точно не хотела.       — Теперь всё будет иначе. У всех нас. Правда ведь?       Мы остановились у синего дома. Теперь это был не цвет весны и свежести, как мне казалось раньше, а цвет печали и утраты.       — Я там оставила в холодильнике кое-какую еду. — Я помогла Ким выйти, пока Эдвард непринуждённо придерживал Нейтана за локоть, не давая ему потерять равновесие. — Дженнифер приготовила.       — Кажется, она неплохая девушка.       — Да, она и правда хорошая. Ким, вам нужна сейчас какая-то помощь? Если надо, я могу остаться на несколько дней, Чарли договорился со школой…       — Я думаю, мы справимся.       Ким нагнулась и крепко обняла меня. Её одежда пахла дымом от сигарет, мятной жвачкой и каким-то парфюмом.       Забавно.       Мне вдруг показалось, что так могла бы пахнуть и моя мама — тогда, годы назад.       — Ты всегда будешь желанной гостьей в нашем доме, Энни. Но, кажется, скоро дом этот изменится.       Пока Эдвард заводил Нейтана в дом, Ким уселась прямо на ступеньку и достала очередную сигарету. Потоптавшись, я села рядом.       — Говорят, ментоловые вреднее обычных, но знаешь… Не то что бы меня это сейчас сильно беспокоило. Я не курила столько лет, да и потом, наверное, больше не буду. Просто период такой…       Она выпустила клуб дыма изо рта, сложив его в плохо очерченный круг.       — Ну вот, когда-то у меня получалось пускать кольца без особых проблем. Знаешь, мы с Нейтаном расходимся.       — Честно говоря, я не удивлена.       — Да уж. Последние месяцы нас держал вместе только ребёнок. Ну, конечно, мы с ним ещё и хорошие друзья, но ты ведь сама понимаешь, что… В общем, мы не подходим друг другу как пара. Даже не знаю, что держало нас рядом все эти годы.       Я прекрасно понимала, что — вернее, кто — держало их вместе, но благоразумно промолчала.       — Нейтан пока ничего не говорил, но я ведь понимаю, что всё к этому и придёт. Я разделю всё имущество пополам, и мы отправимся каждый своей дорогой. Может, иногда будем встречаться где-нибудь и вспоминать старые добрые времена… Не всё было плохо, Энни. Были и хорошие моменты.       — Ты не будешь скучать по нему?       — Он же мой друг. Конечно, я буду по нему скучать. Но, кажется, теперь нам надо пожить своей жизнью. И ему, и мне. Раз уж мне не быть матерью… Может быть, я смогу стать великой художницей, как и хотела всегда?       Она снова затянулась. Сигарета была скурена почти наполовину, и скоро тлеющий огонёк дойдёт до пальцев, крепко сжимающих фильтр.       Ким стряхнула серый пепел и вздохнула:       — Скорее всего, я перееду отсюда.       — Да?       — Отправлюсь куда-нибудь в полное безлюдье, где только леса, горы да озёра, сниму там домик на пару месяцев, куплю себе консервов и красок. Буду медитировать, писать и плавать. Может быть, научусь рыбачить.       — Звучит неплохо.       — Нам надо держать связь, Энни. — Ким наконец посмотрела мне прямо в лицо. От слёз её васильковые глаза будто выцвели. — Будем созваниваться иногда, правда?       — Конечно, Ким.       Сзади едва слышно отворилась дверь. Эдвард деликатно кашлянул, и Ким повернулась к нему.       — Я уложил Нейтана в кровать.       — Спасибо, Эдвард.       — Если нужно будет что-то…       — Да, спасибо. Вы хорошие ребята. А теперь… Прошу меня простить.       Ким поднялась, выбросила окурок в какую-то жестянку и обняла нас на прощанье.       — Как думаешь, они справятся? — Глядя, как синий дом скрывался за поворотом, я чувствовала, как в моей жизни начинался очередной новый этап.       — Ну, Ким — девушка сильная. К тому же теперь у неё есть деньги на любого психолога, так что если даже она сама не справится…       — Надеюсь, Нейтан тоже будет в порядке.       — Да уж.       — Так… Что мы будем делать теперь?       — А что — мы?       — Разве ты не чувствуешь, будто что-то изменилось?       Эдвард выразительно покосился на меня, и я фыркнула:       — Да брось, ты понимаешь, о чём я.       — Ах, ну хорошо. Давай по порядку: ты добровольно стёрла себе память, лишь бы стать нормальной, потом поняла, что тебе такая жизнь вряд ли подойдёт, и теперь ты думаешь, как же нам жить?       — Ты всё-таки злишься на меня. А ещё через год выпускной. Это тоже, знаешь ли, на что-то повлияет.       — Мне казалось, мы это уже обсуждали. И нет, я не злюсь… Ладно, может, самую малость.       — И всё-таки что ты думаешь?       — Я думаю, — твёрдо отчеканил Эдвард, — что тебе надо принять решение самой. Знаешь, я был готов ждать пять лет, видит бог. Но после того, что ты тут устроила… Может быть, ты что-нибудь поконкретнее придумаешь? А то кто знает, вдруг ты решишь через полгода в монастырь уйти, или ещё что-то…       — Ничего себе! Не помню, чтобы ты был настолько зол на меня.       Эдвард недовольно сжал губы, потом вздохнул.       — Да, я зол. Знаешь, что пришло мне в голову в самом начале всей этой истории с твоей амнезией? Я подумал, что ты решила просто расстаться со мной и заодно забыть всё, что связано со мной. Что ты просто устала от меня и всего вот этого.       — Но ты продолжал со мной встречаться.       — Ну, ты ведь не протестовала, так что я не был полностью уверен!       — Ладно, ладно! Хорошо. Так, и… какие у меня варианты?       Он красноречиво промолчал, и я начала развивать мысль сама:       — Либо мы действительно расстаёмся и живём каждый своей жизнью…       — И теперь, когда ты можешь отключать свою телепатию по щелчку пальцев, это не должно казаться чем-то ужасным для тебя.       — Погоди, блин! Либо мы живём несколько лет в своё удовольствие, а потом уже решаем, что делаем дальше… Знаешь, а ведь многие люди примерно так и делают, разве нет? Мало кто ведь просто женится в первые пять минут знакомства. Тем более теперь я смогу не беспокоиться насчёт колледжа — смогу поступить куда угодно в любой момент. Да мне прямо сказочно повезло!       — Это не везение, а оплата за несколько месяцев ареста в этом городишке.       — Не дуйся, Эдвард. Могло бы и этого не быть. Есть ещё третий вариант — ты обращаешь меня в вампира, и потом мы просто живём вечность, решаем какие-то вампирские проблемы, охотимся за оленями…       — Касаемся друг друга и не думаем о том, что это может быть опасно.       — Ох, ну… Да.       — Так что же ты выберешь?       — А ты точно хочешь провести со мной остаток жизни?       — Напоминаю — я не буду тебя держать, если ты решишь уйти от меня. Даже если ты решишь уйти, будучи вампиром. А ещё… Не подумай, что я тобой манипулирую, но рано или поздно Аро узнает, что ты вернула свои способности. А он тот ещё коллекционер, как ты знаешь.       — Всё-таки это прямая манипуляция.       — Может быть, совсем малость. — Он впервые за последние полчаса улыбнулся. — Но не буду скрывать — я бы очень хотел, чтобы ты стала вампиром. Чтобы я мог наконец перестать сдерживаться каждый раз, когда нахожусь рядом с тобой. Да и Джаспер наконец будет счастлив…       — Ах, ну, если Джаспер будет счастлив, тогда коне-е-ечно! Как насчёт хотя бы на совершеннолетие?       — М-м-м… Это так много времени!       — Ну, тогда хотя бы после выпускного? Можно, я хотя бы школу закончу без этих вампирских сложностей?!       — Ты торгуешься?       — Ты первый начал!       Препираясь и шутя, мы доехали до Форкса. Странное дело, но, хоть этот день и был омрачён печальными событиями, мне вдруг стало чуточку легче, чем было раньше.       Разумеется, мы ни о чём не договорились. Но начало было положено, а самое важное — теперь мы точно знали, что любим друг друга.       Кто знает, что ждёт нас впереди? Говорят, бог любит троицу. За время моего пребывания в Форксе у нас уже было два больших испытания — сперва Джеймс, потом Мира. Если будет что-то ещё, то мне даже страшно представить масштабы бедствия!       Может быть, Вольтури решат навестить нас и навести тут свои порядки? Или у меня найдётся ещё одна безумная прабабка? Или объявится какая-нибудь чокнутая бывшая Эдварда?       В любом случае, мы всё ещё — всё ещё! — были вместе. Несмотря на все сложности, мы были вместе и даже строили какие-то планы на будущее, и даже думали о каком-то совместном будущем, и разве это не означало что-то действительно важное?              Той ночью Эдвард пришёл ко мне. Как и раньше, он забрался через окно, весело ухмыльнулся и обнял меня. Потом мы долго лежали и вполголоса болтали о чём-то таком, чего потом даже и не вспомнишь — настолько это неважно и легкомысленно. Разговаривали мы и о Ким с Нейтаном и бедной малышке, и о Чарли и Дженнифер (теперь-то я знала, что они хотели пожениться этим летом. Вот о чём Чарли хотел мне рассказать), и о Джессике, которая отлично справлялась с жаждой, хоть и истребила стаю оленей…       Неделя, полная тревог и волнений, закончилась.       Начался апрель, полный подростковых гормонов, робкого солнца и разговоров с Дженнифер о грядущей свадьбе. Прошла вечеринка у Эрика — мы много смеялись, чуть-чуть плакали, вспоминая друзей, спорили и танцевали. Пронеслись май, июнь, июль — месяц второй свадьбы моего приёмного отца…       А затем, конечно, настал выпускной год. Каких сил мне стоило подтянуть свои оценки после многочисленных прогулов! Несмотря на состояние, волею судьбы оказавшееся у меня, Чарли настаивал, чтобы я всё-таки сдала экзамены так хорошо, как смогу. Да я и не спорила — мне самой было интересно, сколько баллов я могла бы набрать.       Каждые выходные я проводила у Калленов, иногда захватывая с собой Чарли и Дженнифер. Когда всё утряслось между мной и Эдвардом, относиться к Джен лучше стало куда проще, и теперь между нами была если не дружба, то, по крайней мере, тёплая симпатия. Она пока не продала свой дом, там хранились многие её вещи, и никто не говорил этого вслух, но все понимали — после выпускного, когда я покину Форкс, Дженнифер переедет к Чарли полностью. Пока же, хоть они и были женаты, в основном они виделись на работе — смены у ребят не всегда совпадали, а дома почти всегда кто-то был слишком усталым, чтобы развлекать вторую половинку.       И всё же смотреть, как Дженнифер, развалившись на своей стороне дивана, закидывала длинные ноги Чарли на коленки, пока тот смотрел телевизор, было приятно.       Отец был счастлив, а чего ещё желать? Он это заслужил, как никто.       Рене тоже времени зря не теряла. Они с Филом решились всё-таки на ребёнка. Хоть она и не была так энергична и молода, как раньше (её слова, не мои!), какие-то часики в её организме вдруг затикали, и она возжелала стать матерью. Что ж, давно было пора, пожалуй. Перед Рождеством Рене прислала нам с Чарли красочное фото — она с Филом держат за уголки крохотный снимок плода. Конечно же, это заставило меня вспомнить о Кимберли и Нейтане, но…       Ким, к слову говоря, начала свой путь к счастью. Она и правда нашла какой-то коттедж в предгорье, сняла его полностью и несколько месяцев медитировала там и писала депрессивные картины. Потом, когда настала весна, она позвонила мне, объявила, что устала горевать, уехала к чертям из «этой глуши» и теперь начнёт новую жизнь. «Как бабочка, которая покидает кокон». Первая её выставка имела большой успех у узкого круга ценителей.       В число её поклонников, конечно, входил и бывший муж Нейтан. Они, конечно, не сошлись снова — у него к тому времени уже был бурный роман. Но Ким с удовольствием наняла Нейтана в качестве своего агента.       Я была рада за них. Иногда, когда мне было грустно, я ездила в Олимпию — без Эдварда, на своём любимом пикапе. Просто каталась там по знакомым улицам и размышляла о жизни, а потом возвращалась в Форкс.       Жизнь стала рутиной, но рутиной приятной.       И никаких больше происшествий не было.       Ну, кроме, пожалуй, того случая с платьем Дженнифер, замену которому пришлось искать прямо перед церемонией, но это уже совсем другая история.