***
Стоя возле гарнитура, я молча смотрела на завтрак нашей семьи. Все выглядели уставшими, не выспавшимися и еле ковырялись в яичнице. Сама же я выглядела хуже всех, что сказал мне прямо в лицо Эстония. Он был действительно прав: опухшие глаза и осунувшееся лицо в зеркале подтверждало мое ужасное моральное состояние и не только его. Меня тошнило, даже маленький кусочек хлеба в горло не лез, а руки мелко трясло. -Россия, не мучай себя, поешь, — попросила меня Белка. Она с таким отчаяньем в глазах смотрела на меня. -Меня тошнит, — коротко ответила я. -Тебя тошнит, потому что ты перенервничала. Нас тоже тошнит, но мы понимаем, что кушать все равно нужно, — Белка встала и взяла меня за руку, — присядь, поешь, прошу тебя. Она усадила меня за стол и поставила тарелку передо мной. Я вздохнула. Есть не хотелось, но все же через силу, через боль начала завтракать. После завтрака, нами было решено включить телевизор, чтобы не слышать эту давящую тишину. По всем каналам шли новости, где говорилось про смерть отца, что еще больше удручало наше состояние. Единственный канал, на котором об этом не говорилось был «Культура», поэтому мы оставили его и стали слушать рассказ о строительстве знаменитых курортов мира. Телефон, что стоял в коридоре, зазвонил как бешенный, испугав всех нас. -Блять, кому там с утра уже не спиться? — Украина снял труппку, — алло…сейчас. Россия, тебя! Украина дал мне телефон и тут же убежал в зал, закрыв дверь. Я несколько секунд помолчала и, собравшись, произнесла: -Да, алло. -Привет, Россия, — мое настроение слегка улучшилось. Китай. -Здравствуй, Китай. Как ваши дела? -Скорее мне нужно спрашивать как ваши дела. -Могло бы быть гораздо лучше, но и так сойдет, — я накручивала шнур телефона и опечалено смотрела в стену, — зачем вы позвонили? Только спросить как мы? -Не, не только это. Я хотел предупредить вас о том, что скоро будет проходить общее собрание стран, а также собрания в здании ООН, где ты обязана присутствовать, как преемница СССР, но теперь я думаю как вы там будете, особенно после… — он вздохнул, — ну, ты знаешь чего. Теперь уже вздохнула я. Кит был прав: сейчас было действительно очень тяжело. Нам не хотелось ехать куда-то и решать проблемы, но нужно…важно идти дальше, тем более эти собрания как раз нужны для налаживания отношений среди других развитых стран и…папа бы не хотел, чтобы мы страдали. -Все будет нормально, Китай. Мы справимся. Когда будет собрание? -Через неделю в Нью-Йорке. Собраний будет как минимум шесть, поэтому советую вам взять чемодан с вещами примерно на два месяца. Жить будем в отеле, что выделяется нам на это время. -Два месяца? Так долго?! — на мой выкрик даже выглянули Таджикистан и Армения. -Это еще не долго… — задумчиво протянул он, — бывало и три месяца, и четыре. -Кошмар, что там можно столько обсуждать? -Находятся темы, — уклончиво ответил Китай. Видимо, не хочет об этом говорить. -Ладно. Спасибо, что предупредили нас. -Не за что, Россия. Скоро…увидимся, — он положил трубку. -Ну, что там? — вся семья уже стояла в сборе, выглядывая из косяка двери. -Китай звонил. Он сказал, что в Америке будут проходить собрания, на которых мы, а в особенности я, должны присутствовать, — последние слова я уже прошептала, почувствовав подходящую волну рыданий, и села возле телефона. Снова стало тоскливо и одиноко. -Росс, — ко мне подскочила Белка, — все хорошо, тише. -Ублюдки, неужели не понимают что мы чувствуем сейчас, — рыкнул Казахстан, — явно решили специально провести эти собрания, чтобы надавить на нас, а тем более на Россию. -Наверное это было запланировано уже давно. -Да ну нахуй, Украина, не поверю. Зная всю ситуацию, могли бы и перенести или вообще отменить, — он ходил из стороны в сторону и бурчал, — даже не дали акклиматизироваться нам, сразу же кидают в политическое дерьмо. -Казахстан, перестань так выражаться. -А что я не прав, Белка? Ты разве не видишь в каком состоянии Россия? В каком состоянии мы? — он обвел всех взглядом, — мы хоть и не плачем, но нам явно не лучше. -Вы можете, не ехать, — немного успокоившись, сказала я, — я схожу за вас на общее собрание. -Ну уж нет, мы не отправим тебя туда одну в таком состоянии. Росс, ты, конечно, не обижайся на меня, но сейчас ты конкретно не в себе. -Я знаю, но может через неделю станет легче. -Ну не знаю, не знаю…ты вообще получила законное место в ООН? -Да, еще двадцать четвертого декабря, — немного успокоившись, сказала я. -Подожди, в смысле двадцать четвертого декабря? -Так написано в наследстве… Мы резко замолчали. Мне стало ещё хуже, и я сжалась в комок, словно маленький котенок. Я только сейчас начала осознавать, что отец еще до своей кончины отдал мне в наследство не только ядерное оружие, но и место в ООН. Он прекрасно осознавал, что умрет, но он не хотел, чтобы наше детские глаза потухли раньше его смерти. Белка вдруг тихо сказала: -Все, перестаньте сыпать себе соль на рану, — она взяла пульт у Молдавии и выключила телевизор. Стало тихо, только были слышны мои всхлипы и вздохи. Когда я окончательно пришла в себя, мы собрались и вышли во двор, где провели все свое детство, чтобы развеяться. Смотря на старые качели, горки, песочницу, яблони, у меня возникало чувство ностальгии. Мелькали воспоминания, как мы сидели на ветках деревьев и собирали яблоки на компот, съедая половину собранного добра, за что потом получали от отца. Как бегали друг за другом, чтобы осалить и спрятаться где-нибудь в кустах, чтобы не нашли. Как сдирали коленки и ладони до крови, чтобы отбить мяч и выиграть в шуточном футбольном матче, который предложил Казахстан. Все это казалось таким далёким, похожим на удивительный сон, в котором мы были счастливы и не знали горестей и печали взрослой жизни. Я закрыла глаза и подставила свое лицо под солнышко, что впервые за всю зиму выглянуло из-за туч. Так спокойно, но внутри так пусто.***
-Все всё собрали? — крикнула я и запнулась об свой же чемодан, что стоял у самого порога. Беготня началась с самого утра. Все носились по дому и собирали вещи, обвинив меня в том, что я поздно сказала про «регистрацию на самолёт». Да, а то, что я твердила об этом еще со вчерашнего дня, никого особо не волновало. Хотя…мы были бы не мы, если бы сразу все всё поняли и ко всему подготовились. -Да, собрались, — как по команде, они выскочили из комнат вместе с чемоданами. Я всех пересчитала, и мы рванули к машине. Опаздывали, уже опаздывали на час. Когда мы приехали, регистрация уже заканчивалась, но нас все же быстренько проверили и закинули в самолёт. Места, что были выделены нам нашими новыми правительствами, находились в бизнес-классе, что немного…напрягало. Я знаю, что мы все же страны, и нас нужно прекрасно обслуживать, но все равно как-то неудобно за остальных людей, что сидели в других частях самолёта. Да, наверное на меня сказывалась обычная среднестатистическая жизнь в нашем доме и стране в принципе. Я откинулась на спинку кресла. Тишина и спокойствие на борту начала успокаивать меня. Музыка и разговоры людей стали тише, а мысли, крутящиеся в голове, путались и теряли четкость. Свободное место, что находилось рядом со мной постепенно стало вторым местом для моего худого тела, и я заснула. Незнакомая рука коснулась моего плеча, а мягкий, несколько слащавый голос заговорил со мной: -Привет, — я недовольно посмотрела на человека, что вытащил меня из такой прекрасной пустоты, — может ты мне уступишь место, милая? «Чего ему надо? Что он бормочет?» — сквозь сон, подумала я. Вдруг в голову резко пришло осознание, что это английский язык, а Великобритания, что говорил на нем, выглядел абсолютно по-другому. После этого, я окончательно проснулась и вскочила с соседнего места, ударив собеседника по носу. -Ай, — он взялся за нос, но сам продолжал нахально улыбаться, — больно, малышка. Я тебе дам малышку. У меня, конечно, английский не ахти, но я вполне понимаю о чем ты говоришь. -Вам что-то нужно от меня? -Да, ты заняла мое место, — я наконец поняла, что ему нужно, вздохнула и убрала ноги, чтобы тот сел к окну. Он же будто специально запнулся и оперся руками о мои колени, взглянув в глаза. Я лишь смотрела на него, ахреневая уже от всей ситуации, что сейчас происходила. Все же смотреть на меня как на добычу было очень странно и ненормально после падения. -Спасибо, милая, — он сладко улыбнулся мне, от чего даже губы свело. Он мне уже не нравится, — ты такая хорошая девочка. -Прошу вас перестать меня так называть, — спокойно, но громко, произнесла я. Я пыталась призвать его к совести: все-таки нужно знать хоть какие-то границы в разговоре с незнакомым человеком. Но он похоже был с ней не знаком, поэтому продолжил до меня докапываться: -А как тебя зовут? — он провел пальцем по моей руке. Я тут же убрала ее и продолжила молчать, отвернувшись к проходу. Может хоть так до него дойдет, что я не хочу разговаривать с таким невоспитанным человеком. -Не хочешь со мной говорить, да? Досадно, — он ахнул и отвернулся к окну. Но даже так он продолжил своей монолог, — тогда я сам представлюсь. Я — самая прекрасная, удивительная, лучшая страна на свете — США! Я, хоть и плохо уловила суть его восклицаний, ошалела от такого самомнения. То есть — он считает себя самой лучшей страной на свете? Серьёзно? Но потом я уже была в шоке от того, что со мной говорил Америка. По рассказам отца, он был отвратительной и ужасно невыносимой страной. Он постоянно лез не в свои дела, пытался всеми управлять. Ладно, если бы это касалось только внешней политики, но он лез и во внутреннюю политику и даже в нашу семью со своими советами и нравоучениями, по типу «вы неправильно живете». Отец после такого был в бешенстве. Мы все прекрасно помнили его после собраний ООН, когда он приходил домой и материл всё, что стоит на белом свете. Доходило даже до такого, что он ломал всю мебель, попадавшуюся под его горячую руку. Даже Китай, такая спокойная и рассудительная страна не выносил присутствия Америки. Об этом я узнала из отцовских ночных посиделок на кухне, когда Кит приезжал навестить нас. Что ж, теперь неудивительно по какой причине он мне сразу не понравился. -Россия, — Беларусь, что сидела в другом конце бизнес-класса, подбежала ко мне, — слушай, нам раздавали напитки: кофе, чай, сок. Я тебе взяла кофе. Будешь? -Спасибо, Белка, а то я уснула и не взяла себе ничего. -Да мы знаем, видели, — она улыбнулась и дала мне стаканчик с кофе. Когда Белка ушла, то Америка продолжил свою шарманку: -Ммм, Россия значит, - я недовольно закатила глаза. -Да, Россия. Все, прошу не задавать мне какие-либо вопросы. Серьёзно, ну неужели нельзя просто молча сидеть и не приставать ко мне. Не хочу я говорить, мне сейчас очень плохо, я устала от ночных кошмаров и бессонницы, я просто хочу выпить кофе и лечь спать! Вдруг Америка резко засмеялся и потом с такой ненавистью проговорил: -А ты смотрю с характером, Россиюшка, — ого, даже по-русски заговорил, — и правда — дети Советского Союза совсем невоспитанные. Разговаривать в таком тоне со страной, которой ты должна выплатить огромный долг, очень плохо, моя девочка. Не боишься того, что я начну с тобой войну? Я никак на его слова не отреагировала и продолжила попивать свой кофе. Если бы я была помладше, испугалась бы, не спорю, но сейчас меня вообще ничего не пугало — самое страшное уже случилось в моей жизни. Смерть отца сильно подкосила меня и мое понятие страха, в принципе. К тому же он явный трус, потому что только они и умеют что трепать языками и угрожать всем подряд. Поставив стаканчик на столик, я наконец удостоила его своим взглядом и спокойно проговорила: -Вы не начнете войну со мной: для этого нужна причина по серьезней, а не просто мой «плохой» характер, — его едкая улыбка скривилась в усмешку. -Если ты так будешь продолжать разговаривать со мной, то это станет серьёзной причиной. -Я вам абсолютно ничего такого не сказала. -Ты мне нагло нагрубила, заставив молчать. -Если это для вас грубость, то могу лишь сказать одно — вам еще по-настоящему не хамили, — он в шоке раскрыл глаза. -Вот как…что ж, а с тобой придётся повозиться, — сказал он на-французском. Посмотрев в его злые глаза, я решила пересесть на свободное место в первых рядах. Судя по диванам, что стояли там, я могу пересесть туда, при этом никому не помешав. Теперь меня никто не трогал. Даже Америка сдулся и остался сидеть на своем месте, что очень радовало. Видимо понял, что я не из робкого десятка, что будет бояться даже смотреть в его сторону. Пусть знает с кем имеет дело, мне не жаль его завышенного эго. Через два часа объявили посадку, и наша первая поездка на самолете закончилась. Я с Белкой собрали всю нашу ораву, пересчитали, чтобы никто не потерялся, и вышли в аэропорт. Забрав багаж, мы довольно быстро прошли проверку документов и вышли на улицу. В Нью-Йорке было гораздо теплее, чем в Москве. Это несомненно радовало, ведь по сравнению с нашими зимами здесь, считай, была весна. Только расцветающих деревьев не хватало. Со спины раздался снова этот слащавый голос: -Как тебе моя зима, Россия? Опять Америка, да сколько можно-то. Чего он ко мне пристал? -Извините, но я не понимаю о чем вы у меня спрашиваете, — он цокнул. -Спрашиваю «как тебе моя зима?». -Нормально, тепло, — коротко ответила я и стал ждать машины, что заберут нас и доставят в отель. Хотелось бы поскорее приехать, принять душ и прилечь отдохнуть. Достало уже все, особенно присутствие Америки. Через тридцать минут утомительного ожидания (у меня даже глаз задергался от нытья США), мы уже были в огромном современном отеле. Все сделано было просто и со вкусом. Холл был в нежных пастельных тонах, что делало помещение очень светлым и изысканным. Высокие широкие окна открывали вид на прилегающую территорию отеля с красивой аллеей и футбольным полем. Особенно была прекрасна комната, что мне выделили (и причем отдельная). Она тоже была сделана по-современному: чистая, обложенная бежевой плиткой душевая, стол с тумбочкой и холодильником, небольшое зеркало в коридоре, кресло, выход на балкон, а самое главное — своя двуспальная кровать! Где же такое видано, чтобы у кого-то из нас (не считая отца, конечно) была большая кровать. Да для нас это манна Небесная! Я поставила чемодан возле в хода и села в кресло. Так прекрасно чувствовать спокойствие и умиротворение после всей этой нервотрепки в виде пересадок, регистраций и спонтанного знакомства. Почувствовав сонливость, я перекочевала на кровать и тут же провалилась в темноту.