Нить судьбы

С момента переезда нашего «нового соседа» прошло два дня. Но эти два дня были не лучше других. Начнем с того, что прошло наконец мое первое собрание в здании ООН, что было назначено после завтрака. Тогда я принарядилась: надела черный костюм с красным галстуком, начистила до блеска новенькие туфли и даже уложила свой бардак на голове. Китай тоже принарядился: надел свою красный костюм и сделал себе высокую прическу, закрепив ее большой красивой шпилькой, как он пояснил, в своем китайском стиле. Смотрелось это действительно эффектно, особенно с его длинными волосами. Зайдя в главный кабинет ООН, я чувствовала себя неловко. Все смотрели на меня как на самозванца, что совершенно случайно оказался здесь и занимает одно из мест. Только присутствие Китая рядом со мной успокаивало меня и давало веру в то, что меня никто не тронет. Все ждали только одну страну, тихо перешептываясь друг с другом, и когда она зашла, мне захотелось сквозь землю провалиться или по крайней мере закрыть лицо руками. -Добрый день, — улыбка Америки была похожа на звериный оскал, — рад приветствовать всех на очередном собрании стран ООН, особенно нового постоянного члена совета — Россию. Я внутренне зажалась от такого количества направленных на меня взглядов. Все недовольно перешептывались на своих языках, где я могла четко слышать своё имя. Боже, дай мне сил пережить это собрание. -Что ж, начнем с обсуждения твоих обязанностей, Россия, и какими правами ты обладаешь, — он достал какую-то папку и стал зачитывать, кхм, наверное уставы совета. Я кивала, когда у меня спрашивали «понятно?», хотя я абсолютно ничего не понимала. -Хорошо, теперь можно говорить о насущных проблемах, а также о новых проектах, — после этих слов, все страны оживились и стали что-то обсуждать, в чем я, конечно, не разбиралась. Чувство тревоги стало усиливаться, и мне захотелось сбежать от сюда, чтобы не позорить как себя, так и свой народ. Неожиданно меня окликнул Америка: -Россия, а что ты предложишь нам? Может у тебя есть какие-то идеи на счет развития мировой торговли? — мои руки тут же заледенели. -Эм, я не знаю. У меня пока что нет идей. -А что на счёт продолжения коммунизма или еще лучше — развитие дипломатии? -Какой дипломатии? — после этих слов на меня насмешливо уставилось множество глаз, а кто-то даже прыснул. Нет, нет, нет. Лучше бы я молчала. Сколько раз себе повторяла: не знаешь перевод — молчи! -Ох, ты еще совсем не осведомлена. Плохо, очень плохо, Росси. Видимо СССР ничего тебе не рассказывал, — все ухмылялись. Америка сдвинул очки с глаз и усмехнулся ими. Чертов США, он специально прилюдно выставил меня посмешищем! Со всех сторон стали слышны обидные фразы на-английском: -И это преемник СССР? -Совсем девчонка! -Хах, похоже Союз совсем забыл предупредить своих детей, что нужно коммунизм продолжать! -Она наверное даже английский не знает! Вот позорище! -Прекратите насмехаться над ней, — твердый голос Китая эхом отдавался по всему кабинету, — что это за ужасное поведение по отношению к новому члену совета? Вас не учили банальным правилам приличия что ли? Как будто никто из вас не был на её месте. Все страны затихли и их интерес ко мне тут же исчез. Они лениво стали переговариваться друг с другом, изредка все же посматривая на меня. Я опустила глаза — меня впервые так опозорили. После этого собрания, мне было настолько плохо, что я решила вздремнуть. Китай хоть и хотел меня подбодрить и рассказать, о чем был разговор на собрании, но мне совсем не хотелось слушать. Не сейчас. Публичное унижение добило и так мое плохое состояние окончательно, а Америку, что явно припрется сюда, я даже видеть не хочу. Я закрыла плотные занавески и накрылась теплым одеялом, даже переодеваться не стала. Глаза тут же начали слипаться, но уснуть мне не давал слишком громкий разговор Кита и Америки. Велся он на-французском, но было понятно, что это далеко не разговор по душам, а скорее обоюдная ссора с оскорблениями. Когда я поняла, что поспать мне не удастся, ибо конфликт только усиливался, мною было решено поработать с документами и начеркать план, потому что еще одного такого издевательства со стороны Америки я не выдержу. Также нужно подкараулить Китая: в первую очередь мне хотелось бы именно с ним улучшить торговые отношения. Следующий день я также полностью посветила себя работе и даже не вылезла ни на завтрак, ни на обед и даже на ужин. Единственной едой мне служил лишь стакан с холодным кофе, который я сделала себе поздно вечером после того, как Китай с Америкой перестали ругаться и разошлись по комнатам. Наконец доразобрав документы (на улице стояла уже сегодняшняя глубокая ночь), я пошла на кухню, чтобы налить себе чаю и передохнуть, ибо я спать сегодня снова не собиралась. Да, глаза и голова уже не выдерживали вторых суток без сна, но мне не хотелось опять вскакивать от собственных вскриков и нагнетающей паники. Осторожно попивая горячий чай, я оперлась на подоконник и посмотрела в окно, что выходил на ночной Нью-Йорк. И все же, как бы я не любила Америку, но его город стоит отдельной похвалы: в нем очень атмосферно и красиво особенно сейчас, когда горят фонари и вывески магазинов. «Может прогуляться? Все равно спать не буду», — подумала я, отпив еще глоток. А идея неплохая. Приняла я решение быстро. Надела на себя теплую кофту, джинсы и накинул куртку. На шапку я плюнула — все равно ненадолго ухожу, и скрылась за дверью номера, выходя в оживленный даже в это время город. Сильный ветер ударил мне в лицо и распахнул не застёгнутую куртку. Мою усталость как рукой сняло, и веки распахнулись от такой приятной свежести и легкости. Я вдохнула полной грудью городского воздуха, и пошла по улочкам Нью-Йорка. Свет от фонарей слепил мои васильковые глаза, но это никак не влияло на мое поднявшееся настроение. Мне так было сейчас хорошо, что даже начавшийся снег я приняла как за знак, что все будет прекрасно. Хотелось бежать сквозь него и смеяться, не думать ни о чем: ни о том, что будет завтра или через год. Просто жить здесь и сейчас, этим моментом и радоваться этим маленьким снежинкам, щекочущим нос. И я действительно побежала. Добежав до Бруклинского моста, я пошла по пешеходным дорожкам, что были на возвышенности от автомобильной дороги. На ней никого не было — только я, веселая с сумасшедшей улыбкой я. Если бы кто увидел — испугался бы, но и какая кому разница. Главное, что мне хорошо. Проснувшийся азарт заставил меня запрыгнуть на перила и смотреть на прекрасный, удивительный город со своей историей, что в последствии стал таким красивым. И ведь у каждого поселения, даже у самой маленькой деревни, есть своя судьба, преграды, через которые они прошли, чтобы стать теми, кто они есть. И это так захватывает дух… Опершись на перила, я закинула голову назад и закрыла глаза. Сейчас как никогда захотелось домой и также посидеть где-нибудь на Кремле, чтобы рассмотреть свою столицу, посмотреть на все этим мигающие огоньки и с такой же радостью смотреть вдаль и улыбаться. И хочется лишь одного… …Ощутить себя свободной и счастливой.

***

После той ночной прогулки, я чувствовала себя невероятно довольной, а главное — неуставшей. Меня даже Китай не узнал: привык к тому, что я все это время хандрила, а тут считай ожила и чуть ли не хохотала от радости. Он наверное подумал, что меня подменили. Его взгляд надо было видеть. Америка, кстати, за все это время ни разу не заявился. Похоже Китай его так на-французском послал, что тот даже не смел появиться в нашем номере. Ну и ладно, и без него хорошо. Я шла в другую часть отеля, чтобы взять что-нибудь перекусить, ведь сегодня мы решили всей семьёй сыграть в волейбол. Да, на улице прохладно, минус пять, но им так хотелось разбавить эту скуку смертную и отвлечься. Взяв пятнадцать бутербродов на вынос, я спустилась и вышла на спортивную площадку. Казахстан и Армения уже натягивали сетку, а все остальные разминались, подбрасывая волейбольный мяч все выше и выше. -Явилась не запылилась. Мы-то уж думали, что ты не придешь, — я положила свою почтальонку и весело крикнула Белке ответку: -Не дождётесь, — в меня кинули мяч, который я благополучно отбила, и влилась в их игру. Мы смеялись, подтрунивали друг друга, как в детстве, пока Казахстан не позвал нас играть уже с сеткой. Руки по привычке отбивали мяч, отдавали пасы. Наша игра была похожа на чемпионат по волейболу, где играют люди чуть ли не на жизнь, а на смерть. Мы были уже все в снегу от частых падений, потому что времени на отряхнуться практически не было. Лишь бы отбить, не дать выиграть своим же. Перекинуть мяч через сетку, чтобы он упал снег, и те взвыли от неудачи. Я отбила нижнюю подачу и упала лицом в сугроб. Кто-то перехватил мяч, но удара не последовало. Я убрала с лица снег и рассеянно посмотрела на братьев, что с интересом смотрели куда-то за мою спину. Моему взору предстал высокий мужчина примерно нашего возраста. На нем была легкая коричневая куртка, а на голове — меховая небольшая шапка. Он держал в руках мяч и ссутулился. Стеснялся наверное. -Здравствуйте, — поздоровался с нами по-английскому незнакомец и помахал рукой. Он подошел к нам и улыбнулся. Ого, какие у него ярко-зеленые глаза, прям как у Белки, — простите, что прервал игру. -Ничего, мы и так уже собирались закончить, — сказал Казахстан, на что мы тут же повернулись к нему с немым вопросом, — что? Мы же в жизни друг друга никогда не выигрывали. -О, правда? — он даже воодушевился и выпрямился, — вы значит очень хорошо играете в волейбол. -Это да, но так неинтересно, — вздохнула Белка. Она был права, ведь эта игра иногда докучала без забиваний мяча, — подожди, ты знаешь русский?! -Эм…да. Я как-то учил этот язык. -Классно! Так даже лучше и нам проще говорить с тобой, — она захлопала в ладоши, на что мужчина немного засмущался. -Спасибо, эм…тогда…можно сыграть с вами? Я тоже неплохо играю. -Можно, я как раз посижу, отдохну, — сказал Казахстан, — как звать? -Канада. -Приятно познакомиться, Канада, — мы улыбнулись и тепло приняли его в игру. Он оказался прекрасным игроком. Он зарядил нашу игру азартом. Мы даже стали волноваться перед каждой его подачей: он подавал очень сильно и ловко, из-за чего наша команда стала проигрывать. В конечном итоге, игра закончилась победой команды Казахстана, где был Канада. Мы приняли это поражение с достоинством и хвалили Канаду за такую чудесную игру. Он стеснялся, но принимал нашу похвалу. Когда мы сели на скамейку, я выдала каждому по бутерброду, отдав свой Канаде. Он, конечно, упирался, но все же сдался и стал есть мой перекус. Мы разговаривали и шутили, пока Украина не задал вопрос Канаде: -Канада, а расскажи о себе, — он выглядел воодушевленно и с интересом в голосе. Мы несколько были удивлены изменению манеры речи брата — он говорил очень складно и обдуманно. Удивительно. -Я? Хорошо, — он задумался, — мое имя-Канада. Живу я на севере Северной Америки. Раньше жил с родителями и братьями, пока в девятнадцатом веке не получил…эм…как это слово-то звучит… -Суверенитет? -Да, да, суверенитет. -А кто твои родители? — спросили мы. -Великобритания и Франция. -Получется…ты брат Америки? — спросила я. -Ну, да. Мы резко затихли, даже перестали есть бутерброды, и странно посмотрели на него, на что он грустно вздохнул и взглянул на меня. -Эх, и так всегда все реагируют…вы теперь не будете со мной общаться? -Почему. Нет, нет, — мы замахали руками, — просто… знаешь, твой брат он…немного приставучий. -Да я знаю, в этом и дело. У меня из-за него и его репутации так плохо получается подружиться с кем-то. Все, кто узнает, что я брат Америки, сразу же не хотят со мной дружить. -Как бы прискорбно это не звучало, но это реально влияет, — Белка достала из кармана конфеты и зажевала, — у нас по сути тоже самое — все, кто узнаёт, что мы дети СССР, автоматически начинают либо нас бояться, либо докапываться, как Америка например. -Мне жаль, что мой брат так к вам относится. -Ой, да не извиняйся за него, — она дала ему горсть конфет, — вот, держи. Я уверена, что мы в скором времени сможем узнать друг друга получше. -Я буду только рад, — Канада улыбнулся ей. После такой замечательной посиделки, мы разошлись по своим комнатам и попрощались с Канадой. Для меня действительно стало открытием то, что даже живя в одной семье и воспитываться одними родителями, можно вырасти совсем с иным характером. Хотя может быть просто кто-то из его родителей спокойный, вот и он такой. Зайдя в свой номер, я ополоснулась под горячей водой и накинула на себя длинный свитер, что когда-то связала Белка, надела теплые носки. Сонливость от недосыпов вновь накатилась на меня, и мне захотелось прилечь в зале на диван. Но моим желаниям не суждено было сбыться. Америка сидел на диване, положив ногу на ногу. Он цепко рассматривал свои пальцы, будто искал изъяны в них. Завидев меня, на его губах расцвела улыбка, только вот взгляд выдавал его настоящие чувства — ему абсолютно все равно, что я стою перед ним. -Росси, рад тебя видеть после такой долгой разлуки, — мне стало так противно от этой улыбочки, — скучала по мне? -Чего бы мне скучать по тому, кто мне безразличен. -Правда? Неужели, Росси, — он стукал пальцем по щеке. Как же я ненавижу это прозвище, — мне кажется, что ты лжешь. -Сказал тот, кто выставил меня посмешищем и теперь сидит улыбается мне, будто ничего и не было, — Америка открыл рот, что ещё что-то сказать, но я быстро прошла мимо, захлопнув за собой дверь в комнату. Не хочу слышать его оправданий. Мне постучали. -Россия, да ладно тебе. Я же просто пошутил. Ну посмеялись они над тобой, ничего же страшного не произошло, — после этой фразы меня обуяла злость. То есть для него эта была шутка?! Да мне эта его «шутка» стоила репутации среди других стран! Я открыла дверь на всю, напугав при этом Америку, и заорала как сумасшедшая: -Пошутил? Пошутил?! У тебя совсем совести что ли нет?! Ты хоть понимаешь, что ты сделал?! Ты опозорил меня перед другими странами! — Америка зажался. -Россия… -Пошёл вон и даже не смей ко мне подходить, я тебе по лицу понадаю так, что выйти из своей комнаты побоишься, понятно?! — я также резко закрыла дверь и заперлась на ключ. Мое тело тут же осело на пол, а затылок коснулся деревянной поверхности двери. Стало так обидно за себя, за всю несправедливость по отношению ко мне. Я не понимаю: зачем так поступать? Разве можно считать это шуткой? Теперь он еще сильнее укоренил во мне мысль, что он просто урод. И никаких ему оправданий нет. Мой взгляд пал на маленького кролика, что я привезла с собой. Он помогал мне в случаях агрессии, ведь мне очень редко выдавалось вот так выпустить пар, как сейчас я сделала это со Штатами. Я села на кровать и сжала его. Его маленькие черные глазки смотрели на меня, а аккуратно вышитый ротик улыбался мне. Я криво улыбнулась ему и погладила за маленькими белыми ушками. Вместо агрессии, пришло вновь одиночество и заполонило сердце и душу. Снова захотелось плакать, но слезы уже не текли. Мне оставалось лишь опечаленно смотреть на него, на этого маленького кролика, что наслушался моих проблем. В соседней комнате стало слышно два голоса: один — спокойный и монотонный, другой — эмоциональный и несколько обидчивый. Разговор велся на-английском, поэтому мне не составило труда перевести его, ведь за это время, я повторила и даже улучшила знание языка. -Привет, Китай. Давно не виделись, — я невольно навострила уши, — смотрю, ты слишком весёлый стал. -А тебя, смотрю, обидели, раз остришь. Кто этот прекрасный человек, что смог довести тебя? — Америка прыснул. -Россия, — кто-то хмыкнул, — а ты только этому рад, да? -Совсем чуть-чуть, — Китай говорил так нахально и развязано, что мне очень нравилось, — все-таки не каждый день можно посмотреть на твое недовольное лицо. -Ах, ты… -Что я? -Не смей так со мной разговаривать. Я лучше тебя, богаче и… — Китай засмеялся. -Ты богаче только благодаря мне и моей экономике. Без меня, ты — никто, — я даже дрогнула: он сказал это с таким явным превосходством. -Эта ложь! -Ты в этом так уверен? Ты сидишь на вершине только потому, что обманул многих в сороковые годы! — Китай вдруг заговорил тише, — ты живешь за счёт нас, и твоя экономика обвалится, если вся твоя свора отвернется от тебя… -Замолчи… -А что? Не нравится слышать издевательства в свой адрес, да? Так вот теперь знай, что чувствовала Россия, когда ты выставил её посмешищем на собрании, — я даже представляю, как Кит красиво на него посмотрел. С высока. -Да как ты смеешь! — раздался какой-то стук и жалобные звуки, — ай! -Умолкни, — Америка зашипел, но ничего в ответ не сказал, — я никому не посмею так с ней обращаться, а уж тем более тебе, — скрипнула половица, — ничтожество. Стук двери, и наступила тишина, а я продолжила сидеть с кроликом в руках и с бурей в душе. Вся моя тоска сошла на нет, и осталось только воодушевление и гордость за друга. Он, конечно, очень редко так с кем-то разговаривал, предпочитая решать конфликты спокойно, но лучше бы он так посылал всех как можно чаще. Мне прям понравилось слышать это превосходство, властность в голосе. Ух, жаль меня сейчас там не было, я бы посмотрела на все это с первых рядов. Желание похвалить Китая пересилило даже мое нежелание пересекаться с Америкой (благо его не было в зале), и я постучалась в комнату друга. Ответом мне стала тишина, поэтому рука автоматически толкнула легко поддавшуюся дверь и открыла такое чувство не вход в комнату Китая, а в музей его страны. Здесь все было сделано в китайском стиле: обои в комнате красного цвета с золотыми узорами драконов, небольшие светильники, в виде бумажных фонариков, узорный шкаф и стол. Только кровать была в современном стиле. Шторы, тоже красные, развевались по всей комнате от ветра из открытого настежь окна. Сам хозяин комнаты будто не замечал всего этого хаоса и меня в том числе, продолжая рыться у себя в шкафу. -Китай, ты что там делаешь? — он резко вскочил, ударившись об дверцу шкафа. -Россия, ты чего ко мне пришла? — он потер пострадавший затылок, и посмотрел на мой свитер, — какой красивый свитер. -Спасибо. Белка связала на прошлый Новый Год. -Красивый. Белые олени сочетаются с красным цветом. -Ага…эм, в общем, зачем я пришла, — он уже поднялся и подошёл ко мне, — ты так классно поставил Америку на место! Вообще круто! Китай тут же поменялся в лице — вместо легкой ласковой улыбки, он раскрыл глаза и покраснел. -Я не думал, что ты слышала наш разговор, — он ссутулился и сщурился, — тебе…понравилось? -Да, ты так это шикарно сделал, — я скрестила руки на груди и улыбнулась засмущавшемуся другу, — я даже скажу, что ты был прекрасен. -Россия… — он закрыл лицо руками, — перестань. Я засмеялась. -Ой, да ладно тебе, — я обняла Кита, что так и не убрал ладони от лица, — как у тебя дела? -Прекрасно, — он убрал руки и тоже прижал меня к себе, — а сейчас еще лучше. Теперь мы уже вдвоем захихикали, как в детстве. Да, мне кажется сейчас нас бы никто не узнал — мы всегда слишком серьёзные на всех мероприятиях, а тут хихикаем без причины. -Я был у КНДР, и он попросил передать тебе, что Казахстан хочет тебя с Белкой взять в торговый центр. -Я знаю, он же хотел купить ткань на свадебный костюм. -Правда? -Да, как он сказал: «Здесь дешевле, чем у нас». -А у меня могли бы купить еще дешевле, — я хмыкнула. -Все у тебя лучше. -Ну, не всё, конечно, но много чего хорошего есть и по недорогой цене, — он подмигнул мне, на что я сама с интересом сузила глаза. -Хитрый ты, — Китай улыбнулся. -Может быть, — прикалывается, но я не против. До самого вечера мы общались и вспоминали что-то из нашей жизни, при этом не пытаясь коснуться темы, где бы фигурировал мой отец. Все же как бы не было весело, но лишь факт упоминания папы мог убить все мое хорошее настроение. И мы это оба понимали, поэтому негласно плавно перешли на тему экономики и политики. После нашего разговора, я решила, что пока буду покупать товары из других стран, продавая при этом взамен сырье, и буду жить на этом первое время. Конечно, мне это не нравилось, но пока что это единственный выход, ведь ситуация в стране ухудшается, многие отрасли производства просто рухнули, полки магазинов стали пустовать — в общем, полная разруха, хоть вешайся, а это я еще только над новой Конституцией работаю. Ладно, нужно пережить этот период, и все наладится. Я уверена в этом. Все будет в порядке.