Нить судьбы

Я сидела у окна и смотрела вниз на людей и страны, что прощались друг с другом и желали счастливого полёта. На моем лице появилась слабая грустная улыбка. Прошло уже две недели с того момента как мы с Китом стали парой. Все это время я чувствовала себя счастливой, любимой, была окружена заботой и лаской. Мы с ним почти все свободное время проводили вместе, гуляли вдвоём, делились своими планами и мечтами. Я впервые за эти два долгих месяца перестала ощущать внутри себя пустоту, едкое одиночество, сжиравшее меня изнутри перед сном. Теперь вся моя семья знала о том, что я в отношениях с Китаем. Они все были рады за меня, в особенности Сербия. Она, услышав, что мы вместе, кинулась на нас и радостно пролепетала: «я знала, я знала, что вы любите друг друга!». Мы тогда с Китом посмеялись и приняли предложение выпить чашку чая в её комнате. Тогда я почувствовала облегчение и радость — теперь мне не нужно было скрывать свои чувства от Китая и от своей семьи. Но, как говорится, всему хорошему суждено рано или поздно заканчиваться: завтра уезжают члены совета ООН, а сегодня — все остальные страны, в том числе и моя семья. Никакого страха перед моим будущим у меня не было: я знала, что мой народ примет меня со всей теплотой и нежностью, но вот тоска и грусть от осознания, что мои братья и Белка теперь будут жить в своих отдельных странах, угнетали меня. Становилось еще тоскливее от мыслей, что и Китай скоро уедет к себе, и мы будем реже видеться. -Росс, — я обернулась и увидела перед собой Армению. Он был в коричневом пальто, а из-под белой шапки выглядывали кончики его рыжих волос, — пойдем. Пора. Я поднялась и поправила свое черное платье чуть выше колена. Мой усталый взгляд устремился в золотые глаза брата, в которых был такая же, как и в моих грусть и разрывающее отчаяние. Он не хотел со мной прощаться, как и я с ним. Но мы понимали — пора прощаться. Я надела свое пальто, и мои пальцы сжали ладонь младшего брата. Он же сам приобнял меня и опустил свои плечи. Мы молча спустились по лестнице и вышли на центральный вход, где уже половина стран разъехалась по своим домам. На углу отеля стояла вся моя родня. Они общались друг с другом, даже смеялись, но этот смех был насквозь пропитан болью расставания. Особенно это стало заметно, когда подошла к ним я с Арменией: они тут же обратили на меня свои грустные взгляды. -Ну как? Вы готовы к новой жизни? — на моем лице появилась кривая улыбка. Я почувствовала подкатывающие слезы в горле. -Думаем, что да. Не переживай за нас, Росс, мы справимся. Ты лучше думай о себе и не грусти, — сказала Белка и улыбнулась мне. Её глаза заслезились, и она обняла меня. Все тут же как по щелчку подошли ко мне и обняли со всех сторон. У меня все же потекли предательские слёзы. -Хорошо, — ответила я, посмотрев на своих братьев, что уже отпустили меня, и стерла непрошенные слезинки, — пообещайте написать мне, когда приедете домой. -Конечно, Росс, — произнёс тихо Таджикистан и отвернул от меня лицо, закрыв лицо своими черными волосами. Он всегда так делал, когда ему было плохо, поэтому моё настроение ещё сильнее ухудшилось от страданий моего среднего брата. Сзади раздался шум колёс, и ко входу подъехал автобус, который должен был забирать мою семью. Мы молча проводили его взглядом и синхронно бросились друг другу в объятья. Я вдруг осознала, что настал тот самый день, появился тот самый рубеж, который разделит всю нашу жизнь на до и после. Настал тот момент, когда нужно отпустить друг друга и сказать прощай нашему общему беззаботному детству. Теперь мы выросли. -Я не хочу прощаться… — вдруг произнёс Казахстан, — мне не хочется расставаться с вами… -Я тоже не хочу… — теперь уже сказала я, — …но уже пора сказать друг другу пока и пожелать скорейшей встречи. А она будет скорой, это мы знаем. -Сейчас мы вообще не сможем друг к другу приезжать, — ответил Узбекистан, — у нас просто не будет времени. -Но мы всегда можем приехать друг к другу в свободное время, ведь работа не бесконечная. Хоть нам грустно, страшно, но…я знаю, что мы не одни и точно скоро вновь увидимся. Ну и что, что мы теперь будем жить друг без друга, главное, что мы помним друг друга и если что всегда сможем собраться вместе, — мягко и успокаивающе сказал Армения, вселив в нас надежду. А ведь он…прав. -…Спасибо, Армения, эти слова как никогда были нужны, — обняла его я и почувствовала успокоение. -Я рад, что смог поднять нам настроение, — он погладил меня по волосам, — ну что? Пора отправляться в новую жизнь! -Пора, — согласился с ним Казахстан и повернулся в сторону автобуса. Все по очереди вновь обняли меня и пошли к своему транспорт. Они махали мне всю дорогу, а я махала им вслед, молясь за их благополучное возвращение. Когда они подошли ко входу в автобус, все хором крикнули «пока!» и исчезли в нем. Транспорт тронулся, и я осталась одна, испытывая щемящее чувство навсегда потерянного детства. Неожиданно в меня на всей скорости влетел Китай. Он скорее всего бежал сюда: он тяжело дышал и буквально цеплялся за мои плечи. Когда он более менее пришёл в себя, я спросила: -Ты откуда так бежал? — в моей тоскливом голосе проскакивали нотки нежности. Кит обнял меня и поцеловал в щеку. -Я хотел попрощаться с твоей семьёй, но не успел: слишком долго прощался с КНДР. У него другой автобус, — я повернула к нему голову и легонько поцеловала его в уголок его губ. Он радостно прищурился в ответ на мою нежность. -Понятно все с тобой, — теперь я полностью повернулась к нему и положила свои ладони ему над предплечья. Он закрыл глаза и положил свои руки мне на талию, — а Казахстан с ним прощался? -Конечно, он первый, кто с ним попрощался. Но они недолго прощались: я как понял, они полетят к Казахстану в страну. -О, это чудесно. Хорошо, что с моим братом будем Корея, — моя голова опустилась к Китаю на плечо. -…ты сильно расстроилась? — спросил он, намекая на моё состояние после проводов семьи. Я вздохнула. -Да. Мне тяжело принять, что мы теперь будем порознь. Все-таки после семидесяти лет жизни друг с другом сложно будет привыкнуть к жизни одной. -Да, это будет сложно, но к этому привыкают со временем, — он вдруг замолчал и резко продолжил, — а может…хочешь, я с тобой поживу? Так тебе будет гораздо легче. -Нет, — мой ответ был категоричным, — мы и так с тобой ленились все это время. Так что нам нужно вернуться к работе, особенно мне: у меня сейчас очень много проблем, которые требуют решений, — я посмотрела ему в глаза. Его настроение несильно поменялось, однако он все же расстроился, услышав мои слова. Я тут же подбодрила его, откинув локоны его волос, лежавших на плече, — но, когда у меня станет чуть меньше работы, мы сможем куда-нибудь съездить. Просто пойми меня правильно — я не смогу полноценно работать, когда будешь рядом ты, ведь…мне не захочется отходить от тебя. Так что давай сначала поработаем на благо своих стран. -Хорошо, — он сразу повеселел и улыбнулся. Он у меня такой милый, — как только у меня станет меньше работы, я обязательно помогу тебе с твоей. -Обойдешься, — по-доброму ухмыльнулась я, — это лишь моя работа, никак не твоя. -Ладно, тогда я буду тебя ждать, звонить и писать письма, — он удовлетворенно выдохнул, — ну, пойдём тогда к нам в номер собирать вещи. -Пойдём, — мы спокойным медленным шагом двинулись в отель. Несколько часов мы потратили на сборы, а все остальное время занимались своими делами: Китай работал и с каким-то документами у себя за столом, а я сидела и читала небольшие лёгкие произведения на французском, которые мне дала Франция для развития чтения и увеличения словарного запаса. Уже ближе к вечеру Кит наконец-то вышел из комнаты и прилег мне колени, закрыв глаза. Я машинально положила ему руку на голову и стала гладить по его распущенным волосам, продолжая читать книжку. -Что читаешь? — устало спросил он у меня. -Книжку на французском, — я опустила свои синие глаза и встретилась с его удивленным взглядом, — а что ты так удивляешься? Учить языки довольно интересно и забавно, а главное — полезно. -Ты же не любила этот язык, зачем ты его сейчас учишь? — я недовольно сузила глаза. -А чтобы знать о чем вы там с Америкой иногда разговаривали на французском, ибо вы меня не посвятили в ваши разговоры, — он широко раскрыл глаза. Я думала, что Кит сейчас испугается и начнёт оправдываться, однако он сделал другое: он расстроился и задумался над моими словами. -…Прости меня, Россия, я не должен был тогда так поступать. Мы ни о чем таком не разговаривали, что могло бы тебя обидеть: я ему говорил на французском о своих чувствах тебе, — я посмотрела на него как на сумасшедшего, — не подумай, что я изливал ему свою душу. Я, как понял, ты ему тоже нравилась, а когда он узнал, что и ты мне нравишься, то стал со мной соревноваться. В общем, я не доволен собой прошлым: не надо мне было так поступать… — он замолчал, а потом робко продолжил, — …Россия, ты не злишься на меня? — я потрепала его по голове. -Конечно нет, Кит. Я совсем не злюсь на тебя. Как ты сам мне говорил «все совершают ошибки», так что просто в следующий раз так не поступай и знай, что я не люблю когда от меня что-то скрывают. Договорись? -Да, — Кит выдохнул и расслабился, улыбнувшись кончиками губ. Выглядел он так, будто у него упал камень с души. Я улыбнулась ему и продолжила читать. Через пару минут он неожиданно поднялся и пошёл в свою комнату. Я кинула на него взгляд и насторожилась. За эти две недели я заметила за ним одну привычку: когда он переделает абсолютно все дела, то он обязательно ляжет мне на колени и будет так лежать, пока я сама не попрошу его подняться. -Ты чего соскочил…что там у тебя? — заинтересованно спросила я у него, увидев его улыбку и убранные руки за спину. Он сел рядом со мной, а я подсела к нему поближе, положив недочитанную книгу на стол. -Я тебе уже давно хотел показать то, что очень важно для меня. Его видел только Северная Корея. Вот, — он подал мне эту вещицу. Теперь в моих руках лежал большой и очень красивый танцевальный веер. Его спицы были сделаны из красного дерева, а сам он был обшит красной шёлковой тканью с золотым узором в виде дракона. Края у веера были обшиты белыми пушистыми перьями. -Какой красивый…это твой веер? -Да, сейчас это мой веер, но когда-то давно это был веер моей мамы, — я удивленно посмотрела в его янтарные глаза, в которых был грусть, — ему уже более четырех тысяч лет. Несколько раз я отдавал его на реставрацию, чтобы он оставался таким же, как когда-то мне отдала его мама…это был ее последний подарок мне перед тем как она умерла. -… — я промолчала, не зная что и ответить. Теребить его рану, зная насколько она больна, мне не хотелось. -Эта вещь очень дорога для меня. Это память о ней и мой талисман. Никому и никогда я не отдам этот веер ни за какие деньги. К тому же с ним связано много воспоминаний. Например, время, когда я танцевал на карнавальных праздниках, устраиваемых тогда у нас в столице. Именно в те года я научился так хорошо танцевать. -Расскажи по больше о своей жизни, — попросила его я, заслушавшись историей его веера. Он окунулся в свои воспоминания. -Конкретно с этим веером связано одно веселое событие: наша первая встреча с КНДР. Она получилась спонтанно. Как раз это случилось на одном из карнавалов, когда он путешествовал со своим младшим братом. Они тогда были очень дружны и всегда ходили вместе, — он улыбнулся своим мыслям, — да…тогда Северная Корея выглядел так серьезно, будто палку проглотил, а его брат с открытым ртом смотрел мое представление. -А что ты танцевал? -Мои народные танцы — в то время другого и не было. На мне было красное ханьфу — тоже мой народный наряд — карнавальная маска в виде демона, на ногах черные ботинки, но они были скрыты под нарядом. Собственно, всё…хм, я точно уже не помню, что танцевал. Надеюсь тебе не принципиально знать это? -Да нет, я все равно примерно поняла, что ты танцевал, — я воодушевленно смотрела на Кита: мне было очень интересно узнавать что-то из его жизни, ибо он мою знает, а я его — нет, — а что было дальше? -Дальше? А потом я спрыгнул к ним и напугал их. А Северная Корея, не раздумывая, сорвал с меня маску. Все гости были в шоке, потому что многие верили тогда в приметы, сказания и посчитали это плохим предзнаменованием для страны. Но ничего в тот год плохого не произошло. Ладно, вернемся к теме…вот он сорвал с меня маску, и мы в итоге поколотили друг друга. -А как вы подружились тогда? -Я пришёл просить прощения за свое ребячество, мы разговорились и как-то подружились. Давно это было, точно где-то три тысячи лет назад, — задумчиво протянул Китай, — время так быстро летит… -И не говори, уже скоро весна…тепло и слякоть, — угрюмо произнесла я. -Деревья листья распускают, а потом чудесно цветут, — весело пропел Кит, — весна многогранна. -Ага, — уже как-то подавлено ответила я, вспоминая свой палисадник и огород, которые придется чистить после зимы. Кит неожиданно притянул меня к себе, поцеловал меня и крепко обнял. -Я так рад, что эту весну мы будем встречать вместе! — он сидел передо мной таким счастливым — его счастье сразу прогнало мое унылое настроение и вновь впустила в мою душу радость и надежду на что-то новое и хорошее. -Я тоже этому рада, — я, хоть и не была слишком эмоциональной, но моя радость была такая же искренняя, как и его. Я поцеловала его в щеку, — только обязательно пиши мне или звони. -Непременно! — произнёс он и поцеловал меня, повалив на диван. Я закрыла глаза и углубила наш поцелуй.

***

Лес. Эти знакомые виды, которые все мое детство и юность были вокруг меня и дарили спокойствие и красоту. Это то место, где можно выдохнуть и отдохнуть от всего, что приносит нервотрепку. Сейчас оно было не таким прекрасным, коим оно бывает летом: кусты, деревья ещё не отошли ото сна, под снегом лежала жухлая пожелтевшая трава, которую уже в скором времени придется убирать; дом, в котором я выросла, занесло снегом, но пробраться во внутрь было возможным, поэтому, пройдя через ещё даже не подтаявший снег, зашла в уютный коридор дома нашей семьи. Здесь было все как всегда: в коридоре стояла деревянная вешалка, на которую я повесила свое пальто. Раньше сюда было невозможно что-либо повесить, но теперь здесь было пусто; чуть дальше висело зеркало и стояла тумбочка, на которой стоял телефон. Еще дальше был вход на второй этаж, где находились наши комнаты и гостиная. Напротив зеркала был вход в зал, в который я и зашла по старой привычке, потому что здесь мы часто проводили время. И тут было все знакомо, только вот никого здесь не было: старый телевизор был выключен, на деревянном тяжелом столе возле стены с правой стороны от входа, который мы вытаскивали на праздники, стоял граммофон и лежали виниловые пластинки со знаменитыми песнями как советских, так и зарубежных певцов. Слева стоял большой деревянный шкаф со стеклянными дверцами, который был абсолютно у всех в папино время: здесь хранились хрустальные стаканы, чашки, кружки, вазы, салатницы. В самых верхних дверцах лежал всякий хлам, а в нижних хранились газеты. На полу по обыкновению лежал большой ковёр, такой же висел на стене над диваном, который стоял в самом конце нашей небольшой комнаты; в углу кресло со столиком, где лежала оставленная отцом книга. Я её так и не убрала. Сама комната была наряжена по-новогоднему: красочно и волшебно. Я села на диван и уткнулась как тогда после похорон на ёлку. Она в некоторых местах пожелтела — настоящая все-таки — и местами осыпалась. Огоньки гирлянды не горели и уже нельзя было понаблюдать за их мерцанием. Ёлку можно включить, но мне так не охота это делать. Да и вообще не охота что-то пока здесь менять: опять на меня напала тоска. Телефон протрещал на кухне, и я медленно поднялась отвечать на звонок. Я как обычно поставила локоть на столешницу, оперлась щекой на руку и сняла трубку. -Алло. -О, ты уже доехала, моя дорогая. Как твои дела? — услышав голос Китая, я немного взбодрилась. -Конечно доехала. Пока нормально, но я уже скучаю по тебе, — он посмеялся в трубку, а я слегка улыбнулась. -А я тебе предлагал нам вместе по началу пожить. -Знаю, но мне нужно пока привыкнуть к своей новой жизни и обязанностям, — я достала из верхнего шкафчика печенье, — а ты как добрался до дома? -Да как всегда — быстро и спокойно. Вот скоро нужно будет на работу заехать документы отдать. А пока решил тебе позвонить, да спросить как ты там. -Понятно, — я захрустела печеньками и продолжила, — …знаешь, я вот тут подумала, пока летела — может ты приедешь ко мне в начале марта? -На восьмое марта? -Да. -А ты сможешь? -Смогу, это у нас нерабочий день. К тому же я не вытерплю нашей долгой разлуки, — призналась я и покраснела. Он по-доброму усмехнулся мне в трубку. -Конечно, я к тебе приеду. Могу приехать и на несколько дней раньше, если ты захочешь, — я промолчала, но все же неловко ответила: -Я буду не против. -Тогда жди меня шестого марта, моя дорогая. Я попытаюсь приехать как можно раньше. -Хорошо, тогда пока…звони мне. -Позвоню, даже не сомневайся. Вечером позвоню. Все, пока, моя родная, мне как раз уже нужно выезжать. Люблю тебя! -И я тебя люблю, — ответила ему я и положила трубку. Наш с ним разговор приподнял мне настроение, и мне захотелось прибраться дома. Для начала нужно убрать украшения и ёлку. Снимая стеклянные ёлочные игрушки, я ни о чем не думала. Я витала в облаках, а в голове крутилась легкая, незатейливая песенка, которую я когда-то придумала в детстве. Уже снимая мишуру из каждой комнаты, у меня слегка кольнуло сердце от угнетающих воспоминаний дома. Убрав все на чердак дома, я спустилась вниз на второй этаж и зашла теперь только в свою комнату. Здесь мне тоже пришлось убираться, ибо я любила читать книги, но постоянно забывала их ставить на место. -Ты у меня такая начитанная. Я рад, что моя внучка интересуется наукой! — сказал чей-то мужской голос позади меня. Услышав приятный баритон этого человека, я заорала на весь дом и кинула в него первую попавшуюся книгу. С широко раскрытыми глазами от ужаса, я посмотрела на этого мужчину, сидящего на моей кровати. Он было очень красив, высок и статен. На нем была белая рубашка с двумя расстёгнутыми верхними пуговицами и черные брюки. Его волосы были такого же цвета, как и мои и зачесаны назад. У него были выразительные сапфировые глаза, которые притягивали взгляд. Все это было прекрасно, если бы не одно но: он в моем доме! -Ты кто вообще?! И что ты вообще делаешь здесь?! — истерично произнесла я. Он удивленно посмотрел на меня, будто это я зашла к нему в дом без разрешения. -Ты меня не узнала, Россия? Я же твой дедушка, Российская Империя, — он поднялся с постели, а я приготовилась к броску. -А ну не подходи! Мой дедушка умер очень давно, так что не ври мне! — он положил руку себе на сердце и вздохнул. -Ах, Россия, моя девочка, ты наверное не помнишь этого момента, — загадочно произнёс мой «дедушка». -Чего я не помню? Не юли. -Я же стал твоим хранителем, когда почил, — произнёс он и осторожно стал подходить ко мне, — ты не помнишь? -Не помню я ничего, — я отошла от него к двери. -Эх…значит ты не знаешь значения нашей реликвии. Все-таки надо было отдать её сначала Союзу, — я замерла. -Ты знаешь о реликвии? -Конечно, это ведь я её тебе отдал, когда ты была ещё совсем малюткой. Эта реликвия не проста, как кажется. Здесь заключена вся сила нашего рода, в том числе и сами мы. -В каком смысле? -Это значит, что мы, твои предки, становимся твоими хранителями. Все, кто носил реликвию, может быть хранителем следующего носителя. Ты — нынешний носитель, а я — твой нынешний хранитель. Я смотрела на мужчину перед собой, как на сумасшедшего. Мне ему не хотелось верить, но он знает о реликвии, значит…это все-таки и в правду мой дедушка. -Получается…ты защищаешь меня и можешь мне являться? -Да, ты все правильно поняла, — он по-доброму улыбнулся и сцепил руки в замок на груди. -Почему папа не стал хранителем? — задала я вопрос, который появился у меня первым на уме. -Потому что мой дорогой сын отказался его носить, тем самым отказался от роли твоего хранителя, — в моей душе вновь закровоточила рана от утраты отца, — прости, Россия, но, увы, он не верил во все это. -…понятно, — холодно и отстраненно сказала я и посмотрела на своего деда, что был выше меня на голову, — почему ты явился только сейчас? -Потому что до этого с тобой рядом был мой сын, а значит ты была под надежной защитой. К тому же он был бы не рад меня видеть, — он грустно улыбнулся и выдохнул, — а сейчас я могу спокойно перед тобой предстать. -А ты и до этого мог передо мной появится? -Да, мог, но в этом не было смысла. Я был всегда с тобой рядом и готов был прийти на помощь, — он сказал это так искренне, что мне захотелось ему верить. Но вдруг я вспомнила наши поцелуи с Китаем и засмущалась, — о, что случилось, моя дорогая? Почему ты засмущалась? -Просто…у меня же теперь есть личная жизнь… -А, ты думаешь, что я видел ваши выражения чувств? Ни в коем случае, здесь я ни разу не нарушил ваше личное пространство. К тому же я не чувствовал угрозы от Китая, поэтому я спокойно в это время уходил, не боясь за тебя, — объяснил мне он, — так что можешь не смущаться. -Это хорошо…ладно, еще раз спрошу: ты мой дедушка? -Да, Российская Империя или просто Ри, — вновь представился он. Я ему слегка улыбнулась. -Как мне к тебе лучше обращаться? -Как пожелаешь, но я так хочу, чтобы ты меня называла дедушкой, — в его глазах засияла немая просьба и появилась надежда на моё согласие. -Хорошо, дедушка, — его радости не было предела: он так счастливо заулыбался, — а тебя еще кто-либо видит? -Нет, только ты и те, кому ты разрешишь меня видеть, — он протянул ко мне руку и замер в ожидании моего немого разрешения. Я посмотрела на него и легонько кивнула. Он положил свои руку мне на плечо — в том месте повеяло прохладой, — я очень рад, что ты теперь видишь меня… -Я, конечно, тебе ещё не очень верю, но…я постараюсь поверить, если ты, конечно, не мой глюк, — он тут же сложил руки на груди и фыркнул. -Вообще-то обидно слышать такое, — пробурчал он, — а я ведь тебя очень люблю, как свою внучку, и всегда рядом с тобой. -Ладно, не обижайся, просто…не могу до конца поверить в то, что ты со мной рядом, — услышав это, он молниеносно обнял меня. Меня пробрала дрожь, — х-холодно! -Ой, прости, забываю, что я дух, — он тут же отошел от меня, -…я понимаю твои чувства, Россия, я тоже так резко появился и напугал тебя…надеюсь, что ты привыкнешь ко мне. Мне…просто хочется, чтобы ты знала обо мне и не мучила себя мыслями об одиночестве, — я сжала губы. -Спасибо тебе…дедушка, — он улыбнулся. -Пожалуйста, всегда рад тебе помочь и поговорить с тобой, — он хлопнул в ладоши, — так, хотел у тебя спросить. Ты не хотела бы сходить на улицу? -Мне хотелось бы остаться дома… — неясно ответила я, намекая на моё нежелание уходить из дома. -Но все-таки, давай прогуляемся вместе. Мне хочется с тобой поговорить. Мне так не хватало разговоров по душам все это время, — я ненадолго призадумалась и опустила голову. Хм, почему бы и нет… В конце концов я подняла взгляд своих проницательных синих глаз. -…ладно, пойдём, поговорим по душам.