Нить судьбы

Июль, 1949 год. Лето. Умиротворение. Солнце село за горизонт, от чего воздух в округе стал прохладнее. Небольшой и теплый ветерок обдувал мои черные волосы, спутавшиеся после водных процедур. Я стоял недалеко от беседки, где проходила моя неформальная встреча. Все мое лицо было красное и распаренное от жара в той теплой комнате под названием «баня». Мне все очень понравилось, только лишь усталость и слабое головокружение портили ощущение приятной тяжести и очищения. -Ну как? Понравилось, Китай? — спросил меня Союз, предложив мне сесть на табуретку, которую он принёс из беседки себе и мне. Я принял его предложение и присел рядом, закинув ногу на ногу. Сейчас бы не отказался от воды и мягкой кровати. -Да, однако…непривычно, — мой ответ был неоднозначным, однако мой собеседник добродушно хмыкнул. -Все так говорят по-началу. Первая баня всегда самая тяжелая, — он потянулся к банке с компотом, которую он захватил с собой, и два граненных стакана, — не хочешь компоту? -Не откажусь. Пить хочется, — он мне подал стакан с красноватой жидкостью, но с приятным запахом. Я настороженно посмотрел на предложенный мне напиток. -Не бойся, это смородиновый компот. Вкусный и полезный. В смородине много витаминов, — я все-таки отпивнул глоток и удивился. Этот компот гораздо вкуснее, чем предложенные до этого. -Это гораздо вкуснее, чем те, что ты мне давал. -Смородина больше по вкусу пришлась? — я кивнул и выпил до дна поданное питье, — странно, мои дети больше компот из ранеток любят. -Из чего? -Из ранеток. Ну, таких маленьких яблочек. Вон растут, — он показал мне на невысокое деревце, где росло много таких ранеток, — они еще не созрели, но скоро уже подойдут. Я, конечно, не понял как ранетки могут подойти, но я кивнул Союзу в знак моей заинтересованности в разговоре. После недолгого молчания он пригласил меня в дом, и мы вошли в такой уютный домашний мирок. Я сразу же расслабился и выдохнул, будто вся тяжесть с моих плеч рухнула и дала мне право свободно дышать. Так хорошо здесь было. -Вы уже пришли? Быстро вы, — Россия взглянула на меня и улыбнулась, — с легким паром. -Спасибо, — неуверенно произнёс я, не понимая что она имела в виду. Россия же поправила свою прическу и ушла в какую-то комнату. Как потом выяснилось, это была кухня. -Ты пока ложись на диван, отдохни после бани, — Союз перекинул свою руку мне через плечо и повел в первую комнату, которая оказалась залом. Я поблагодарил его и прилег на диван. Мне стало легче, хотя голова все же продолжала кружиться. Мой собеседник оставил меня, уйдя к своим детям, а я умиротворенно закрыл глаза и тут же задремал, что было для меня просто верхом странности моего поведения. Никогда до этого момента у меня не получалось расслабиться в комнате у человека, которого я знаю всего один день. Вдруг я ощутил чье-то присутствие, и следом на мои ноги был накинут плед. Я тут же открыл глаза и увидел старшую дочь Союза. Россия смотрела на меня своими чистыми, добрыми синими глазами, в которых был неподдельный интерес. Я посмотрел на неё и тут же опустил глаза, чувствуя как моё сердце вновь бешено забилось в груди. -Ой, простите. Я вас разбудила? — я поднял взгляд и увидел, что она расстроилась и собиралась уйти. Моя рука непроизвольно коснулась её руки, что была белоснежная и мягкая, как шёлк. -Нет, что вы. Совсем нет. Я не спал, — произнёс я в надежде, что она останется здесь еще на пару минут. -А…тогда ладно. Просто вы заснули, и я подумала, что было бы не плохо вам положить на ноги плед. Вечером дома становится холоднее. -Благодарю вас за вашу заботу, — я слегка улыбнулся ей, а Россия в ответ мне кивнула и убрала мою руку со своей, — как ваши дела? Она удивленно раскрыла глаза, совсем не ожидая от меня этого вопроса. Только сейчас я заметил, что она была совсем в другой одежде: на ней уже было обычное красное клетчатое платье. Я взял плед в руки и ровно сел на диван, пытаясь расслабиться в её присутствии и чувствовать себя более естественно. Однако у меня этого не получилось — хоть этого и не было видно, но один лишь взгляд на Россию делал меня вновь скованным и зажатым. -У меня все хорошо, только устала слегка от мытья посуды, — она сдержанно улыбнулась, — а вы как себя чувствуете? Вам нравится у нас? -Да, у вас прекрасная атмосфера в доме. Чувствуется идиллия и комфорт, — я замолчал, а она продолжила сжимать и разжимать подол платья, скорее всего желая уйти. Ей было неловко в моей компании. -Спасибо, приятно это слышать, — она заправила за ухо прядь волос и потопталась на месте, — прошу меня простить, но мне нужно идти. Вы пока отдыхайте. Мой папа подойдёт к вам, когда помоется. -Постойте! Россия, прошу, постойте, — я встал во весь рост и навис над ней, не касаясь её. Я почему-то думал, что мы с ней одного роста, но это оказалось не так: она была чуть ниже меня, но её твердый взгляд возвышался надо мной. Она перестала открыто выражать свои эмоции, что было видно по её глазам: она смотрела на меня незаинтересованно, холодно и отстраненно. Мне стало не по себе от столь быстрой смены настроения. -Вы меня настораживаете своим поведением. Если вы что-то хотите со мной конкретно обсудить, то так и скажите, — ее тон голоса стал похож на холодный звон металла. Все-таки вот что имел Союз, говоря о своей дочери: один неверный шаг, одно неверное движение или слово, и она тут же закрывается, не дает себя прочитать. Все внутри меня сжалось — вдруг она навсегда закроется от меня? -Прошу простить меня. Я просто очень хотел с вами пообщаться, вы мне показались интересной личностью, — она пронзила меня взглядом, не ожидая от меня таких слов. Однако через несколько секунд Россия расслабилась, и её глаза и голос потеплели. -Теперь понятно почему вы так странно себя вели. Так бы сразу и сказали, что хотите со мной пообщаться, — судя по её тембру голоса, ей очень приятно слышать такое от меня. -Можно тогда с вами прогуляться? Вы примите такую мою инициативу? -С удовольствием. Мы пойдём с вами во двор или вы хотели бы сходить куда-нибудь подальше? -Думаю будет не прилично с моей стороны уходить слишком далеко с вами, не предупредив перед этим вашего отца. -Вы правы. Тогда пойдёмте во двор, — он повела меня в сторону входной двери, и через минуту мы оказались на улице. Россия повела меня в беседку, где уже ничего не было: все было убрано, только один диван и кресло остались здесь. Она присела на диван, а я остался стоять перед ней. -И о чем же вы хотели поговорить? — он оперлась ладонями на мягкую поверхность мебели и вытянулась, приготовившись слушать. -Хотелось бы спросить у вас о ваших увлечениях. Что вы любите, о чем мечтаете, — он сразу засмущалась. Её стеснение вызвало у меня желание прикоснуться к ней и поцеловать хотя бы в её покрасневшую щеку. Она так прекрасна… -У меня очень много увлечений. Я играю на фортепиано, гитаре, читаю зарубежную, свою русскую классику, научные статьи. Часто посещаю театры, выставки и музеи, чтобы духовно развиваться, а так же научные выставки, чтобы идти в ногу со временем. Также иногда с моим папой занимаюсь физической подготовкой и повторяю технику самых разных танцев, — она об этом говорила так, будто в этом нет ничего особенного, словно это какая-то обыденность. Но количество увлечений России приятно удивили меня и ещё сильнее влюбили в её душу и личность. -Я…я восхищаюсь вами! И как вы все успеваете? -Правильно распределяю своё время, — она вздохнула, — а вы чем увлекаетесь? -Чаще всего я провожу свое время за чтением, но иногда я сам лично пробую создавать свои новые сорта чая, — я присел рядом с ней. -Вы любите чай? -Люблю. Это мой любимый напиток. -Мой тоже. Вы…с какими людьми любите общаться? -С разносторонними, умными, духовно развитыми людьми. Прям как вы, — она вдруг рассмеялась и отмахнулась. У неё звонкий, теплый смех. -Что вы! Вы мне льстите, — я не понял, что значит «льстите», но мне было точно понятно, что России был приятен мой комплимент, хоть она и не приняла его. -Это правда. Я не встречал таких красивых и начитанных девушек, — я взял её руку и приложил губы к её тыльной стороне. Она ахнула от удивления. -Вы…что вы делаете…? -Пытаюсь доказать вам, что в моих словах нет ни капли лжи. Вы восхищаете меня, Россия, — она растерялась и гораздо сильнее покраснела, чем было ранее. -Китай…прошу вас, перестаньте так говорить. Вы меня смущаете, — я отпустил её руку, и она её тут же спрятала. -Простите, — я понял, что поторопился. Эмоции и чувства к ней плескались через край и вызывали абсолютно необдуманные действия. Она вдруг отвернулась, закрывшись от меня своими длинными пепельными волосами. Я вздохнул и стал рассеяно разглядывать окружающую меня местность, злясь на собственную поспешность. Вдруг я заметил взгляд России на моих рогах. Я повернулся лицом к ней. -У вас очень милые рога. У вас они не слишком длинные, но вполне красивые и волнистые. Это первое, что привлекло моё внимание в вашем образе. -Спасибо за комплимент, — я улыбнулся и наклонился к её лицу, — раз они вам так понравились, то можете до них прикоснуться. -Правда? Спасибо, — она тут же положила свою ладонь на мою голову и осторожно провела пальцами по рогам. Я покрылся мурашками от наслаждения. Рога — сокровенная вещь для дракона, к ним можно прикасаться лишь самым близким членам семьи. Но Россия стала первой, кому я дал до них дотронуться за тысячелетия одиночества. -Они у вас приятные на ощупь, — она отняла руку, — но больше я не буду вас трогать, а то как-то неприлично с моей стороны. -Возможно вы правы, однако я не сопротивлялся, значит мне вполне нравились ваши действия, — она посмотрела на меня в недоумении, однако через мгновенье она переменилась в лице и опять засмущалась. -Китай! — я буквально подпрыгнул на месте от разъяренного голоса Союза, — что ты здесь делаешь с моей дочерью?! Я напугался, увидев яростное лицо моего новоиспеченного друга. -Ничего, товарищ Союз. Мы просто разговаривали, — попытался максимально спокойно произнести эти слова, однако сердце в груди трепетало, как птица в клетке. Россия аккуратно вошла в наш разговор. -Пап, мы и правда просто общались. Не вижу ничего плохого в разговоре об увлечениях и любимых занятиях. Думаю ты так же считаешь, — я ошарашенно смотрел на Россию, которая в мгновенье поменялась в лице. Она спокойно смотрела на своего отца, пытаясь его успокоить. И это сработало: золотые глаза союза потеплели, а он сам расслабился. -Ну ладно тогда, общайтесь, но, Китай, предупреждаю: не соблазнять мою дочь. Понятно? -Да, понял. С легким паром тебя, кстати, — он добродушно хмыкнул и покачал головой. Россия улыбнулась такому жесту Союза и пожелала ему то же, что и я. Когда СССР ушёл, мы снова остались одни. Россия молча смотрела вперёд, а я смотрел на неё. Она сидела так, будто чего-то ждала: спины была ровная, а руки были сложены на груди. -Я думаю вам стоит идти в дом, Китай. Отец уже вернулся, и вы можете продолжить своей разговор, — Россия поднялась, поправив свое платье, и встала ко мне спиной. Она повернула голову и взглянула на меня через плечо, — вы идете? -А вы куда пойдете? -На качели. -А могу ли я пойти с вами? -Нет. Не сочтите за грубость, но мне хочется побыть одной. Я вас проведу до крыльца и пойду, — я расстроился, но промолчал по этом поводу. -Хорошо, я понял вас. Она и в правду довела меня до крыльца и ушла. Мне осталось лишь смотреть ей вслед, любуясь её изящным станом и вздыхая о ней. -Дорогая, пора вставать. Ты потом ночью не уснешь. После нашей вместе принятой ванны, я завернул её, еще крепко спавшую, в полотенце и положил на диван в зале. Пока я ходил ей за одеждой, она успела повернуться на бок и лечь на самый край мебели. Я быстро её перевернул обратно и стал одевать на неё нижнее белье, футболку, шорты и носочки. Это уже можно было назвать неким ритуалом: она после нашей близости спала, а я одевал ее. Мне, честно говоря, очень нравилось это дело, ибо для меня забота о любимом человеке очень много значит. Я считаю это высшим проявлением любви на ровне с взаимопониманием и взаимоуважением. Сейчас она лежала на моих коленях и мирно спала. Однако услышав мои слова, которые я прошептал ей на ухо, она очнулась ото сна и поморщилась. -Сколько время? -Уже обед, — она приподнялась и села, пытаясь окончательно проснуться. Волосы у неё стояли дыбом, а во взгляде было недовольство. Я присел с ней рядом, а она повернулась ко мне лицом, смотря на меня исподлобья. Воспользовавшись этим шансом, я прижался к её губам. Она положила мне руки на спину и, не разрывая поцелуй, легла на диван. Оказавшись сверху, я подмял её под себя и с наслаждением продолжил целовать её шею. На её мягкой коже появлялись новые бордовые засосы, оставленные мной в минутном порыве страсти. Я был готов себя отдать всего без остатка, лишь бы Россия знала, как она горячо мной любима. -Мне кажется, что сегодня я из-под тебя не вылезу, — пошутила она и тут же судорожно вздохнула и сжала пальцы на спине, почувствовав моё дыхание над её ухом. -Возможно, но разве ты против такой перспективы? -Я? Нет, но мне нужно будет съездить в город, поэтому вылезти все-таки придётся, — он толкнула меня в грудь и выползла из моих объятий. Я отпустил её и сел ровно на диване. -А зачем? -Да для дома хотела что-нибудь прикупить. Вчера смотрела что шторы порваны, посуда совсем уже старая и не отмывается. Еще глянула в гостиную на втором этаже, которая была закрыта. Ой кошмар…там так пыльно и грязно! А про рояль, что там стоял, вообще молчу. Там несколько клавиш нет, так еще и расстроенный в добавок. -Раз такое дело, то поехали вместе, — Россия посмотрела на меня своими большими красивыми глазами. -Хах, ну тогда будет не интересно, — она хитро улыбнулась. -Что не интересно? -Я туда не только за домашними вещами поеду. Мне бы очень хотелось тебя порадовать, ведь ты же меня радуешь. -Россия, милая, мне ничего не нужно… -Это не обсуждается, — категорично заявила она, не давая мне и шанса на отказ. -Ладно, я тогда дома останусь. Случаем, запасных клавиш на рояль не осталось? -Есть, только они где-то на чердаке или в гостиной и валяются, — я провел пальцами по её волосам, зачесав их назад, и поцеловал. -Я тогда его лучше починю и настрою. -А ты умеешь? -Как-то было дело. -Хорошо. Тогда оставляю мой музыкальный инструмент на тебя, — она легко поцеловала меня в губы и пошла на второй этаж. Я вдруг покраснел и упал на подушки дивана. Россия хочет мне сделать подарок! Она хочет порадовать меня! А что она мне подарит? Надеюсь это будет как-то связано с ней…ох, как же я тебя люблю, дорогая! -Кит, ты чего? Тебе плохо что ли? — я взлетел и увидел Россию на пороге у зала. Она смотрела на меня с немым вопросом. -Нет, наоборот у меня очень хорошее настроение, — я довольно улыбнулся, а она пошла обуваться, перед этим махнув головой с небольшой улыбкой на лице. Когда Россия ушла, оставив меня дома одного, я сразу же направился в гостиную. Тут я и в правду был согласен со словами «просто ужас»: хлам, что когда-либо находился в этом доме, был здесь, и, к слову, в толстом слое пыли. В первую очередь я стал все вытаскивать на улицу. Было очень много ненужного хлама, однако несколько вещей у меня вызвали неподдельный интерес. Картины. В той комнате было несколько картин, написанных маслом. И первое знакомое лицо, которое меня не на шутку удивило своим присутствием, было лицо Российской Империи. Он мне очень напоминал Россию. И даже не столько схожими чертами лица, сколько они были похожи цветом глаз и взглядами. У них двоих были синие, похожие на драгоценные насыщенные сапфиры глаза, а взгляды были острые, спокойные, холодные, но скрывавшие за собой доброту, чуткость и готовность помочь. Это сходство вызывало у меня смешанные ощущения и чувство тревоги. Никогда еще за столько лет мне не удавалось встретить людей столь похожих на своих предков. За его картиной была картина Союза. Он здесь был ещё совсем молодым юношей. Его взгляд был строгим, твердым, даже возможно дерзким, но зная СССР, за этой дерзостью пряталась мягкость и душевность. Все-таки они все втроем были похожи друг на друга — за своей холодностью, закрытостью они прячут свои лучшие качества и раскрывают их не всем. Возможно это их защита, появившаяся за долгую историю их семьи. В то время, как я рассматривал и сравнивал эти два портрета, ко мне со спины подошла Россия и обняла меня. -Ты решил начать убираться? Ого! Где ты отрыл эти портреты? -В вашей гостиной, пока вытаскивал вещи, — я обвел рукой, показывая на весь остальной хлам, — это только я половину вытащил. -Ужас. -Согласен, — я развернулся к ней лицом, — ну что? Как сходила? -Хорошо сходила, — загадочно произнесла она, — прикупила кое-чего. -Что именно? -Шторы и посуду, а остальное секрет. -О, у нас появились секреты? — она широко улыбнулась. -Не знаю, конечно, можно ли это назвать секретом, скорее это подарок. Я сегодня вечером тебе его покажу, а пока давай все до конца вытащим и выкинем ненужное. -Хорошо, договорились. После этого разговора мы переключились на работу. Наши разговоры перешли исключительно на домашние темы и на дела, которые нам предстояло переделать до вечера. К концу дня мы перебрали все, что возможно, и оставили вещи, которые посчитали нужными. Это были как раз те два портрета, фотоальбомы, раритеты и предметы, которые будут полезны нам в быту. Когда мы их занесли обратно, уже перевалило за десять часов. -Фух, вот так денёк был у нас. Я думала, что сегодня только в палисаднике работать будем, а в итоге в одной из комнат убрались, — она вздохнула и села на кухонный стул. Я присел с ней рядом и поставил нам по чашке чая. -Поменялись чуток планы, — заключил я в шутливой манере. -Угу, совсем чуть-чуть, — подхватила она и отпила глоток чая, — пока не забыла, посиди здесь, а я минут через тридцать приду. -Хорошо… — получив мое задумчивое согласие, она ушла из кухни. Я остался один и молча смотрел в окно, где было видно ясное небо с проблесками звезд. Через несколько минут я услышал стук каблуков. Я очень удивился, совсем не ожидая услышать этот знакомый звук, однако не повернул головы: вдруг это тот самый сюрприз, который она хотела мне сделать. -Кит, дорогой, — я тут же отозвался и поперхнулся воздухом от вида моей любимой. Она стояла в темно-синем платье, которое к низу становилось свободнее, с открытыми руками и плечами. На ногах красовались белые туфли. Мои подаренные серьги с сапфирами и заколка в виде цветов, которая закрепляла прическу, делали её образ ещё прекраснее. Она повернулась ко мне спиной, и я сделал судорожный вздох от почти полностью открытой спины в платье. О Боже, как же ей идёт… -Вот, хотела тебе показать какое я себе платье купила на свадьбу Казахстана. Ну как? Не сильно открытое? — она повернулась лицом ко мне и вдруг покраснела. -У меня нет слов…ты в нем идеальна, — я подошёл к ней и положил руку ей на талию, — оно тебе очень идёт. -Я долго думала — покупать его или нет, — она смущенно заправила за ухо выбившуюся из прически прядь, — подумала вдруг оно слишком открытое. -Поверь, милая, все хорошо. Мне очень нравится. -Хорошо…о, тогда и думать не надо в чем потом на следующее собрание идти. Ты знал? Его назначили в мае, тоже в виде бала. -Надень, оно подойдёт, — сказал я, однако во мне поднялась ревность. Многие считают, что ревность — это недоверие к партнёру. В какой-то степени это может и правда так, однако я доверяю России и не боюсь, что она меня бросит. Но вот тот факт, что её кто-нибудь пригласит на танец и будет держать за открытую спину, меня совершенно не устраивал. Но она хотела сходить в этом платье, а значит мне нужно оставить свою ревность при себе или просто быть её партнером на всех танцах. -Это ещё не все, что я хотела тебе показать. Пойдём, — мы пошли на второй этаж в её комнату. Тут она взяла со стола альбом и положила мне его в руки. Я раскрыл его и улыбнулся: это был фотоальбом с нашими фотографиями за все эти сорок лет знакомства. На месте ревности поселилось чувство ностальгии. Казалось бы, вот первая фотография была сделана совсем недавно, а оказывается уже прошло почти полвека с её появления. -Вот, мой главный подарок. Я выбрала тебе фотографии, на которых ты у нас есть, чтобы ты их мог посмотреть. И вот, я купила тебе духи, — она мне положила в руки коробочку с моими любимыми духами, — я слышала, что ты не мог их найти. -Спасибо, Россия, — я поцеловал ее, — мне очень нравятся твои подарки. Я буду их беречь…особенно фотоальбом. -Пожалуйста, — я влюбленно смотрел ей в глаза, пока она не отвела взгляд на мою макушку, — а, Кит, я, когда рассматривала фотографии, вспомнила, что у тебя были рога. -Если тебе интересно где они, то я их спрятал. -Нет, я это понимаю, но…откуда они вообще? -Они? Это остаточное проявление моей сущности. Я же дракон, ты забыла? — она стыдливо опустила глаза. -Прости, но я правда забыла, что ты про это говорил. Я думала, что ты их шутки ради носил. -Ты наверное первая, дорогая, кто про это смог забыть. Многие как раз про меня только это единственное и помнят. -Главное, что ты напомнил, а остальное неважно. Раз так, то ты бы мог их снова мне показать? — она посмотрела на меня милым и открытым взглядом. Я не смог отказаться. Дракон — это не только символ моей страны. Это еще и моя сущность, с которой я жил более четырёх тысяч лет. Он полностью находится в моей власти, когда я нахожусь в своей человеческой форме. Но когда уже мое тело находится, скажем так, в промежуточном состоянии, дракон может частично контролировать меня, поэтому сейчас я очень редко даю ему возможность показывать себя. Но сейчас об этом попросила Россия, поэтому я уже стоял перед ней с рогами, и с золотыми глазами. Руки частично покрылись чешуёй, которую было не видно под длинными рукавами кофты. Она тут же, как и в нашу первую встречу, провела по ним от основания до кончиков рогов. Я закрыл глаза и прильнул к её руке. Какое блаженство… Постепенно я начал опускаться все ниже, и вот моя голова лежит у нее на плече, а я во всю мурчу от удовольствия. Рога за столько лет стали гиперчувствительные, и каждое её касание руки вызывало у меня приятные ощущения. -Я больше не могу, — я резко отошел от неё к стене. Мое лицо и уши горели огнём, — мне уже плохо. -Не знала, что тебе так нравится, — она медленно стала походить ко мне, — если бы знала, то часто бы просто так тебя по ним гладила. С каждым шагом ее глаза из синих стали превращаться в рубиновые. В её руках появилась сила, с которой она прижала меня к стене и нависла надо мной, а во взгляде загорелись страсть и желание. Она впилась в мои губы поцелуем, не давая мне и шанса вырваться из её сетей, в прочем, из которых я и не желал выпутываться. Также неожиданно она отпустила меня, но теперь я, перехвативший её запал, поймал её за руку и прижал к стене. Мои пальцы сняли цепочку, на котором держалось платье, с её шеи, и оно аккуратно упало к её ногам. Всю ночь я слушал её сладкие стоны и шумные вздыхания, лишь изредка давая ей время на отдых. На следующий день я с утра довольный, как сытый кот, мечтательно улыбался и готовил нам завтрак, пока не услышал бурчания моей любимой, которая спустилась по лестнице и теперь злостно смотрела на меня, держась за низ живота. -Я больше в жизни с тобой заигрывать не буду. У меня теперь все болит, — она болезненно вздохнула и пошла в соседнюю комнату. Я тут же налил в бутылку холодной воды и завернул его в кухонное полотенце, чтобы она его положила себе на живот. Все-таки я перестарался этой ночью. -Вот, положи. Тебе станет чуть полегче, — сказал я России, лежавшей на диване, — прости, мне нужно было быть помягче, — она тяжело вздохнула. -Мягче, не мягче, но после стольких заходов у любого болеть будет. -Но тебе же было хорошо? — она помолчала, и, будто не признавая, согласилась. -Да, но больше я тебе такого не позволю, — я поцеловал её в лоб и в этот же момент раздался стук в дверь и весёлый голос. -Россия! Это я, открывай! -О, Белка приехала за вещами, — она резко по привычке поднялась, но тут же болезненно поморщилась и легла обратно. Я пошёл открывать дверь её сестре, но она уже сама зашла в дом и влетела в меня, идущего к ней навстречу. -Ой, простите, Китай. Влетела в вас, — она улыбнулась мне. -И тебе здравствуй, Беларусь. Ты как всегда в хорошем настроении? — спокойно спросил у неё я, пропуская ее к России. -Да! Конечно! — она подошла к России и взволнованно заговорила, — Росс, ты чего с компрессом лежишь? -Да так, живот болит. -Так ты таблетку выпей, чего мучаешься? -Потом, а пока полежу. Ты за вещами? -Ага, за ними, но ещё я хотела у тебя…у вас погостить. Надеюсь, вы не против? — она лучезарно улыбнулась, надеясь на наше согласие. -Мне без разницы, — ответил я, — это ведь дом России, а не мой. -Конечно, Белка, оставайся. Ты только поживи в комнате Азербайджана, а то я с Китаем в нашей живу. -Хорошо, — она понеслась с маленьким чемоданчиком наверх, и стукнула дверью. Россия посмотрела на меня, а я на неё. -Принеси мне и правда обезболивающего. -Сейчас принесу, — я пошёл на кухню, и уже через минуту вернулся к ней с таблеткой и со стаканом воды. Она выпила её и отдала мне бутылку, обвернутую в полотенце. -Я полежу немного. Сходи пока к моей сестре, спроси как у неё дела за меня, пожалуйста. -Хорошо. Что-то ещё? -Да, и спроси как она обустроилась у себя. Все ли у неё складывается, — я кивнул и пошёл к Беларуси в комнату. С Беларусью мне редко удавалось поговорить. В свое время она была энергичным, задорным ребёнком, очень хорошо училась, но я уставал от её активности и длительным разговорам обо всем на свете. Нет, это было неплохо, иногда с сестрой России было интересно, но чаще всего я не мог завести с ней длительный разговор. А вот с Россией я находил гораздо больше общих черт и взглядов, мне было с ней гораздо спокойнее, от чего я и искал с ней уединения, чтобы поговорить. Сейчас возможно Беларусь стала спокойнее, терпеливее и более серьёзной, чем была раньше. По крайней мере я на это надеялся. Постучавшись к ней и услышав короткое "входите", я открыл дверь и вошёл в светлую просторную комнату. -Ещё раз здравствуй, Беларусь. -Здравствуйте, Китай.