***
Им остался всего час… Час, который тянулся также быстро, как и кровь текла по трубке в вены брата. С каждой каплей будто бы отнимали секунду жизни, что сейчас была очень дорога трем людям, находящимся в больничной палате. Не сдерживая слез, Пчелкина посмотрела на мужа. Бледное, испуганное лицо, что глядело на неё с лёгкой улыбкой. Положив свою хрупкую руку на руку Вити, она прошептала: - Витенька, прости меня. Видимо, им суждено умереть вместе, как Ромео и Джульетте, думал Витя, но Женю надо было поддержать. Успокоить. Хотя какое к черту могло быть успокоение в такой-то ситуации? - Я не смогу жить без тебя, без Валеры… - слезы застилали глаза, но Жене на это было все равно. - Мы не виноваты, малышка, мы ни в чем не виноваты… – словно в бреду шептал Пчелкин, не отпуская её нежной руки. - Фил… Я… – Витя немного прокашлялся, пытаясь привести мысли в порядок. – Я давно тебе хотел рассказать, что я её люблю. Больше жизни. Брат, я матерью клянусь, что это правда. Она навсегда запомнила эти слова. В ту прекрасную ночь началась их любовь, которую ничем невозможно разрушить. И Женя навсегда сохранит самые тёплые моменты с ним, потому что он – ее смысл. Немного повернув голову в сторону брата, Женя увидела, что грудь еле вздымается. Утерев слезы, девушка вспомнила момент из своего детства. - Женька, догоняй! – заливисто смеясь, произнёс Валера, убегая от неё подальше. Девочка, едва поспевая за ним, обиженно хмыкнула: - Так нечестно! Развернувшись, он поймал её, окутав в кольце братских объятий. - Я тебя никогда не оставлю, ведь ты – частичка меня. Женя не могла скрыть слез от искренности момента. Она крепче прижалась к брату: - Я сделаю все, чтобы ты и бабушка были счастливы. - Мы закончили, - воспоминания прервал голос медсестры. Посмотрев на Пчелкина, Женя боялась. Боялась, что приговор исполнят в действие. И что она ничего не может изменить.***
Тишину разрушил стук каблуков. Ольга, решительно направляясь в сторону подруги, была вне себя от бешенства. Словно ртуть в термометре поднялась выше допустимых пределов, тем самым разрушая его. Сев возле палаты, Белова понимающе молчала. Она бы не пережила, если кто-нибудь из родных оказался в такой ситуации. - Он же хотел потом к нам с Димкой поехать, – слезы неумолимым потоком лились из глаз Томы. Сердце Филатовой сжалось с такой силой, что, казалось, могло разорваться от боли в любой момент. Ведь эту боль ничто не способно заглушить. Словно острым ножом изрезали тело, оставляя после себя реки крови. Тома не ощущала себя теперь человеком – только безликой материей, не видящей смысл своего существования без любимого человека. - Женя и Витя… они бы никогда на такое не пошли, – каждое слово давалось Филатовой с трудом. – Даже под страхом смерти они не… - Мой муж считает иначе, – Оля подавляла в себе слезы. - О чем ты говорила с Витей? – шёпотом спросила Тома, подняв глаза на дверь палаты. - Я обещала, что спасу их.***
Больничная каталка медленно ехала по коридору, будто оставив время для того, чтобы попрощаться с жизнью. А перед глазами Пчелкина мелькали все самые лучшие моменты с женой. Эти моменты, кажется, были единственным спасением. - Не смеши, ты и библиотека – вещи несовместимые, - парировала Женя. - Может быть, я за ум решил взяться, а ты этого не видишь? - Спасибо тебе большое, если бы не ты, не знаю, что бы со мной было. - Да брось, мне было не трудно, - с хрипотцой в голосе ответил Пчелкин. - Что я сделала не так? - Малышка, все так. Любой мечтает о такой жене, как ты. - Не грусти больше, - губы Виктора дрогнули в улыбке, когда он протянул ей цветы. - Я так переживал за тебя тогда, - признался Виктор. - Я уничтожу любого ради тебя. - Тебе идет улыбка. Улыбайся чаще. - Стараюсь, – она кокетливо заправила за ухо прядь волос. - Без тебя мне скучно, - признался Пчелкин. - Теперь будет весело, - она, поставив диск с музыкой, услышала ту самую песню, которую постоянно слушала в 87-м году. - Ты что здесь делаешь? – изумленно прошептал Пчелкин. - Тебя ждала, – ответила Филатова и подошла к нему как можно ближе. - Просто признайся, что я тебе нравлюсь, - он подошёл к ней максимально близко, смотря ей прямо в глаза, не отрываясь. - Что ты хочешь сейчас услышать? – она положила ногу на ногу, скопировав его действие. - Что ты любишь меня. - Я тебя люблю, - прошептала Филатова, почувствовав, как он провел большим пальцем по её щеке. - Я очень тебя прошу, Вить, - девушка коснулась щеки мужчины, - хотя бы ты будь осторожен. - Всё будет хорошо, малышка, – Пчелкин заключил её в свои крепкие объятия, будто мог защитить её от всех опасностей мира. - Мы с тобой как Ромео и Джульетта, – слегка усмехнулась Женя, не отпуская его руку. - Не забывай, что они умерли в конце, – он снова закурил, пуская никотин в свои лёгкие. - Я согласна, – ответила Женя, неловко пытаясь скрыть слезы счастья. - Филатова Евгения Константиновна, согласны ли вы стать женой Пчелкина Виктора Павловича? - Согласна, – молвила Женя, переведя взгляд на любимого. - Сколько у нас ещё будет таких прекрасных ночей? - До конца жизни, я думаю, хватит, – усмехнулся Пчелкин, увлекая её в новый поцелуй. - Ты не рад? – взволнованно спросила жена. Встав из-за стола, Пчелкин обнял её сзади, оставляя поцелуй на виске. - Малышка, я очень рад! - Я так ждала тебя, Витенька, – шепнула Женька, переведя взгляд на мужа. - Я люблю тебя, больше всего на свете люблю! – Пчелкина заметила, что в уголках глаз Вити стояли слезы. Слезы радости. Медленно открыв глаза, Витя увидел жену – она подле него. Но Пчелкин видел лишь её расплывчатый образ и слышал голос, с характерными обреченными всхлипами… Она не отпускала его руки. Боялась, что навсегда с ним распрощается. Медленно направляясь по коридору, Женя подняла глаза и в коридоре заметила Белова и Холмогорова, решительно ступающих к ним. Жизнь словно пронеслась перед глазами. Все события, хорошие и плохие, витали перед глазами, заставляя невольно проживать их. Как будто поставили кинопленку с самым важным в её жизни. Как только Космос дошёл до Пчелкиных, Женя, будто щит, закрыла Витю от опасностей. Но те ожидания последующих зверств разрушились, и Холмогоров, бросив пистолет, упал перед ними на колени, срываясь чуть ли не на крик. - Пчела… Женя, простите меня… простите… я во всем виноват… простите… Белов же молчал. Единственное, чем он удостоил друга – это взгляд, полный сожаления. Наверно потому, что его слова не могли в этот момент чем-то помочь, ведь он был первым, кто подумал на них. Или ему было стыдно, и поэтому он ничего не произнёс. Женя не знала, что сейчас в его голове. - Вы бы правда убили нас, если Оля не принесла камеру? – шепнула Пчелкина, разрушив тишину. – Вы действительно с нами бы так поступили?! Ну что вы молчите? Она плакала так громко, что её надрывный голос, кажется, отдавался эхом в больничном коридоре. Отдалившись от кушетки, Женя снова говорила, и слезы настигли её с новой силой. - Я вас ненавижу! – она крикнула как можно громче. Космос, не спеша подойдя к подруге, провел пальцами по мокрой щеке, пытаясь оказать так нужную ей поддержку. - Не трогай меня… - Сестренка… - Космос заключил её в свои крепкие объятия, поглаживая девушку по спине. - Отпусти меня! Не смей до меня дотрагиваться! – гаркнула Женя, отходя от него подальше. – Никакая я вам больше не сестра! – она смотрела то на Сашу, то на Космоса, наконец, вылив всю свою боль. Она чувствовала, что голова очень кружится и мир перед глазами постепенно угасает. Не обращая на это внимания, Пчелкина уходила все дальше, пока не упала на холодный каменный пол…***
- Женечка, – услышала она рядом голос Вити, что заботливо погладил её по волосам. Не сразу открыв большие, зелёные глаза, девушка сосредоточилась на словах мужа, что были слышны все громче. Она поняла, что находится в спальне. На лбу был фиолетовый синяк после удара. Приподнявшись, Женя сразу обняла Витю, потому что увидела его живым. Для неё это сейчас было самым важным. - Я люблю тебя, девочка моя, – шепот мужа заставил Пчелкину улыбнуться. Они просидели в таком положении приличное время. Каждый думал о своём, но они счастливы, что, в конце концов, вместе. Вместе навсегда. Слегка отстранившись от него, Пчелкина решилась спросить: - Как Валера? Есть какие-нибудь новости? Витя закусил нижнюю губу и, лишь крепче обняв жену, тихо произнес: - Он впал в кому.