Оттенки её глаз

      Я бегала по квартире, как ошпаренная или ужаленная осой в пятую точку. В попытках собрать себя на работу, я неожиданно заметила в себе многофункциональность. Метнув взгляд на настенные часы, которые показывали 9:48, я ахнула в тихой истерике и мысленно вырвала себе все волосы. Я безбожно опаздывала на полтора часа! Как я могла так завалится?! Чертыхнувшись, я поклялась себе, что больше никакого чтения зарубежного, мать его, ромкома. «Ага, до следующего романа», — хитро ухмыльнулось подсознание.       Я пыталась делать несколько быстрых действий одновременно: Нужно было срочно найти зарядку и докрасить наконец правый глаз тушью. Но ничего из всего этого, я конечно же, не успевала. Нервно перебрав содержимое сумки, я не обнаружила кошелёк. Всплеснув руками, мне хотелось заорать на всё движимое и недвижимое: Да что это за утро, чёрт подери!       Прошмыгнув в ванну, я зверскими движениями провела вверх-вниз по ресницам тушью, в итоге заляпав край носа и веко. Послав всё в тартарары и прошипев проклятия собственному отражению, я махнула на макияж рукой. Схватив сумку и сдёргивая пальто с вешалки. Где-то в полёте на лестницах, я просовывала руки в рукава.       Скорострельной пулей выбежав из дома. Ближайшее такси оказалось моим спасением. Налетев на жёлтую дверь, я буквально прыгнула на заднее сидение — словно плавец перед загоном. Пролепетав адрес и просьбу ехать быстрее, я смогла наконец позволить себе облегчённо выдохнуть. Глубокие вдохи не помогали выровнять дыхание, я молилась всем существующим и несуществующим богам только об одном: «Пусть Какаши и на этот раз опоздает!».       И словно услышав мою молитву в обратном порядке, мой телефон запиликал. С обречённым стоном, быстро разблокировав телефон, я со страхом смотрела на новое сообщение. Желудок скрутило. Но увидев от кого именно оно было, я протяжно ахнула, а мои глаза вылетели из орбит. Ледяное бревно: «Ты где?» Вот ведь заноза седая! Раз в жизни опоздаешь, а он неожиданно пишет! Чтоб тебя! Взмахнув гневно ладонью на экран телефона, представляя, что это Хатаке. Я быстро набрала ему ответ, рискнув на маленькую авантюру: «В офисе».       Мысленно умоляя, чтобы он не изменял своей многолетней привычке именно в этот день. Скрестив указательный и средний пальчики, я шептала себе под нос молитвы. Слишком уж скрупулёзно относилась к своей работе, и ненавидела, что меня отчитывали. Работать, находясь под давлением стресса после выговора, было невыносимым. Особенно от него. Мои надежды, как и ожидалось, полетели крошечными осколками в разные стороны, когда мне пришло его очередное сообщение: Ледяное бревно: « Да неужели?».       Быстро доехав до офиса, без лишних вопросов и комментариев, я так громко выкрикнула таксисту благодарности, что он забавно подпрыгнул на месте. Оставалось самое худшее ­­– Хатаке. Оставив его смс без ответа, я вломилась в помещение, столкнув по пути Саске и PR-менеджера. Затылком почувствовав их прожигающие взгляды за спиной, я не оглядываясь на бегу, рявкнула что-то вроде извинений и обещание поужинать всем вместе за свой счёт.       Сердце учащённо билось о рёбра от непривычной скорости. Наконец завернув в сторону заветного кабинета, я обеими руками схватилась за подлокотники кресла и рвано дышала, как курильщик со стажем после пробежки. Вытирая пот со лба, со вздымающейся грудью, заставила себя посмотреть на зловещую дверь Какаши. Хотелось одного - безбожно и неистово материться. «Чего ты боишься? Ты его буквально с ложки позавчера кормила» - проснулось подсознание. «Уххх…Тебе легко говорить. И мы не кормили его с ложки» - прерывисто дыша, насупилась я. Не ты сейчас, сгоришь от стыда, из-за своей безответственности.       Сделав глубокий и рваный вдох, сквозь прищуренные глаза, я с досадой посмотрела на его закрытую дверь. Прекрасно осознавала, что рано или поздно придётся к нему зайти. И ничего страшного нет, но я уже мысленно готовила себе саркофаг. Ненавидела выслушивать упрёки и чувствовать лишний стыд.       Несмотря на то, что внутренний голос надеялся, что мы с Какаши сблизились после его болезни, его холодный и чванливый взгляд утверждал противоположное. Я всё ещё, как и четыре года назад, переминаюсь с ноги на ногу, ёрзая как нашкодивший школьник, прежде чем войти в его кабинет.        Надежда — это сукина мать. Я в этом убедилась после того, как Какаши своим колючим поведением, тут же пригвоздил меня и мои грёзы на своё законное место. Я в принципе ничего и не ожидала. Ну может чуть-чуть. Открыв тему про Рин, я оставила себе опечаток скверного послевкусия в груди, причём на весь оставшийся вечер и ночь. Он рассказывал о ней очень долго, со сгустком различных эмоций, которых я никогда не видела. Я задумалась о том, что никто, наверное, кроме неё и не вызывал в нём их.       Хатаке начал с прикрытым равнодушием, затем в его глазах мелькала глубокая и затяжная тоска. Поддавшись моменту, я даже не заметила, как моя ладонь легла на его руку. Он говорил об истории их знакомства с заметным благоговейным трепетом, постепенно раскрывая её натуру, их воспоминания, как аккуратно намотанный клубок из золотой нити.       Рассказ явно давался ему тяжело к моменту перехода деталей её смерти, сглатывая нарастающий ком, он запинался и тяжело выдыхал, но всё же высказался: «Она покончила с собой».       Краткое заключение и жирная точка на этой теме. Я не стала больше расспрашивать о ней, и решила, что никогда не буду. Поначалу я чувствовала тяжесть от осознания того, что он всё ещё её любит. Это было понятно и мимо проходящему прохожему. Но после того как он закончил, меня с ног до головы накрыло сочувствие к нему. Сердце болезненно сжалось за него. Такая красивая история любви закончилась невероятно уродливо. Подумать только, такая изумительная и замечательная девушка. По словам Какаши, она была невероятно внимательной и доброй. Благодаря её вере и поддержке, он смог взять себя в руки после никотиновой зависимости и продолжил развивать компанию. Когда он уснул, я просто оставила всё необходимое ему на тумбочку. Написав записку о рецепте доктора, я осторожно выскользнула из его дома, закрыв тихонько дверь от его квартиры. В нутре росло неприятно тянущее чувство.       На следующий вторник, я встретила его с искренней и счастливой улыбкой. Я нехотя призналась себе, что невероятно скучала по его сердитому взгляду. Потратив на марафет два с лишним часа, последнее чего я ожидала, так это то, что он даже не пожелает мне доброго утра. Уголки моих губ опустились, не успев толком задержаться на месте. А перед уходом Хатаке просто сухо кивнул, на миллисекунду метнув на меня брезгливый взгляд. От этого даже мои красивые локоны до поясницы, уныло насупились. Его отстранённое лицо и эти незначительные мелочи, всё же немного ранили.       Я ненавидела вопросы в стиле: «Что же такого я сделала не так?», «Почему он холоднее чем обычно?». Вспоминались прошлые, до желчи токсичные отношения. Он поделился со мной, как мне казалось сокровенным. Я была убеждена, что расстояние между нами сокращается с каждым разговором, задержавшимся взглядом, ненароком брошенным прикосновением. Но сегодня утром, он ясно дал мне понять, что мы — никто, в принципе, никем и останемся. Мне было нужно задушить надежду до того, как она начнёт выпускать корни.       Моё прошлое не было за густыми и обросшими потёмками глухого леса. Я училась в университете на финансиста. Чётко и слаженно работала с документами, но больше всего обожала изучать дома медицину. В подростковом возрасте готовила себя к поступлению. Мой мир буквально крутился вокруг картинок плоти наизнанку, а комната забита со всех сторон конспектами.       Вмешательство родителей и их неодобрение, вкупе с отказами от университетов, опустили мои руки и держали в таком положении до сих пор. Со временем постоянные ссоры с близкими сильно надоедали: я просто не понимала этих людей. Неужели так сложно верить в меня и уважать мой выбор, каков бы ни был риск её нереализованности? Сославшись на хорошую работу, я наспех помахала ручкой и съехала, даже не предупредив. Было глупое и не зрелое решение, но я знала, что мои нервы не выдержат очередной скандал.       Первое время мы жили вместе с Яманакой, мы снимали маленькую квартиру ближе к центру города, пока та не успела обручиться и переехать к руководителю отдела дизайна. Как раз-таки Ино и помогла мне с работой, предложив быть помощником главбуха. До сих пор помню свои нервно подрагивающие и потные ладони на собеседовании с Какаши. Я была убеждена, что этот кусок ледяного бревна мне вообще не перезвонит. Но через два дня, Яманака с порога налетела на меня с объятиями, держащей в руке бутылку вина, со словами: «Кампай! Поздравляю толстолобая! Какаши просил передать, что ты можешь приступить к работе уже в понедельник!» — Сакура! — неожиданно оглушительный голос, будто из неоткуда, заставил меня подскочить на месте. Надо мной нависал Саске с удручающим выражением лица. Я провитала в облаках, даже не заметив, как всё еще висну как ветка ивы на кресле, но после такого не привычного бега мне нужна была серьёзная эмоциональная передышка. Я думала, что задохнусь. Со свистом втягивая воздух и медленно выдыхая моё дыхание медленно выровнялось, а тёмный и мрачный силуэт Саске даже не думал отходить. — Что случилось, Саске? — выразительно изламывая бровь, спросила я. — Ты в порядке? Выглядишь уставшей, Биг босс опять чудит? — с поддёвкой хохотнул он.       Выпрямившись, я тяжело выдохнула. М-да. Моё лицо как открытая книга, к которой прилагается бесплатный справочник и закладка. Не следует показывать Саске, что я расстроена чем-то. — Нет, всё в порядке. Я просто засиделась допоздна и проспала, — перепрыгнув на безопасную тему, я хотела, как можно дольше оттянуть время до предстоящего выговора. — Хатаке в своём кабинете? Саске присвистнул. — Наша утренний цветочек проспал? Вот это новости. — Скрестив руки на груди, прыснул он. Я закатила глаза. — Не до твоего сарказма Саске. Что-то случилось? Не каждый день тебя можно найти на территории владыки семи континентов, — поинтересовалась я с издёвкой.       Мне предстояло выстоять против ледяного короля. Совершенно не хотелось тратить сил на наши привычные колкости с Саске, но взглянув на его стушевавшийся вид, я напряглась. Он смущённо потирал затылок и неестественно разминал плечи. Я дерзко изогнула бровь, показывая тем самым, что жду пока он перейдёт к сути. — Ну… Мы с Наруто планировали в бар… И он в последний момент слился, засранец. И я хотел тебе предложить… — Я согласна, — устало выдохнула я, зная, что напористость Учихи, не то с чем я согласна противостоять дальше. — Из-за такой мелочи припёрся? Мог бы и смс-кой кинуть. — Подумай об этом, ты в последнее время очень напряжена, и я подумал… Подожди, что? — резко спохватился он. — Саске, я с радостью пойду, — я прищёлкнула языком, — удивительно, что вы не берёте меня с собой на такие посиделки. Быть помощником директора не самая лёгкая работа, знаешь ли. Я думала мы ещё со времен нашей стажировки поладили, — я артистично вздёрнула нос и скрестив руки отвернулась. — Ужасно с вашей стороны, — обиженно хмыкнув, продолжая свою «гневную тираду». — Сакура… Прости, я думал, что ты очень занята, ты просыпаешься и приходишь в офис раньше всех. Поэтому мы подумали…       Наблюдать, как спокойный и рассудительный Саске распинается передо мной, доставило не малое удовольствие. Никогда не знаешь, когда он шутит, а когда говорит серьёзно. Я с трудом подавила смешок. — Да ты издеваешься! — раздражённо цыкнул он.       Саске сейчас был абсолютно не предсказуем на эмоции. Но меня радовало, что хоть у кого-то они вообще были. Вытерев на уголках глаз слезинки, я заметно расслабилась после разговора с Учихой и облегчённо выдохнула. Всё же, если этот древнегреческий Бог заморозок и снега устроит мне беспредел, мне будет куда выплеснуть злость. Поддавшись порыву, я ладонями обхватила лицо Саске, принуждая его наклонится к моему лицу ближе и с благодарностью поцеловала его в щёку. Удовлетворённо увидев его изумлённое выражение лица, я не выдержала, и расхохоталась. — С..сакура? — Какой ты милый, когда краснеешь, — нарочно поддела его я, хитро улыбаясь, — я буду ждать тебя после смены, окей? Надеюсь я освобожусь пораньше. — Я в этом сомневаюсь,— за спиной, как раскат грома, раздался безразличный, но одновременно безумно опасный голос.       Я испугано обернулась и чуть не подавилась воздухом. Мне безумно захотелось крутануться обратно, чтобы не смотреть, но слишком поздно: я уже увидела, как серые бесстрастные глаза мёртвой хваткой вцепились в кожу темноволосого. Мои глаза испуганно уставились на обладателя низкого тембра. Безумно холодный. Воздух застрял где-то в горле, мне показалось, что он сгустился от напряжения и мрачной ауры, исходящей от него. — Харуно, зайди ко мне в кабинет, — он перевёл усталый и тяжёлый взгляд на меня. От неожиданного появления Какаши, я не сразу заметила глубокие фиолетовые тени пролегающие под его глазами. Затем он одарил Учиху устрашающим, словно острие лезвия, взглядом. — Харуно, у моих подчинённых закончилась работа? Ну чтож, я могу это исправить, —в его голосе буквально сочились стальные нотки и яд, но лицо оставалось безразличным и ровным. — Господин Хатаке, вам не безызвестен рабочий график сотрудников и по моим расчётам, —Саске посмотрел на часы на запястье, и с насмешкой полоснул Какаши встречным взглядом. — Сейчас обед.       Он буквально выплёвывал каждое слово в его адрес. О Боги, боги, боги... Они смотрели друг на друга так, будто были готовы разрезать друг на друге плоть и вывернуть её наизнанку. Хатаке выражал холодную ярость, а на челюсти проступила тень желвака, от сильно сжатой челюсти.       Повисла колючая пауза. Я изумлённо бросила взгляд от одного к другому. Оба выглядят как две пантеры, готовые вцепиться в глотку друг друга. Воздух наэлектризовался. Коллеги, проходящие мимо, бросали обеспокоенные взгляды. Я смущённо замялась, не зная, как реагировать. Чёрные глаза Саске перелились в тёмно-алый оттенок от сдерживаемой ярости. Хатаке лишь одним взором, словно молния, пронзил всё существо Учихи.       Их зрительный контакт передёргивал все внутренности.       Со стороны казалось, будто два ревнивых кавалера не могли поделить девушку. Я нервно сглотнула, буквально чувствуя запах горелой плоти Саске. От меня не ускользнуло, как Хатаке плотно сжал губы и кулаки до побелевших костяшек. Я всем нутром почувствовала, что сейчас острая ситуация будет набирать крайне неприятные обороты. — Так, думаю на этом достаточно! — не выдержала я, резко встав между ними. Зная, что Какаши бесполезно объяснять и упрекать в чём-то, в его же компании, я подбежала к Саске, тихо но отчётливо прошептала у его уха, чтобы услышал только он: — Саске! Прекрати, я не хочу, чтобы ты потерял работу. — Я осторожно взяла его руку в свою ладонь и подняла на него умоляющий взгляд. Успокойся, пожалуйста.       Он удручённо опустил взгляд на меня и дёргано выдохнул. Но через пару секунд, его лицо заметно смягчилось. На его губах пробежала тень улыбки. Он не сильно сжал мою руку в ответ, произнёс: — Хорошо, зайду за тобой после смены, Сакура, — от его тёплого взгляда я почувствовала облегчение. В этой перепалке не было необходимости. Метнув на Хатаке последний предупреждающий взгляд, он опустил мою руку, потрепав мои волосы, скрылся за углом. Проследив за его исчезающим силуэтом, я забыла, что осталась один на один с моим будущим штрафом. Сглотнула огромный камень.       Я заметила периферийным зрением, что Хатаке не отрывал свой нечитаемый взгляд от меня. Я смущённо отвела глаза и чутко ощутила зябкую робость, пробежавшуюся по спине и плечам. Ну и что делать? — Как вы? — прервала я полувздохом тишину. — Сейчас лучше? — Да, лучше, — безэмоционально ответив, он кивнул в сторону кабинета. Шик, Сакура. Отвлекая его от себя, ты только привлекла сильнее.       Его надменный взгляд, его уверенность в том, что он может делать всё что захочет, начали зажигать во мне искры возмущения. Нахмурив брови, я прошла мимо него, скрываясь в его кабинете. Мне очень хотелось собственноручно стукнуть его чем-либо тяжёлым и, в поиске какого-нибудь тяжёлого предмета, мой взгляд метался из стороны в сторону. Меня резко зацепила картина, которая непривычно висела напротив стола. Я знала его кабинет, как свои пять пальцев и отдала бы руку на отсечение, если бы со мной поспорили насчёт расположения предметов. Сделав пару шагов вперед, я не сразу рассмотрела фотографию, и того, кто на ней был. Я замерла, поднеся ладонь к приоткрывшемуся рту и надеялась заглушить изумлённый гортанный звук. Это была Рин. Рядом с ней был нечёткий силует, но не нужно было иметь трёх попыток, чтобы догадаться кто это.       Попятившись назад, я быстро замотала головой, хотелось нервно рассмеяться от дежавю и получить от кого-нибудь пару пощёчин. Потому что это не может быть реальностью. Кабинет превратился в щемящий тело капкан, я больше ни минуты нехотела оставаться здесь. Меня колотило, дрожь медленно сковывала руки, я не имела понятия куда их спрятать, как и свой бегающий взгляд. В голове была абсолютная каша. «Всё всегда будет не обо мне, верно?».       Сердце часто и тяжело билось о рёбра, дыхание жаркое и неглубокое полностью сбилось с ритма — было схоже с накатывающейся паникой. Повернувшись к двери, я медленно зашагала к выходу, но не успела даже потянутся к дверной ручке, как неожиданно налетела на грудь Какаши. Я надеялась, что он не заметит мой поникший вид. Как же я ненавидела эти ощущения, ненавидела свои чувства к нему и свою беспомощность. В носу предательски защипало. Меня душило его присутствие, вызывающее волнение, которое я никак не могу побороть. Я так долго не хотела признавать, что ничего не изменится. Кем я себя возомнила? Храброй воительницей за чужое благополучие? Так слепо верила и лелеяла несбыточную надежду, игнорируя реальность. Такие чувства так просто не проходят, не растворяются в воздухе, не ускользают от памяти, не уходят по щелчку пальцев. Прошлое ведь наглядно мне это продемонстрировало.       Даже если между нами и будет что-то, я буду не более чем швом или бинтом на ране. А я больше не пойду на такое, как бы сильно я не любила Хатаке. Я больше не хочу быть вторым вариантом, спасателем от прошлого горя, рыцарем чужого сердца. Я не готова опять собирать себя по кускам, как в предыдущих отношениях. Если он любит другого человека, я больше не хочу махать руками перед его лицом и изводить себя, в надежде, что он отдаст свои чувства и внимание мне. Никогда больше не пойду на такое. — Сакура? — я вновь слышу нотки волнения и беспокойства в его голосе. Шаг. Он совсем близко. — Посмотри на меня, — голос Хатаке больше похож на приказ, чем просьбу.       Я медленно подняла взгляд, встречаясь с его тёмными глазами. «Зачем ты делаешь двусмысленные вещи?» — подумала я, сминая губы. На публике: демонстрация абсолютного безразличия, а наедине излишние прикосновения и двоякие слова. Не только у тебя было тяжёлое прошлое Какаши, я тоже боролась с собой. Но я не развешивала больную тему перед глазами и не упивалась от жалости, и обвинений к себе. Я смогла пойти дальше ради тебя, сумела перебороть страх перед чувствами к тебе. И если ты не готов пойти на это ради меня, то я отказываюсь делать это дальше, ради несуществующего «нас».  «Если ты вообще хоть что-то чувствовал ко мне».       Хотелось плюнуть эти слова ему в лицо. Я пыталась думать и вести себя рационально. Мои ревнивые обвинения были отвратительны, но я ничего не могла с собой поделать. Во мне колыхало пламя гнева, разжигающее все внутренности, а эмоции накатились на меня безудержным штормом. Я прекрасно понимала, что Какаши, в принципе, и не обязан вести себя как-то по-другому. Он мне вообще ничем не обязан. Я рухнула под тяжестью собственных ожиданий и надежд. Которые теперь нещадно меня душат.       Шаг. Ещё один.       Он слишком близко. Хатаке опять оказался за чертой нормальной дистанции меж нами. Он потянулся рукой к моему лицу, но я инстинктивно перехватила её прежде, чем он успел прикоснуться ко мне. — Пожалуйста, не трогайте меня. —Мой голос едва заметно сипнет, но я заставила себя отпрянуть от него. Я разрывалась от искушения прильнуть к нему. Сильно закусив губу в надежде убежать от нахлынувших чувств и сдержать подступающие слёзы, я сделала шаг назад.       Сделав ещё несколько пару ватных шагов, неровно и со свистом вдохнула недостающий воздух. Мне было необходимо сохранять безопасное расстояние между нами, чтобы окончательно не сойти сума. Его рука неподвижно повисла в воздухе. Я чувствовала, как Хатаке пристально вглядывался в меня.  — Простите за сегодняшнее опоздание, я заплачу штраф, — выдала я первое, что попалось на ум, смотря куда угодно, но не на него. — Подожди Сакура, какой штраф? Мне нужно... Боль в голосе душила, затрудняя каждый вдох, но набрав в лёгкие побольше воздуха, я приняла иррациональное решение под давлением эмоций, сдавленно и слишком резко его перебив: — Завтра я напишу заявление об уходе. Я нашла себе замену и через неделю освобожу место.       Градус в комнате кажется упал вниз. Я слышала его прерывистое дыхание. Слюна путала горло, а сердце царапнул толстый осколок, когда я произнесла эти слова вслух. Будто грудную клетку пронзили кинжалом по самую рукоятку и повернули раза три. Я не смотрела на него, хотя обуревала желанием вцепиться в него взглядом, заставляя ответить на все свои вопросы. Я потянулась к дверной ручке, в надежде быстро уйти и не поддаться безумному порыву, как Какаши быстрым рывком схватил моё запястье, насильно потянув к себе. Уничтожая то расстояние, на котором держалась моя последняя нить здравого смысла.       Я замерла от неожиданности. — Сакура, посмотри на меня. — Его охрипший и в то же время тихий голос донесся до моего слуха, вызывая порцию мурашек по спине, а крепкая хватка вызвала волну тошноты и дрожь в мышцах. Я не могу больше выносить своей реакции на него и его прикосновения. У меня всё сердце набухло от боли и оголённых, как нерв, чувств. Резко выдернув руку, я подняла на него полный взгляд решимости. — Я не хочу больше здесь работать. — Что?.. — кажется теперь черёд Какаши поражённо застыть, распахнув глаза. — Почему?       Его вопрос словно мощная подножка, сбивает всё равновесие из-под ног. Я совершенно не способна думать в этой ситуации, только не сейчас. Не хочу и дальше продолжать искать скрытые смыслы в них, теряясь в запутанных узлах ажурного узора. Хотя мне было что сказать. Даже слишком много. Какаши в замешательстве изучал моё бледное и взволнованное лицо, казалось он старался прочесть по нему все эмоции и чувства. Проигнорировав его вопрос, я с трудом сглотнула, настолько глубоко погрузившись в хитросплетения переживаний, не сразу заметила его движение. Он устало и тяжело выдохнул, затем медленно провёл по своим волосам и отодвинулся, освободив мне пространство для выхода.       У меня скрутило живот, словно что-то цепкими когтями потянуло вниз. Этим действием он вот так просто разрубил всю неопределённость. Ответил на все мои немые вопросы. Построил прочную и невидимую стену. Вот так просто…       Тишина казалась непробиваемой. Стойко выдержав ледяное оцепенение, мне удалось выдавить неестественную, подрагивающую улыбку и с трудом проглотить ком. Я едва сдерживала подступающие слёзы и дрожание конечностей. Мысли окончательно спутались, смешиваясь в липкую и тягучую смесь. Сделав шаг к двери, я непроизвольно дёрнула ту истерично за ручку и пулей вылетела из щемящих тело, стен.       Сквозь хаотичные мысли, я не сразу увидела Саске опирающегося на мой, уже бывший, рабочий стол. Он, запустив пятернёй в волосы вороньего крыла, рассматривал стопки папок на моем столе, а после перевёл искрящийся весельем взгляд на меня, сразу заметив моё появление и по-детски наивно улыбнулся. Быстро сократив расстояние, он заботливо протянул мне пальто и шарф, смущённо зачесал затылок, опять создав беспорядок в волосах, которые так тщательно укладывал пальцами. — Я тут подумал, может пообедаем? Ты, наверное, даже не завтракала. Со штрафами я разберусь сам, — нерешительно предложил свою помощь и снова его рука неловко тёрла затылок.       Внутри меня от этого милого жеста и заботливого баритона что-то оборвалось. Я плотно сжала губы в надежде сдержать рыдание, но предательская слеза скатилась по нижним ресницам, стекая тонкой струёй по щеке, к подрагивающему подбородку.       Почему всё не может так быть просто? Показывать эмоции и делится своим теплом, не теряться в собственном невротизме и догадках, пытаясь расшифровать чужие эмоции. Может было лучше, если бы я влюбилась в такого как Саске? А ведь у меня были такие мысли и возможность. — Хей, Сакура? — его игривый взгляд резко переменился и теперь он ошарашенно смотрел в мои глаза, — Ты чего?! Что случилось? Ты почему плачешь? — засуетился он, как загнанный в клетку кролик. Взволнованные глаза метались по моему лицу, пытаясь выяснить ответы на свои вопросы. Прекратив бессмысленные вопросы, он понял, что лучше сейчас их не задавать.       Мягкими подушечками пальцев он вытер мои слёзы, шепча сбивчивые и неразборчивые утешения. В груди стало тесно от накала эмоций и чувств, которые бросались то в лёд, то в пламя. Я кусала губы, не находя подходящих слов и неожиданно даже для себя самой, раскрыла широко руки, ловя его в свои объятия. Уткнувшись ему в грудь, мне хотелось потеряться и раствориться, выжигая из сердца и головы все мысли. Легко сминая ткань, я ощущала его напрягшиеся мышцы и вслушивалась в такт глухого сердцебиения. Саске опешил от моих объятий, прирастая прибитым гвоздём к месту, но я лишь сильнее стиснула его, в кольце своих рук. — Увези м-меня от с-сюда, — мой голос рвался и жжёг. — Я не хочу даже дышать здесь.       От того, что он не шевелился, на моих щеках разлился припозднившийся стыдливый румянец. Такие раскрепощённые действия были не свойственны нашим дружественным отношениям. Я не нашла слов, чтобы как-то объяснится, но Саске через минуту молча притянул меня за талию, зарывшись другой рукой в мои волосы. Мягко гладил, и бормотал утешения. — Только больше не плачь хорошо? — Выдохнул он мне куда-то в шею, распрямляясь, чтобы поймать мой взгляд.       Внутри ощутимо согрелось и я вновь непроизвольно всхлипнула. Я раскраснелась от его прямого и нежного взгляда. Саске широко улыбнулся мне, невинно склонив голову вбок. Учиха не спешит отвести свои чёрные глаза, как и не спешит прекращать объятия. Но через некоторое время, он начал робко наматывать на мою шею шарф, нечаянно коснувшись подушечками пальцев шеи. Он коротко метнул головой в сторону выхода, а я постаралсь проигнорировать бегущие по спине мурашки. Подавила прихоть посмотреть назад, обернуться к застывшему силуэту, в полушаге от меня.       Что-то внутри до боли сжалось, порождая дрожь на кончиках пальцев. Прикрыв тяжёлые веки, я старалась сморгнуть проступившую влагу. Прозрачная слеза искрилась на светлой коже и всё же сорвалась вниз. Я промолвила в белое небо одними губами, чувствуя, как шёпот густым туманом накрыл устланную меж нами пропасть. — Пойдём, Саске…       Выдохнув струи пара и сморгнув щиплющую пелену слёз, я подумала, что ещё никогда январь не был таким обжигающе холодным…