Оттенки её глаз

Обито

      Мы ожидали заказ, и никто не решался нарушать тишину. Орочимару поднялся из-за стола, пробормотал что-то про то, что ему нужно дать пару указаний его заместителю, указал подбородком на кудрявого мужчину в костюме, покорно стоящего у двери, как изваяние, и скрылся с ним за дверью. Я перевёл взгляд на Какаши. Тот был странно напряжён, губы плотно сжаты, мрачный взгляд направлен на телефон в руках, но лицо такое же каменное и беспристрастное. Зная его, он при любой возможности бы начал расспрашивать про договор. Но сейчас странно молчал. Его умение контролировать эмоции всегда были для моей пылающей головы, которая так и ищет себе приключения - удивительной загадкой. Я непринуждённо поинтересовался: – Что случилось? Какаши едва заметно вздрогнул. – Ничего, - сухо отозвался он. Ну ладно, красавчик. Попробуем по-другому. – Что, уже скучаешь по своей девочке? Не терпится дружка пристроить? – я старался придать голосу непринуждённость и озорство, желая настроить его эмоции на нужный мне лад. Получилось пошло, но раньше такие приёмы срабатывали. И к своему удивлению попал точно в цель. Всё-таки, некоторые вещи не меняются, как бы не шли годы. Какаши метнул на меня полный, холодной ярости взгляд. Я поднял руки в примирительном жесте, мол, вырвалось случайно. Но победно хмыкнул. Если я был похож на огненный взрыв, то Какаши на холодный смерч. Такой разительный контраст, но дружбе – прошлой дружбе, не мешал. – Не пойми не правильно, но ты так смотришь на телефон, что я уверен, будь он человеком, обмочился бы от страха.       Ничего личного, давняя привычка наблюдения. На моей бывшей работе без этого никуда было никуда нельзя. Дипломатия, ни что иное как игра слов пропитанные хитростью, манипуляциями, с щепоткой лести и коварства. Миром рулят деньги и знания. Последний подпункт особенно был важен на моей работёнке. Какаши сжал сильно руку, в которой держал телефон. – Сакура не отвечает – процедил он, и вновь переключил внимание на экран. – Может девочка уснула, - предположил я. Он нахмурился и никак не стал комментировать. Мои простодушные слова мало его успокоили. Напротив, пуще прежнего заставили волноваться. Положил телефон и провел пятернёй по волосам – единственный признак его беспокойства. И если бы я не был в курсе их отношений, то сделал бы вывод, что она его мало волнует. Какаши которого я знал, не каждый день волновался за девушку. Как они вообще интересно влюбились друг в друга? Вот именно что знал. – Она у тебя дома, в полной безопасности, дверь заперта тобой на ключ. Не понимаю твоего пустого беспокойства. Он посмотрел на меня и его глаза слегка округлились. – В каком смысле заперта мной? Теперь уже был мой черёд удивляться. – Подожди, - содрогнулся я. – Ты что, не запер её своим ключом? – Я, по-твоему, похож на браконьера? Она не зверь в клетке, - насупился он. – Это значит, что она в любой момент может выйти, – прошипел я. Он что - чокнулся? – Она не выйдет. Его наивная уверенность просто вышибла меня на ходу. Я сделал несколько глубоких вдохов и спокойно спросил. – С чего ты решил, что она преспокойненько будет сидеть дома. Она же… – Подумай дважды, прежде чем произнести то, что ты хочешь – вслух, – холодно предупредил меня он. Его глаза вспыхнули огнём. Но я выдержал его взгляд. Пусть угрожает сколько угодно. – Ты не понимаешь риска? Даже если она выйдет просто за хлебом, люди Масаши моментально её схватят, - мой голос звучал твёрдо, но я не смог скрыть досаду и нервозность. – Сакура не глупа, - отрезал он. – Она понимает риски, и пообещала мне, что будет дома. Я ей доверяю. – Тогда я не понимаю твоего волнения, - выдохнул я. – Раз она умна, то вероятно не поднимает трубку, потому что уснула.       Спорить с этим упрямым остолопом – бесполезно. Кому как не мне знать, каким образом мыслят влюблённые болваны. Их ряды когда-то пополнял я. Какаши неуверенно кивнул. – Я боюсь что они выбьют дверь и доберутся до неё. Мои брови поползли вверх. – Масаши действует тихо и без лишних свидетелей. А твоя крошка не из тихих особ, - пояснил я откинувшись на спинку кожаного дивана. – Не думаю, что она покорно опустит голову, когда дверь слетит с петель, она скорее… – Возьмет в руки ножи и начнёт ими метать, - закончил он за меня. Я вскинул брови и промолчал. Хотел сказать, что она накинется на людей Масаши голыми кулаками. Вспомнив как однажды она уже проехалась по моей челюсти. Я провел рукой по лицу, вспоминая её удар. Зарядила она не хило. Я усмехнулся. Признаю, что заслужил. – А она изменилась, - вырвалось у меня. Я потянулся за стаканом воды, и сделал глоток, в надежде убежать от пытливого взгляда Хатаке. Взгляд-приказ. Взгляд-немедленно-продолжи-мысль. – Она выросла, - поспешил объяснить я.       Не было больше той молчаливой девушки, томно по мне вздыхающей. Я догадывался что она не глупа, работает ведь на Какаши. Когда я сказал, что она изменилась, я имел ввиду как и внутренне,как и внешне. Я ведь помню её сгорбленную фигуру, короткие волосы и то как она тараторила постоянно. О том, кем мы были в прошлом я старался не вспоминать. Сакура была для меня не более чем способом отвлечься, выпустить пар. Она появилась в моей жизни в то время, когда я был наихудшим из засранцев. И меня мало волновала её жизнь. Мне было неинтересно кто она, откуда, о чём думает. Я ей сразу сказал, что между нами только секс и ничего больше. И быть не должно. Но со временем…как бы правильно выразиться… Я начал к ней привыкать. Это была не любовь. Я не испытывал к ней ничего кроме сексуального влечения. Но, как и любой человек привык к постоянной связи. И когда мы долго не связывались, действительно скучал по её прикосновениям и нашим утехам. Но знал, что в любой момент мне придётся скрыться из-за свёкра. И сближаться с кем-то и обзаводиться постоянными связями, не было в моих планах. А любовь, которую я видел в глазах Сакуры, не вписывалась в обстоятельства. Возможно, если бы я не был убегающим кроликом, или до омерзения влюблённым до сих пор в Рин, то, наверное, я бы и построил что-то с ней. Или нет. И конечно же я поступал как засранец, когда мне нужно было удовлетворить свои низменные желания. И мне не следовало звонить ей, когда я знал что она ко мне испытывает. Мне хотелось секса, на остальное мне было фиолетово. Мне было всё равно, что это причинит ей боль. Больше всего меня удивляло то, что она всегда соглашалась. Неважно когда, в который час или в какой день недели. Она всегда приезжала. Именно это меня и отталкивало в ней именно на эмоциональном уровне. На физическом меня всё устраивало. Секс с ней был восхитителен. Но ничего больше. Мы не совпадали с ней, ни на ментальном уровне, ни по сложившимся обстоятельствам. Это было неправильное время и неправильный человек.       В одном и том же месте задерживаться было нельзя. С родственниками бабушки я особо не общался после её смерти. А родителей знавать не знал. И когда встал вопрос куда убегать, да так, чтобы пятки не сверкали, я даже был благодарен что терять мне было некого. И нечего. Я был уверен, что меня не достанут, в самом густонаселенном мегаполисе, но дорогой папочка и тут ударил меня наотмашь. Я устало вздохнул и тряхнул головой, прогоняя омерзительные мысли, после которых обязательно чувствуется горечь и то, как грудь сводит судорога. К счастью, к моменту моих мракобесий, вернулся Орочимару. – Выбрали что будете заказывать? – спросил он, рукой подзывая официанта. Еда, последнее о чём мы с Какаши думали. Тот кивнул, отложил телефон, и надел одну из своих фирменных масок беспристрастия. Но я был уверен, что он переживает о Сакуре. И если честно, его напряжение передалось и мне. А что если я прав, и она действительно вышла и… – Я ограничусь водой и тёплым салатом с курицей, - лаконично сообщил он. Официант сдержанно улыбнулся и кивнул, переводя взгляд на меня. – Тоже самое, что и у него – я указал подбородком на Какаши. Я не знал что брать, да не до еды было сейчас. Он фыркнул. Это было похоже на укор, мол, «повторюшка». Я едва удержался чтобы не показать ему язык. Но заглушил желание кашлем. Нам больше тридцати, в конце концов. Но привычка с университета так и осталась. Всегда, когда Какаши опускал какие-то саркастические замечания или уколы, я не мог что-либо ответить, и показывал последний контратакующий козырь – язык. Прямо как сейчас. Орочимару продиктовал названия каких-то блюд. Я слушал вполуха, размышляя о том, что нам предстоит обсудить. Я прочистил горло. – Пожалуй, продемонстрирую дерзость перейти к сути. Мои спутники кивнули. – План состоит в том, чтобы повернуть гнев Масаши в свою пользу. – Каким образом? – поинтересовался Орочимару. – Судя по угрозам с записками, следует сделать вывод, что он перешёл к наступательным действиям. Он похож на разъярённого быка, а я… – А ты красная ткань? – изогнул бровь Какаши. Мои губы растянулись в ухмылке. – Верно. И посмею предположить, что он уверен: я слиняю сразу же, как только он подкинет пару косвенных угроз. И исходя из того, что он даже не пытался узнать меня, он совершенно убеждён: «Что я полный засранец и трус». И если вы потребуете извинений за мои резкие высказывания, то заверяю вас, это я просто цитирую самое безобидное из его уст. Что ж, - я сделал глоток со стакана, чтобы промочить горло, откашлялся и продолжил: – Масаши не глуп, но он действует на эмоциях, и опирается на свои предубеждения относительно меня. Поэтому в его преследованиях имеются просчёты. Он настолько убеждён в своей правоте, что не замечает элементарные вещи под носом. Первое, - я выдерживаю паузу. – Он был уверен, что я настолько никчёмный и слабоумный человек, что никто не придёт ко мне на выручку. Даже не догадываясь, что собственный сын поддерживает мою сторону. Второе, он думает, что я как обычно прячусь от него и не предпринимаю попыток восстановить свои прежние связи. Третье, он убеждён в своей исключительной власти здесь. И последнее, он не знает, что мне известно про договор. – Какой договор? - спросил Какаши, и его внимание целиком переключилось на меня. – Двадцать лет назад, - начал Орочимару, глядя на меня в безмолвном разрешении позволить ему самому рассказать. Я кивнул. Это их с Какаши история. – Какаши… - нервно продолжил он. – У меня был сводный брат, который должен был стать наследником клана Минамото. Но к несчастью, он погиб. И теперь мне и моему потомству подконтрольна судьба острова Кюсю. Но у всех нас (глав клана) бизнес расположен на территориях каждого острова. Так нам легче сотрудничать и поставлять те ресурсы, которые не хватают определённому острову. Хоккайдо – который подчиняется Масаши, это крупнейший центр поставки наших основных ресурсов, такие как медицина…. Сейчас на территории осуществляется невероятная слаженность работников, процветание бизнеса, технологии, науки и культуры. Но так было не всегда. Отец Масаши, будучи слишком… гордым и властным, начал злоупотреблять своими полномочиями, повсюду начались волнения и недовольства. Он не воспринимал всерьёз никого, у кого за спиной нет богатства, а в крови голубой цвет. Не выплаченные и урезанные зарплаты, ухудшение условий труда. Баснословное завышение цен – лишь часть последствий его желаний. А самое главное этот кошмар поддерживали два других клана. Наш союз – Гэмпэйтокицу, должен был строиться на равном распределении ресурсов. На этой идеологии, веками строилась и процветала нынешняя Япония. Но отец Масаши – Мамору, был непреклонен в мысли, что пора взять всё под свой контроль. Под влиянием идей запада, он всё-таки воспользовался тем, что другие были от него зависимы во многих аспектах, и воспользовался шантажом, с целью превратить Японию де-юре – в абсолютную монархию, а де-факто – в президентскую республику. Прикрытие перед остальным миром, что мы остаёмся приверженцами основных принципов свободы и прав человека и поддерживаем идеи политической системы запада. Мираж чтобы не потерять репутацию на международной арене. Была полная смута, и мой отец выступил против него в открытую. За что своевременно поплатился. – Каким образом? – задал вопрос Какаши. Орочимару сцепил пальцы в замок, и стиснул челюсть до проступающих желваков. Ему было трудно говорить о том, что… – Убили моего брата. Это было предупреждением моему отцу, что если он как-то помешает Мамору осуществить свои планы, то… – Он убьёт и … – мрачно подвёл итог Какаши, сложив дважды два. – Я сожалею, о вашей утрате.       Я содрогнулся. Причины смуты, алчность Мамору, которая чуть не привела к краху всю страну, всё это рассказал мне Рэн. Он напоминает мне её, и с каждым разом тягостное ощущение в груди усиливается. Это полное безумие…       Орочимару притих, затем сделал глоток воды, кивнул официантам, которые уже принесли наши заказы, прерывисто выдохнул, словно каждое слово душило его. И я понимал почему. Но не смотря на это, он всё же продолжил рассказ. Мы почти перешли к самой сути. – Отец не знал, что делать дальше. Он был… в прямом смысле раздавлен от этой выходки, и пообещал, что тот ответит за всё. Будучи приверженцем принципов и традиций, он не понимал амбиций Мамору, и после того как убили его сына, пошёл на поводу мести. И тут обстоятельства сложились совершенно неожиданным образом. Мне на тот момент было двадцать пять, и я отчётливо помню, как отец рассказал мне… о договоре. Масаши ведь стал главой клана, только потому что зарядил пистолет собственных амбиций за спиной у отца. Я приоткрыл рот от догадки. – Он… - я хотел пояснить свои мысли, но слова так и остались в горле. – Когда действия Масаши приняли радикальный оборот, поддержал его клан Тайра (остров Сикоку). Мой отец открыто выступил против, а глава клана Татибана (Хоккайдо), хоть и был недоволен, никак не мог это публично выразить. Среди нас всех, он сильнее всего был зависим от Мамору в плане продовольствия и рабочей силы. И не мог рисковать. Иначе просто урезав поставки, и тот обрёк бы его людей на голод и большую часть работы, выполнять было бы некому. И да, - Орочимару напрягся. – Масаши убил отца и братьев, после чего унаследовал главенство.       Мои брови поползли вверх. Наши взгляды с Какаши встретились в ошеломлённом молчании. Мы поражённо посмотрели на Орочимару. Во рту пересохло. Вот значит, как решают вопросы влиятельные шишки. Я это знал. В истории человечества заложены такие методы получения власти. Гнев разливался по моим венам тихими волнами. Я сильно сжал кулаки и стиснул зубы. Как у этого монстра вообще могла родиться такая дочь? Его ли она? – А… что насчёт премьер-министра? – спросил Какаши сдавленным голосом. – Пешка. Как я и говорил, избирается человек, который нужен людям, чтобы верить в иллюзию демократии. По сути, премьер-министра действительно избирают люди. Но он никак не влияет на внутриполитические или экономические решения. А вот члены совета, неизменны. И посредством общего голосования, мы решаем те или иные вопросы. Так вот, - он прокашлялся, и вновь глотнул из стакана. – Он заключил с оппозиционными островами договор, что четверть территории перейдет каждому, а военную силу распределит между нашими кланами. Как рассказал отец, Масаши был внебрачным ребёнком. Хитёр, прозорлив, лицемерен, и его преимущество было в том, что его жестокость превосходила отца. Узнав о том, что отец спрятал свою беременную жену, прикинулся тем, что хочет её навестить и поехать с его старшим сыном. Но тот взял их обоих в заложники, и спрятал. В глазах отца он был послушным и идеальным сыном. – Где? – этот вопрос задал уже я. – Здесь, - Орочимару провёл по волосам. – Он спрятал их здесь. Мамору потребовал у того вернуть их, но тот шантажом заставил того подписать указ о наследии. Он назначил встречу в поместье на самом отдалённом месте. Потребовав от отца чтобы на церемонии присутствовали все его люди, в качестве свидетелей. Мамору не сразу понял то, что его перехитрили. Масаши нанял наёмных киллеров, а сам не стал туда соваться. В ту ночь он убил трёх зайцев. Стал наследником клана. Избавился от тех, которые бы не поддержали бы его позицию. И подмял под себя клан Тайра. Но я так и не понял, как он смог подавить их волю. – А условия договора? Он их выполнил? – спросил Какаши. Орочимару покачал головой. – Разумеется нет. Он напоследок предупредил нас, что если мы не хотим, чтобы история повторилась, нам лучше сидеть тихо. Последствия были неизбежны. Цены увеличились, хотя раньше товарооборот между островами был ориентирован на то, чтобы рабочие получали свои деньги. А теперь проценты капают и ему в карманы. Хотя я не удивлюсь если клан Тара снова на его стороне, - Орочимару сжал пальцы. – Что самое страшное, это наращивание армии. – В каком смысле? – одновременно с Какаши спросил я. – В том, что политика Масаши ориентирована на сближение с Америкой. А это означает сильную зависимость от неё. В экономическом плане зависимость только растёт. В этом отношении мы превзошли даже Западную Европу. Но Масаши это не особо волнует. Главное у него есть поддержка, в любой момент закрыть нам рты. Военные учения проходят тайно. Если сосредоточение армии было у моего клана, с целью защиты из вне, то теперь я сомневаюсь в наличии у Масаши таких целей. Он предоставляет американцам пушечное мясо, товары со смехотворными ценами и наши территории в угоду им. Американские монополии в Хоккайдо значительно расширились по сравнению с поствоенным периодом. И остальные кланы ничего не могут сделать в одиночку. Клан Татибана молчит. А клан Тайра разделяет методы власти Масаши. Остаюсь только я, но… - он прикрыл глаза, развёл руками. – Я бессилен, - с отчаянием в голосе протянул он. ¬ Повисла мёртвая тишина. Каждый находился в своих раздумьях. В задумчивости я почесал переносицу. Гэмпейтокицу – появился ещё в эпоху Мэйдзи (1868–1912). Тогда и началась складываться модель вестернизации. Это был первый рывок, превратить феодальную Японию в современное государство. И постепенно, существование клана начали скрывать. По официальным данным, политику клановой системы, ликвидировали ещё в конце 20-го века. А основателями являлись сначала два человека. Хаширама Сэнджу и Мадара. Фамилия второго была официально неизвестна. Последующая история была у потомков клана.       Мне известно почему он рассказывал это Какаши, но я не имел понятия, почему он делиться конфиденциальной информацией со мной. Ведь если люди прознают про такое разделение власти, социальное недовольство только возрастёт. Пища для оппозиционных сил. Только представьте. Четыре богатых клана, которым принадлежит практически всё. Чей бизнес лидирует по всем островам. Каждый завод, каждый крупный коммерческий проект, не позволяющий другим бизнесменам раскрутится. Не думаю, что люди обрадуются тому, что работают на богатых шишек. Хотя… большинство японцев слишком законопослушны и дисциплинированы. А вот те, кто не разделяет идеи клана… Никто из них ведь не поверит, что союз ориентирован на процветание страны. Не лишённые властолюбия участники оппозиционных партий, сразу выразят своё недовольство. Дальше до мятежей недалеко. До сих пор японцы не доказали существование клана. Да и поводов для догадок не было. Всё происходило стерильно, главы кланов выступают в качестве основателей демократических партий. Основное финансирование возложено на их карманы. Ну и конечно наследство от предков. Мир и правда принадлежит тем, у кого есть деньги. Моя миссия, состоит в том, чтобы нейтрализовать Масаши изнутри. Крупная авантюра? Несомненно. Я посмотрел на Какаши, его лицо приняло задумчивое выражение лица. Через несколько секунд он сложил дважды два и… – Но почему вы рассказываете это мне? Разве это не конфиденциальная информация? Я не имею отношения к правящей коалиции, и он, - Какаши окинул его испытующим взором, затем его озадаченный взгляд остановился на мне. Ему, как и мне, никогда не нравилось быть в неведении. – Тоже. Сколько из всего вышесказанного знал ты? Вопрос был адресован мне. Я непринуждённо пожал плечами. – То, что существует Гэмпейтокицу. И были нарушены условия договора между двумя кланами. А то, что Масаши тянет на дно нашу страну, думаю ни для кого ни секрет. – Но откуда ты узнал об этом? – искренне удивился Орочимару. Я вздохнул. – Всё просто. Похоже история действительно повторяется. Сын Масаши… - я глубоко вдохнул. Как же с умными сложно. Надеюсь, Рэн не будет против, если я посвящу товарищей в некоторые детали. – В общем, он хочет поменять положение дел, и стать следующим наследником, - зря я не преподнёс информацию более осторожными словами. Лицо Орочимару вытянулось, будто он застал Масаши за ковырянием в носу. Глаза Какаши округлились. Я помахал руками как веер, чтобы они остудили свои горячие мысли, которые наверняка проносились в их головах как пламенная буря. – Рэн не планирует кровавую революцию, как свой папаша, - поспешно добавил я, и потянулся вилкой к салату. Я жевал курицу очень медленно, и тотчас захотел громко выругаться. Тёплый салат следовало кушать пока он не остыл. Я не заметно отодвинул тарелку. – Масаши думает, что его сын унаследует его идеалы, но это не так, - объяснил я, но на их лицах также были написаны уйма вопросов. – Начну по порядку. Когда я сношался по разным городам, думаете каким образом мне удавалось слинять, не смотря на то, что люди Масаши были у меня на хвосте? Благодаря поддержке брата моей бывшей жены. Понятия не имею, зачем он мне помогал, и спасает мой зад до сих пор, но без него, мои останки бы были разбросаны по всему Хонсю. Мне повезло что я обошёлся только этим, - я прочертил в воздухе вокруг своего шрама круг, и горько усмехнулся. – Эти переговоры, и то, что я вынул голову из песка и попрощался с депрессивной дурью в голове – целиком его заслуга. В моём голосе пробилась дрожь, мне показалось что стало жарко. Я сделал глоток воды. Нужно заканчивать с этим дерьмом. Разговор уже высасывал из меня энергию. – Если говорить без лишних деталей, то всё просто. Брат Рин не поддерживает политику отца. Всё дерьмо, что творит Масаши, он терпит только благодаря ожиданию. Он выжидает удобный случай перетасовать карты. И обойтись без кровопролития. Рэн из тех людей которые предпочитаю работать умом, а не размахивать мясницким ножом, - намекнул я на зверские способы Масаши. – И каким образом, он это планирует? – раздался голос Орочимару рядом. – Это уже нужно переговорить с ним. Он не посвящает меня в этот план полностью, если конечно нет необходимости в моём участии, - я щипнул себя за переносицу зажмуривая глаза. В правом виску расцветала пульсирующая боль. Словно кто-то вытягивал из моей головы оголённый нерв. – Я попробую связаться с ним на этой неделе, - прошипел я сквозь стиснутые зубы. Боль пульсировала сильнее. – Думаю основные моменты, мы переговорили.       Резкая пульсация отпустила также стремительно, как и появилась, я открыл глаза и сквозь прищуренные глаза посмотрел на своих соучастников. Каждый думал о своём. Если опираться на план Рэна, то предстоит ещё долгая работа. – И всё же, господин Орочимару, - плотно сжал губы Какаши, а его тон приобретал ледяные нотки. – Разве это не конфиденциальная информация? К чему такие красочные детали? Я думал правительство тщательно охраняет свои тайны. Кажется Какаши терял терпение. Теперь не только он чувствовал ком тревоги внутри. С Сакурой что-то случилось? – Верно, мы храним тайну о Гэмпейтокицу. Но, - он сделал паузу, поджал губы, посмотрел в сторону, словно искал помощи в подбирании слов у пустого пространства перед собой. Его пальцы сжались в кулак, глаза потускнели и закрылись, лицо перекосилось будто бы от отчаяния… Кажется, то что сейчас сорвётся с его губ, причинит ему не малую боль. – Я упоминал про сводного брата, - напомнил он. Хатаке и я одновременно кивнули. – Вы сказали, что его убили, - нетерпеливо вымолвил Какаши. – Да, но к тому моменту… у него был сын. Ему было двадцать два. Он окончил университет, затем должен был унаследовать обязательства главы клана, но... - Орочимару глубоко вдохнул через нос, сжал руки до побелевших костяшек, подбородок подрагивал несмотря на то, что он стиснул челюсть. – Я пообещал за ним присматривать, и помогать в любых ситуациях. – Я всё ещё не понимаю, - недоуменно таращился на него Какаши. Моё сердце пробило удар и на долю секунды остановилось. И я кажется понял. – Моего брата звали Сакумо. Сакумо Хатаке. Звенящая тишина, кажется, задушила каждого из присутствующих. Тогда никто из присутствующих, так и не притронулся к уже остывшей еде.

***

Сколько себя помню, я жил с заботливой бабушкой, по маминой линии, ходил в местную школу. Был не послушным и капризным. И если мне говорили, что делать что-то нельзя, им приходилось считать минуты, до того, как я пойду, и сделаю это. За мой острый язык, нежелание подстраиваться и отсутствие страха после сказанного, мне частенько давали в морду. Я не боялся драк, и даже зная, что силы не равны, и что скорее всего, я буду харкать где-то за углом кровью, я бил первым. Если потасовка конечно была неизбежна. По телеку слышал эти слова, по-моему, от какого-то очередного политика. Не суть.       Во мне была какая-то зияющая дыра от того, что я не помнил большую часть себя. Словно вынули из мозга плёнку, обрезали и засунули обратно. Что же такого могло произойти, что ребёнок, не может вспомнить хотя бы мимолётную картинку из счастливого детства с родителями? При условии, если оно таковым было. Моя бабушка сказала, что произошла авиакатастрофа. Пытался заполнить пустоту, отсутствие воспоминаний новыми людьми. Друзьями. Но у меня ничего не клеилось. Меня называли странным. Это слово было моим вторым именем. Лично я, не считал себя странным, если мне не было интересно общаться с людьми, я не был обязан засовывать себя какую-нибудь компанию. Мол, вот, я не одиночка, мне есть с кем общаться. Нафига мне что-то делать, если я не хочу, боясь что окружающие это как-то воспримут? Кое-где я вертел мнение остальных, скажу я вам. Люди шарахались от меня, словно я сейчас превращусь в трёхного монстра с острыми когтями и раздеру им лицо. И если честно, то такое желание частенько возникало, когда мне пытались задеть словами, прибить кулаками, указывать, вешали ярлыки, навязывали комплексы, делили людей на классы, категории, подклассы и подкатегории. Красивые, и нет. Богатые и нет. Смотрели на меня и тыкали пальцем, мол здесь криво, тут косо. Здесь подправь, тут убери. У тебя что-то не так. На лице. На теле. В поведении. В характере. В размере кошелька. Тыкали в меня пальцем, мол у меня какие-то изъяны. И в этом моменте, постепенно зарождался гнев. А потом удивляются, а почему мой ребёнок нервный? Если он раб словосочетания – «чтоподумаютдругие»? Чего ещё ожидать?       Мне мало с кем удавалось найти общий язык. Ну как удавалось. Его никто со мной и не искал. В общении со сверстниками у меня рот всегда был забит гвоздями, которыми я плевался им в лицо. Терпеть не мог сплетни и разговоры по типу «А ты знаешь, что она сделала? Как так можно?». И когда я советовал сделать ринопластику, они забавно на меня таращились. А объяснять им, причину не было сил. Имбецилы. И кем иногда себя считают люди, когда на кого-то вешают осуждающие верёвки? Святым? Богом? И ещё удивляются, почему я набрасываюсь на них с кулаками. Большинство из них интересовались оценками, девчонками, сплетнями, машинами. Мне же было интересно обустройство мира. Меня не интересовали мелочи – стать учителем, или же бухгалтером. Я ничего не имею против этих профессий, но я чувствовал, что создан для чего-то масштабного, глобального, более...радикального. Мне всего было мало. Бабушка, бледнела, охала, потела от моих выходок, и сетовала, что у неё из-за меня не то что, волосы поседеют, а осыпаются. Вспоминаю какая злая бабушка приходила с собраний. Ух давала-то мне она жару! Я хохотал на такие её заявления, зная, что она меня любит и просто шутит. Она всегда поддерживала почти любую идею моих тараканов в голове. Не сомневаюсь, что если бы я разработал план по ограблению банка, она откопала бы мешки для денег. Я прямо ей сказал, что покорю мир, куплю ей все мармеладки мира, построю двухэтажный дом, откуда она будет наблюдать за цветами, а у её щиколоток будет ластится чёрный, жирный, ленивый кот, – как она всегда и мечтала. Она воодушевлённо обсуждала со мной мои мечты, уверенная в том, что у меня всё получится. Уверенность в её глазах, убеждало и меня, что ещё этот мир попляшет у меня. Денег у нас хватало на еду и на вещи. Наследство моих родителей и её пенсия позволяла нам жить обычной среднестатистической жизнью. И когда я бесился из-за того, что мы тоже достойны объезжать мир, жить в коттедже, она куталась в шаль, качала головой и смеялась. Словно шестилетний ребёнок объявил о своей свадьбе и разревелся, когда ему отказали. После школы мы с ней болтали о многом, в основном о том, что срывалось у меня с языка. Кажется, мыслям было тесно в голове. Я имел склонность вечно что-то анализировать всё происходящее вокруг, и как хлопушка взрываться, если у меня что-то не получалось. Бабушка была умной, и всегда поддерживала разговор, сидя на котацу, пока я готовил еду, но возраст давал о себе знать, и посреди разговора она могла сонно позёвывать или захрапеть. Когда я учился в выпускном классе, каждый вечер я целовал её в щёчку, и убегал на подработку. Учитель по истории заметил, что у меня огромная тяга к его предмету, и предложил мне работать на него, в качестве мини-ассистента – как он называл. Он преподавал в университете на факультете международных отношений и был слишком загружен писаниной и всякими бумажками. И этому человеку я благодарен до сих пор, за всё. За долгие дискуссии, споры, и конечно же за зарплату. С него и начался мой азарт к политике государств. Я разбирал бумаги по датам, проверял тесты и проекты нашего класса. Не заметил, как окончил школу, мордобоев под конец уже было поменьше, друзей не завёл, про девушку вообще промолчу. Нужно было несмотря на отсутствие желания – сдавать экзамены. У меня были проблемы с современной японской литературой, видит Ками, как я ненавидел читать художественную литературу. Но и эта неурядица была позади. На вечеринку выпускного я не пошёл, заранее знал чьё лицо я начищу. Хотелось провести его спокойно, всё-таки я окончил школу и не спился. На том спасибо. Вместо этого я купил торт, откупорил бутылку шампанского под визг бабушки, и проболтал с ней до полуночи. Раньше я был уверен, что система образования бесполезная, но потом понял, что она просто несовершенна и недоработана. Плюс к этому, иногда коррумпирована. Хоть методы обучения были несовершенны, но я понял, что если человек имеет желание быть профессионалом в той сфере, к которой его тянет, он сам найдёт всевозможные способы и усовершенствуется. На такие мысли, подтолкнул меня Узумаки Минато, у которого я кстати и работал мини-ассистентом. Он порекомендовал меня в университет, после чего я сдал экзамены и мог официально себя объявить будущим вершителем дел человеческих. Он жил и дышал своей работой, любил учиться и обучать. Его запал передался и мне. Голубоглазый простодушный блондин был заразным в плане учёбы. С ним обучение воспринималось не как что-то принудительное и скучное, а как нечто волнительное и познавательное. Вспоминая эти моменты, к горлу подкатывал ком ностальгии. Не смотря на то, что я не смог влиться в общество будучи в школе, я это сделал в университете. Завёл друзей, растворился в политике, поставил себе цель, и твёрдо знал, чего хочу. Я решил, что буду частью этой системы, не только как наблюдатель, а как главный человек, принимающий решения. Для этого предстояла долгая работа, но я был готов. Первый семестр прошёл незаметно, и легко, а на зимних каникулах не поехал к бабушке, захотел провести его в университете, и с новыми друзьями. Перекинулся с ней парой слов и сказал, что приеду летом. А летом, уже навещать было незачем. И некого. Бабушка погибла. Я всегда себя чувствовал никчёмным, но с ней мне было проще всего не замечать постоянное всепоглощающее отчаяние. Она была своеобразным щитом, и местом где я мог с облегчением выдохнуть. Местом где я знал, что я нужен не потому что чего-то достиг или нет. Местом где принимали тебя цельным, и было неважно, есть ли у тебя недостатки или нет. Она была для меня домом, где я снимал свои грязные сапоги после мокрой и чавкающей земли, и хохотал во всё горло, рассказывая, как набил морду очередному идиоту. Я был просто Обито. Без ярлыков, без кличек, без упрёков. Я стоял у надгробия и захлёбывался в беззвучных слёзах как пятилетний ребёнок, затем подставил лицо дождю, боясь что задохнусь от кома в горле. Дождь агрессивно хлестал меня по щекам, задавая вопрос. Хорошим ли ты был внуком? Куда уж там. Поганым? Безусловно. Где начинался дождь, а где заканчивалась моя боль? Над головой взрывалось июньское небо, а я невольно вспомнил, что детство заканчивается тогда, когда умирают те, кто помнил тебя ребёнком. И тогда произошёл надлом в той части души, где было что-то светлое. А оно было таковым только благодаря моей бабушке. Я поморщился, из груди сорвался всхлип, но я знал, что она меня услышит. И скажет что-то вроде: «Болван! За что ты извиняешься? Опять что-то разбил? Учти, если что-то сломал, даже йен от меня не жди». Я истерично засмеялся, а слёзы катились не прекращаясь. Бабуль, а для кого я двухэтажный дом-то построил? Посадил сад, даже купил чёрного кота. Назвал болваном. Бабушка бы одобрила. Она ведь только таких и любила. А толку? Я не успел тебе так много сказать, был так увлечён своими мечтами, что забыл спросить про твои. Скажу ли я вам что-то новое, если попрошу всех пойти и обнять близких, поднять эту грёбанную трубку даже если сильно злишься на человека? Сомневаюсь. Но почему я всё равно хотел орать во всё горло, пока лёгкие не сгорят? Пока рёбра не затрещат или голос не охрипнет? Пока внутренности не вырвутся наружу? Миллиарды людей уже трубили во всю глотку, цени же ты вовремя. Но хоть кто-то из них учился на ошибках друг друга? Конечно же нет. Но надеюсь хоть кто-то из вас поменяет эту статистику. Я ревел как последняя пятилетняя девчонка, у которой отобрали долбанную игрушку. Только у меня отобрали мою надежду. Мой светлый лучик. Мою бабулю.       Время шло, а пустота – как была, так и осталась. Только не прекращая расширялась. Всё шло по наклонной, апатия, потеря аппетита, забил на учёбу, не посещал пары, было всё равно уже, и на мечты, и на людей, и то каким боком этот мир повернётся. Я находился в какой-то прострации, смотрел в одну точку, и грыз себя изнутри. Игнорировал попытки Минато со мной связаться. Мне никого не хотелось видеть. Даже себя. Особенно себя. Обрывки воспоминаний и наших совместных разговоров, то и дело плыли перед глазами, когда я лежал на футоне катаясь в водовороте алкогольной вакханалии. Пока спустя два месяца, он не взял меня за шкирку и швырнул обратно в аудиторию университета. Предварительно задав мне жару. – Порезвился и хватит Учиха, - в его голосе были угрожающие нотки. – Думаешь бабушка смотря на тебя одобрила бы, то куда ты катишься? То, что ты сдался?       Это была отрезвляющая оплеуха. Бабулька моя, плюнула бы на меня с неба, если бы увидела это пьяное зрелище. Узумаки вырулил всё по своим каналам, и вот собственно, почему меня ещё не вытурили из университета.       Дни были идентичны друг другу, я был целиком и полностью сосредоточился на политических событиях мира, хоть по ночам и корчился от нахлынувших волн боли и скорби. Желания и мечты никуда не делись, они будто ушли в отпуск, и вернулись загоревшими, как после отпуска. Ничто казалось бы не могло выбить меня из колеи: лучший студент университета, любимчик пед.состава. Будущий успешный специалист. От дипломатической службы меня отделяло всего лишь время и необходимый опыт. Всё шло ровно, пока к нам не заявился преподаватель по обмену из Америки. Он читал лекции по международному пару, а в аудитории уже было тесновато. К нам присоединились факультеты бизнеса и управления, и вдобавок конечно же юристы. Все смотрели на него разинув рты, а меня в нём всё раздражало. Ничего не имею против Америки, но мягкая сила, с помощью которой они распространяют своё влияние, восхищает и отталкивает одновременно.       Я мог смириться с этими однотипными лекциями, где он ничего нового особо не говорил. Если только даты договоров, которые постоянно заключают между собой страны. И то, как он более благосклонен к девушкам, тоже меня не особо задевало. Но как можно было смириться с тем, что мне досталась худшая партнёрша из всех возможных? Объясню по порядку.       Согласно его программе, межфакультетный интерактив необходим в совместном исследовании темы (которую он раздал всем), после чего мы выступим по ней с презентацией. И я не был бы Учиха Обито, если бы эта вселенная не укусила меня бы за зад, ну так, чтобы жизнь мёдом не казалась. Всем досталось что-то адекватное, а мне…       Взбалмошная, болтливая, безответственная, бесшабашная, сумасбродная – первое что приходило на ум, когда сокурсники спрашивали с кем я в паре. И то, что она была восхитительно красивой, не отменяло того, что её характер просто отвратителен. Рин Нохара – букет из шипов и роз. Огромная заноза в заднице проекта. После двух встреч, ни на одну из которых, она не пришла вовремя, я понял, максимум я могу ей доверить сделать – только титульный лист. И то не факт. Я так много закатывал глаза, и боялся одного: что обратно они не выкатятся. Её двадцати сантиметровый язык, безумно хотелось оторвать, а от её выходок – орать во всё горло. В течении двух месяцев ссор, подколов, саркастичного обмена репликами, мы кое-как доделали эту презентацию. Ну как «мы». Я один. У неё якобы больше не было сил терпеть такого зубрилу как я, и велела мне, чтобы я подготовил её речь, скинул ей на почту и потом пошёл лесом. – Ты можешь хоть на пять минут сосредоточиться? - спросил как-то я её, когда мы договорились поискать совместно информацию, но она отвлекалась, то на еду, то на телефон, жуя и лопая шарики жвачки. – Ти можищщь на пьят мянут сасридатощится? – состроила она издевательскую рожу, будто у неё припадок, и бурчала ругательства. Я был и шизиком, и болваном, и ботаном, а теперь уже стал клоуном. Вспышки ссор были чем-то обыденным. И смотря на неё я всегда удивлялся, как можно быть на втором курсе, но иметь ветерок в голове, знаете, такой ещё, посвистывающий. Беспардонная, болтливая, наглая, дерзкая, но… до безумия красивая. Длинные ресницы, вздёрнутый носик, каштановые волосы сияли на солнце, как янтарь. Карие глаза топлённого шоколада. Ко мне в голову лезли не совсем приличные мысли. Язычок без костей, доводил меня до искр перед глазами. Каждый раз, когда из её рта выскакивали ядовитые слова, я ловил себя на мысли, что не сдержусь и грубо заткну её. Заодно узнаю, какие же на вкус её губы. Чертовка будто знала какие смешанные чувства я испытываю, то и делала, что провоцировала, облизывала губы, перекатывала между зубами.       Сдали мы на отлично, естественно после того, как я уговорил её выучить хотя бы речь. Это было в её же интересах, за неё я выступить при всём желании – не мог. В последние недели к моему величайшему удивлению, она взялась за ум. Приходила вовремя на встречи. На вопросы отвечала развёрнуто и уверенно. – Я удовлетворила вас, господин Обито? – хмыкнула Рин и вздёрнула бровь. Озорной блеск в карих глазах на что-то намекал, или мне показалось? Я сглотнул, и потянулся за галстуком. Будто он давил шею тугих обручем. Стало жарко, а пульс подскочил. Передо мной всплыла картина, как она облизывает губы, и задает этот вопрос при других обстоятельствах.       Потерял я от неё голову в тот же день как увидел. Но вот потерял сердце, спустя два месяца. По итогу, угрозу с поцелуем я выполнил. Но это уже совсем другая история… Понял и принял свои чувства окончательно, когда впервые испытал ревность. Жгучую, тёмную, ядовитую. Я хотел убить этого белобрысого, высокомерного, без эмоционального куска мяса. Переведённый богатенький студент, сразу стал эпицентром мира и обсуждений нашей группы. Стянув с себя одежду, после этого утомляющего разговора, мне хотелось только в душ. Я оставил Какаши и Орочимару наедине, их родство уже не моё дело. Настроив воду, подставил лицо тёплым струям воды и намылил волосы. Пена текла по лицу, пробуждая воспоминания минувших дней. Наше знакомство с Какаши. Было около восьми утра, преподаватель опаздывал. Кстати об опоздавших. Это каштановое бедствие ещё не пришло. Дверь в аудиторию открылась. Все мигом умолкли, думая, что наконец явился сенсей. Но вместо него уверено вошёл парень, в чёрной маске и с пепельными волосами. Раньше я не видел это лицо и каждого знал лично. Значит новенький. Обведя взглядом аудиторию, он уселся на свободное место второго ряда. Через пару секунд раздался грохот, и появилась Рин. Как же. Её появление не может быть тихим. Её взгляд поймал мой, и она показала мне кончик языка. Рин Нохара, девятнадцать годиков. Полюбуйтесь. Но я чуть не упал с места, когда она уселась рядом с новеньким. В аудитории что, свободных мест не осталось? Кулаки сжались, и я ругнулся себе под нос. Вот ведь пугало седое. Рин сразу начала с ним разговаривать, смеяться и мило улыбаться. А со мной была колючей чем кактус. С моего ракурса я видел только его затылок, не мог понять его реакцию. Он мне сразу не понравился, и последующие месяцы я понял почему. В плане оценок он был идеален. Не отличался дружелюбием, за то стал гением всего университета. На каждый вопрос у него был совершенный ответ. На любую тему – идеальная осведомлённость. Меня не волновало то, что он оказался вундеркиндом, самое худшее то, что он стал часто находиться в обществе Рин. Однажды я не удержался и решил познакомиться лично с нашей местной звездой. Застал я его рано утром в ещё свободной от студентов аудитории. Он был в той же маске. Я решил не церемониться. – Что у тебя с Рин? Ответа не последовало, и мне пришлось подойти ближе. – Я спросил, что у тебя с Рин. Новенький усмехнулся. – Ты кто? – Смерть в пиджаке. Не уходи от вопросов. Что у тебя с Рин Нохара. Какаши скучающе посмотрел на меня. – Ничего, чтобы тебя касалось, - отрезал он. Меня охватило раздражение. – Послушай. Скажу тебе прямо. Эта девушка – моя. От головы до пят. – И? – Что «и»? – Ну и, мне какое дело до этого? – Перестань вокруг неё виться как кукушка своё гнездо. – Я не вьюсь. – Вьёшься! – Не вьюсь, - всё также холодно и спокойно сказал он. – Вьёшься, - упрямо повторил я. – Кто кого тут вьёт? – раздался голос позади меня. На меня скрестив руки на груди, вопросительно уставилась Рин. – Я, вокруг тебя, - объяснил Какаши. Я чуть не врезал ему тетрадкой. – Что-о? – Ничего, - отрезал я. – Обито, гоу к нам, - предложила Рин. – Я как раз хотела пойти с Мэг в кафе. Вы оба приглашены. – Нет, - отказался я, бросив холодный взгляд на Хатаке. – Спасибо. Но Рин Нохара если и кого-то слушалась, то только себя. Она стремительно собрала мои вещи и кинула возле себя. – Ещё бы тебя спрашивать. Легче уговорить стенку.       Я закатил глаза на это заявление, но больше брыкаться не стал и покорился. Ей было трудно не покориться.       Так и началась наша странная, но со временем дорогая моему сердцу – дружба. Мы постоянно друг друга тыкали саркастичными замечаниями. Конкурировали. Ну ладно, конкурировал с ним, только я. Этот гений ничего не делал. Только хмыкал из-под маски. Как ни странно, когда на третьем курсе он перевёлся на факультет бизнеса и управления, наши встречи не прекращались. Мы ждали друг друга после пар, даже втроём устроились на работу. После долгих, непрерывных, нереально огромных усилий, Рин стала моей. Моим всем. Миром, другом, девушкой и женой. Затем…погибелью.       Её отец меня возненавидел. Наверное, это и было началом, моей потребностью доказать себе, ему, что я достоин его дочери. Но это нас и погубило. Моё желание разбогатеть отдалило нас с ней. А позже привело её к гибели. Среди казалось бы цельных людей, от меня остался только разодранный, выброшенный, кровоточащий кусок мяса и сухожилий. Не понимаю, как целая гамма чувств теперь умещалась во мне, притом, что она продолжала пожирать меня изнутри по сей день. Отчаяние, гнев, ненависть – впитались в поры, под кожу, в каждую клетку моего тела. Глаза отказывались видеть что-то хорошее. Ярость застилала глаза. На себя, затем на грёбанное, трусливое ментально ограниченное общество. Удобное, подмятое, искромсанное словно бумага. Я уже не помнил своего детства. Но я запретил себе забывать безысходность.       Все эти омерзительные мысли, перешли в чувства, а после – в действия. Сгустились в одну точку, образуя новый, отдельный от меня организм. Этот сгусток подавленных, проигнорированных и не прожитых эмоций, породил внутри меня чудовище. Которое непрерывно скалится и рычит, обнажая окровавленные зубы. Они заострённые и давно искромсали меня изнутри. Из этого рта всегда текло моё безумие.       Я посвятил себя полностью работе, в надежде что сдвину эту чёртову стену над головой, называемая «низшим классом» - ради Рин. Ради нашего с ней будущего. Которое я собственноручно забил гвоздями. По порядку и аккуратно. Я безумно хотел, чтобы моя женщина ни в чём не нуждалась. Хотел, чтобы богатство этого мира легли к её ногам. Как когда-то моя голова, склонившаяся перед ней. итоге перемещался из города в город. Пока мне не осточертело бегать. Вздрагивать от каждого звонка, или косого взгляда. Просыпаться в поту от воспоминаний взрыва и оглядываться по сторонам от страха что вот-вот меня либо взорвут, либо пристрелят лоб. Я родился никем. Но это не говорит о том, что я буду продолжать им быть. Я не мог больше продолжать жить и трястись в страхе перед влиятельной шишкой – это не то, над чем я работал всю сознательную жизнь.       Поначалу я хотел просто плыть по ровному течению, ведь смысла больше не было. В то время, когда я потерял свою любимую. Я стиснул зубы так сильно, что, наверное, услышал треск. Период никак не проходящего дерьма тянулась за мной как надоедливая нить. Когда Масаши завёл меня в ловушку. Мне приходилось иммигрировать в каждый город, не оставаясь там надолго. С поддельными документами помог мне Рэн. Я не имел никакого понятия, какую выгоду получит он. Но я всё объяснял тем, что он делает это из-за Рин. Я слонялся как побитая собака, пока не наткнулся на Какаши. Совершенно случайно. У меня чуть не остановилось сердце, а внутренности похолодели. Он вышел из какого-то высокого стеклянного здания, и уселся в машину. Не знаю, что меня подтолкнуло зайти туда и спросить администратора о нём. Что он там делал? И какая-то часть меня, знала ответ на этот вопрос. – Какаши Хатаке? – захлопала глазами девушка с собранными волосами, и вежливо улыбнувшись, ответила: – Если вы хотите личной встречи с нашим начальством, вам необходима предварительная запись. Так и знал. – Хорошо. Позвоните мне заранее.       Продиктовав номер, я весело рассмеялся, слегка обескуражив девушку. Вот ведь чёрт. Захотел – сделал. Он однажды сказал, что хочет расширить бизнес отца. И у него это получилось. Меня распирало странное чувство гордости за него. Я хоть и бесился, а большую часть времени я хотел выбросить его на дно океана, но всегда его уважал за ум, стремление к цели. Он выглядел недоступно, держался холодно, отвечал кратко и незаинтересованно. Но он никогда не считал себя лучше или хуже других. Его второе имя для других – высокомерие, а для меня, – достойный человек. Имеющий чувства, эмоции, и умеющий любить. Я понял это, когда увидел в его глазах нечто незнакомое. И оно было предназначено для Рин. Я не на шутку испугался. Да что там. Меня охватил ужас. Соперничать с человеком, у которого в природе заложено побеждать, было азартно. Но когда дело дошло до любви. Я просто обхватил руками плечи Рин и объявил, что она моя. Та сначала брыкалась, извивалась, не принимала меня, но в итоге – полюбила. Вода всё ещё стекала по моему лицу, перемешиваясь с солёными слезами. Вода перекатывалась, встретившись с моими шрамами, как ручей в извилистом роднике или многоступенчатом искусственном водопаде. Он уже давно не болел. Я не стал ложиться под нож, чтобы стереть его. Оно служило напоминанием. О моей ничтожности. И о том, что не важно насколько силён, богат, влиятелен человек. Найдётся тот, кто его сметёт при достаточном количестве упорства. И я поклялся в тот день, что им стану я. Тем, кто уничтожит его. Если бы в тот день, в последнюю секунду, я не просёк, что скоро бомба разорвёт меня на части. Мои куски обглодали бы крысы или птицы, оставшись довольны сытным обедом. Шрам, символ силы, выживания, надежды и напоминание о цели. Которую я достигну даже через свой сырой и разлагающийся, гниющий труп. Я не помню сколько так просидел, но успел многократно обдумать фрагменты из всей своей жизни. Но это всегда заканчивалось болезненной агонией, от которой я извивался по кафелю и бил кулаками стены. Отчаяние всегда догоняло. И я всегда нырял в неё с головой. Но сейчас, очередь задыхаться запахом смерти, – не моя.

Сакура

Худые женские руки. Они были белые как полотно, из-под тонкой кожи виднелись хитросплетённые узоры из фиолетово-голубых вен. Из них будто высосали всю кровь, а кости обмотали тонким слоем кожи. Я видела себя в отражении зеркала. Мои волосы струились водопадом по чьим-то коленям. Худенькие ручки гладили меня по голове, распутывая узлы в волосах, проводя по виску. Отросшие ногти на растопыренных пальцах имитировали зубчики расчёски. Зеркало напротив было разбито, с грязными разводами. Если посмотреть со стороны, то прикосновения были нежны, и не причиняли боль, а напротив, казалось, что ты неожиданно проснулась оказалась в чудесном и волшебном сне. Прямо как в детстве. Когда отношения с моей матерью ещё можно было назвать здоровыми. Но почему-то от страха меня пробивало в дрожь, а по позвонкам скользил лёд. Меня не покидало удушливое чувство страха. Полыхающий огонёк свечи, позволял увидеть сквозь густой мрак, мои слипшиеся на лбу волосы. Я бы назвала это зрелище – арахнодактилия. Длинные пальцы смазано гладили мои пряди, напоминая конечности паука, вяжущего свои сети паутины.       Мой язык вынырнул смачивая сухие потрескавшиеся губы. Омерзительный привкус. Но до боли знакомый отголосок запаха. Я вспомнила. Госпожа Цунаде упоминала об этой жидкости, и на под курсах Трихролметан…Метил… Конечно. Раствор хлороформа. Прикосновения остановились. Моё сердце, пропустившее удар, кажется тоже. Не ощущала ни звуков, ни запахов. Глаза безотрывно смотрели в зеркало. Ужасное предчувствие сковало всё тело. Девушка медленно наклонялась ко мне. Я поняла это по опускающимся чёрным волосам. Я хотела зажмурить глаза, но они меня не слушались.       В следующее мгновение я увидела то, от чего все мои внутренности похолодели, крик неописуемого ужаса застрял в горле.       Передо мной возникло мертвенно-бледное лицо. Без глаз. Без рта. Оно застыло в зеркале. Её голова наклонилась вбок, и я слышала хруст шеи. Вместе с этим звуком подскочил пульс. Все инстинкты подсказывали что это всё. Я умру. Хотелось вопить от ужаса, но из груди вырвался лишь сдавленный писк. Мой мочевой пузырь не выдержал, и теплая жидкость разлилась по внутренней части бедра и прилипла к одежде. Паучьи пальцы скользили по лицу, вызывая ледяные мурашки, подушечка большого пальца остановилась на моих губах. Вторая рука потянулась к моей шее, и сжимала горло. С каждой секундой хватка усиливалась. Я не пыталась вырваться, словно заранее знала – не получится. Перед глазами всё плыло, на подкорках сознания, внутренний голос, рвал глотку, крича: «Борись твою мать! Вставай!». Но было уже поздно. Я куда-то падала…       Внезапно руки исчезли, зеркало тоже. Холодные прикосновения паучьих рук, растворились словно сквозь дымку. Я пришла в сознание. Это был всего лишь сон. И чёрт возьми я обмочилась. По щеке к уху, скатилась слеза. Я попыталась открыть глаза, но ресницы будто склеили. Неспешно приоткрыла их, позволяя свыкнуться со светом. Источником служила встроенная в потолок круглая лампа. Туман перед глазами потихоньку начал рассеиваться. Прищурившись, я подняла руку к голове. Будто это хоть как-то уймёт адскую трель в извилинах. Ужасно болела голова. Правый висок словно пронзили трижды стрелой. Горло саднило, рёбра, остальные кости, да и вообще всё тело ныло. Меня словно избили, помяли как бумагу и бросили в багажник. В сознании пронеслась вспышка. «В багажник» - услужливо напомнило подсознание.       Меня словно обдало ледяной водой, затем на меня вылился кипяток. В следующую минуту, ко мне пришло осознание. Меня похитили. Я словно двинутая выбежала, как только услышала, что Ино нет на работе. Из-за паники я забыла серьёзные наставления Какаши не выходить из дома без его сопровождения. И сразу поддалась страху. Я дура, дура, идиотка, последняя тупоголовая табакерка! Так глупо попасться. Как изголодавшийся мышонок, угодивший в капкан с сыром. – Блядь, - сорвалось-таки с моего рта. Которое саднило, пересохло и хотело пить. Я повернула голову не меняя своего лежачего положения, поднесла руку к виску, начиная пальцем массировать точку, наиболее остро отдающаяся болью. Мышцы ныли, всё тело превратилось в сплошной комок боли. Убедившись, что чернота в глазах ушла, я медленно приоткрыла веки. Зафиксировать взгляд удалось с трудом. Сознание будто испортившаяся лампочка, мигала. Отключалась. Включалась. Не выдержав вновь нахлынувшую волну черноты, сознание вновь погрузилось в сон. На этот раз мне ничего не снилось. Ни паучьих рук, ни лица без глаз и рта. Возле тумбочки материализовался поднос с едой. Апельсиновый сок, салат, сладости и рис с каким-то соусом. Я недоумённо похлопала глазами. Это что за похитители такие? Я недоверчиво встала и подошла к еде. Понюхала и тыкнула пальцем. Живот заурчал, уловив аппетитные запахи. Но страх быть снова отравленной меня всё ещё не отпускал, поэтому я вернулась на место, под урчание желудка. Буду ещё я рисковать так. Мир приобретал какую-то ясность, как в объективе камеры смартфона. Я оглядела помещение в которой находилась какая-то дверь, судя по всему ведущая к выходу. Белоснежный потолок, тусклая лампа, кровать на которой были аналогичного цвета простыни и одеяло с подушкой. На полу красовался светло-розовый коврик без ажурных узоров. Дрожь в руках не унималась. Я сжала руки в кулаки и обнаружила, что лёгкую одежду которую я нацепила выбежав на улицу, заменил белый свитер и тёплые хлопковые штаны чёрного цвета. И по идее голым и отмёрзшим пяткам, не должно было быть так тепло. Я прошипев сквозь зубы неприличные слова, наклонилась к ногам, аккуратно сдвинув краешек носков. Как я и думала. Две пары на каждую ногу. Волосы были аккуратно рассыпаны по спине, будто я и не бежала кросс по городу. Такое ощущение, словно их и правда расчесали. По спине поползли мурашки от воспоминаний этого странного сна…       Так, Сакура. Вспомни чему тебя учил Какаши и Ино. Минут пять она делала глубокие вдохи и выдохи, пытаясь развязать узел тревоги в груди. Подружка же советовала, что в кризисной ситуации необходим анализ сложившихся обстоятельств. Я представила пустые стеллажи полок. А мысли сравнила с книгами. Нужно было расставить всё красиво, со вкусом, поделив на категории, цвета и размеры, чтобы получилась примечательная и эстетичная картина. Этому не хитрому приёму научила её белобрысая Яманака. Итак, мне позвонил Саске, я прискакала как ужаленная роем пчёл кобыла, на его первый зов. А этот скот просто обвёл меня вокруг пальца. Сердце сжалось в тиски, и забилось чаще. Мой взгляд зацепился за одну точку. Внутри растеклось отвратительное чувство. Смесь тревоги, потерянности, шока и страха. Откуда мне было знать, что Саске…что он…как-то связан с этой историей?!       Саске заодно с людьми, которые меня похитили. Более того, в этой операции он играл главную роль. Откуда-то взявшиеся сообщники просто напали со спины, ловко меня выманили, зажали рот тряпкой, заранее обмакнув её в хлороформ. Распознать эту нехитрую заразу, было проще простого. На дополнительных занятиях с Цунаде мы однажды готовили эту смесь. А мать сетовала, что на медицинский поступать толку нет. Мол, для него нужны извилины. А мои, по её словам, можно было сосчитать на двух пальцах. Я громко фыркнула. У моей матери была потрясающая особенность – недооценивать меня. Так, не до этого. Я мысленно приказала вновь вернуться к «библиотеке» и сортировать книги, иначе волны отчаяния опять захлестнут меня.       Дальше…а что дальше? Как связан Саске с моими недоброжелателями? С каких пор? Рой вопросов, как жужжащие пчёлы проносились в моей голове. Я даже мысли не допускала, что кто-то знает о ситуации с Обито. В какие игры играют эти люди? Почему замешан Саске? В голове просто не укладывалось то, что Саске меня предал. Удивление переходило на задний план, и я чувствовала…тоску, боль, предательство… Мы не были близки как родственные души, или вроде того…но мы дружили. Подкалывали друг друга, забавно ссорились, когда надо помогали, и признаюсь честно, ведь до того, как я воспылала чувствами к Хатаке, меня привлекал Саске… Не знаю, что это было, гормональная глупость или симпатия, но на короткое время я смотрела на Учиха не как на друга. Но это длилось пару дней, и до того, как одна… щепетильная ситуация, не поставила крест на наших потенциальных романтических отношениях, и спустя время положило начало хорошей и задорной дружбы.       В какой-то момент мне стало жарко. Облокотившись на спинку кровати, я прикрыла глаза и потрогала свои щёки. Кожа горела… и без того омерзительное настроение, ухудшилось. Прикрыв глаза, я невольно вспомнила как мы познакомились с Саске… И то, что между нами произошло однажды. Кто же мог подумать, что всё так обернётся?       Прошла неделя моей стажировки. Я только-только вливалась в рутину работы. Сегодня злыдень Какаши решил перепроверить архивы, какие-то не состыковки в финансах и тратах бюджета. Длинный коридор вёл меня к отделу управления, за окном взрывалось октябрьское небо, капли дождя как-то грустно-смазано текли по стеклу, и я зажав телефон между плечом и ухом, болтала с Яманакой, у которой в башке созрел очередной «гениальный» план, по завоеванию Сая. Честное слово, её безумные планы всегда заканчивались очень «неловко». Перечислять эти беспонтовые попытки, невозможно без фейспалма. Об этом в другой раз… Параллельно держа в руках коробку с архивными документами, я смотрела на улицу с какой-то меланхолией. Плюс из-за такой туманной, сырой и влажной погоды разболелась голова, и хотелось просто пойти домой и поспать. Ох … сложно же жить метеочувствительным людям, а мне ещё терпеть бумажную вакханалию… Хотела трахаться? Не вопрос! Но ты милочка, не уточняла с кем или чем именно. Вон с бумажками покувыркаешься. – Ино не получится в бар сегодня, прости. Чёрт седой задрал с этими документациями и отчётами! – последнее предложение я проговорила в трубку громким шёпотом. Мало ли услышит кто. Особенно седовласка капризная. – Там будет Сай?! Да ну... -изогнула бровь я. Сай и бар? Это заведение славилось развратной и громкой музыкой, а наш весь из себя «недотрога», мягко говоря не вписывался в неоновую атмосферу секса и наркотиков. В тихом омуте как говорится… Для меня это как Какаши и танцы. Я хихикнула представляя, как Хатаке поднимает руки над головой и выполняет очередное па, в балетках. – Стой, а как ты вообще узнала о том, куда он идёт? Что-о?! А если он узнает?! Вот ведь балда… Я постараюсь, но ничего не обещаю. А Тен-Тен?.. А… понятно. Но я не известно во сколько закончу, ты же знаешь этого усатого суккуба! Ну и что, что усов у него нет, это выражение такое... Начнёт проверку, а потом мы всем отделом останемся переделывать всё. Ой не знаю, у него, наверное, десять глаз на лбу, а ещё пять на затылке, - ответила я, после вопроса Ино о том, как у него получается находить ошибки в любой нашей работе. – Ладно, слушай, - пришла ко мне в голову идея. – Слышь, твоя принцесса же не будет одной тусоваться. Шикамару с Наруто по любому будут там. Вы пока разогрейтесь там, выпейте, я всё сдам и присоединюсь…Ага, постараюсь. Целую! Пока-пока.       Я положила коробку на пол, отключила трубку, и положив руки на бока, вытянула спину дугой. Позвонки приятно захрустели. Пару потягиваний, и я прикрыв устало глаза, измученно выдохнула. Рабочая неделя тянулась медленно, уныло, дождливо и как-то грустно что ли… Неожиданно захотелось в бар. Выпить рюмку другую, всласть потанцевать, может урвать какого-нибудь красавчика на одну ночь. Растворится с ним в пошлом танце языков и потных тел. Я встряхнула головой, и грустно посмотрела на коробку. – Э-эх, не светит нам парень с таким графиком работы… А ведь в последнее время мне хотелось прижаться к крепкой и тёплой мужской груди, чувствовать нежность, дарить любовь «тому самому», и чтобы голову гладили, и на ушко шептали что я самая лучшая… Что же творила эта долбанная погода с такими как я. У которых тонкая душевная организация. – И не видать нам любовь с тобой Сакура, - выдохнула чересчур- трагично я, и указательным пальцем тыкнула на своё полупрозрачное отражение в окне. – Но вот недовольный взгляд Хатаке, вполне. – Почему же? – раздался низкий голос рядом. Я испуганно подпрыгнула и резко повернулась к его источнику. Твою мать! Я хотела хлёсткими словами сопроводить его в такие глубины…Но то, что я увидела… заставило мой рот приоткрыться как открытые ворота на рынке. На меня смотрел черноволосый демон-искуситель. Волосы и глаза темнее ночи, черты лица прекрасней древнегреческих богов… И мне показалось что возле зрачков присутствуют алые крапинки. А может это игра света? Забегая наперёд скажу, что когда он злился, алые искры в его глазах странно вспыхивали. Лицо смиренно-доброжелательное. Руки в карманах, рубашка распахнута на одну пуговицу. На его губах промелькнула улыбка. На моём лице – досада. У меня похолодел затылок. Нет, у него не могло быть родственников. Но почему тогда он так похож на… – Ну так почему? – весело поинтересовался он. А тембр голоса у него вибрирующий. Волнующий. – Э-э-э… Ну… - я оторопела и бессвязно мычала от растерянности, и чувствовала, как жар приливает к щекам. Он кажется серьёзно ждёт ответа. Но на какой вопрос? Про Хатаке или про… Что же ответить? «Ты собралась отвечать?» - упрекнула я саму себя. Мне прям взять и выложить всё начистоту? Рассказать о потребности покувыркаться? Может ещё предложить ему поучаствовать в этом? Стоп, какого чёрта я вообще должна распинаться перед ним? – Не твоё дело, - отрезала я, скрестив руки на груди, и гордо вздёрнула нос. Незнакомец пристально смотрел мне в глаза. От этого я занервничала и напряглась. Не знала куда себя деть, но глаз не отвела и не опустила. Сработала моя старая добрая защитная реакция – грубость. – Чего тебе? У меня на лбу не генератор ответов на твои странные вопросы, - пробурчала недовольно я, попытавшись выставить его в неловком свете, чтобы скрыть свою нервозность. Его брови взметнулись на верх. Видимо не ожидал такой резкости с моей стороны. Затем… мягко рассмеялся. – Забавная. Тебе помочь? – простодушно предложил свою помощь он, и метнул взгляд на коробку, затем обратно ко мне. Я опешила. Незнакомец заметил растерянность в моих глазах, и молча взял в руки коробку. – Куда? – К начальству, - коротко ответила я. – Веди, - простодушно улыбнулся юноша. Тем самым заставив мою грубость и злость куда-то испариться. Хотелось спрятаться в воротнике свитера, который обхватывал всё горло до подбородка. Я невольно залюбовалась его красивым лицом. А я ещё и нагрубила меня. Стыдливый румянец проступил на моих щеках. – Саске, - сказал он. – Саске Учиха. – Сакура... Харуно Сакура, - мягко отозвалась я. – Новенький? – Вроде того. А ты? – Стажёр ассистент. Только первая неделя работы. – Ого, на высшей ступени эволюции получается? Я в PR-отделе.              Мы довольно быстро дошли до кабинета, болтая о том, кто какой университет, факультет окончил. Саске положил коробку на мой стол и заметив беспорядок негромко присвистнул. – Не завидую…Может, тебе помочь? – Не стоит, - отмахнулась я. – Скажут ещё что ни на что не гожусь. И так руки из одного места. – Тогда терять нечего, - попытался уговорить меня он. – Но они-то об этом не знают, - хихикнула я. С этим парнем было легко общаться. Обаятелен и дружелюбен. Вдобавок личиком в моём вкусе. Кому такой не понравится? Я перевела взгляд на стол, и не заметила своей красивой ручки. Опять Наруто сварганил? Этот белобрысый недоумок, с первого дня не может не ужалить меня за задницу, своими выходками!       В следующее мгновение, Саске сделал то, что заставило меня забыть о своих обещаниях убить Наруто, за поползновение на мою территорию, и завороженно смотреть ему в глаза. Он подошёл очень близко, медленно заправил выбившуюся прядь волос, и коснулся подушечкой пальца мочки уха, задерживаясь там дольше положенного. Я подняла голову кверху и механически облизала губы. От него не ускользнул этот жест. – Сакура значит … - его голос перешёл на проникновенный, бархатный шёпот, заставив импульс тока пробежаться по моим венам. Я замерла, боясь что такой зыбкий и волнующий момент закончиться. Заворожённо ловя каждое слово, и ожидая его следующих действий. Он заправил прядку чёлку за ухо. – Цветочек, - вдруг объявил он, улыбнувшись своему слову. Оно ему определённо понравилось. Пульс участился, и я хотела о чём-то спросить, но вместо этого, продолжала стоять. – Тебе подходит.       Он сказал это, не отрывая взгляд с моих глаз. Мой взгляд машинально опустился на его губы. Не знаю о чём я думала, но в голову лезли только головокружительны фрагменты. Как эти губы смыкаются на моей шее, груди, соскам, и там, где сейчас пульсировало сильнее всего. Как его руки грубо вжимаю меня к стенке. Его рука мягко погладила меня по щеке, и мне показалось что он немного наклонился. Ощутив его горячее дыхание на губах, я облизнулась. Расстояние между нашими лицами тлело, как возгорающаяся бумага. Воздух сгустился, наэлектризовывался, невидимыми нитями тянул вперед. Границы рассудка расплылись, и я поддалась порыву. Мои веки прикрылись, пульс участился. Его губы были холодными… именно это отрезвило меня. Я попятилась, и неловко начала чесать ладонь. Боже… что я наделала… гормоны внутри совсем сума сошли. – Э-эмм…Спасибо за помощь, - пробормотала я, смущённо опустив взгляд. Благо, Саске не стал ничего говорить про это… странное помутнение. – Ещё увидимся? – спросил он, неловко потирая затылок. Его щёки порозовели. Кажется, не единственное почувствовала эту тягу… – Хорошо… - с придыханием ответила я. Саске улыбнулся, и отошёл от меня на пару шагов. – Пока цветочек, - подмигнул мне он и поспешно скрылся. И только после захлопнутой двери я смогла облегчённо выдохнуть. И когда только я затаила дыхание? И что это вообще было? Наверное, сам создатель Вселенной снизошёл до меня, и подарил мне благословенный поцелуй, либо пошёл красный дождь, так как Хатаке сегодня просто молча указал на все ошибки, попросил всё переделать до понедельника, попрощался со всеми, и навсегда с одним подчинённым. Чуть позже выяснилось, что за мошенничество. Какаши был меток, и всегда выяснял чёрные махинации за своей спиной. В общем, я пошла домой (на тот момент мы жили с Ино) – нанести боевой раскрас, нацепить короткое платье, высокие каблуки, и готовиться к тому, чтобы попрощаться с печенью. И определённо заняться с кем-нибудь сексом. Чтобы не накидываться на незнакомцев. – Какой макияж сделать? – повернулась я к Ино, держа на весу одной руки кисточку, на другой тени. По части макияжа подруга была мастак. – Какое платье наденешь? – спросила она, массирующими движениями распределяя увлажняющий крем на своё лицо. Я то уже закончила с тональным кремом, и уложила брови. – Не знаю… может то белое с бретельками, - я обожала это платье, которое Ино надевала на моё день рождение. Если и существовала любовь с первого взгляда, то только к платьям. – Хм… - задумчиво протянула она, перебирая баночки с тональными кремами. – Предлагаю либо тёмно-коричневые тени с чёрной дымкой в уголке глаза. Зелёные глаза подчеркнёт, – пояснила она, выжимая из тюбика тональный крем. – Звучит не плохо. Сделаем акцент на глаза, а помада будет под цвет платья тогда. На том и порешили. Ино уложила мне и себе волосы (на тот момент они у меня были чуть ниже лопаток) лёгкими волнами. Сама надела кокетливое чёрное платье, с V – образным вырезом, и длинными рукавами до костяшек. С её светлыми волосами, это создавало приятный и притягивающий глаза контраст. Глаза она подвела чёрной подводкой и густо покрасила тушью. Ядовито красные губы, не оставили ни одного мужчину равнодушным. – Если Сай и сегодня будет воротить от тебя нос, то он точно гей, - подметила я. Ино прыснула от смеха. – Комплимент засчитан, детка. Ты тоже выглядишь как конфетка. Оседлай сегодня кого-нибудь. Я закатила глаза, но ничего не сказала. Сама была не против. – Ладно, закругляйся и пошли, - сказала она посмотрев на часы. – А девочки не придут? - вспомнила я про Тен-Тен и Хинату. – Не-а, у них горят дедлайны,- пояснила Ино. Я опустила нос. Вчетвером было бы ещё веселее. Ну ничего, в следующий раз обязательно назюзюкаемся всей компанией. – Тогда погнали.       Через двадцать минут мы были у входа в ночной клуб «Карма». А ведь тогда атмосфера соответствовала названию! Мы нырнули в сумасшедший движ неоновых цветов, запаха секса, наркоты и веселья. Громкая музыка отдавалась в груди мощными толчками басов. Яркий свет полоснул глаза, а на смену свело-фиолетовому пришли розовые, жёлтые, синие цвета. Они сменяли друг друга с быстрой скоростью, ослепляя и заставляя зажмуриться. У барной стойки целовались парочки, парни угощали коктейлями, не забывая стрелять похотливым взглядом выбранную даму. Я восхищённо обводила взглядом танцпол, молодёжь махала руками, кто-то прыгал, некоторые прижимались друг к другу так тесно, что я смущённо отвела глаза. Мысленно я уже представляла себя в эпицентре, растворённой под такт музыки. Может потом сзади меня бы привлекли за талию к мощной груди. Я тряхнула головой. С этой нехваткой секса определённо что-то нужно было делать. Желательно этой ночью. – А твой Сай знает где затусить!!! - закричала я, покачивая туловищем, надеясь перекричать всеобщий шум. – Не то слово!! – вертела головой в разные стороны Яманака, ища Сая. – Давай сначала выпьем чего, потом начнём искать твоего бледнолицего!! – Гоу-у! Обе воодушевлённые атмосферой, до барной стойки дошли удивительно быстро. – Бармен! Чего-нибудь экзотичного! – потребовала Яманака, соблазнительно улыбнувшись ему. Тот заворожённо уставился на её декольте, и промямлил что-то вроде «алкогольный коктейль с апельсином». Проведя махинации с фруктом, он придвинул два готовых напитка. – Выглядит не плохо, - протянула я, сделав глоток. – Эй свинка, попробуй! – но та меня даже не слушала, смотрев куда-то вдаль. Я проследила за этим хитрым прищуром и увидела Наруто. – О! Наши! Пошли к ним! Но Ино не шевелилась. Да что такого интересного то? Ну Наруто как Наруто. Я чуть не захлебнулась от того, кого я увидела рядом с ним. Это был незнакомец – Саске, с которым я нелепо столкнулась в коридоре. Чуть подальше, между ними на чёрном кожаном диванчике, устроился объект вожделения моей подруги, и… о Ками… Он был не один. Если бы взгляд-пуля существовал, Яманака бы прострелила им обоим лбы. На его коленях восседала особа, и поглощала его как самое вкусное, дорогое вино или десерт.       Ох, чёрт... Я просто испуганно оцепенела, и с опаской покосилась на Ино. Её лицо побагровело от ярости и в следующую секунду, она потребовала шот текиллы. Осушив её до дна, Ино подошла к какому-то парню, сказала, наверное, что-то соблазнительное на ушко, так как у того вдруг потекли слюнки, и скукожилась морда, затем позволила ему увезти себя в центр танцпола. Я наблюдала за всем этим с открытым ртом. – Ну нифига себе! – Согласен, - подхватил не менее ошарашенный произошедшим бармен. – Горячая штучка…       Наивный, видимо надеялся на её благосклонность. Мало кто знал, что Яманака была похожа на огненный тайфун. Появляется из ниоткуда, всё сносит после себя, и махнув блондинистой чёлкой, растворяется в воздухе. О-о-о… теперь она извивалась как сексапильная и эксклюзивная дорогая шмара (в хорошем смысле). Ну та, которая не всем по карману, все её хотят, но достаётся она только избранным. Совершенно не понимаю её выбор в этом…Бледнолицем Эдварде Каллене. Чем он её только привлёк… разве что, только недоступностью. Но такой ли он строптивец, какого из себя строит? Не он ли сейчас отвлёкся от своей мадам, и пожирает взглядом мою светловолосую рысь? Та, что на коленях, целует его в шею, прижимается, трогает ширинку брюк, а он, смотрит куда-то на танцпол… Мне показалось? – О-о!! Какие люди! Монашка-Харуно своей персоной, - раздался сзади меня зычный и до боли бесящий голос. – Наруто! Чёрт тебя подери! – я чуть не опрокинула содержимое стакана на своё платье. – Здороваться нормально не учили?! Он задорно рассмеялся на 32 зуба, затем резко замолк, присвистнул и начал меня оценивать взглядом. – Ну ничего себе, какой наш ангел сегодня… секси! – фыркнул он и прищурился, положив ребро ладони на лоб, имитируя козырёк от кепки. – Это пошёл дождик красный? – Сейчас он пойдёт из твоего носа! – предупредила его я, и для наглядности сжала ладонь в кулак и помахала перед ним. – Ну точно красный дождик, только не на улице, - ответил он, расхохотавшись на мой сжатый кулачок. – Что-о?! – тотчас возмутилась я, поняв намёк. – Да ничего! – прокричал он сквозь музыку, которая кажется становилась всё громче. Ещё чуть-чуть, и из моих ушей польётся кровь. Наруто приобнял меня за плечи и прокричал на ухо: – Пошли к нам! Вся наша банда Hatake-Enterprises в сборе! – его голос стал тоненьким, издевательским. На английском он разговаривал хуже, чем я. Он одарил меня смешной гримасой. Кажется, мой друг не слишком пьян, но и не трезв. Да и мало отличишь его трезвого от пьяного! Это ведь Наруто! Задорный, громкий, шумный нахал. Выпьет или нет, не разберёшь. Поведение ни в том, ни в другом случае, не шибко меняется. Чуть позже, я узнала о симпатии Хинаты к этому белобрысому клоуну… Противоположности притягиваются? – Смотри чтобы он не услышал! Хотя… если это означает дополнительный месяц выходных, то продолжай в том же духе! - я рассмеялась, увидев его скорчившуюся рожу, и позволила себя увезти к его компании. Мне вспомнилось как Наруто, один раз отличился сальным юмором, не удосужившись даже посмотреть по сторонам. Мне не рассказали конкретно шутку, но сообщили, что Хатаке стоя позади него, её не оценил. На завтра объявил, что Узумаки будет целый месяц мне помогать за бесплатно. Мне тогда было очень сложно пользоваться многочисленными программами компании. Так я и познакомилась с мистером-ураганом. Я как-то сразу начала на него в шутку огрызаться, и сыпаться в саркастичных подколах. Тот не обижался, всегда давал ответку. Так и сформировалась наша дружба. – Ой заткнись! Пошли, лучше познакомлю с новеньким! – отмахнулся от меня он. Протиснувшись между телами, Наруто попутно подмигивал девчонкам в чёрных мини-юбках. Те соблазнительно ему улыбались. Бедная Хината... зачем тебе это пугало, с присвыстывающим ветерком в башке, вообще сдалось? – Меня сейчас стошнит…       Мы подошли к ребятам, и я дружелюбно улыбнувшись помахала им зачем-то рукой. Здесь было немного по тише, чем вблизи колонок. Я обвела взглядом присутствующих. Шикамару не вынимая дымящуюся сигарету изо рта, болтал о чём-то с Неджи, а заметив меня, сдержанно кивнул. Неджи без особого энтузиазма повернулся ко мне, и тоже удостоил кивком головы. Оба сразу же вернулись к перекрикиванию. Назвать это разговором посреди звуковой вакханалии, язык не поворачивался. Наклонялись к ушам друг друга, и после каждой фразы собеседника, усиленно кивали, или щёлкали пальцами. С ними меня познакомила Ино, ещё в первый день стажировки, настаивая на том, чтобы я влилась в коллектив.       Сай, естественно меня проигнорировал, прижимая теснее к себе за талию, черноволосую бестию, но его взгляд иногда возвращался к танцполу. А секси-суккуб, то есть Саске, в одной руке держал стакан, покачивая жидкость, и пялился со скучным видом в свой телефон, набирая кому-то сообщение. Но заметив меня с Наруто, он расширил глаза, как-то странно оживился, и поспешно убрал телефон в карман. Его присутствие заставило меня волноваться. – Цветочек! – поприветствовал меня он, хлопая поверхность дивана рядом с собой. Странное обращение… Но мне даже понравилось. – Как дела? – улыбнулась я, послушно опустившись на место рядом с ним. – О, а вы уже знакомы?! – удивлённо спросил Наруто. – Вроде того… - расплывчато отозвалась я. Саске улыбнувшись кивнул. – Ясненько. Сакура, давай на брудершафт! – вдруг, ни с того ни с сего выпалил блондин. – Чего-чего, тебе что, в голову светомузыка ударила?! Нет! – решительно отказалась я. – Ну давай! – взмолился он, своими большими голубыми глазами, которые при освещении потемнели на пару оттенков. – Тебе надо расслабиться, бери пример с Ино! – он кивнул в сторону танцующей блондинки. Яманака покачивала бёдрами в такт музыке, кажется, забив на этого бледнолицего. И… О Ками! Началась моя любимая песня! В конце-концов, я пришла сюда расслабиться, потрахаться и повеселиться, не так ли? Куда-то подевалось моё смущение и волнение от присутствия Саске. – Хрен лысый с тобой! Давай! - не стала больше препираться я. – Ее-е! Моя девочка! - Наруто в порыве радости обнял меня, и потянулся к внушительному столику, где кроме выпивки, красовались ещё и закуски. Наши локти переплелись. Оба залпом осушили бокалы, поморщились, я быстро кинула в рот дольку лимона. – Ы-ых... Кислятина! – Прям как Хатаке! - прошипел Наруто. – Давай ещё раз, потом танцульки! - он налил очередную порцию и протянул мне. Мы снова закрепили дружественный обряд, Узумаки что-то пробормотал про туалет, и упорхнул. Я задорно рассмеялась. – Слабачок! Зачем тягается с людьми не его уровня? – Всё в порядке? - на моё плечо опустилась холодная рука. Я вздрогнула от неожиданности. – Всё путём! – хихикнула я, встретившись взглядом с обеспокоенным Саске. – Это ты вечно мёрзнешь! Голова легонько кружилась от алкоголя, а руки ослабли. – Что? – не понял он. – Говорю, хочешь согрею?! После четырёх рюмок, у меня уже приятно покалывало в груди, а голова стала ватной. Новинки песен срывала у народа крышу, все как-то начали радостно кричать и свистеть. Из-за внезапно вспыхнувшего экстаза, нутро рвалось в пляс. Мне тоже захотелось нырнуть в пучину дерзких движений туловищ и рук, дёргаться в такт битам! – Я пошла к Ино! – объявила я, махнула рукой на ошарашенного Учиха, мол, если хочешь присоединяйся. Мною завладел восторг. Тело раскрепостилось, словно до этого момента его удерживали путы веревок. Я без труда протиснулась к Ино, и завопила над её ухом. – Эй мымра! Иди горло промочи что-ли! Яманака с весёлой улыбкой повернулась ко мне и пропустив мою реплику мимо ушей, потянула за запястью к центру танцующих. – Потом! Оторвёмся сейчас!       Я ничего не ответила и начала танцевать. Алкоголь приятно ударил в голову, раскрепощая движения. Музыка сочилась в поры, в кожу, струилась в крови, сливалась со мной в единый механизм. Словно кто-то прыснул адреналин по венам. Я ни о чём не думала, отдавала себя без остатка развратному танцу, выплёскивая весь накопившийся за последние дни стресс и негатив. Сейчас я хотела запастись морем положительных эмоций, и сохранить это в памяти.       Через полчаса хаотичных телодвижений, ритмичных извиваний туловищем, и прыгания, я почувствовала, что хочу в туалет. Я хотела предупредить Ино, но эта зараза уже исчезла. А нет. Вот она…рядом с Саем?! Правда на его коленях уже не было этого мешка с костями. И всё его внимание было сосредоточено на потягивающую коктейль Яманаку. Наруто уже исследовал рот какой-то шатенки с каре, на соседнем диване, ни капли не смущаясь. Саске вовсе куда-то исчез. Мысленно махнув на всех их рукой, я побежала расталкивая толпу – на зов природы. Потом всё выясню! Чтоб вам всем пусто было!       Через пару минут я таки облегчилась, помыла руки, поправила макияж, нанесла светло-красный тинт. Меня вдруг начало клонить в сон, хотелось просто уткнуться носом в подушку и не шевелиться дня три. Повеселилась-то я на славу! А вот алкоголь ещё не выветрился. Я как умалишённая хихикала самой себе. Покопавшись в сумочке, я взяла телефон и набрала этой белокурой идиотке. Она конечно же не подняла. – Вот зараза… - прошипела я себе под нос, последний раз взглянула на себя в зеркало, подмигнула отражению и крутанулась к выходу, но налетела на чью-то мужскую грудь. – Ой, изви… Саске? – удивлённо проговорила я. – Что ты тут делаешь? Покрутив головой, мне хотелось убедиться, что девушек тут нет. – А я тебя искал. Схватив его за руку, я вытащила этого дурачка из женского туалета. Мы обошли страстно целующуюся пару, и остановились на другом конце коридора, к которым прилегали какие-то помещения, не считая туалетов. – Ты чего в женском туалете забыл. И где остальные? Он смутился и почесал затылок. Видимо только сейчас осознал куда зашёл. – Наруто на диванчике с новой подругой. Неджи и Шикамару ретировались. – Пошли тогда, - вздохнула я. – А блондинку возле бледнолице… в смысле Сая не видел? – Видел вроде, - неуверенно кивнул он. – Они о чём-то разговаривали, потом ушли. – Что?! Вдвоём? – крикнула я, но увидев, как Саске вздрогнул от моего зычного голоса, резко понизила голос до шёпота. – Ты уверен? – Ага.       Во даёт мать… Но на всякий случай я набрала её номер ещё раз. На этот раз она подняла трубку и прокричала сквозь музыку, что ждёт меня у барной стойки и отключилась. Перед Саске я не стала её расспрашивать про Сая, хотя язык так чесался! Хотя… она бы всё равно ничего не услышала. – Ну, - устало выдохнула я. – Пойдём? Я хотела только одного сейчас – покушать, подрочить и поспать. Урвать красавчика, опять не получилось. Да и без него оказалось хорошо! – Подожди Сакура, - попросил Саске, придержав меня за запястье. – Что такое? – опешила я, посмотрев на наши руки, затем на него самого. Сердце непроизвольно пропустило удар.       Он не шевелился, о чём-то крепко задумавшись, и вдруг пристально посмотрел на меня. Я заметила в темноте его глаз, алые искры?.. Или это игра света? Его взгляд будоражил сознание… Снова оно… снова это наваждение. Я сглотнула, ощутив, как учащённый пульс стучит в ушах. – С-саске? В чём дело? – растерялась я.       Почему это он так странно уставился на меня? Понадобилось всё мое самообладание, чтобы вернуть себе непринуждённый вид. Хорошо, что хоть в приглушённо освещённой комнате не видно, как мои щёки предательски покраснели. Я хотела сказать что-то ещё, как вдруг Саске шагнул ко мне вплотную. Я отшатнулась назад, упёрлась лопатками к стене. Он как в зеркале повторил за мной. Его руки по обе стороны чуть выше моей головы, зажали меня в ловушку. – Ты чего?.. – прошептала я, ощущая тепло его тела. Мне до безумия хотелось прижаться к нему, но рациональность пока что сдерживала это помешательство. – Я с самого утра об этом думаю, - хрипло сказал он, проведя большим пальцем по моей нижней губе. – О чём? – опешила я, сжавшись всем телом. От него пахло сигаретным дымом и чем-то терпким. У меня кружилась голова. Алкоголь в венах моментально испарился. Желание прикоснуться и попробовать его, нарастало как ком, и становилось невыносимым. Мною двигало безумие. Определённо оно. Иначе как объяснить то, что я хочу не совсем приличных и неистовых вещей с ним. Прямо сейчас. – Можно? – спросил Саске, смотря мне в глаза, затем перебежал взглядом к губам. Я осторожно кивнула, затаив дыхание в ожидании. Его дыхание опаляло мои губы, между нами остались ничтожные миллиметры. И… движимая гормональными сбоями, мне словно сорвало крышу.       Через секунду я подалась вперёд, властно накрывая его губы своими. Он на мгновение опешил, но сразу ответил, уверенно скользнув языком внутрь. Его руки по-хозяйск прижали меня к себе и провели по моей спине, остановившись на талии. Я подалась к нему всем телом, рукой обвила шею и притянула ближе, углубляя поцелуй. Жаркий узел внутри меня стягивался сильнее. Словно магма струилась по моим венам, заставляя вспыхивать всё, чего коснётся. Разум отключился, как только его губы коснулись моих. Поцелуй из ласкового, аккуратного, неспешного, превратился в пылкий, волнительный, мокрый, срывающий башню. Его руки жадно изучали моё тело. Ладони грубо сжимали грудь, переместившись к ягодицам. Саске вдруг припал губами к моей шее, прошёлся по моему горлу оставляя влажный след, и укусил, грубо оттягивая кожу. Из груди вырвался громкий стон. Я выгнулась в спине. Нечёткое и прерывистое дыхание перерастали в полустоны. Мы жадно изучали контуры тела друг друга, словно знали друг друга уже много лет, словно не познакомились только этим утром. Но моё наваждение разбилось, и разлетелось на миллиарды осколок, когда возле нас раздался громкий и удивлённый голос. – Ну ничего себе! – обалдел Наруто, и я услышала, как он присвистнул. Меня будто облили кипятком, а затем бросили в ледяную реку. Я испугано отскочила, грубо толкнув Саске в сторону. – Э-э… Я помешал? Наруто небрежно взлохматил волосы и поочерёдно взглянул на нас с Саске. Недоумение чётко отразилось на его лице. – Нет, что ты! - истерично засмеялась я, и озлобленно скривила лицо. – Я как раз хотела тебе предложить подержать свечку.       Наруто стушевался под моим яростным взглядом, и пробормотал извинения. Вот ведь пугало белобрысое! Дёргаными движениями, я начала стягивать вниз подол задравшегося платья, чтобы хоть как-то побороть смущение. Его присутствие было как разряд электрошока. Если бы он пришёл чуть позже, то застал бы картину похабней прежней. С ума сойти! – Чего хотел, Наруто? – спросил Саске, протягивая мне мой клатч, который я как раз собиралась искать. Кажется, в порыве страсти я его выкинула на пол вместе с телефоном. Ой дура… – Не я, а твоя девушка. Там Карин тебя ждёт у барной стойки. Я еле от неё вырвался, под предлогом. Обещал найти тебя, и…нашёл - выдал Наруто, затем заметив мой шокированный взгляд – умолк.       Внутри меня всё похолодело. Минусы целовать парня с которым знакома от силы минут пять? Первое, можно потерять остатки извилин, вдобавок самоуважение. Второе, ты ничего о нём не знаешь. В том числе то, что у него имеется девушка, а он сам, полное мудачьё. Я презрительно фыркнула в его сторону, и не теряя достоинства (терять особо было уже нечего) двинулась к выходу из этого душного коридора. Хотя руки стискивающий клатч, предательски дрожали.       Стальная хватка пальцев Саске, обхватившие мой локоть, вновь не позволили мне уйти дальше. – Постой, Сакура, - попросил как-то жалостливо он, поворачивая меня к себе. В груди нарастал гнев, вперемешку с отвращением. Я и раньше не жаловала подобный тип парней, а сейчас почувствовав хоть и не на собственной шкуре, такой опыт, хотелось прополоскать рот трижды. Я резко выдернула руку. – Не нужно, Саске, - холодно сказала я, стараясь держать гнев в узде. С самоконтролем у меня были кое-как налаженные отношения. Если же эмоции возьмут вверх, то пиши пропало. Я наговорю кучу вещей, о которых определённо буду жалеть. – Позволь мне всё объяснить, - попросил он, встав у меня на пути. – Нет это ты позволь мне объяснить тебе элементарные вещи, - мой тон стал на октаву выше. Что я говорила о самоконтроле? Забудьте. Я угрожающе сделала шаг навстречу к нему, и тыкнула указательным пальцем ему в грудь. Словно показывая, какой он придурок. – Достоинство мужчины, заключается в том, чтобы уважать в первую очередь себя. А если ты по углам целуешься, имея при этом девушку, - процедила я сквозь сжатые зубы, сдерживая желание его ударить. – То, о каком самоуважении может идти речь? Раз уж ты позволяешь себе такие низости, то обходиться с тобой вежливо, я тоже не намерена, мудачьё!       В последний раз посмотрев ему в глаза с огненной яростью, я обошла его застывший силуэт. Надеюсь, в компании он будет обходить меня за десятый километр. Ну вот, теперь нужно обсудить это с Куренай-сан. Затем три сеанса уйдут на всякие дыхательные упражнения, с целью усмирить горячую голову и праведный гнев. У барной стойки мирно попивала коктейль Яманака, разговаривая с какой-то девушкой в очках. У её собеседницы был необычный окрас волос. Волосы цвета фуксии. Заметив меня, Ино помахала мне, а та, что с очками, неожиданно подпрыгнула на месте и восторженно посмотрела на меня. Я изогнула бровь. Она встала и прошла мимо меня, на ходу крича что-то Саске. Её рука вдруг по-хозяйски обвила его руку. Этот жест чуть ли не вызвал у меня приступ рвоты. – Ты где была?! – спросила у меня Ино, перекрикивая музыку. – Тот же вопрос! - прищурила я глаза, изучая её взглядом. С этой бешеным и хаотичным плясом неонового света, ничего нельзя было понять, что она чувствует. Но кажется, она даже бровью не повела. – Целовалась с Саем! - отмахнулась она. – Ну как целовалась. В основном, целовала я, пока тот не сбежал. Прикинь! Мои глаза полезли мне на лоб. – Что-о?! – чуть ли не задохнулась я. – Вы что делали?! – Расскажу позже! - заверила она меня, сжав рукой моё плечо, слегка потряхивая за него, чтоб я вышла от шокового оцепенения. – Пошли домой, расскажу поподробнее! Я жуть как устала!       Как же я была с ней солидарна. Я кивнула и через минуту, мы были уже у выхода. Прохладный ветер немного остудил мою горячую голову. Лёгкие с радостью приняли благословенный чистый воздух. Ино увидев такси, вытянув руку, сразу замахала наманикюренными пальчиками, в знак «остановите». – Залезай лобас… -она запнулась и посмотрела куда-то сзади меня. Моя голова на автомате проследила за её взглядом. Ко мне бежал Саске. – Сакура! Подожди! Дай мне пожалуйста объяснить! Я резко отвернулась и попросила Ино залезть в машину, затыкая её расспросы. Мол, объясню потом, любопытная ты башка! – Сакура, да постой же! – раздалось сзади меня, и в следующую секунду я почувствовала, как меня удерживают за локоть. – Позволь объяснить! Вот это настырность! С трудом поборов раздражение, я кивнула сидящей Яманаке, одарив её взглядом «Сейчас вернусь. Жди». Она не отрываясь от телефона лопнула шарик жвачки, и помахала жестом «кыш-кыш». Мы с Саске отошли от такси на пару шагов. – Что Саске? О чём ты хочешь со мной поговорить? О том, что я только что целовалась с парнем у которого есть девушка? Ну что ж, давай обсудим. – Сакура, Карин не моя девушка, - сказал он с придыханием. – Она моя невеста. Вау. Сказать, что я прибалдела, не сказать ничего… Он что, угарает? Это сейчас такие виды пранков пошли? И тут где-то скрытые камеры? Я присвистнула в стиле Наруто. – Ещё лучше, Саске. Передавай привет невестке. – В смысле, я не хотел, чтобы она была ею. Понимаешь, наши родители… Я… - он нервно провёл рукой по волосам. – Ты мне понравилась. С самой первой секунды. Я то и делал за последние недели, то представлял, представлял, представлял. Тебя. Нас. Я не знаю, что это, безумие, страсть, или любовь… Но Сакура, ты не выходишь у меня из головы. Когда ты поцеловала меня, я думал, что сума сойду. Понимаешь? Я такого ещё не чувствовал… Я даже боялся к тебе подойти. Теперь моя очередь была открывать рот. – В каком смысле недели? – шёпотом проговорила я, вытаращив на него круглые глаза. – Я уже пару недель работаю здесь, и… Я всегда знал твоё имя. С того момента как увидел, как помешанный расспрашивал всех о тебе. Но что-то мне мешало к тебе подходить. Причина даже не в том, что я связан обязательствами. Это скорее было какое-то волнение, страх… Я ... – он запнулся, и грустно рассмеялся. – Я даже не планировал всё тебе рассказать вот так. Но… вышло как вышло. Поэтому Сакура, готова ли ты дать мне шанс всё исправить?       У меня перехватило дыхание. Эта сбивчивая речь, была такой ошеломляющей, но такой искренней. Я и не знала, что во мне кто-либо на работе заинтересован. Да и я не припомню, чтобы его видела... Хотя с моей стажировки прошла неделя. Решения и отчёты других отделов, рассматривать я ещё не имела права. Моё сердце защемило, и я открыла было рот, чтобы сказать трижды да, как мой взгляд поймал неподалёку у входа в клуб, ежившуюся от холода девушку, ту самую, волосы цвета фуксии. Она смотрела на нас, но утратила былую смелость, и сейчас утирала слёзы, катящиеся из-под очков… Мои глаза вернулись к Саске и заглянули в его тёмные глаза. На мгновение мне почудилось, что на радужке просияли алые искры.       У него были такие же глаза… Это напомнило мне о моей недавно законченной борьбе… Хоть боль от его ухода, больше не чувствовалась. Прошёл ведь почти год… Но последствия остались. Забывать его было сродни кровопролитной войне, где у меня было слишком много потерь. Я всё ещё находилась в её руинах, обломках и была окружённой мёртвыми трупами. Прежде чем вступать в новую битву, мне было необходимо восстановится. Странное сравнение, но я чувствовала, что не смогу полюбить кого-то правильно, и так, как того действительно заслуживает человек, пока не вылечусь от ран.       Мне в голову пришла мысль, попробовать забыться, ведь меня тянет физически к Саске, даже интерес к нему есть. Но могу ли я ему гарантировать то, что иногда на мне будут показываться оковы прошлого, и я не смогу думать ни о чём другом? Вспоминая опять прошлые ошибки, и как невротичка бояться, что меня оставят, бросят, изменят. Я пока не умела любить так, чтобы не забывать о себе и не растворяться в другом, не умела любить правильно, не умела любить себя. Я могла бы попробовать, но в итоге разобью сердце нам обоим, с таким мышлением и поведением в отношениях. – Саске, - я грустно улыбнулась, и потянулась рукой к его щеке. – Прости, но я не могу. Именно на этом этапе своей жизни, я не в состоянии предложить тебе ничего кроме дружбы. Надеюсь, ты меня поймёшь. Парень сглотнул, ошарашенно посмотрел мне в глаза, и через минуту разочарованно и как-то… глухо спросил: – Почему? – Я не могу создать что-то новое, пока не отгребу хлам прошлого, - расплывчато ответила я, не надеясь, что он меня поймёт. В последний раз погладив его по щеке, я снова прошептала извинение. Саске печально вздохнул, к моему удивлению не стал задавать вопросов и молча меня обнял. – Спасибо за честность, Сакура, - прошептал он, и спустя несколько секунд разжал объятия, обхватив ладонями за оба плеча. – Будем друзьями? – Угу, - улыбаясь кивнула я. – Нет, не такими, которые только здороваются по утрам, а потом не общаются. Я хочу быть настоящими друзьями. Ходить в кафе, в бары, кино, обсуждать кучу вещей, ехать на горячие источники и всё такое, загород. Понимаешь? – с серьёзным тоном сообщил мне он, и искал моих глазах подтверждение и возможное обещание. Я умилилась и искренне рассмеялась на такое заявление. – Хорошо. – Обещаешь? Я закатила глаза и снова весело хохотнула. – Ладно, если не веришь мне тогда, - я протянула ему мизинчик. – То обязан поверить этой священной клятве. Саске округлил глаза, посмотрел на меня как на дурочку, затем на мизинец и снова на меня. Я упрямо тыкала на него мизинцем. Он улыбнулся, взлохматил темные волосы, и решительно закрепил обещание. – Вот и договорились, - весело заявила я. – Теперь мне пора. А то такси за ожидание тоже сдирает не малые деньги. – Жмот? – невинно поинтересовался он. – Хей! Просто экономная, - мстительно ткнула его в бок я. – Ладно, мне действительно пора. Перед тем как сесть в машину, Саске снова меня окликнул. – Увидимся на работе? Я улыбнулась. – Конечно. Доброй ночи, Саске, - помахала я ему. – Спокойной ночи, цветочек, - поднял он руку, в знак прощания. И сидя в машине, игнорируя заинтересованный взгляд Ино, я чувствовала, что он провожает каким-то потерянным взглядом машину. Мне хорошо было знакомо это чувство. Саске. Моя несостоявшаяся симпатия. Странное наваждение. Впоследствии мой хороший и искренний друг. Мы, как я и обещала, всегда виделись, когда находилось время и обоюдное желание. Поехали однажды со всеми коллегами загород на шашлыки. Ходили и в кино, и в бар. Иногда с нашей четвёркой. (Я, Ино, Наруто, Яманака). Ходили на пикники всем коллективом. Разговаривали с ним обо всём. «Я люблю тебя, Сакура».       Иногда наши перебранки доводили меня до агонии. Хотелось кричать на него, прибить его, макнуть его лицо в лужу, в землю, в отходы, но я искренне любила его как друга. У меня не вышло его полюбить, так как в сердце каким-то образом попал Хатаке. Но если поначалу я замечала в глазах Саске проблески чего-то большего чем дружба, то постепенно оно исчезало. Он даже рассказывал то, что с невестой у него всё хорошо, и он испытывает к ней нежные чувства. Я даже мысли не допускала о том, что возможно его чувства ко мне росли… И сейчас сидя в неизвестном мне помещении, с острой головной болью, саднящим горлом и пустым желудком, до мозга костей напуганная, мрачные мысли нарастали в огромный тёмный ком, пошатывая моё моральное состояние. Почему? Как? Зачем? В глазах защипало, и я закрыла глаза ладонями, пряча неизвестно от кого, предательски катящиеся по щекам слёзы. Плечи дрожали, живот сжался от того, что я старалась сдерживать подходящие приступы всхлипов. Это причиняло новую порцию боли. Предательство душило. От мыслей и плача, меня прервали звуки шагов. У меня похолодел затылок, волосы на шее вздыбились, словно ледяной поток воздуха прошёлся сзади. Сердце камнем ухнуло куда-то вниз, а удары продолжали отдаваться в ушах. В голове вращался сумбурный поток не самых хороших мыслей. Неужели это всё? Ещё не парализованная от страха часть меня, утверждала, что мне ничего не сделают, и следует хотя бы сделать над собой усилие встать и защищаться. Ведь им нужен Обито, а не конкретно я. Я всего лишь приманка. А шанс выбраться должен быть. – Я всего лишь приманка… - загробным шёпотом прошептала я, крутя голову по сторонам, в поисках хотя бы подобия оружия. Руки дрожали, но я рывком открыла ящик комода, прилежащего у кровати, и нашла письменные принадлежности. Заметив канцелярский нож, я без промедлений высунула острое лезвие до основания, и встав в боевую стойку, начала ждать. Я умолкла и насторожилась всем телом. Затем раздалось пиликание встроенного в белоснежную дверь механизма.       Страх начал пронизывать все фибры моей души. Глаза безотрывно следили за тем, как дверь исчезает внутри стены. Заторможенное сознание наблюдало за тем, как начали показываться ноги незнакомца. Затем взгляд медленно поднимался, скользя словно смертельно опасная змея, по чужому телу. Меня затошнило. – Цветочек, значит, - задумчиво произнёс мягкий, но уверенный голос. – Вау, – удивилась она, заметив в моих руках ножницы. – Мне говорили, что ты не робкий десяток, но чтобы так. Кстати, ты не правильно держишь. Дрожащей рукой, ты только позволишь врагу вывернуть себе запястье.       Я тупо зависла с ножом в руках, позабыв о том, что нужно бежать. Язык сплёлся в узел, и вдобавок, налился кварцевой тяжестью. Упираясь ладонью в бок, на меня с усмешкой смотрела девушка. Причём, безумно красивая. В выразительные глазах блестел озорной огонёк. Фигуру с основания шеи до щиколоток обтягивал кожаный комбинезон, выгодно подчёркивая формы груди, бёдер, и натренированные мышцы живота, икр и рук. Длинные распущенные волосы, и странные н… – Детка, убери нож, - попросила она меня, обрывая поток моих мыслей и наблюдений. Мне показалось или она сдерживает смех? – Хватит её пугать, - раздался мужской голос, – Прости-прости, - развела руками она. – Ничего не могла с собой поделать. Просто она очень милая.       Рядом с ней, скрестив важно руки на груди, встал… смутно знакомый мне парень. Или… Нет-нет! Где-то я точно встречала его. Этот взгляд, проникающий в меня, вызвал нервную дрожь по телу. Я точно где-то видела эти пронзительные, ясные, с очень сильно выраженным золотым тоном всей радужной оболочки, янтарный оттенок глаз. Они стояли плечом к плечу, и я отметила внешнюю схожесть стоящих передо мной людей.       Внутри меня что-то щёлкнуло, и я чуть не задохнулась. В животе похолодело, а сердце замерло. Я вспомнила где видела его. Их обоих.