История о лисьих хвостах

Соседство, что и следовало ожидать, не задалось с самого начала. Люди естественно были агрессивно к нему настроены, но факт того, что за ним стоял Торин, несколько усмирял их. И если для детей он был просто диковинкой, тем, с кем можно поиграть вечером, то для взрослых, особенно для женщин, Трандуил за несколько дней стал врагом номер один. Мало того что он был любимчиком малышни, так еще и Торин ходил за ним по пятам как привязанный. Леголас же, поправлялся не так быстро, как хотелось. В рану все же попала инфекция и несчастный ребенок переносил ее хуже, чем другие дети его возраста. Отказываясь возвращаться в человеческую форму, он целыми днями лежал в палатке, приветствуя отца только тихим скулежом. Трандуил метался от сына к лесу за травами и обратно в лагерь. Обещание, данное Торину, тоже никуда не делось. Создать амулеты оказалось гораздо сложнее, потому что неожиданно некоторые из людей плохо переносили направленную на них магию, даже если так являлась защитной. А еще была она. Верронел. Если мужчин Трандуил справедливо опасался, с женщинами держался отстраненно и уважительно, то Верронел он готов был разорвать горло, поскольку беременные женщины...Для него это было что-то за гранью. На его памяти, беременные демоницы проявляли себя гораздо спокойнее и благороднее. И уж точно не бросались на прохожих. Хотя кицуне в положении он повидал всего двоих, но теперь есть с чем сравнивать. Не было ни дня чтобы эта девица не прошлась по его внешности, характеру или привычкам. Издевки сыпались с ее рта рекой, благо на Леголаса она не покушалась, видимо понимая, что тогда ее даже Торин, так смело встававший между ними ни один раз, не убережет от смерти. И самое неприятно, он не мог ей ответить. Иначе на него тут же бы накинулись, и, если себя не особо жалко, хотя он не забывал о наличии двух десятков обученных воинскому делу людей, что помогали Торину в его походе. А вот жизнь Леголаса, его здоровье и безопасность - ради этого, он готов был вынести все. И конечно же эта истеричная женщина сразу начинала кричать, что потеряет ребенка, стоило ему к ней приблизиться, чтобы считать отпечаток ауры для оберега. Поэтому-то Торин за ним и таскался. Его Верронел подпускала с большим энтузиазмом, видимо надеясь пристроиться не только как житель лагеря, но и в качестве супруги. И эта навязчивость неожиданно раздражала Трандуила. Потому что Торин был… Торин был действительно необычным. Он не смотрел на кицуне как на монстра, да и вообще словно бы пообвыкся с его присутствием и сущностью. Помогал собирать травы, перевязывал лапу Леголаса и пытался развлечь ребенка фокусами, которые у Трандуила, достигшего мастерства в иллюзиях, вызывали лишь добрую усмешку. - Спасибо тебе…За то, что отвлекаешь его. Леголас никогда так долго не болел и не привык к такому. Твои фокусы…Веселят его, - сказал он однажды, когда они в очередной раз выбрались за травами для припарок. Двое детей из лагеря подхватили простуду, и Трандуил предложил свою помощь. При должном умении отвар поставит детишек на ноги за сутки. - Не за что. Я понимаю, что ребенку трудно. Мало того, что столько незнакомцев вокруг, да еще и похищение. Отец вот где-то шляется сутками. Это то немногое, что я могу сделать для вас. - Я хожу в лес, чтобы найти подходяще породы дерева для… - Я знаю, лисица. Шучу. Ты забавный, когда сердишься. Красивый. В смысле красивее, чем обычно. И вот эти его комплименты — это же можно было назвать комплиментами?... Трандуил никогда не взаимодействовал с людьми так долго, и никто еще не называл его красивым. Опасным, хитрым, диким да. Красивым ни разу. И это с его опытом. Или тот день, когда они отправились на охоту. Крупная дичь им все не попадалась, и Торин, согласившись принять помощь от кицуне, что своим обонянием чувствовал пасущееся стадо в нескольких километрах от них, вновь начал делать это. Говорить. «Ты умный». «Необычный». И всячески старался прикоснуться. К спине, хвосту. Положить руку на плечо, или приобнять за талию, когда он готовился выстрелить в дичь. Чего он хотел от Трандуила? Неужели банально завлечь в постель? Связь человека с демоном наказывалась смертью для кицуне, человека же признавали жертвой похотливого отродья. Так что здесь Торин бы только выиграл, в отличие от демона. Из размышлений о поведении человека, Трандуила вывело легкое подёргивание за один из хвостов, которые он перестал прятать по просьбам детей. Да и Леголасу было намного привычнее. А в такой стрессовой обстановке он был готов ради сына хоть ежедневно лисицей ходить. - Что такое, сынок? Где-то болит? В ответ донеслось фырчанье. Кицуне повернулся к сыну. Этот несносный лисенок пытался превратиться в человека, но, разумеется, не выходило. - Не смей. Я сейчас помогу. С таким трудом приобретённый навык превращения, был почти утрачен из-за страха малыша перед людьми. Первый контакт закончился похищением, и даже теперь, когда отец вновь был поблизости и никто не высказывал явной агрессии, Леголас просто не мог самостоятельно обратиться. Слишком мал, чтобы делать это не задумываясь. Трандуил, став лисом, подошел ближе к сыну. «Слушай меня. Вспомни чему учил. Ты сильный. Справишься. Просто представь кем станешь. Сосредоточься на этом образе. Давай, вместе». Мгновение и перед ним сидел его сын. В полностью человеческом облике. Видимо за эти дни хвост и уши надоели ему до чертиков. Главное, чтобы вспомнил как передвигаться на двух ногах. - Папа! - едва сдерживая слезы, проронил сын и бросился в объятия. Трандуилу лишь оставалось прижать к себе ребенка. - Все будет хорошо, сынок, – он лаково провел рукой по светлым волосам лисенка. - Папа…Давай уйдем. Здесь люди. Хочу обратно. Только вдвоем. Рука уже почти не болит. - Уйдем. Скоро уйдем. Но не раньше, чем ты полностью восстановишься, - строго ответил мужчина. Он не желал признаваться, даже самому себе, что начал привыкать к жизни в лагере. Здесь всегда была еда, Леголас бы смог расти с ровесниками. И что ему могла дать отчужденная жизнь, которой жил его отец? А среди этих людей он мог бы получить образование и приспособился бы к обществу. Разумеется, рано или поздно каждый из их рода отдалялся и уходил в леса, но для Леголаса он желал, чтобы этот момент наступил как можно позже. - Эй, лисица блохастая. Тебя Торин зовет. Выползай быстрее, - донесся противный женский голос с улицы. Трандуил резко вздохнул и медленно считая про себя до пяти выдохнул. Верронел. Кто бы сомневался. Он присел перед сыном, и с ласковой улыбкой предупредил: - Если захочешь выйти, не бойся людей. Они не причинят тебе вреда. Но держись ближе к палатке. Леголас испуганно кивнул и проводив отца до выхода с детской непосредственностью спросил: - Пап…А почему ты ее просто не укусишь? На секунду кицуне действительно задумался над этим предложением. Но потом лишь усмехнулся, и погладил ребенка по голове. И уже на улице, не скрывая своего презрения, ответил незваной гостье: - Хватить тут бродить, словно как бродячая псина. Женщина ответила взглядом полным ненависти. Может она всерьез думает, что он каким-то образом может ей помешать залезть в койку к Дубощиту? Да он дверь придержит и пинком отправит, если это даст ему хотя бы сутки передышки от ее громогласного воя на всю округу. Но все же беременная женщина. Нужно быть мягче. Осталось потерпеть шесть месяцев. Уже направляясь к выходу из лагеря, где его обычно ожидал человек, Трандуил едва ли не запнулся об один из хвостов, поймав себя на мысли: «А с чего я решил, что останусь тут на шесть месяцев? Кому мы тут нужны?». - Выглядишь не очень, - поприветствовал его Торин. Настроение и так держащееся лишь на одной мысли о сыне рухнуло окончательно. Кицуне чувствовал, что еще немного и он швырнет тщательно вырезаемые амулеты Торину в лицо и как последняя истеричка сбежит с сыном в лес. Подальше от этих странных людей с их непонятным поведением. И он ведь всерьез задумывался о том, чтобы попроситься остаться? Дурак. И уж если быть честным с самим собой, выглядел он хорошо. Не чета каким-то там разбойникам, которые голову мыли дай боже раз в неделю. - И тебе приятного утра, Торин Дубощит. Ты звал меня чтобы дать оценку моему внешнему виду или есть что-то более серьезное? - Я два дня провел в лесу, пытаясь отыскать иссоп. Знаешь, описание «фиолетовый, похожий на шалфей» вообще не ускорил поиски, - шутливо передразнил он голос лиса. - Пойдем, на поляне нашел что-то похожее на шалфей, но не шалфей. Взглянешь. - Откуда я мог знать, что ты так плох в травах. Сам ведь вызвался. Торин без улыбки сказал: - Ты знаешь, почему я это сделал. И действительно. Как бы Трандуил ни хотел думать, что симпатичен человеку, истина, скорее всего, была куда более прозаичной. Люди боялись его. Боялись его магии, и сам Торин как главарь решил присматривать за демоном, чтобы тот не натворил бед. Ведь они с сыном оказались в лагере по вине Дубощита. - Я не враг людям. - Я знаю. - И амулеты сделаны. Если ты нашел действительно иссоп, то завтра я закончу. И мы уйдем, а твои люди выдохнут спокойно. - Я не хочу, чтобы вы уходили, - резко, как отрезал. Он весь такой. Словно спустился с гор, где рождались люди несгибаемые, упрямые и до тошноты честные. Трандуил тоже остановился. Вокруг был лес, пели птицы, а где-то вдали паслось стадо оленей. Лис готов был смотреть куда угодно, но не на человека, который, наоборот, глаз не сводил с него. С голых ступней, которые оставались на удивление чистыми после прогулки по лесу. С фигуры, закутанной в светло-серое кимоно с вышивкой, с гордого профиля. С шикарных, серебристых хвостов, в тон ушам на макушке, плавно шевелящимся, выдавая волнение кицуне. - Глупости говоришь. Не нужны вам демоны в лагере. Боитесь нас. Меня. Леголас еще маленький, а я вот… - Не глупости. Оставайтесь. Я не позволю причинить вам вред. - Думаешь мне нужна твоя защита человек?! - Трандуил повернулся к разбойнику. Его ярко-небесные глаза пылали яростью, а аккуратные ногти трансформировались с длинные острые когти. Всем своим видом демон показывал, что стоящему перед ним стоит быть осторожнее в последующем выборе слов. - Думаю, что да, - спокойно ответил Торин. - Нельзя быть все время сильным и опасным, Трандуил. Иногда нужен кто-то рядом, кому можно было бы довериться. Да и Леголасу, я уверен, понравится с нами, он просто еще не виделся с Гимли. - Мы прекрасно справлялись все это время. И я справлялся без тебя всю жизнь. - Да-да. Ты сильный и независимый демон, не позволяющий ни секунды слабости. Только я видел тебя, Трандуил. Видел, как ты напеваешь колыбельную сыну, как переживаешь за наших детей, когда те заболевают. Я даже вижу, как ты терпишь Верронел, хотя на твоем месте любой бы уже ее послал куда подальше. Но ты сдерживаешь себя и только со мной вот распушаешь свои хвосты. Повторю твои же слова – я не враг тебе, демон. Я хочу стать другом. - Другом ли? – с глухой злобой спрашивает он. Не считает ли его человек совсем дураком, не видевшим дальше собственного носа? Губы презрительно дрогнули. - Я не глуп. Я вижу твои взгляды. Уже не потрепанная лисица? - напомнив их первую встречу, яростно прошептал лис прямо в лицо. - Ты мне теперь это постоянно будешь припоминать? - уже с улыбкой поинтересовался Торин. Пусть лисица рычит и зубоскалит, но нападать на него не спешит, значит уже не все так плохо. - Торин, - устало выдохнул Трандуил и растеряно прижал уши. Он уже и сам не знал, чего хочет. Чтобы человек уже прямо высказал свои намерения, или чтобы тот немедленно развернулся и ушел в свой лагерь, к другим людям и навсегда забыл о существовании демона. Однако тот уже все решил за них обоих. Схватив за ворот кимоно, он прижал демона к стволу росшей за его спиной старой, высокой сосны, уже ожидая от того рыка, банального бегства, удара, однако же лис лишь вцепился в предплечья, не останавливая, но и не проявляя инициативы. Лишь внимательно наблюдал за действиями человек, склонив голову и прикрыв свои умные глаза, выражая полную покорность. Но Торин чувствовал, как мышцы под его руками напряглись, кицуне был готов обороняться. - Скажи, что ты против и мы забудем. Но мое предложение остаться будет в силе. Трандуил молчал. Торин видел, что он подбирает слова, борется с самим собой, и битва идет нешуточная. В глазах демона плясали настороженность напополам со злостью, но было и что-то еще, что лис настойчиво пытался скрыть и от него и от себя самого, но поджатые губы, учащенное дыхание и то и дело подрагивающие уши выдавали его. - А если я не против? Что потом? Ты знаешь, что ждет тебя, если кто-нибудь узнает, Торин Дубощит? - Что? Будут шептаться, что я потрахиваю лисицу в углу и приобщаюсь к темной магии? Пусть говорят, и не такое пережил. Мне важно твое мнение. И Леголаса. Не в силах больше продолжать этот бессмысленный диалог – пусть голос здравого смысла надрывно кричал, что ничего у них все равно не выйдет, кицуне живут минимум пятисот лет, тогда как век людей исчисляется дай бог в десятилетиях, но так хочется, боже, как же хочется - Трандуил прижался к губам Торина, почти сразу же, не сдержавшись начиная их покусывать своими по лисьи острыми зубами. Щетина Торина колется, неприятно и непривычно, но лис тут же забывает об этом, когда встречает горячий и настойчивый язык человека. Кажется, его стон слышит вся округа, а Торин умудряется прижимать его еще ближе, хотя куда уже сильнее, срослись, словно так и должно быть. - С-стой, подожди. Подожди, Торин…А-ах, - мужчина, не обращая внимания на шепот девятихвостого, разрывает поцелуй, пусть скулит, главное что не отталкивает, спускается ниже, лижет шею, пытаясь запомнить этот солоноватый вкус, прикусывает ключицу, так соблазнительно выпирающую и приманивавшую его взгляд все эти дни. Демон, точно демон, не зря их убивали поголовно в свое время. Проведи с ними больше двух минут, и ты будешь сражен, покорен их красотой, магией, животной страстью. - Ты что-то хочешь сказать? Сейчас? - шепотом, насколько позволяло внезапно сбившееся дыхание, опаляя нежную, точно девичью кожу, спросил разбойник, пока его рука пыталась забраться под пояс и огладить бедро партнера. - Да стой же ты, - чуть настойчивее, уже впиваясь когтями до крови, придержал его руки Трандуил. - Ты не осознаешь себя. Это все магия, ты…Ты себя не контролируешь. Не отдаешь отчет своим желаниям. - А ты отдаешь? – как-то слишком серьезно спросил Дубощит и послушно отклонился, глядя в лицо и всем видом показывая, что слушает. - Всяко больше, чем ты. - Ну вот и отлично. - И снова касается губами губ, целует в щеку, затем в подбородок, и вновь возвращается к губам. - Сейчас я отступлюсь. Дам тебе время. Но знай, что это не твоя магия…Может быть и она, но не только. Хочу тебя лис, тебя в своей жизни. С этими словами он резко отпрянул. Махнув влево, сказал: - Там поляна с твоей травой. Не заблудишься. И подумай обо всем. И ушел. Этот невозможный человек просто развернулся и ушел, оставив Трандуила одного, распаленного одними лишь поцелуями, будто ему не сто восемь, а жалкие пятнадцать. Будто он не был одним из сильнейших своего рода, а являлся маленьким неуклюжим лисенком, впервые почувствовавшем на своих губах вкус поцелуя. И это их еще называют порождениями дьявола? Иссоп и впрямь рос на той полянке, на которую его отправил Торин. В достаточных количествах. А значит, завтра он уже покроет амулеты бальзамом и с чистой совестью и Леголасом за шкирку, сможет уйти из лагеря. Хотя знает, чувствует уже, что уже никуда не денется. От таких как Торин не уходят по своей воле. Когда он шел с пучком травы обратно, то наткнулся на куст малины. Леголасу полезно будет съесть пару ягод. Правда сложить их было некуда, и кицуне пришлось провозиться пару часов, плетя из веток небольшую корзинку. Если быть откровенным с самим собой, то этого можно было бы и не делать, но Трандуил чувствовал нужду в предлоге задержаться в лесу и не встречаться с мужчиной хотя бы пару часов. Медитативный переплет гибких ветвей, тишина леса и легкая вечерняя прохлада потихоньку возвращали ему трезвое мышление и ясность разума, которых очень не хватало пару часов назад. В голове одна за другой мелькали мысли: о Леголасе, о том, как долго его маленький лисенок будет просыпаться по ночам от кошмаров, о том, сможет ли он привыкнуть к жизни среди людей, и смогут ли жители лагеря принять их. О том, что нужно начать учить ребенка не только самоконтролю, но и умению постоять за себя. Думал о произошедшем: о Торине, об этом поцелуе и том, что он сам чувствовал. Внутри его боролись тревога за сына, переживания о будущем и непонятная, неизвестно когда появившаяся привязанность к этому Дубощиту. Сколько раз он предупреждал сына остерегаться людей, сколько раз сам убегал даже от самых добродушных и гостеприимных крестьян, с какой осторожностью выбирал пути, памятуя об окровавленных телах своих собратьев и шкурках освежёванных детенышей, растянутых на правилках охотников. Он ненавидел себя за то, как легко он сейчас предавал память о своем народе, свое прошлое и твердые принципы, допуская эти сладкие мысли о том, что он мог бы остаться в лагере и открыться человеку - такому же человеку, как и тот, что покалечил его сына. И тут же Трандуил рассеяно помотал головой - нет, не такому же. Торин другой. Он защищал их, помогал. Да, разумеется, это не повод падать к нему в объятия и доверить свою жизнь, но нужно же дать хоть кому то из человеческого рода шанс, иначе он будет ничем не лучше их, что без разбора считали кицуне адскими тварями и отребьем. Возвращался в лагерь он уже ближе к закату. Хочешь рассмешить бога - расскажи ему о своих планах. На подходе к лагерю Трандуил почувствовал неладное. Замерев на опушке, он напряг свой слух, встревоженно повел ушами нахмурился – со стороны поляны слышались крики, шум и топот ног. В другой ситуации он бы не стал вмешиваться, пусть люди сами разбираются, но в голове мгновенно вспыхнула страшная картина: испуганный, не оправившийся Леголас мечется между ботинок разъяренной толпы, уворачиваясь от клинков и пинков, загнанный, потерянный и одинокий. Трандуил побледнел в лице, на лбу выступил холодный пот, хвосты задрожали, взметнув полы кимоно. Он машинально выпустил когти и оскалился, проклиная себя за то, что расслабился, что оставил одного, беззащитного среди людей. Сорвавшись с места, сжимая пучок трав и корзину в руках, будто те все еще были необходимы, в его голову пронзила другая мысль - молниеносная и тревожащая его душу - а что если народ ополчился против Торина? Вдруг кто-то увидел их, кто-то следил, заметив, как человек сопровождает его всюду. Он бы, разумеется, заметил, но как только Торин завел разговор, а потом еще и поцеловал, Трандуил потерял всякую бдительность и не заметил бы убийцу, вставшего за спиной. Да, Торин не Леголас, он может постоять за себя, но что может один человек против разъяренной толпы? Тревога нарастала с каждой секундой и он, трудом удерживаясь от того, чтобы обернуться лисом для быстроты и ловкости, рванул в сторону шума. Стоило только вступить на территорию лагеря, как куча людей столпилась возле него. Едва ли предприняв попытку выяснить причину, Трандуил сдавленно охнул - в живот ему ударил тяжелый кулак. Он скривился, чувствуя, как потемнело перед глазами от неожиданной и обидной боли. Мир закружился вокруг него: склонившиеся озлобленные лица, боль в ребрах, страх - в его голове звенела лишь одна мысль - Леголас. Люди кричали, кое-кто больно дернул за хвост, корзинку с ягодами и травами почти сразу же выбили из рук и вот так в толпе его, непонимающего ничего, в испачканном и порванном кимоно под градом оскорблений, тумаков и криков вынесло к одной из палаток, где над Верронел склонился Торин. Женщина была бледной, почти синюшной. А между ее ног расплывалась лужа крови. Рядом с ней суетился их лекарь, поминутно выкрикивая что-то в толпу. Трандуила, волоча под руки, швырнули прямо на землю на колени перед Верронел, и поднявшийся Торин посмотрел на него с отчаянием. — Вот он, Торин! Прятался в лесу. А щенок его убежал. - Услышав эти слова, Трандуил облегченно выдохнул. Его лисенок жив, в относительной безопасности. Все же страх людей выручил его в этот раз, наверняка лишь заслышав первые крики, он сразу же сбежал. Тревога отступила: уж себя-то он защитит. - Но ничего, главное, что этого отыскали, - и мужчина, отец девочки, которую он вылечил буквально недавно, со всей силы пнул кицуне в спину, из-за чего тот, едва приподнявшись с колен, вновь упал на голую землю, едва успев подставить руки. - Не позволяй себе лишнего, Глоин! Откуда нам знать, что это сделал демон? - вступил в беседу Балин. Благодаря его опыту и навыкам, полученным за долгую жизнь, к нему часто прислушивались, его уважали, и даже сам Торин не раз прибегал к его помощи. - А чего ему, твари, будет. Довел девушку. Еле отыскали. И кто, если не он? Поди обзавидовался тому, что Верронел ребенка Торина носит, сам небось хотел соблазнить, вот и решил таким образом отблагодарить заступника. Демон одним словом, - и плюнул в лиса. Трандуил, все еще не особо понимая, что происходит, посмотрел девушку. Дитя Торина? Почему он не говорил ему…И тогда с чего все эти нападки? Женщина часто и неглубоко дышала, явно страдая от боли и потери крови. Умирала. Ей нельзя было помочь травами, но магия бы справилась. Не думая ни о чем, ни об обидах на Верронел, ни о погибшем ребенке, не успевшем сделать даже первого вздоха, ни даже о разъяренной толпе, угрожающей его безопасности, он попытался помочь, но стоило только начать плести заклинание, как его прервали очередным толком в спину. - Смотрите, какая паскуда. Не успокоится никак. Сейчас я его…- мужчина замахнулся, но был остановлен Торином. - Успокойся, кому сказал, я сам разберусь с ним, - и, потянув на себя Трандуила, вырвал его из толпы. - Помогите Верронел, чем можете! Он дотащил его до опушки, откуда выскочил Леголас. Сын вновь был в образе полуоборотня - но притихшим и напуганным. - Обращайся и беги отсюда. Не возвращайтесь. Слышишь меня, Трандуил? - Торин легонько потряс его, привлекая внимание растерянного кицуне. - Не возвращайтесь никогда. Они убьют вас. Всё, вон! И он подчинился. Обратился в лиса, дождался, когда на спину заберётся сын, трусцой направился в лес. Торин ведь не желал ему зла? Не верил, что оборотень мог бы причинить зло беременной женщине, его женщине… Не верил же? Не удержавшись, он все же обернулся. Торин стоял на месте и, встретившись взглядом, улыбнулся. На сердце кицуне, от этого взгляда, стало так больно и печально. Ведь все могло бы получиться, они могли бы быть счастливыми, или хотя бы попробовали бы. Но предрассудки оказались сильнее любых чувств. Дубощит приложил руку к сердцу и, выждав пару минут, стал возвращаться в лагерь. Картина навсегда отпечаталась в его разуме: прекрасный серебристый девятихвостый лис и маленький мальчик с рыжими ушками, прощально помахавший мужчине, с которым успел подружиться. А все что ему осталось от Трандуила – это до сих пор саднящие царапины на предплечьях да рубашка с его запахом.