***
Прошло двадцать семь дней. Талли считала. Это казалось странным, но она вела подсчёт дней, как давно была разорвана связь. Алдер заверила, что все ее чувства скоро пройдут. Когда прошло четыре дня, но не изменилась даже интенсивность того, что она чувствовала, Талли начала считать. Неделю она отчаянно сопротивлялась, пыталась заполнить ощущение пустоты внутри общением со своим отрядом. Теперь рядом с ней были не только Эби и Раэлль, но и М, и Григорио. Совместные тренировки, обеды, занятия — все четверо были рядом с ней каждый день, практически каждую минуту, но пустота не становилась меньше. Крейвен поняла, что у нее плохо получается заполнять пустоту внутри другими людьми, когда Алдер пришла в академию, дать им напутственную речь. Она не сводила с неё глаз, ведь почти все силы уходили на то, чтобы умудряться думать и понимать, что она говорила. Ещё немного на то, чтобы восторг на ее лице не выглядел слишком экспрессивно и странно, учитывая содержание монолога. Талли смотрела на неё минуты три, но в этот день не могла больше думать ни о чем другом. Когда Сара ушла, пустота стала всепоглощающей. Накинувшиеся с расспросом М и Григорио позволили еще чётче осознать, насколько Талли на них плевать. Мысль возникла в голове сама, и она корила себя за то, что думала только об Алдер, о своих ощущениях рядом с ней, о том, как тепло разливает по телу и как на каждый темный кусочек ее подсознания проливается свет. Друзья, ее отряд, которые пытались оказать поддержку, спросить, в порядке ли она, вызывали чувство тошноты. Тем же вечером ее вырвало. Непреодолимый приступ, которому она противилась слишком долго. Но чувство отвращения ненадолго прошло. Талли провела спокойно следующие три дня лишь потому, что никто не говорил об Алдер, а ей удавалось ее избегать в коридорах и на территории Форта Салем. На десятый день она встретила Алдер в холле и спросила, может ли она быть наставником для Пенелопы. Талли не собиралась разговаривать с Алдер, пока не увидела ее. Она могла просто дружить и помогать девушке, которая показалась ей милой и приятной, но когда она увидела Алдер, ее тело больше ей не принадлежало. В школе ее друг был влюблён в учительницу и оставался на дополнительные занятия по углублённой химии, хотя даже не знал, что такое ковалентные связи. Дополнительные занятия не дали ему ничего кроме знаний, и для Талли это было неудивительно: она не понимала, зачем он тратит два часа в неделю на посещение занятий, и ещё три после каждого из них, пытаясь понять, что вообще они проходили. Химия была ему совершенно неинтересна, у него не было к ней способностей, и он собирался учиться на актёра. Талли не видела логики. Ее «учитель» не преподавала никакие, даже дополнительные, занятия, иначе бы она была первой в очереди. Но ее определённо интересовала судьба дочери вице-президента. Талли не признавалась в этом себе, но ее «менторство» с самого начала было причиной для возможного общения с Алдер в будущем. На восемнадцатый день она увидела сон, перенеслась, как ей кажется, в 18 век. Крейвен не так хорошо разбиралась в истории, чтобы определять года по одежде и обстановке. К тому же она видела только одежду Сары Алдер, та была в армейской форме. Военная форма постоянно менялась, это правда, но ей никогда не было интересно, в каком году ведьмы носили темно-зеленый. Талли осмотрелась, насколько могла: она была в небольшом доме со светлыми стенами и довольно аскетичным интерьером. Она не могла двигаться, не могла даже повернуть голову, она будто смотрела фильм. Возможно, она была в гостиной. Крейвен заметила софу, несколько стульев, книжный шкаф у стены, мольберт у окна, а на небольшом низком столе лежала стопка газет. Положив ноги на этот самый стол, на стуле сидела Алдер. Она не видела ее лица, но узнала женщину даже со спины. Та читала газету, а в другой руке держала стакан. Скорее всего с виски. Крейвен не могла контролировать свои движения, поэтому поддалась воле человека, со стороны которого она наблюдала эту картину. Она подошла к Алдер сзади и, обнимая, положила голову ей на плечо. Что-то произнесла, вызывая улыбку на обычно серьезном лице. До сих пор Талли помнит ощущения гармонии и комфорта, которые чувствовала во сне. Помнит лицо Сары Алдер и ее ярко-голубые глаза, тепло на ее талии, когда та обнимала в ответ, и запах виски в поцелуе. Даже если в ее сне и был какой-то смысл, она не видела его. Сон казался слишком реалистичным. Что-то подобное ей снилось однажды в детстве перед важной контрольной. Тогда она решила повторить вопросы, которые ей приснились, и была права — те выпали в тесте. Талли ни с кем не делилась своим сном, но считала это нормальным, ведь она была ведьмой. История произошла с ней единожды, поэтому она никогда не надеялась на подобную силу и больше не вспоминала о ней. Ощущения от снов были похожи, точно она попала в воспоминания, встала на место другого человека, который тогда обнимал Сару Алдер и вызывал у неё улыбку. Талли посчитала предположение нереалистичным, отмахнулась от него и перевернулась на другой бок, надеясь уснуть. Размышления о собственном сне на мгновение отозвались ревностью. И кроме положительных чувств с рассветом Талли захлестнула новая волна отчаянного желания заполнить пустоту.***
Сегодня двадцать седьмой день. Она считает в надежде, что так эффект, которого она ждёт, наступит быстрее. Возможно, должно пройти тридцать дней? Цифра кажется знаковой. Крейвен мечтает вернуться к прежнему мироощущению, хочет чувствовать свои желания, мысли, которые не сводятся к одному человеку. Она просит М провести с ней дополнительную тренировку вечером, хочет выпустить надоевшие чувства в бою. М не жалуются, но Талли знает, что в борьбе ударила их слишком сильно. Они просто чувствуют, что ей необходимо выплеснуть все эмоции наружу. — Тебе лучше? — спрашивают М, когда Талли забирает из шкафчика раздевалки полотенце, прежде чем уйти в душ. Девушка удивлённо приподнимает брови, прося пояснений. — Коллар и Беллвезер говорили, что ты очень веселая и добродушная. Не уверена, что видела, как ты искренне улыбалась хоть раз за этот месяц. Крейвен молчит несколько секунд, размышляя над ответом. — Нет, мне не лучше. Но спасибо вам. Впервые за две недели ее «Спасибо» звучит искренне, и Талли не чувствует вины. М не просят ответов, не задают вопросы, понимают, что Крейвен не в порядке, и не пытаются ее исправить. Лишь соглашаются, когда она обращается с просьбой. Выбившиеся из высокого хвоста пряди все ещё мокрые, когда она направляется к своей комнате после душа. Нужно выйти на улицу, дойти до другого корпуса и пройти три коридора. Вместо этого Крейвен поднимается на два этажа и останавливается напротив кабинета, где была всего пару раз. Она даже не сразу понимает, где она, наслаждаясь ощущением тепла в груди. Талли прислоняется к холодной стене, чувствуя, как мокрые кончики ее волос прижимаются к спине, а в груди все горит. Ей жарко. Дыхание сбивается, и ей требуется несколько секунд, чтобы прийти в себя. Жар уходит, оставляя после себя приятное тепло, дыхание выравнивается, а сознание проясняется и каждая ее мысль наконец поддаётся контролю. — Крейвен? Талли искреннее надеется провалиться сквозь землю в эту самую секунду, лишь бы поскорее исчезнуть из-под внимательного взора Алдер. Она открыла дверь своего кабинета, будто знала, что за ней стоит Талли и наслаждается установившейся близостью. До этого Крейвен казалось, что ей важно видеть Алдер, говорить с ней, но оказалось, достаточно просто чувствовать ее. И она чувствовала. Чувствовала сквозь стены кабинета ее присутствие, от которого наконец ощущала душевное спокойствие и тепло, чувствовала ее настроение, чувствовала желание захлопнуть книгу о древних рода́х и выпить виски. — Генерал Алдер, — Крейвен встает ровно и делает вид, что ее присутствие поздним вечером в коридоре возле кабинета Сары совершенно случайно. — Зайдёте? Талли ожидала услышать все что угодно кроме предложения зайти. Разум Крейвен говорит, что это не просто так, что она ещё может пожалеть о том, что согласилась, что наверняка ее просто отчитают за поведение или нарушение режима. Но она коротко кивает и, отстраняясь от стены, проходит мимо Алдер в кабинет. Она не была там весь месяц, что не является бидди, но кабинет выглядит точно так же. Камин, портрет над ним, картина позади тяжелого дубового стола, несколько кресел и стульев, где удобно расположились бидди, занятые своими делами. Им не нужно оборачиваться, чтобы знать, кто нарушает их привычный вечерний распорядок. — Вы умеете играть в шахматы, верно? — Да, — Талли знает, что их связь была двухсторонней, поэтому ее не удивляет, что Сара знает о ней больше, чем должен знать генерал об обычном кадете. — Сыграете со мной? — Алдер указывает на доску, стоящую на небольшом столе возле камина. — Играть с кем-то из моих бидди все же нечестно, но выбор у меня невелик. Иногда компанию составляет Изадора, но из неё плохой стратег. — Считаете, я могу быть достойным противником? — с легкой улыбкой спрашивает Крейвен. — Нет, но мне интересно, чего вы стоите. Талли задумчиво смотрит на доску, словно на ней есть что-то еще кроме фигур. Словно она принимает важное решение, но для согласия ей достаточно одной причины — она сможет находиться рядом с Алдер еще какое-то время. — Я играю чёрными, — произносит Талии, наконец отрывая взгляд от доски. — Неожиданно. Не хотите ходить первой? — Вы будете задавать вопросы или мы сыграем? Алдер ухмыляется тому, с какой дерзостью в голосе начинает говорить Крейвен. Ее забавляет эта перемена, в то время как сама Талли удивляется ее срыву. Она садится за стол и жестом приглашает Талли сесть напротив. Алдер расставляет фигуры в начальные позиции, и делает классический ход пешкой e2 — e4. Талли отвечает тем же, ставит чёрную пешку напротив белой. Следующий ход такой же, на две клетки пешкой на f. Крейвен хмурится, предполагая, что это какой-то коварный план. Не хотелось бы проиграть в самом начале. Но выбор у неё невелик, либо подвинуть коня, чтобы осуществить размен, когда Алдер съест ее пешку, либо взять жертву, которую ей приносят. — Можете спросить, — произносит Сара, когда Талли бьет ее пешку своей. — Что? — переспрашивает девушка, делая вид, что не расслышала. На деле же в голове сразу возникает мысль, что Алдер тоже слышит ее мысли, настроение, желания. Эта мысль пугает. — Задайте вопрос, я отвечу. Вы же зачем-то пришли ко мне сегодня. У вас наверняка есть вопросы, на которые вы ищите ответы, — поясняет Алдер, вводя своего слона в игру. — Я не собиралась приходить. Это вышло случайно, — быстро произносит Талли, чувствуя потребность оправдаться. — Я тренировалась, а когда собиралась возвращаться в корпус, задумалась и ноги сами привели меня сюда, — Талли сама не знает, правду ли говорит, действительно ли ее действия были настолько бессознательными или она просто отрицает то, что поддалась желанию увидеть Алдер. Она двигает ферзя на h4. — Шах. Алдер хочет сказать о том, как мило, что Крейвен играет так прямо, без ухищрений, но та бы наверняка сочла это оскорблением, поэтому сдерживается. — Каждый раз, когда бьете фигуру, задаёте вопрос. Если, конечно, хотите. Но что-то мне подсказывает, что вы очень любопытны, — Алдер двигает короля на f1, уходя от атаки. — Ладно, — соглашается Талли, пытаясь вспомнить мучающий ее вопрос, который бы не заставил Алдер тут же выставить ее за дверь. — Почему именно шахматы? — она двигает пешку с e7 на e5, подставляясь под слона. — Глупый вопрос, — коротко произносит Сара. — Как и ход, — она бьет пешку своим слоном, не понимая мотивов Крейвен. — А вы считаете, что мне больше подходит Alias или Uno? — с усмешкой спрашивает генерал, наблюдая, как чёрный конь движется на f6, а затем двигает своего зеркально на f3. — Древняя игра, в которую меня учил играть дедушка. Тогда не было большого разнообразия. Шахматы лучше шашек или нард развивают воображение и стратегическое мышление. Решайте сами, люблю я эту игру из-за пользы для разума или детских привязанностей. — Хорошо, спасибо. — Талли чувствует, что должна благодарить ее за ответ, ведь не привыкла, что те достаются так легко. Делает это поспешно, неловко и тут же отвлекается на доску: отступает ферзем, которому угрожает белый конь, на h6. — Так почему вы хотите играть чёрными? — Алдер двигает пешку с d2 на d3, давая возможность двигаться ее слону, нацеленному на пешку, за которой, далее по диагонали, стоит чёрный ферзь. Талли мешкается, не сводя взгляда с доски, но явно думая не об игре. — Я спрашиваю, потому что мой слон съел вашу пешку, — поясняет Сара, видя замешательство Крейвен. — Я поняла правила, да. Просто… — Она точно должна говорить правду в этой странной игре? Ложь и хитрости не были в ее характере. — Это банальная метафора. Хотела, чтобы вы играли белыми, — она двигает коня на h5, защищая ферзя, если Алдер все же решит атаковать белым слоном. — Считаете, что на самом деле я плохой человек, но эти мысли вам неприятны? Почему я должна угадывать, если задаю вопрос? — Сара двигает коня на h4, продолжая зеркалить ходы Талли. Она видит, как напрягается девушка, предчувствуя, что скоро план, который, по ее мнению, тщательно выстраивает Алдер, сокрушит ее. — Вы тоже ответили недостаточно прямо, — не желая ждать, когда через один ход конь будет угрожать ее ферзю, Талли идёт в наступление, двигая ферзя на g5. — Мой ответ был более развёрнутым, — конь уходит на f5, вставшая под защиту пешки. — Да. Наверно это нечестно, — подтверждает Талли, двигает пешку на c6, намереваясь съесть слона, но никак не поясняет свой предыдущий ответ. — Я была о вас лучшего мнения, Крейвен, — пешка движется на g4, ставя под удар чёрного коня. Черный конь уходит на f6. — Я о вас тоже, — речь уже явно не об игре. Сара не сдерживается и смеётся с дерзости в голосе Талли. Девушка явно не планировала вызвать такие эмоции, но Алдер смешно от того, как она звучит, как пытается задеть ее и как старается играть агрессивно. Это совершенно не похоже на Талли Крейвен. В отсутствии рядом Алдер Талли не могла чувствовать ничего кроме апатии и потребности находиться близ генерала. Сейчас, когда основная потребность удовлетворена, когда она наконец может чувствовать себя целостной, ее захлестывают все те эмоции, что были заблокированы ранее. Смех Сары звучит в ушах, даже когда затихает. Талли чувствует, как гнев разгорается в груди. — Как много раз вы нарушали закон и контролировали других людей магией? Как много из них было главнокомандующих? — по правилам у нее нет вопроса, но она не может повременить, сдержать разыгравшиеся эмоции. — Вам станет легче, если я скажу, что мне хватит пальцев одной руки для подсчёта? — Сара отвечает с самодовольной усмешкой, как если бы она хвалилась, что выиграла в споре, если бы они не говорили о том, сколько раз она нарушала закон. Она не должна отвечать и знает это. Не должна не только потому, что у Крейвен нет сбитой белой фигуры для этого. Она все еще генерал, а перед ней сидит обычная зарвавшаяся юная ведьма, которая подчиняется ей. Но она продолжает. — А до президента Уэйд последний раз был с сотню лет назад. Теперь вы будете спать спокойнее, Крейвен? Талли безмолвно качает головой, не находя слов для выражения всех эмоций. Гнев столь силён, что она чувствует, как ногти впиваются в ладонь, когда она сжимает кулак под столом. Ей кажется, что Алдер может и не видит этого, но знает наверняка. Даже усмешка на ее губах говорит об этом. Возможно, ее видят бидди. Крейвен хочет осмотреться, как много взглядов приковано к ним, но удерживает взгляд на глазах напротив, кажущихся холоднее обычного. Она старается впитать весь этот холод в себя, взять себя руки. — Вам совершенно не идёт эта маска, Крейвен, — ладья уходит на g1, и Талли следующим же ходом бьет белого слона своей пешкой. Для Алдер он, очевидно, не важен. На мгновение Талли кажется, что Алдер сама хочет услышать от неё больше вопросов, иначе зачем вообще допускать подобную ситуацию. В какой-то момент Крейвен думает о том, чтобы применить виденье, но это нечестно, да и сила не всегда слушается ее, а существует сама по себе. Белая пешка ходит с h2 на h4. Ферзь в опасности, зажат в угол, и для отступления одна клетка — g6. — Вы меня не знаете. Не знаете, что я за человек, что мне свойственно, а что нет, — произносит Талли, отчаянно пытаясь найти другой выход из ситуации на доске, но в итоге отступает. Пешка вновь шагает вперёд, вынуждая ее вернуться на g5, в относительную безопасность. — Конечно, нет. Это ведь не я была с вами связанна, слышала все ваши мысли и чувства, которые вы совершенно не умеете контролировать, — с усмешкой произносит Алдер. — Я за три сотни лет ни дня не провела одна, со мной всегда бидди. Я научилась контролировать свой разум, закрываться от них. От вас в том числе. Вы же поступили храбро, но глупо, став одной из них. У вас не было никакой подготовки, вы были не способны оградить от меня свой разум. Вы для меня как открытая книга, Крейвен. Что тогда, что сейчас. Мне не нужно иметь с вами какую-то особую связь, чтобы понимать вас, предсказывать ваши действия и понимать, как вы мыслите. Не скрою, вы мне любопытны, но вы чертовски предсказуемы. — Алдер двигает ферзя с d1 на f3 и спокойно произносит, — ваш ход. Ваш вопрос. Чувства смешиваются. Талли кажется, что ее гнев на Алдер должен вырасти. Крейвен несколько раз показала себя в бою не как новобранец, который только выпустился, а в горах Алтая они выжили исключительно благодаря ей. Ее виденье и ее жертва помогли им добраться до вертолета с наименьшими потерями. Но генерал упрямо видела в ней неспособного кадета. Другая ее часть цепляется за слова "Вы мне любопытны", крутящиеся в ее голове, мешающие мыслить здраво. Словно то, что ты любопытна для Алдер, как какая-то головоломка или того хуже лабораторная мышь, повышает твою ценность. От того, что Талли приятно слышать это, к горлу подступает тошнота. — Почему вы открыли дверь кабинета? — Сара ухмыляется, понимая, к чему ведёт девушка. — Вы тоже до сих пор это чувствуете, верно? Знаю, такое впервые, и у вас нет сроков, когда это должно закончится, но вы можете что-то сказать? Крейвен внимательно осматривает доску, пытается рассмотреть все варианты, что Алдер могла бы сделать далее. Зачем оставлять ферзя, с закрытыми диагоналями? Также угрожающе выглядит пешка на g4. Один шаг и ее конь и ладья будут под угрозой, придётся выбирать. Она отступает конем в его первоначальную позицию. — Но вы ведь можете сказать, что это уже не такая сильная связь, так? — Алдер приподнимает брови, смотря на Талли, и выражение лица девушки слишком красноречиво. — Нет? — вопрос риторический. — Это интересно… Вы правы, я чувствую вас, но это что-то тонкое, практически эфемерное. Я не была уверена, что застану вас под своей дверью. Вас могло там и не быть. Я прекрасно знаю, что делают мои бидди, даже если они в другой комнате, о чем они думают, что они чувствуют. Но насчёт вас я не уверена. Это, — Алдер жестом обозначает пространство между ними, — не такая связь. — Но почему? — вновь спрашивает Талли. — Моя очередь, — Сара бьет слоном пешку на f4. — Что вы чувствуете? Если точнее, меня интересует, зачем вы здесь. Но я могу предположить, что внутри вас скопилось слишком много разных эмоций, которые и привели сюда. И я хочу знать, что именно вы чувствуете. Крейвен ходит ферзем на f6, вновь избегая атаки на него. Алдер явно намерена помешать ей использовать королеву с пользой. Все, что остаётся Талли, — избегать угроз одну за другой. Беречь ферзя, столь сильного, что о его неприкосновенности печёшься больше, чем о функциональности. — Я чувствовала пустоту все это время. Будто вы были внутри меня… со мной, в моей голове, — поправляется Крейвен, — а когда исчезли, то забрали и часть меня. Я не чувствовала себя целой. А сейчас все правильно, будто так и должно быть. Единственный белый конь наконец движется на c3, а Талли перемещает слона на c5, целясь в ладью. Слон на ладью — выгодный обмен, но пока не время. Белый конь движется к центру поля, занимая клетку d5. Талли же видит возможность для того, чтобы забрать пешку и ладью своим ферзем, а также поставить шах. — И все? — удивляется Алдер. — Что вы чувствуете сейчас, Крейвен? В эту самую секунду. — Я… я не знаю, — Талли сложно сосредоточиться. Она не сводит взгляда с шахматной доски, пытаясь найти ответ и верный ход. Замешательство отражается на ее лице. — Стойте, — Алдер накрывает ее руку, лежащую по левую сторону от доски, своей и крепко сжимает. — Сделайте ход. Вы только что знали, как собирались ходить. Ну же! — Сара повышает голос, добавляя командные нотки, но это работает: Талли бьет ферзем пешку на b2. — Отлично. Вы заработали вопрос. А теперь ответьте на мой, кадет. Ещё минуту назад на вопрос Алдер о захлестывающих ее эмоциях ответить было проще: счастье, эйфория, тепло — она могла назвать любую эмоцию, которую испытывала, которой стеснялась, и это было бы в разы проще, чем даже попытаться скрыть, что от властных нот в голосе Алдер, от того, что она называет ее «кадет», возбуждение разливается по ее телу, концентрируясь тянущим чувством внизу живота. Крейвен надеется, что в кабинете достаточно темно, чтобы Алдер не заметила, как краска приливает к ее лицу, как расширяются зрачки и учащается дыхание. Талли также надеется, что для Сары их связь недостаточно сильна, чтобы она почувствовала все ее эмоции через прикосновение, но на всякий случай убирает руку из-под ее, чтобы поправить стоящего идеально ровно короля. — Мне вас недостаточно, — наконец произносит Талли, поднимая взгляд к голубым глазам, прожигающим ее все это время. — Я нуждалась в вас. Это не скучание, это потребность, зависимость. Но сейчас вы рядом и этого недостаточно. Я чувствую радость, тепло, и мне приятно просто быть здесь, в одном пространстве с вами. Но мне хочется большего. Я не знаю чего, — Крейвен лжёт. Она прекрасно знает, чего хочет, но не может об этом сказать. А ещё она уверена, что даже этого было бы недостаточно, чтобы чувствовать удовлетворение. — Но мне будет этого мало, потому что мы были практически единым целом. Сейчас это не так и больше не будет, как прежде. Потому что два живых человека не могут так слиться. У Алдер есть по меньшей мере две идеи в качестве контраргумента, доказывающих, что это возможно, но она сдерживает ухмылку, которую вызывают собственные мысли. — Наверно, так себя чувствуют влюблённые. Ты хочешь быть рядом, но все время хочешь больше. Да, я бы думала, что просто влюбилась, если бы не все это. — Талли жалеет о своих словах, когда заканчивает мысль. Она впервые задумывается об этом сравнении, ей даже кажется, вдруг она действительно просто влюблена. Возбуждение, тянущее чувство внизу живота, только добавляют правдивости этой идее. И говорить об этом Алдер, определенно, плохое решение. Сара не уверена, что среди бури эмоций, которые одолевают Талли и ее, нет влюблённости. Изадора утверждала, что связь бидди уже должна значительно ослабнуть, и Сара чувствует это. Она ощущает, как с каждым днём чувство, что у неё что-то отняли, становится слабее. От всей массы эмоций и ощущений, которые захлестнули ее после разрыва связи, осталось только ощущение необъяснимого тепла в груди, когда Крейвен находится рядом. Ее интерес к девушке лишь в малой степени продиктован тем, что в ее компании Сара чувствует себя более гармонично. Талли же ощущает все иначе, ярче. Отсутствие Алдер рядом сказывается на ней сильнее, и обычная влюблённость могла бы все объяснить. Но за три сотни лет Сара видела достаточно влюблённых в неё кадетов, чтобы понять, что это не совсем такая история. — Наверно? Вы не были влюблены? — удивляется Алдер. — Была, но… не сказала бы, что это были такие уж сильные чувства, — Крейвен тщательно подбирает слова, словно до сих пор старается не выглядеть глупым влюблённым кадетом. — Хочу верить, что я способна чувствовать больше. Слон уходит на d6, ограничивая дальнейшие передвижения короля. Талли может побить его своим слоном, разменяться, чтобы затем ее слона съел конь, но предпочитает безнаказанно забрать ладью на g1. — А вы были влюблены? — спрашивает Крейвен, надеясь вновь встретиться взглядом с Алдер, но та смотрит на фигуры. — Вы так тратите свой вопрос? — уточняет она, будто не хочет отвечать просто так. Но они обе знают, что если бы хоть один вопрос показался Саре достаточно провокационным или личным, если бы она не была готова делиться с Талли подробностями, они бы остановили игру в это же мгновение, а Крейвен бы быстро оказалась за дверями кабинета. — Да. У меня ведь есть еще один. — Полагаю даже два. Алдер двигает пешку на e5. Талли начинает казаться, что ей поддаются, потому что она не видит никакого смысла в такой разыгровке, но все равно бьет ладью на а1, объявляя вновь: — Шах. — Все когда-то влюблялись, Крейвен. Даже сумасшедшие, а мне хочется верить, что я не одна из них, — Сара ходит королем по светлым клеткам, оставаясь неуязвимой для чёрного слона. Уходит на e2. — Вы же понимаете, что ответа «Да» недостаточно? А еще говорите, что я играю нечестно? На губах Алдер появляется лёгкая усмешка от этого комментария. — Если вы хотите, чтобы я вспомнила сильные чувства, когда в голове только один человек, когда все мысли только о нем и ничего больше не интересует, то мне не удастся. Я не такой человек Крейвен. К тому же я прожила так долго, что некоторые мои чувства практически атрофировались. Любовь значительно глубже, чем то, о чем мы говорим. Влюблённость же сносит голову интенсивностью эмоций, которые возникают. Мой разум всегда рационален и холоден. Я не могу позволить себе что-то другое. — Тогда что-то из прошлого. Вы ведь не всегда были такой, — Талли бросает фразу так легко, как если бы ее не интересовал ответ. Она рассматривает фигуры, анализирует свое положение и Алдер. Понимает, что ей требуется подмога на противоположной стороне поля и выводит вперёд чёрного коня, двигает на a6. — После заключения салемского соглашения у меня всегда было много работы, — начинает Сара, замечая, как замирает дыхание Крейвен, как она пытается уловить каждую деталь. — Тогда не было системы распознавания ведьм и Форта Салем для их обучения. Долгое время армия состояла из ведьм, которые просто не хотели больше скрываться, которые хотели быть с себе подобными. Собираться в ковены все еще было опасно. Преследования продолжались. А ведьмы просто хотели быть с теми, кто их понимает. — Сара делает паузу, старается взять под контроль лицо, не давая проявляться эмоциям и захлестывать ее. — У меня тоже был такой человек. Я никогда не была наравне со всеми. Сразу после всех трагедий, о которых вы читали в учебниках по истории, Крейвен, я встала во главе армии. Поэтому я привыкла, что все держатся на расстоянии от меня. Даже ведьмы, не говорю уже о людях. Она была художницей, и ее совершенно не смущало, что я ведьма или возглавляю армию. Она видела во мне все, кроме этого. Кроме статуса и силы. У Крейвен перехватывает дыхание, она не слышит, что говорит Алдер дальше. Все слова о том, какие чувства девушка вызывала в Саре она пропускает мимо ушей. В голове появляются картинки из ее сна, о котором она успела забыть. Мольберт возле окна не выходит из ее головы, ее захлестывают чувства, которые она испытывала тогда. Возможно те чувства, что та женщина испытывала к Алдер, и это даже близко не похоже на то, что Талли чувствовала с Герритом. Она действительно не знала, как ощущается сильная влюблённость. Не на своём опыте. — Она действительно была очень сильно влюблена в вас, — произносит Талли, а затем дополняет. — Судя по тому, что вы описываете, — но она замечает, как хмурится Сара на ее комментарий, наверняка мысленно делая какую-то пометку насчёт Крейвен. — Действительно, — тихо повторяет за ней Алдер. — Что с ней случилось? — вновь спрашивает Талли. Сара смотрит на неё немигающим взглядом долгое время, прежде чем Талли продолжает. — Я трачу свой вопрос на это. Но Алдер молчит. Возможно, Крейвен перешла грань и вместо ответа она получит гнев и невозможность когда-либо ещё разговаривать с генералом, а может и вовсе исключение из колледжа под выдуманным предлогом. — То же, что случается со всеми людьми, которые меня окружают. Я живу дальше, а они нет. Талли корит себя за то, что в принципе задала этот вопрос. Ответ очевиден, но она никогда не задумывалась, сколько людей пришлось потерять Алдер за все эти годы. Даже если они не погибали на войне, они старели и умирали, потому что за счёт бидди Алдер жила дальше. Всегда. — Простите, мне не следовало… — Талли бормочет извинение, но Сара игнорирует ее слова, бьет конем пешку на g7. — Шах. От вновь холодного голоса Алдер Талли приходит в себя, вновь видит перед собой доску и единственную доступную клетку, куда может сбежать ее король. Белый конь Сары неуязвим, ей не выйти из ситуации иначе. Она двигает чёрного короля на d8. Но ничего уже не изменить. Талли упустила момент, когда ее положение на доске стало проигрышным. — Шах, — вновь произносит Сара, делая ход ферзем на d6. У неё остался единственный ход — Крейвен это знает. Как только она съест ферзя конем, отсрочив на один ход свое поражение, она услышит слова, означающие, что сегодняшний вечер окончен. Они не будут сидеть и дальше беседовать. У неё и вопросов-то не осталось, хотя все ещё есть два в запасе. Ее последний вопрос подвёл черту под всем, что ей удалось получить за этот вечер. Талли ступила за грань дозволенного. Ей даже начало казаться, что игра шла так долго лишь потому, что Алдер позволяла ей длиться, позволяла атаковать ее фигуры и задавать вопросы. Зачем? Чёрный конь бьет королеву на d6. Без промедления Сара двигает слона на e7. — Шах и мат. Талли смотрит на доску, как если бы не верила, что проиграла. Но она знала, что ее ждёт проигрыш, ещё до начала игры. — Это было… интересно, — подбирает она слово, пытаясь заполнить неловкую, как ей кажется, паузу. — Вам пора, Крейвен. Алдер лишает ее необходимости говорить что-то ещё или думать, как лучше уйти. Слова однозначны. Сара встаёт из-за стола, берет с каминной полки бутылку виски и наливает в свой стакан, оставшийся на дубовом столе. Талли направляется к двери, но замирает на секунду, будто пытаясь на что-то решиться, прежде чем оборачивается и произносит: — У меня остался ещё один вопрос. — Какой? — Что вы чувствуете ко мне? — Крейвен не уверена, что готова слышать ответ, ведь, возможно, Алдер не чувствует ничего, но ей слишком интересно, чтобы сдержаться и остаться в сомнениях, что она могла бы услышать. — Вам пора, Крейвен. Спокойной ночи, — с ухмылкой отвечает Алдер. — Это несправедливо! — возмущается Талли. — У меня оставался вопрос. — Да, несправедливо, — холодно произносит Сара, просто подтверждая ее слова. Она не собирается отвечать и всем видом показывает, что их разговор окончен: отворачивается от Талли и берет стакан со стола, чтобы допить виски. — Спокойной ночи, — только и может произнести Талли, уходя за дверь.***