***
За окном давно уже темно. Талли осматривается, пытаясь найти в комнате часы и понять, сколько сейчас времени. Но на стене в ее номере висит только крайне банальная картина: морской пейзаж в посредственном исполнении. Скорее всего она пытается уснуть не больше двадцати минут, но по ощущениям прошла уже пара часов. Несмотря на то, что на такой мягкой кровати в последний раз Талли спала дома, несмотря на то, что каждый из них был вымотан, сна нет ни в одном глазу. Крейвен рада, что ей достался отдельный номер, что ей не придётся проводить весь вечер и ночь в компании Никты. Но ни один плюс не приближает ее к желанному отдыху. Крейвен выходит из номера, надеясь, что на свежем воздухе тревоги уйдут, организм насытится кислородом, расслабится и ее начнёт клонить в сон. Мотель, в котором они остановились, относительно большой и стоит рядом с шоссе. Как обычно бывает, в подобных местах останавливаются те, кто едут далеко на машине, или же изменяющие супруги, которые не слишком беспокоятся о комфорте, но достаточно заботятся о деньгах. Кроме мягкой постели Талли привлекает в этом мотеле небольшой сквер с фонарями и парой скамеек. Вряд ли кто-либо, кто останавливался в таком месте, имел время и желание посидеть в сквере. Если только его не мучила бессонница как ее. Она садится на скамейку под фонарем и осматривается. В груди поселяется тревожное чувство, будто что-то не так. Вот только она не может понять, что именно. Все выглядит спокойно, ни одна мелочь не привлекает внимание, чтобы заподозрить неладное. Возможно, это игра ее воображения, и события последних дней, бессонница и ветер, сочетаясь, заставляют сердце биться сильнее, будто в предчувствии опасности. Это чувство необоснованно. Они были осторожны, выбирая, где остановиться. Никта хорошая ведьма, и у Талли нет причин сомневаться в том, что ей удалось повлиять на разум администратора. Но рациональные размышления не помогают избавиться от желания осматриваться по сторонам, искать причину ее тревоги. Взгляд останавливается на чёрной кошке возле дерева в нескольких метрах справа от неё. Талли знает, что кто-то из общины, где она росла, посчитал бы это плохой приметой, но она всегда любила кошек и никогда не верила в такие предзнаменования. — Эй, ты что тут делаешь? — мягко произносит Талли. Она опускает руку ближе к земле, пытаясь привлечь внимание кошки, и зовёт ее. Та делает несколько осторожных шагов в ее сторону. Талли чувствует, как ее со спины обдаёт порыв сильного ветра, и, жалобно пискнув, кошка удирает в противоположную сторону. Крейвен разочарованно смотрит ей вслед, а когда поворачивается прямо, то чувствует, как сердце уходит в пятки. На неё смотрит пара до боли знакомых голубых глаз. Она не слышала, как Алдер появилась, и испугалась, увидев, что место на скамейке рядом с ней не пусто. А может Крейвен и не должна была слышать, ведь Сара не может быть ничем кроме галлюцинации. Она сама лично проводила ее в мицелий в нежизнеспособном состоянии. Талли держала ее за руку, когда та умирала, она с ней попрощалась, хоть и не справилась с потерей. — Как… что происходит? — Крейвен вскакивает, она просто не может спокойно сидеть рядом. Она не может выбрать правильный вопрос, ведь хочет услышать ответы на множество из них. — Я надеялась с тобой поговорить, но ты, кажется, занята отпугиванием кошек, — спокойно отвечает Сара. — Нет! Я имею в виду, как ты можешь быть здесь? Ты моя галлюцинация? — Талли перебивает саму себя, мысли скачут слишком быстро, она не успевает за ними, а рука непроизвольно тянется к Алдер, будто пытаясь убедиться в ее реальности. — Я совершенно точно не твоя галлюцинация, — Сара протягивает руку ей навстречу и сжимает своей, давая понять, что она осязаема. — И это ты спугнула кошку, — Крейвен говорит задумчиво, как заворожённая смотря на их переплетённые пальцы. — Если хочешь в это верить, — усмехается Сара и опускает руку. — Как ты можешь быть здесь? — вновь спрашивает Крейвен, не слишком надеясь на ответ. — Что мне мешает? — Например, смерть, — выпаливает Талли. — Я знаю, что ты умерла. Я держала тебя за руку, когда ты умирала, а затем отправилась в мицелий. Если ты не моя галлюцинация, тогда что? У меня нет вариантов. — Я не мертва, Талли. Теперь я в порядке. Ну, почти. Собственное имя, произнесенное Сарой кажется одновременно желанным и пугающим. Оно звучит непривычно и вызывает страх. Мурашки проходят по спине, оставляя за собой холод. — Просто я не понимаю. Бидди умерли, а ты не можешь существовать без них уже пару сотен лет. — Мне они больше не нужны. Я смертна. — Ты можешь умереть? Снова? — Талли хмурится, пытаясь соотнести вещи между собой. Она должна радоваться, броситься Алдер на шею, обнять, но вместо этого может только думать, пытаться понять происходящее, найти объяснение, и точно не в силах остановить саму себя. — Конечно, — Алдер криво улыбается, словно мысль об этом ее одновременно нервирует и радует. — Я мечтала о том, чтобы увидеть тебя снова. Дыхание Талли перехватывает и она отвлекается от мыслей в своей голове, переводит взгляд на Сару, всматриваясь в привычно холодные глаза. — Правда? — силы хватает только на один короткое слово, остальную энергию она тратит на попытки дышать. — Конечно. Только ты связываешь меня с прошлым, Талли, — Алдер встаёт со скамейки и притягивает Талли к себе, обнимая, и Крейвен отдаётся этим объятиям. Позволяет рукам Сары касаться ее спины, прижимая ближе. Неуверенно скользит руками к спине и обнимает в ответ. — Мне так жаль. Я не знала, что так выйдет, — произносит Талли, чувствуя, как соленые слёзы скатываются по ее щекам и касаются губ. — Все это время я думала, что могла бы сделать иначе, чтобы это предотвратить. Ведь ты умерла из-за меня. Как только она произносит эти слова, груз вины становится не таким тяжелым. Тревога и ужас уходят, и Крейвен позволяет себе отдаться объятиям, закрыть глаза и расслабиться, ощущая тепло от рук Сары на спине. — Я знаю, Талли, — горячее дыхание касается ее уха. — Я мечтала увидеть тебя снова, чтобы свернуть тебе шею. Как только слова срываются с губ Алдер, Крейвен явственно ощущает, что ее прошибает холодный пот, а сердце бешено колотится в груди. Сквозь ткань палатки проникает свет, и она рада, что уже рассвет, иначе бы она вряд ли смогла сдержать рвущийся крик и разбудила весь лагерь. Ее переполняет ужас. Она едва может дышать. Мысли сменяют одну за другой. Догадка, почему сон такой странный, появляется в голове, и через минуту ее переполняет гнев. Она решительно встаёт, направляясь к другой палатке. Талли расстёгивает молнию и гневно шипит: — Никта! Просыпайся, черт возьми! — Что тебе нужно, рыжая? — сонно бормочет Батан, закрывая рукой глаза от света. — Что мне нужно? — вспыхивает Талли. — Чтобы ты перестала использовать на мне свои фокусы! — Какие фокусы? Ты не видишь, что я сплю? — ее голос все ещё сонный, и она закрывает часть лица капюшоном спального мешка, не оставляя попытки уснуть. — Эй! — Талли бросает в неё подушку, которая почему-то валяется в ногах, хотя прошлым вечером Никта отвоевала право на неё у Раэлль. Странно после этого ее не использовать. — Я знаю, что это твоих рук дело! — Так, рыжая. Успокойся и объясни, в чем ты меня обвиняешь, — устало произносит Никта, принимая сидячее положение. Видимо, понимает, что игнорируя Крейвен, только растянет свои мучения. — Ну же? Чего молчишь? — Мне снился сон, — Талли аккуратно подбирает слова, боясь сболтнуть лишнего. — Слишком реалистичный для обычного сна. Было похоже на то, когда твои чертовы летучие мыши наслали на нас кошмары. — До момента, как ты ворвалась ко мне, я спала сном младенца. Чего не было уже давно. Странное выражение, да? — задумчиво спрашивает она. — Я видела только беспокойных младенцев, которые постоянно кричат и уж точно не спят… — взгляд Никты становится мрачнее. Возможно, она действительно давно хорошо не спала. — Не важно, — останавливает она свои же размышления. — Каким бы забавным я не находила путешествие в твои ночные кошмары, я этого не делала. В моих же интересах, чтобы ты выглядела не так ужасно как сейчас. У нас куча других проблем, например, на нас могут напасть в любую минуту. Так что иди и поспи ещё пару часов. Мне нужны твои силы Крейвен, иначе вас пустят под суд, а меня сожгут на костре. — Ты правда ничего не делала, да? Вопрос скорее риторический. Талли не ждёт ответа, ее взгляд расфокусирован, хоть и направлен на Никту. Она впервые за долгое время верит ей, хоть и не хочет этого делать. Гораздо проще все списать на ночные кошмары, которые создала ведьма. — Ладно, — видя замешательство Талли, произносит Батан. — Почему это не может быть обычный сон или твое видение? Ты же видишь будущее. Как сама говорила, не всегда контролируешь это. Почему нет? — Это не может быть будущее, — мысль о том, что ей приснилось будущее не приходила ей в голову. Она кажется слишком безумной и нереалистичной. То, что Алдер в принципе жива, кажется более невозможным, чем тот факт, что после всего она могла желать Талли смерти. — Я видела людей, которых уже нет. — Тебе снилась Алдер? Снова? — ведьма даже не пытается сдержать смешок. — Что значит «снова»?! — возмущённо вскрикивает Талли. Это удивляет ее больше, чем тот факт, что Никта понимает, о ком говорит Талли без особых подсказок. — Не отвлекайся, Крейвен. Если хочешь разобраться, лучше расскажи, что ты видела. Талли хочет вновь возмутиться, спросить, что Батан подразумевала под многозначительным «снова», но вместо этого набирает в грудь воздух, чтобы говорить не дрожащим голосом. — Да, я видела Алдер. И я словно на самом деле ее видела, все было так реально, будто это действительно не сон. Я могла касаться ее, и я прямо сейчас ощущаю на своих пальцах… — Талли несколько секунд смотрит на свои руки, пытаясь прогнать застывшие на них ощущения, вернуться к реальности. — Когда просыпаешься после обычного сна, нет сомнений, что это всего лишь сон. — А что ты так распереживалась? Разве ты не хочешь, чтобы она была жива, даже если это и невозможно? — Талли видит хитрый прищур, с которым на неё смотрит Батан, явно подозревая, что она рассказала не все. — У вас, конечно, сложные отношения, учитывая то, что я видела, и твой, скажем так, кошмар, — она изображает пальцами кавычки, — но не настолько же. Даже я не расстроилась бы, если бы Алдер ожила. К сожалению, от ее смерти я не испытала удовольствие. — Ты видела мой кошмар, который сама наслала на меня?! — возмущается Талли, когда понимает, о каком именно кошмарном сне говорит Никта. — Это личное!! — Ну а я и не мать Тереза, рыжая. Мне нужно было знать, что использовать против вас. Если тебе от этого станет легче, твой кошмар был самый интересный, — она продолжает, понижая голос, — интригующий, впечатляющий, возбуждающий… — Иди к черту, Никта! — перебивает ее Талли. — И спасибо тебе за ничего. Крейвен выходит из палатки, не потрудившись ее закрыть. Ее воспитание не позволяет так делать, но она слишком зла, чтобы беспокоиться о манерах. После разговора с Никтой ответов не стало больше, а вопросов прибавилось. Талли сложно поверить, что ее сон был обычным сном, какой могло вызвать чувство вины, смешавшись со скорбью. Но даже это объяснение логичнее и менее пугающе, чем даже мысль о том, что Сара действительно жива. Она боится не того, что ее кошмар станет реальностью. Но ей сложно представить, как пережить потерю снова, если она позволит надежде зародиться в ее сердце.***