Клятва

***

Стоял адский мороз. Даже в самом дворце, за толстыми мраморными стенами было холодно. Стояли в ряд слуги и служанки, ожидающие приезда сестры падишаха: Шах-и-Хубан Султан. Пока что стояла и сама Хюррем, жена повелителя. Она, как и все остальные жители гарема, ещё не подозревала о том, кем является приехавшая женщина. Двери открываются, и сквозняк мигом пролетает по и без того холодному помещению. Все вокруг поёжились, а по телу рыжеволосой пробежали мурашки, будто в ожидании чего-то особенного. Хотя, что тут может быть особенного? Наверняка эта ещё одна сестра повелителя точно такая же, как и остальные… Также возненавидит славянку и будет всячески избегать её, в то же время, пытаясь как-то подпортить ей жизнь. По крайней мере, так думала, хоть и сомневаясь, Хюррем в тот момент. Тихими, почти беззвучными шагами по коридору проходит новоприбывшая госпожа. На ней длинное платье чёрного цвета, ведь Шах Султан носит траур по погибшему мужу: Лютфи-паше. Собственно, это и являлось причиной её прибытия в Топкапы. По правде говоря, сперва рыжеволосая султанша позабыла об этом, но быстро вспомнила, увидев траурный цвет платья. Вторым, что бросилось в глаза Хюррем, были глаза Шах-и-Хубан. Нет-нет, они были совершенно человеческими, каре-зелёными, но… Было что-то неземное в них, необычное и совсем немного безумное. Но больше, всё-таки, читались в очах покой и умиротворение. Огненная госпожа пыталась отыскать в них искреннюю грусть, но выходило туго, она была будто наигранной, напускной. Враньё и лицемерие жена падишаха всегда раскрывала. Под тяжёлым, давящим и немного дразнящим взглядом темноволосой султанши ноги стали буквально ватными, да и само тело Хюррем, казалось, превратилось в набитой ватой старую куклу, швы на которой уже трещат и скоро порвутся. Как всегда, голос Сюмбюля, сопровождающий появление каждой знатной особы, можно сказать, пропел: — Внимание! Шах-и-Хубан Султан Хазрет Лери! Султанша была очаровательной, этого было не скрыть. Метнув яркий взгляд в жену повелителя, госпожа продолжила своё движение вдоль колонны из членов семьи падишаха. Точно не передать, что тогда почувствовала жена повелителя. Это было странное ощущение, связанное с мурашками по телу… Такими, что на лбу выступил холодный пот, сопровождающийся легким головокружением. Хотелось просто сказать: «Мне нездоровится, я пойду в свои покои» и остаться там до скончания веков, лишь бы не видеть эту женщину и одновременно остаться в этом моменте. Но ни то, ни другое было невозможно. Сзади раздался тихий шёпот, пробирающий до костей. «Во веки веков». Хюррем тут же обернулась, шумно втянув воздух, но за спиной никого не оказалось, все лишь недоуменно посмотрели на неё. Все, кроме сестры повелителя. Она словно знала, что это было и лишь бросила ещё один взгляд в сторону госпожи, на миг прекратив разговор с Валиде Султан. Рыжеволосая снова погрузилась в нескончаемый поток собственных мыслей, которые всё не заканчивались. Кто эта женщина? Можно ли всё это списать на усталость? — Хюррем, рада с тобой наконец-то познакомиться, — почему-то голос Шах Султан оказался совсем не таким, каковым его представляла сама Хасеки. Такой доброжелательный и абсолютно не зловещий. Пытаясь не выдать дрожь, Хюррем старалась говорить как можно меньше и сухо: — Рады Вас видеть, госпожа, — поклонилась она. Вдруг, вспомнила повод приезда, и мгновенно поменялась в лице. — Разумеется, не по такому поводу. — Думаю, у нас будет ещё много времени, чтобы узнать друг друга, Хюррем, — властно произносит та и продолжает, обращаясь уже к своей Валиде: — Я очень устала с дороги, поэтому предпочла бы сейчас отдохнуть. Все расходятся, но Хасеки остаётся стоять, словно вкопанная. Она не замечает, как коридор гарема пустеет, и то, как какофония голосов, вечно сопровождающая дворец, начинает затихать и постепенно становится лишь фоновым шумом. Хюррем просто стоит, не понимая, что с ней, да и со всеми этими ушедшими людьми произошло. Она набирает полные лёгкие воздуха, чувствуя, как они превращаются в вакуум, полный напряжения и, в то же время, абсолютно пустой, ведь только что набранного воздуха нет, будто женщина и не делала вдох. Повторяет попытку, напрасно. Ноги, буквально только что переставшие быть ватными, опять пробирают мурашки. Снова начинают трястись коленки. Жена повелителя оборачивается и бежит, надеясь, что там, где-то в другом месте у неё получится нормально вдохнуть. Рыжеволосая потеряла счёт времени, она не знает, сколько это продолжалось, просто бежит без особой цели. Хотелось избавиться от собственных мыслей, но они убегали от неё, словно надоедливые насекомые, которых так сложно поймать и убить. Это то же ощущение, что и когда тонешь, а тебе протягивают руку. Ты не можешь за неё ухватиться, ведь ты в панике. Вдруг, госпожа сталкивается лицом к лицу с Шах-и-Хубан. Не выдержав взгляда, мгновенно опускает глаза в собственные ноги, но и там не находит покоя. По ним ползают черви, много-много трупных червей… Переводит взгляд на руки, но они оказываются белее только что выпавшего снега. Последнее, что помнит Хюррем, это лишь беззвучный крик, комом вставший в горле и неспособный вырваться за пределы гортани из-за решётки из скрипящих зубов и пухлых, немного искусанных за сегодняшний вечер губ, которые стали преградой истошному воплю. И темнота.