Всё для твоего счастья

В гигантской порте царила блаженная тишина: временное искажение психануло весьма на руку путешественникам, и они вернулись как раз тогда, когда другие искатели разбрелись на раскопки после обеда. – Сходи хоть переоденься в новое, а то скажут, что я в обносках тебя вернула, – усмехнулась Озен, относя добытую птицу на кухню. – Да, уже иду, – парню и самому не терпелось разобрать рюкзак. Одно дело смотреть на экипировку при свете дня, и совсем другое – в Бездне. Здесь вещи приобретают особый смысл. И даже цвета смотрятся иначе. В своём рвении поскорее примерить новую одежду Марулк совершенно забыл про свёрток, принадлежащий Озен. По всей видимости, недовольный таким обращением, тот решил, что неплохо будет расплескаться по всему рюкзаку. – Да чтоб тебя! – Марулк почувствовал, как неведомая ткань скользит между пальцев, словно ртуть. Ещё не хватало, чтобы наставница подумала, что он развернул это нарочно! Срочно достать, свернуть, и... На «достать» дело и застопорилось. Пред светлы очи Марулка предстало нечто с тонкими бретелями, скроенное из ткани тёмно-лавандового цвета. Шёлк – каким-то чудом успел передать мозг, уже уносящийся в неведомые дали вместе с фантазией. Шёлковая ночная рубашка. Но это точно не вещь его наставницы. Озен всегда спит в шортах и майке, далёких от изящества ровно как Орт от Джесеку. Наверное, это для кого-то передали. Будь это её, пожалуй, было бы выше колена и сидело бы просто потряс… – Так и знала, что это напасть развернётся, – послышался голос Озен. Она сунулась в комнату и была удостоена чести наблюдать, как её ученик в ужасе откидывает шёлковый пеньюар, будто в его руках побывала змея: – Я-я-я н-не нарочно! Извини! – Да ничего, – Белый свисток с поистине философским выражением лица созерцала его попытки упаковать вещь в крафт, затем просто протянула руку, – Не старайся. Я всё равно собиралась закинуть это куда подальше. – Так это твоё?! Озен отвела глаза в сторону: – Эмири иногда приходит в голову поиздеваться. Но не могу же я запретить человеку изводить материал почём зря. – А. Так это подарок, – понимающе потёр лоб Марулк. – Да. Избавиться как-то жаль. Но и передарить не выйдет, вряд ли на свете существует хоть кто-нибудь моей комплекции. Разве что перешить. – Эм... – юноше казалось, что слова застревают, цепляясь за кадык, – А почему бы не носить? Повисла гробовая тишина, которая закончилась тем, что Озен, обронив «Иди уже готовить», спрятала лавандовое чудо в одном из карманов и вышла из его комнаты. Испытывая стыд за не слишком деликатное предложение по изменению имиджа, Марулк расстарался и приготовил просто восхитительный бульон из их добычи, присовокупив к нему тонко нарезанную домашнюю лапшу. Сегодня можно было кашеварить не так масштабно: две трети гостей лагеря ушли в экспедиции, так что на ужин прибыли только археологи, Синие свистки, и… – Гляньте на учёного, – шепнула Талли, заметив, что Сержио не отрывается от какой-то книги. – Это приключенческий роман, но не будем портить момент, – также негромко ответил ей Йелл, на всякий случай кладя ложку в порцию лапши новонаречённого Синего свистка. – Что бы вы понимали, – пробурчал задетый за живое блондин, – Тут отлично описаны действия в нестандартных ситуациях! Озен прищурилась. Только Марулк знал, что она была лично знакома с автором книги и характеризовала его как «пустозвонное трепло, но вечерами послушать можно». Йелл абсолютно прав, момент лучше не портить. Вечер подкрался как-то незаметно, хотя казалось, что не было сделано ни одного прямо ну очень масштабного дела. Уже заходя к себе в комнату, Марулк понял, что так и не узнал, что за сюрприз обещала ему Озен по возвращении. Напомнить?.. Парень взглянул на просвет между дверью комнаты наставницы и полом. Темно. Должно быть, уже легла спать. И в любом случае, будет выглядеть так, будто он что-то выпрашивает. Сегодня и без того отличился, случайно развернув её ночную рубашку, да ещё и брякнул, что было бы здорово, если бы... Фантазия с завидным рвением совместила фрагменты реальности, выдав ему предполагаемое изображение наставницы в лавандовом пеньюаре. Зашибись, сегодня тоже не спим. – Дебил! – промычал в подушку юноша, но признание некоего диагноза не способствовало обретению мира и покоя. Как ни странно, ближе к двум часам ночи у бессонницы наметился неожиданный плюс. Мало кто знает, что жить в дереве очень комфортно. В отличие от камней и стали, оно не даёт усадки, заставляя комнаты поскрипывать от перепада температур, да ещё и звукоизоляция очень даже ничего. Именно поэтому Марулк изрядно удивился, услышав тихие, но всё же шаги мимо собственной комнаты. Странные, немного шаркающие, будто неведомый гулёна опирался на стену. В памяти всплыл случай, когда Озен оживляла остатки ужина в артефакте-колыбели. Опять, что ли? Нет, это прошёл человек. Нужно глянуть. Выйдя, Марулк к своему немалому удивлению заметил прекрасно знакомую двуцветную голову с прядями, зачёсанными словно рожки. – Озен, ты куда? Она замерла, видимо, думая, что неподвижность не выдаст её, но зря: свет из окон, хоть и тусклый, отражался от кипенно-белых волос. – Что случилось? – почуяв неладное, Марулк пошёл к ней навстречу, заметив, что наставница действительно опирается на стену. – Да так… – весь её вид выражал смятение, – Пройдусь и пройдёт. – Учитель, не дури. Снаружи ночь. – Я только до... – она поморщилась и вдруг наклонилась, вцепляясь ладонями в колени. – Озен, что с тобой?! – перепугавшись, юный Джесеку придержал её за плечо, – Где болит? – Сводит… Я не могу спать, – насилу выжала из себя Белый свисток. Непонятно было, что далось ей тяжелее: сами боли или же подобное признание. – Сводит ноги во сне? – переспросил Марулк, – Погоди, ещё мурашки бегают, да? – Откуда знаешь? – насторожилась Озен. – У Забо то же самое. Это СБН. Идём, я отведу тебя в кровать, – заметно успокоившись, юноша подставил ей плечо, – Не волнуйся, я знаю, что делать. – Я пройдусь и пройдёт, – всё же решила поупрямиться она. – Не хочу ставить под сомнение твой опыт и знания, но твоим ногам сейчас нужно именно отдохнуть, а не напрячься ещё больше, – вернув её в комнату и убедившись, что Белый свисток села, Марулк продолжил, – Приляг, я согрею тёплой воды. – Зачем? – Сделаю ванночку для ног, это снимет судороги. – Будь по-твоему, – недовольно, но всё же уступила уговорам Озен, ложась набок. «Как же хорошо, что она не в том пеньюаре», – успел подумать Марулк, пока ждал закипания чайника и выбирал аромамасла для процедуры. Это полка появилась благодаря Забо и его периодическим болям, так что юный Джесеку заранее пообещал старику пополнить запасы, вытаскивая лучшее из имеющегося. В конце концов, ситуация экстренная. – Готово, – проверив температуру воды, Марулк добавил в тазик масло, и по комнате поплыл аромат экстрактов ночных цветов. – Выливай весь чайник, – попросила Озен, опустив стопы в воду. – Мы твои ноги утихомирить, а не сварить пытаемся, – заметил юноша, но кипятку всё же добавил: клинья Тысячника значительно притупляли чувствительность близко расположенной к ним коже. Белый свисток блаженно выдохнула, запрокинув в голову к потолку. Должно быть, подействовало. – Я сама приберу, как полегчает. – Тебе нельзя ходить как минимум до утра. – Ладно, задвину под кровать. – Учитель, я не оставлю тебя в таком состоянии, и не надейся. К тому же, одна ванночка тут не поможет, раз у тебя и сводит, и мурашки. – Великая Бездна, на что же я ещё подписалась? – в её глазах просквозила усмешка, но при этом и настороженность. – Тебе будет нужен массаж, – отчеканил каждое слово Марулк, глядя ей прямо в глаза. Озен уставилась на него в ответ, как привыкла, снизу вверх, оценивая ситуацию: – И ты можешь гарантировать, что твоя… СБН пройдёт? – Уверен. – Раз так и раз ты не брезгуешь, – для удобства сев подальше на кровать, Белый свисток высунула ноги из воды, – Делай что должно. – Обопрись пяткой мне на плечо и расслабься как сможешь, – одного прикосновения хватило, чтобы понять: задача предстоит не из лёгких. Кожа вокруг клиньев Тысячника напоминала подошву добротного сапога и Марулк очень скоро почувствовал, как заныли от напряжения пальцы. Однако он полностью игнорировал сигналы собственного организма, поскольку Озен процедура пришлась по душе, и она, периодически выдавая уточняющие команды вроде «сбоку» и «пониже», в итоге расслабилась настолько, что принялась постанывать. Это звуковое сопровождение заставляло парня чувствовать себя так, будто в его позвоночный столб влили сильно пенящееся пиво. Он буквально пьянел от этих звуков и чувствовал себя просто непозволительно счастливым. – Хорошо, хорошо, ещё тут, – облегчая ученику задачу, Озен поменяла позу, и в неярком свете свечи промелькнуло какое-то неровное пятно, выше колена, с правой стороны. – Озен, погоди минутку. – Что, уморился? – Нет, я… раздвинь ноги, пожалуйста, – слова успели сорваться с языка раньше, чем юный Джесеку понял, как они звучат. – Ух ты, – удивлённо хмыкнула Белый свисток, – И грубо, и ласково одновременно. – Я не то хотел сказать! – Марулку было настолько стыдно, что он спрятал лицо в ладонях. – Что ж ты там узрел… А, это, – она прицокнула языком, – Так смотри, раз назвался. Юноша насилу заставил себя открыть глаза. Это оказался шрам довольно странной формы. Сначала Марулк подумал на какого-то хищника, после – на шрапнель от оружия, но это было всё не то. Казалось, это неровные выходные отверстия, расположившиеся на участке размером с кулак. – Есть версия? – нисколько не смущённая затянувшимся осмотром, спросила Белый свисток. – Никак не разберу, если честно. Паразит? Я слышал о таких, но их вроде вытаскивают через вены, которые проходят пониже колена. – Мне нравится это предположение, равно как и твои познания, но нет, – убрав ногу с его плеча, похлопала по матрасу рядом с собой, и, дождавшись, пока ученик сядет, продолжила, – Это моя плата для подъёма с шестого уровня. – Шестого?! Но разве там не… А… – Марулк тряхнул головой, только теперь понимая, насколько теоретическим вопросом для него оставались возвращения наставницы откуда бы то ни было. Белые свистки словно боги, они могут ходить везде и всюду, и даже проклятие Бездны им не помеха. Будто это какой-то иммунитет. – Ох же ж… – юноша еле удержался, чтобы не притронуться к этой жуткой отметине. – В историях о Белых свистках говорится, что мы используем артефакты, чтобы избежать проклятия Бездны, – Недвижимый лорд поджала ногу, касаясь искалеченной кожи кончиками пальцев, – И отчасти это верно. Мы способны настолько сродниться со своими артефактами, что они становятся продолжением нас. Для Бездны это одно и то же, ей нравится ломать по-настоящему сложные вещи, и, если мне вдруг приходится бывать на шестом уровне, я знаю, что по пути назад один из моих клиньев Тысячника впитает проклятие и покинет меня. Правда, – её смешок прозвучал горько, – Он создан таким образом, чтобы держаться в плоти при любых обстоятельствах. Так что, спасая меня и мою человечность, он взрывается, а затем выходит прочь в виде обломков. Вот так. Марулк открыл рот и снова закрыл его. Что можно было сказать в ответ на это? Больно ли было? Это не обсуждается, конечно, больно. – Когда я поняла, как это работает, я стала с осторожностью размещать новые артефакты, стараясь избегать жизненно важных органов, – сочла нужным внести ясность и в этот вопрос Озен, – Но всё равно это рулетка. Может, я не погибну в виде умалишённой биомассы, потеряв человечность, но я вполне могу скопытиться при попытке подъёма в Идо Фронт. Хотя, надо сказать, эта база весьма удобна, после того случая я долго хромала… Чего ты замолк? – У меня больше нет вопросов относительно того, почему у тебя по ночам болят ноги. – Ой, не, – она покачала головой, – Шрамы болят только когда погода портится. – «Шрамы»? – Я спускалась ниже пятого уровня четыре раза, так что у меня есть ещё следы взрывов клиньев под мышкой и два на спине, но знаешь, – её взгляд на мгновение стал мечтательным, – Это стоило того. А то, что расположено там, лежит за гранью человеческого понимания. – Ты сумасшедшая. – Нашёл чем оскорбить, не более сумасшедшая чем все искатели. – За эту искательницу я волнуюсь. – Вот ещё новости, – она легонько потрепала парня по плечу, – За себя волнуйся, не за меня. – Озен! – Ну что? – Я всё понимаю, но... – Марулк указал на шрам, при ближайшем рассмотрении напоминающий цветок протеи, – Но не до такой же степени! – А, – она поджала губы, будто речь шла о чём-то совершенно незначительном, – Я уже едва ли смогу побывать на такой глубине снова. Хотела бы сходить с тобой, но... – Озен, пожалуйста, – юноша схватил Белого свистка за плечи, поворачивая к себе, – Давай будем вместе ходить туда, где я не буду бояться потерять тебя в любую минуту! Недвижимый лорд вдруг расслабилась, словно прозвучавшие слова ввергли её в какой-то транс, а затем негромко произнесла: – Иди спать. – А... Да, прости, засиделись, – поняв свою оплошность, юный Джесеку кашлянул, поднимаясь, – Тебе лучше? – Гораздо лучше, спасибо, – Озен устроилась на своей великанской кровати, накрывая ноги одеялом, – Спокойной ночи. И закрой дверь. Оставшись одна, она сверилась со своими ощущениями. Его прикосновения… Будоражили. Озен привыкла относиться к собственному телу как к механизму наподобие их телескопа в лагере: где-то ослабить, где-то закрутить, где-то смазать – и начнёт работать. Возбуждение – это нормально, хотя и странно. Когда она последний раз спала с мужчиной? А, точно. Это был Чёрный свисток, бестолковый неумёха, который настолько преисполнился оказанной ему милостью и статусом партнёрши, что всё интересное кончилось, не успев толком начаться. Помнится, на следующий же день горе-любовника утащил какой-то хищник. Озен не расстроилась. И всё же: чего её так растревожило? Расслабилась? Белый свисток закрыла глаза, воскрешая в памяти бережное прикосновение к грубой коже. Но как Озен ни старалась, у неё всё же не вышло отделить массаж от личности того, кто его делал. Запрещено. Нельзя. Совершенное табу. И всё же где-то внутри – бунт, как в молодости. Уже засыпая, Озен Недвижимая погладила шрам на внутренней стороне бедра, думая о том, что было бы, позволь она ученику коснуться этого участка её кожи, свободного от клиньев Тысячника и поэтому весьма чувствительного.