Всё для твоего счастья

Снять шкуру с эдакой туши было по силам только Озен Недвижимой: пользуясь преимуществами своего воистину огромного роста, она распластала рогатого плакальщика на добрую половину их убежища и приняла делать надрезы, пока Марулк, ориентируясь скорее на интуицию, нежели на какой-то известный рецепт, молол в ступке имеющиеся в их распоряжении специи. – Добавь сахар, – посоветовала Белый свисток, закончившая с ногой и теперь протягивающая ученику увесистый кусок голени. – Сахар? Ты имеешь в виду, карамелизовать после обжарки? – Именно так, господин шеф, – саркастически усмехнулась она, – будет вкусно. Только прожаривай как следует, не то через пару часов знатно проблюёмся. Юный Джесеку лишь закивал в ответ. Рогатые плакальщики были существами всеядными, и за долгую жизнь подхватывали целую армаду паразитов, использующих их и как транспортное средство, и как промежуточных хозяев. Когда Озен начала разделку, некоторые квартиранты решили, что пора сваливать, и нервы не выдержали даже у Кюфты: огромная самка шарокола с лёгкостью взлетела на построенное Озен укрытие и оставалась там до тех пор, пока твари, похожие на разожравшихся пиявок, окончательно не покинули их убежище. – Сможешь заняться заготовкой? – наконец сняв шкуру, спросила ученика Недвижимый лорд. – Да, конечно, у тебя итак впереди ещё обрядка, – заметив, что она точит нож, улыбнулся юный Джесеку, – Хорошо что мистер Павенья подарил мне Засолочный камень. – Отличный человек, – даже приподняла брови Недвижимый лорд, находя подходящий булыжник. – Осторожнее, не натри мозоли, – заволновался её ученик, но Озен только хмыкнула: – У рук, утыканных клиньями Тысячника, есть огромное преимущество в этом плане. Не волнуйся. Обработай пока тушу, чтобы хищники не подтянулись. – Сейчас, – убедившись, что мясо не подгорит, Марулк шустро обмазал их новые запасы артефактом, похожим на кристалл кварца. Засолочные камни пусть и были артефактами третьего уровня, но встречались всё реже и реже: Орт активно продавал их не только среди местных поваров, но и за границу. Именно поэтому Марулк, поняв, что ему подарили на семнадцатилетие, ещё долгое время отказывался хотя бы ради приличия, ведь стоил этот артефакт достаточно дорого. Озен оторвалась от первичной выделки шкуры, чтобы поужинать, но ненадолго. Благодаря высокой влажности шкура отмокала всего-ничего, а это значило, что передышку нужно было использовать по максимуму. – Самая большая правилка в моей жизни, – заметила Недвижимый лорд, вбивая в каменистую землю изрядных размеров жерди. – Зато готов поклясться, что ни у кого в Бездне нет такой шикарной шкуры, – Марулк, упыхавшись, заворачивал в листья разделанные и просоленные куски туши, – Ещё немного, и я смогу построить из них крепость. – Я бы в такой пожила, пока бы эти богатства не иссякли, – несколько мечтательно отозвалась Белый свисток, – Помоги натянуть. По итогам работы у юного Джесеку хрустели плечи, но зрелище было незабываемое: в свете костра огромная зеленовато-голубая шкура рогатого плакальщика, поставленная вертикально, напоминала какой-то громадный тотем. – Мы совсем забыли про артефакты, которые я нашла, – цокнула языком Озен, – Хочешь взглянуть? – Да ты что, конечно! – парень мигом отпихнул от себя цепкие лапки сна, – Что-то новенькое? – Да, кое-что новенькое найдётся, – Белый свисток задержалась у источника, отмывая ногти от жира и сукровицы, – Тащи к костру, поглядим да пойдём спать. Трофеев оказалось не так много, но каждый из них определённо стоил попытки подъёма на поверхность. То, что откапывали на втором уровне, и в подмётки не годилось тому, что Озен нашла за время одной-единственной вылазки. Пять разных вещей, из которых однозначно идентифицировать вышло только одну: Блуждающий Обман, артефакт третьего уровня, создававший мерцающее световое пятно, при использовании которого можно было обмануть нападавшего хищника. Ещё один реликт напоминал Песню Сумрака, только без входного отверстия: обычную версию можно было крутить на верёвке, и, если скорость была подобрана верно, слышался низкий гул. – Меня особенно интересует вот это, – Озен подняла с земли флакон, очень похожий на миниатюрную амфору, усеянную символами. Казалось, их нанесли на глину ещё до запекания. Пробка, сделанная из какого-то другого материала, не давала ни малейший подсказки насчёт того, что прятал в себе маленький сосуд. – Глифы Запределья, – потрясённо выдохнул Марулк, рассматривая находку вместе с наставницей, – Кажется, вот этот главный, – он указал на наиболее чёткий символ, похожий на цветок с тремя равно противопоставленными друг другу лепестками. – Да, ты прав. Это произносится как «гуцу». – Откуда ты знаешь? – вылупился на неё юный Джесеку. – Сама не застала, я не настолько старая, – осадила его Белый свисток, – Но переводится это как «чистота». Не в этом плане, что внутри мыло или вроде того, это как... Как когда ты определяешь, чего именно хочешь. Эта фраза заставила Марулка задуматься, но поманила в такие дебри, что он незаметно ущипнул сам себя за руку. – Так что, – Озен снова повертела бутылёк в руках, – Откроем? – Серьёзно? В Орте это может стоить огромных денег! – Чему я тебя учила? – вперился в него тяжёлый взгляд. – «Если гниёт, не значит, что несъедобно»? – Подумай ещё. – Эм… Живём один раз? – Именно, – Недвижимый лорд уцепилась за пробку ногтями, – Решение принято. Судя по всему, закупорено было на славу. Пусть Озен и открыла неведомый артефакт без особого труда, выплеснувшая из него жидкость радостно устремилась прочь из своей тюрьмы, аккурат на одежду Недвижимого лорда. – Ах ты паскуда, – Белый свисток перевела взгляд на форму, но неведомая эссенция уже растворилась, не оставив и следа. – Что это было? Ты в порядке? – Марулк так разволновался, что даже протянул к ней руки, – Смой на всякий случай! – Да всё хорошо, хорошо, – Озен понадобилось пару раз моргнуть, чтобы опомниться от произошедшего, но пришла в себя она весьма быстро, – Что ж, сегодня древние шутканули по красоте, признаю, это было эпично. Если же это было что-то ценное, то, – она развела руками, поднимая голову вверх, – Уважаемая гильдия, прошу меня простить. А с меня на сегодня достаточно. Идём спать. Марулк искренне опасался, что Озен может отправить его отмокать в ванне и ночью, придумав какое-нибудь хитроумную систему из верёвок, способную удерживать его голову на поверхности воды, но нет: кажется, задачи по выздоровлению были отложены на завтра. Убежище оказалось весьма уютным, даже швы простелены сухим мхом, чтобы не сквозило, а в паре естественных углублений в камне были обустроены полочки для мелочей. – Это, конечно, не наша драгоценная порта, но сойдёт на время, – Озен расстелила свой лежак, – Располагайся. Я переоденусь снаружи. – Давай я… – хотел было вскочить Марулк, но бесполезно: Белый свисток уже вышла. Вернулась она в привычном сером комплекте: – Это странный вопрос, но… Как ты видишь? – Как вижу? – Да. Твои глаза столь же хорошо приспособлены к темноте, или проживание на поверхности сделало ночное зрение хуже? – Я вижу тебя так же чётко, как и всегда. Кстати, – уже ложась, нахмурился юный Джесеку, – Мне кажется, что твой свисток светится. – Если ты устанешь ещё больше, тебе будет казаться, что свечусь и я, – жилистая рука настойчиво, но при этом довольно бережно уложила его на подушку, – Это был долгий день. – Да, доброй ночи, – памятуя о правилах приличия, Марулк лёг к ней спиной, чуть поджав ноги. В убежище витал запах сырого животного жира с солоноватой нотой минералов, идущий от его кожи. Снаружи шуршала Кюфта. Постепенно шум стал умеренным, смешался с дыханием двух людей и приобрёл некий ритм, как сопение большого животного или… Море. Марулк открыл глаза и даже загородился рукой из-за ослепляющего солнечного света, играющего на водной глади. Он стоял на пляже. Ботинки утопали в золотистом песке. Рядом красовались щербатые горы, изрытые ветрами и птичьими гнёздами. У самого основания, где вода веками подтачивала непокорный её воле камень, виднелась фигурка девочки лет семи от роду, которая, не боясь осклизлых камней, сдирала притаившихся устриц, собирая их в плетёную сумочку, перекинутую через плечо. – А вот подглядывать нехорошо, – мужской голос раздался над самым ухом Марулка, заставив юного Джесеку буквально подпрыгнуть на месте. – Что? Только теперь понял, что это сон? – незнакомец материализовался прямо из воздуха. Лет двадцати трёх, широкие плечи, небрежно расстёгнутая до третьей пуговки рубашка, на груди – чёрный свисток, жилет и мешковатые штаны, на голове – полосатое полотнище, намотанное наподобие тюрбана, из которого то тут, то там торчали чёрные волосы. Тёмно-карие глаза были прищурены. – Мы... Знакомы? – увы, Марулку не пришло в голову ничего лучше этого вопроса. Молодой мужчина рассмеялся: – Даже не знаю, что на это ответить. Я вроде как знаю тебя с детства, и ты точно меня видел, даже слышал обо мне, но видишь ли, до момента, пока Оз не пришло в голову открыть это, – в его пальцах как по волшебству появилась копия загадочного сосуда с древними символами, – У меня, скажем так, были связаны руки. – Погоди, ты… Ты Закри? Но… – Марулк даже сделал шаг назад, – Выходит, твоя душа… – В свистке. Всё верно. И да, знаю, что ты волнуешься на этот счёт, я её брат. – И вовсе не волнуюсь! – покраснел юный Джесеку, на всякий случай снова глядя на скалы, – А это, выходит… – Оз в детстве, да. Ты в одном из моих ранних воспоминаний. Я был ещё маленьким и строил песочные замки, пока она искала еду. Мы были голодны, но мама отсыпалась, и, чтобы её не тревожить, мы уходили сюда. – Вот как… – Марулк снова посмотрел на хрупкую фигурку с неровно подрезанными волосами до лопаток, которая героически выковыривала свою неподвижную добычу. – Не знаю, сколько будет действовать этот артефакт, но хочу воспользоваться им сполна, – снова заговорил Закри, – Видишь ли какое дело, у нас с Оз более-менее похожие воспоминания. И я знаю их наизусть. Не возражаешь, если загляну в твои? Конечно, это личное, но я в долгу не останусь. – Неужели? – Марулку бы и в голову не пришло отказывать брату наставницы в такой мизерной просьбе, но посыл настораживал. – Кажется, это часть действия той жидкости, но воспоминания становятся более... Гибкими. Да что я тут болтаю, это лучше показать! И я знаю, какой момент придётся тебе по душе, – заговорщически подмигнул ему Закри. – Надеюсь, приличный? – юный Джесеку готов был провалиться под землю из-за собственной реакции, но не мог ничего с этим поделать. – Это уж от тебя зависит, – пожал плечами Чёрный свисток, – Но ты сможешь некоторое время быть частью того мира. Тех воспоминаний. Это как осознанное сновидение. Так что, по рукам? – Видимо , я ничего не теряю, – наконец сдался Марулк, протягивая ему руку. – Готов поспорить, ты будешь в восторге, – рукопожатие оказалось крепким, и карие глаза встретились с голубыми, – На счёт «три» меняемся местами. Сделай глубокий вдох и закрой глаза, я приду за тобой к исходу ночи. Итак… Раз. Два. Три!