No Paths Are Bound

Се Лянь не видел своё отражение… около тысячелетия, но он даже не думал, что его можно назвать «маленьким». Его тело всегда исправно выполняло свои функции, и не было ещё человека, способного одолеть его в бою. Но… Се Лянь, нахмурившись, обхватывает пальцами своё предплечье. Затем тянется вперёд и ощупывает предплечье Ф… Нань Фэна, затем Фу Яо. Его брови всё больше и больше сходятся на переносице. Он вдруг понимает… У него жилистые, худые руки — они гораздо тоньше предплечий двух других богов. Он не может вспомнить, был ли он настолько худее их, когда они трое были юношами. Что ж… Его рацион за последние восемь столетий тоже оставлял желать лучшего, а божественное тело — не панацея. С редкой для него проницательностью Нань Фэн замечает: — Фу Яо не говорил, что ты маленький, ваше высочество. Просто меньше любого из нас. — Меня это не обидело, — рассеянно отвечает Се Лянь. Он говорит правду: размер действительно не имеет значения (каким бы он ни был, он всё ещё может швырнуть демона высотой в десять чжанов за хвост, будто мягкую игрушку)… Но не знать, как теперь выглядит его собственное тело, по-особому тревожно. Се Лянь и правда… не имеет ни малейшего понятия. — Даже если так… Получится ли из меня чья-то прекрасная невеста? Младшие небожители снова переглядываются, на этот раз c раздражением. — Придётся постараться, — сухо отвечает Фу Яо. — Но мы справимся. — Сколько у нас времени? — Се Лянь постукивает пальцем по подбородку. — Ночь уже на исходе, придётся подождать до завтра, — Фу Яо вздыхает. — Нужно будет нанять сопровождающих… и найти для тебя где-нибудь подходящее платье, — фыркает он, поигрывая бровями. — О, не нужно. — Ты не можешь пойти вот так! На такую одежду никто не купится! — Знаю, — Се Лянь поднимается на ноги и запахивает даосский халат, снова пряча своё тело. — Но платье я могу сделать сам. — …Эм… — младшие боги опять обмениваются взглядами. Разумеется, Се Лянь приобрёл какие-то мирские навыки за восемьсот лет бродяжничества, они оба это понимают, но… В детстве он даже ни одной дырки на одежде не зашил. (В действительности одежды наследного принца никогда не подшивали — стоило им порваться, и их раздавали нуждающимся.) А если принять в расчёт нынешний (крайне безыскусный) наряд Се Ляня, сложно поверить, что он… действительно хорош в ткачестве и шитье. — Деньги не проблема, правда, — подаёт голос Нань Фэн. — Да и платье нужно нам срочно… — Мне нужны только нити, с остальным я справлюсь, — Се Лянь пожимает плечами. — Фу Яо, поможешь мне с этим? Я скажу, какие цвета мне нужны, и какой длины. Нань Фэн, а ты займись сопровождающими. Все согласны с планом? Они оба смотрят на принца с удивительной ностальгией. Когда-то он говорил с ними почти так же, только они были мальчишками и планировали миссии с куда более высокими ставками. — …Ага, — бормочет Фу Яо, отводя взгляд. — Сойдёт. Утром оба младших небожителя отправляются по делам (Фу Яо говорит Нань Фэну прикупить запасное платье). В конечном итоге, кто сошьёт платье из одной лишь пряжи? Шелковой пряжи, если быть точнее. Для кого-то, кто восемь сотен лет был слеп как крот, Се Лянь отлично ориентируется в цветах. Он даже попросил уточнить, каким пигментом была окрашена пряжа, и выбрал вполне конкретный состав. Поразительная точность… А когда Фу Яо возвращается в храм, ему остаётся только разевать рот. — Это… ткацкий станок? — Ох, — Се Лянь с улыбкой поднимает голову. — Я не подумал, что он может мне здесь понадобиться, но Лин Вэнь оказалась очень добра, и станок доставили в кратчайшие сроки. Ты принёс пряжу? — Ты… — заикается Фу Яо. — Свой собственный шёлк ткать собрался?! Се Лянь кивает, принимая из рук младшего небожителя коробки с шёлком. Каждый моток подписан так, чтобы бог смог отличить их наощупь, поэтому ему легко удаётся найти нужные цвета. — Я быстро тку, это не будет проблемой. Фу Яо сомневается, что за пару часов можно всё успеть, даже с божественной скоростью. Как и в том, что итоговый результат будет лучше купленного в магазине платья. — Не нужно быть таким бережливым, у нас есть деньги… — Дело не в этом, — Се Лянь качает головой. — Мне просто хочется сделать это самому. Фу Яо смотрит, как он заправляет станок и начинает ткать. Что ж, Се Лянь не преувеличивал — он действительно чертовски быстр. — Зачем тебе лишняя работа? Принц пожимает плечами, его пальцы летают над тканью так быстро, что смазываются их очертания. Он поворачивает к Фу Яо голову и искренне улыбается. — Именно её я люблю больше всего. — …Любишь? — непонимающе повторяет Фу Яо. — Свадебные платья, — поясняет Се Лянь, так и не перестав улыбаться. — Больше всего я люблю ткать именно их. — …Ты выткал много свадебных платьев? — Я давно сбился со счёта, — рассеянно соглашается принц. Фу Яо садится на пол рядом с Се Лянем, с любопытством за ним наблюдая. — …Что в них особенного? — Когда я шью обычную одежду, люди просто покупают её с прилавка. Но свадебные платья шьются на особый случай, они должны быть сделаны точно по размеру. Даже голос принца звучит чуть более живым, будто бы то, о чём он говорит, действительно делает его счастливее. — Я провожу много времени с будущими невестами, мы разговариваем, и обычно они так рады и нетерпеливы… А когда это не так, слепой ткач помогает им… убедить всех в несостоятельности подобного союза. Но обычно невесты счастливы. Так сильно счастливы, что он слышит это в их голосе, пусть и не может увидеть улыбок. — Когда я слушаю их, то и сам радуюсь. Фу Яо несколько раз дёргает шнурок своего ботинка. — Не знал, что тебя так волнуют свадьбы. Улыбка на лице Се Ляня, наконец, меркнет… а затем становится поддразнивающей. — Откуда тебе это знать? Мы познакомились только вчера. — … — Пальцы Фу Яо замирают на шнурках, а щёки заливает румянец. — Генерал Сюаньчжэнь никогда этого не упоминал. — Он часто меня упоминает? Младший небожитель не отвечает, только ещё напряженнее сжимается на полу в комок, плотнее подтягивая к груди колени. Се Лянь, мягко посмеиваясь, качает головой и позволяет разговору вернуться в старое русло. — Я с раннего детства знал, что никогда не сочетаюсь браком, — тихо говорит он. — Но мне нравится сама идея, — принц ненадолго отстраняется от станка, его незрячие глаза смотрят далеко в пустоту. — Это обещание, что в твоей жизни всегда останется… что-то. И не важно, что произойдёт. — Звучит ужасно, — кривится Фу Яо. Се Лянь хмыкает — принца совсем не удивляет, что он думает именно так. — …Не знаю, — его пальцы замирают над полотном, а взгляд смягчается. — Ничто не сравнится с любовью человека, который никогда тебя не оставит. Мир кажется таким холодным после. Таким пустым. Пусть это и не такая любовь, всё равно… С ней ничто не сравнится. — …Ваше высочество? — Наверное, свадебные платья просто пробуждают во мне хорошие воспоминания, — тихо говорит он, возвращаясь к работе. В конечном итоге свадьбы придуманы, чтобы партнёр почувствовал себя любимым, желанным и драгоценным. Что может быть прекраснее этого? Он не может даже вообразить. Многие любили Се Ляня в прошлом. Многие (и мужчины, и женщины) его желали. Но крайне редко его берегли, и каждый раз такие моменты пролетали в мгновение ока. Когда он думает о счастье, он вспоминает приходивших к нему невест, их радостный смех и улыбки, слышные даже в голосе. Он вспоминает, как звучал голос Сюн Ли, когда тот бросился в объятия Лань Ана, повторяя сквозь слёзы: «Я люблю тебя! Я так сильно тебя люблю!». Се Лянь иногда пытается представить, какими будут их свадебные наряды, как счастливы будут эти двое, если (когда) этот день наконец настанет. А ещё он думает… Се Лянь старается не думать об этом слишком часто, но временами всё равно вспоминает, что в последнюю ночь, когда Хун-эр был жив, они поссорились. Потому что Се Лянь пытался убедить юношу уйти, а Хун-эр ни в какую не соглашался. Потому что он бы ни за что не оставил Се Ляня. Никогда. Он бы провёл всю жизнь, следуя за ним. Символично, что он… что его… похоронили в… — У тебя есть любимое? Голос Фу Яо вырывает его из размышлений. — Хмм? — Любимое свадебное платье? — с неохотой бормочет младший небожитель. Сердце Се Ляня начинает немного ныть. Он не настолько слеп, чтобы не заметить, что его пытаются отвлечь из добрых побуждений. — …Однажды я шил платье для свадьбы моего ученика, — отвечает Се Лянь. — У тебя был ученик? — И не один, — Се Лянь пожимает плечами. — Но он был моим первым учеником, и идея остепениться… его не особо привлекала. (Если, конечно, речь не шла о браке с самим Се Лянем.) — Мне пришлось превзойти самого себя, чтобы он не бросил эту затею. — Бедная невеста… — фыркает Фу Яо, качая головой. — Её никогда это не беспокоило, а ещё… — бог улыбается, вспоминая. — У него дыхание перехватило, когда он увидел её в свадебном платье. Он влюбился с первого взгляда. — Не знал, что ты такой романтик, — голос у Фу Яо совершенно сухой, но… Они одни в храме, и Се Лянь не может этого увидеть… Он улыбается. Сидя на каменном полу, подтянув колени к груди и наблюдая, как работает другой бог. Минули века с тех пор, как они болтали вот так вдвоём. Пусть и под чужой личиной, это… совсем не плохо. — К чему этот узор? — Хмм? Ох, точно. Обычно на свадебных платьях вышивают цветы. На этом тоже они есть, на спине и на плечах, а вниз будет спускаться узор из золотых лепестков, но ещё… — Ты про бабочек? — Для свадебного платья это нетрадиционная вышивка. — Просто… не могу выкинуть их из головы. Он бы вышил их серебряной нитью, но на свадебном платье это будет не к месту. Обычно Се Лянь подгоняет платье точно по фигуре будущей невесты, но не в этот раз. Платье, пошитое на женщину, никогда не сядет хорошо на мужчину. На талии и плечах нужен другой крой, чтобы создать иллюзию объёма и мягкости. Се Лянь шьёт рукава — широкие и струящиеся, чтобы скрыть любой намёк на мышцы. Добавляет легкие вытачки вдоль выреза, чтобы грудь не выглядела плоской. Се Лянь понятия не имеет, достаточно ли женственное у него лицо, но в таком платье тело точно не выдаст его. Для вуали он выбирает тончайший шелк, и ткань выходит практически прозрачной. Те же бабочки украшают её края. Хотя Се Лянь не может вышить их серебристыми, он выбирает для них переливающуюся нить, ту самую, что сияет в свете свечей, будто жидкое золото. Когда он заканчивает с работой, то исчезает в глубинах храма, чтобы переодеться. К его удовольствию, с пропорциями он угадал: платье садится в точности как нужно. Стоит Се Ляню закончить, возвращается Нань Фэн. — Я нашёл сопровождающих, нужно будет ещё одно..? Он мгновенно затихает. Фу Яо тоже. Наследный принц выходит на свет, ткань мягко шуршит с каждым его шагом. — …Нет, — отвечает Фу Яо немного охрипшим голосом. — Не нужно. — Ты прав, — слабым эхом соглашается Нань Фэн. Се Лянь поднимает вуаль, с любопытством переводя взгляд с одной беспокойной ауры на другую. — Вы о чём? — Ни о чём, — бормочет Фу Яо. — Я займусь волосами. Не стоит забирать их наверх, он будет выглядеть слишком высоким. Для мужчины Се Лянь некрупный, но вот для женщины... Самой большой проблемой оказывается макияж. Се Лянь сидит совершенно неподвижно и потому уверен, что процесс идёт отлично, но… — Я думал, косметика сделает его симпатичнее, — хмурится Нань Фэн. — Почему вначале он выглядел лучше, чем теперь? — Заткнись, а? — Фу Яо бросает на него злой взгляд. — Я никогда раньше этого не делал. — Ты же глаза подводишь каждый чёртов день! Фу Яо резко вскидывает бровь. — А ты обращаешь на это внимание? Щеки Нань Фэна мгновенно заливает краска, и Се Лянь, не выдержав неловкости, прокашливается. Фу Яо, фыркнув, снова оборачивается к нему. — С глазами у него всё хорошо, только… — он оглядывает всё остальное, наморщившись. — Я уверен, всё не так плохо, — мягко улыбается бог. Всё именно настолько плохо. Даже ещё хуже. Принц выглядел вполне приемлемо без макияжа, но теперь его лицо размалёвано, будто у… Фу Яо слишком горд и не хочет признаваться перед Нань Фэном, но если отправить принца Призрачному Жениху в таком виде, то демон, едва подняв вуаль, развеется от ужаса. — …Хорошо, может, стоит это смыть и попробовать заново… — Простите, господин? — у входа в храм раздаётся голос молодой девушки и эхом разлетается в пустом помещении. — Я пришла извиниться… за вчерашнее. Теперь я поняла, что тогда вы пытались мне помочь. Се Лянь высовывается из-под руки Фу Яо, плотно зажмурившись и улыбаясь. — Всё в порядке! Многим юным девушкам стоит поучиться у тебя умению отстаивать личные границы. Ты поступила правильно. Фу Яо проводит рукой по лицу. — Хватит говорить «юные девушки». — Почему? — Звучишь как старик. Он и есть старик. Не телом (и даже, возможно, не духом — разум взрослеет куда медленнее, когда достигаешь бессмертия), но вполне буквально. — …Вы собираетесь выследить жениха, да? — спрашивает Сяо Ин. Сначала Се Лянь собирается спросить, как она догадалась, а потом… Его щёки розовеют под слоем той ужасной пасты, которую Фу Яо намазал ему на лицо. — Я… эм… ты ничего такого не подумай, — торопится согласиться он. — Это только для дела, совершенно точно только для дела! — Теперь ты выглядишь ещё подозрительнее, — бормочет Фу Яо, потирая виски. Впрочем, Сяо Ин так не думает. — Ваше платье идеально, но вот… — она неловко улыбается. — У меня хорошо получается наносить макияж. Наверно, мне лучше… — Всё лучше мазни Фу Яо, — принимает предложение Нань Фэн и приглашает девушку внутрь, игнорируя премерзкий злобный взгляд своего партнёра. Фу Яо, закатив глаза, скрещивает руки на груди. Судя по всему, результат вышел лучше прежнего: когда девушка заканчивает, никто не жалуется. Даже наоборот — Нань Фэн и Фу Яо всю дорогу до паланкина какие-то притихшие. В этот раз под руку его подхватывает Нань Фэн и бережно помогает принцу забраться внутрь. — Готов? Се Лянь устраивается на деревянном сиденье, чувствуя себя немного… странно. — Да, спасибо. Он уже ездил в паланкине раньше — очень, очень давно. Тогда он был ребёнком и сидел рядом со своей матерью, пока королевская процессия несла их вперёд. Во взрослом возрасте никто не возил его. Се Лянь не помнит, когда последний раз к нему относились, как к избалованному принцу. Хотя… Тот самый конкурс красоты. Брр… Он изо всех сил старается подавить это воспоминание. — Что-нибудь известно о силе Призрачного жениха? — спрашивает Нань Фэн. Он держится рядом с паланкином, постоянно оглядывая окружающий лес. Се Лянь качает головой. — Лин Вэнь упомянула только ранг. Боюсь, Небеса не смогли разузнать больше… — Ранг? — мгновенно вскидывается Фу Яо. — И ты молчал? — Я не знал, что это важно, — хмурится Се Лянь, уже собираясь потереть щёку, но вовремя себя останавливая. Не дай небожители испортить макияж. — Призраки либо сильные, либо нет. Этот сильный. Разве нужно знать что-то ещё? — …Конечно, — стонет Нань Фэн. — Это так не работает. — Ты столько шатался по миру смертных и не знаешь таких примитивных вещей! Чем ты вообще был занят?! — ворчит Фу Яо, скрестив на груди руки. — Делал… свадебные платья? — неловко отвечает Се Лянь, и, к его удивлению, у младшего бога вырывается короткий смешок. Нань Фэн, впрочем, сосредоточен на донесении важной информации: — Небесные чиновники разделяют всех призраков на следующие категории: злые, жестокие, свирепые и непревзойдённые. Ты помнишь, какой ранг назвала Лин Вэнь? — «Свирепый», — отвечает Се Лянь, и кто-то из двоих цокает. — …Это плохо? — Чуть лучше, чем самый отвратительный вариант из возможных, — ворчит Фу Яо. — Это да, но нас тут трое, — пожимает плечами Нань Фэн. — Всё должно получиться. — «Трое», ха! Только один слеп и лишен духовных сил. — Ладно, ладно, два с половиной—! Се Лянь не думает, что местный дух будет сильнее Вэнь Цзяо, а с ним принц справился один, имея в помощниках только двух смертных-заклинателей. — Знаете что? — встревает он, прерывая очередную ссору. — Свадебной процессии кое-чего не хватает. — …Чего? — Двух служанок для невесты, — саркастично замечает Се Лянь. Нань Фэн крупно вздрагивает, как и всегда, когда кто-то упоминает его и всякие «женские штучки» в одном предложении (это уже какая-то фобия), но Фу Яо всё нипочём. — Ваша семья слишком бедна и не может себе их позволить. Какая жалость. — А мне казалось, деньги не проблема? Нань Фэна почему-то удивляет — и беспокоит — лёгкость, с которой эти двое перебрасываются остротами, но… Когда Фу Яо отвечает, тон у него неожиданно и необъяснимо горький: — К сожалению, я стою дорого. Нань Фэн бросает на него резкий взгляд; как же бесит эта самоуверенность и снисходительность, сейчас она совсем не к месту!.. Но Се Лянь чувствует в его словах злую иронию… и боль. Лицо принца мгновенно меняется. — М—! Он замолкает так внезапно, что Нань Фэн поворачивает голову в сторону паланкина, явно беспокоясь. — Ты в порядке? — Вы… — Се Лянь затихает. — Вы что-нибудь слышали? — Что? Ты о чём?! Об этом смехе. Звонком и тонком, будто бы веселится маленький ребёнок. — Здесь что-то есть. — Невеста… — от звуков этого голоса волоски у Се Ляня вдоль загривка встают дыбом. — Молодая невеста… За стенами паланкина раздаётся оклик Нань Фэна: — Где оно? Что оно делает?! — Молодая невеста в красном свадебном паланкине… Се Лянь сухо сглатывает. — Оно поёт. Потусторонняя песня плывёт в ночи, становится зябко и неуютно. Но никто больше не слышит ни смеха, ни пения. — Едет через холмы… и не мелькнёт улыбка… — Что поёт?! — Давай потише! — рявкает Фу Яо. — Лей слёзы… под покровом… Голос растворяется в безумное хихиканье, и глаза Се Ляня сужаются. — …Оно говорит всем невестам, въезжающим на гору, плакать и никогда не улыбаться. — Это может быть уловкой, — хмыкает Фу Яо, оглядываясь, пока они поднимаются всё выше в гору. — Просто не делай ничего из этого. Се Лянь опирается подбородком о ладонь, раздумывая. Разве имеет значение, смеётся он или плачет? И то, и другое всегда плохо для него заканчивается. — С тех пор как мы взошли на гору, я не переставал улыбаться, — тихо говорит он. В ответ Фу Яо резко вскрикивает: — Почему?! — …Я же должен быть приманкой, так? — спрашивает Се Лянь, не понимая, чего Фу Яо так переполошился. — Ты в порядке? — Нет, — ворчливо отрезает Фу Яо. — Я окружён идиотами. В это мгновение Се Лянь внутри паланкина морщится. — Есть ещё кое-что… — …Что? Мир вокруг, который должен был оставаться для Се Ляня постоянной бесконечной пустотой… Внезапно стал темнее. Намного темнее. — Мы только что пересекли границу магического поля, закреплённого демонической ци, — голос бога тих. — Могущественные чары. Настолько могущественные, что Се Лянь почти вздрагивает от заключённой в печати силы. Печать накрывает гораздо меньшую область, чем заклятье в Гусу, но магия здесь плотнее и гуще, а это значит… Что-то идёт. Се Лянь собирается предупредить остальных, но вой слышится раньше. — Волки?! Что они делают так высоко в горах?! — Это не обычные твари! Носильщики останавливаются и торопятся поставить паланкин на землю. Се Ляню приходится упереться ладонью в стенку чтобы сохранить равновесие. — Оставайтесь внутри, ваше высочество! — бросает Нань Фэн, доставая меч. — Мы всё уладим! Улыбка Се Ляня становится менее искусственной. Он совсем не изменился, даже манера речи осталась с тех времён, когда… Снаружи доносятся звуки битвы: вой, визг и лязг мечей. Твари рычат, когда нанятые Ф… Нань Фэном охранники теснят их прочь. Отражение других времен, которые давно прошли. — Всё в порядке? Фу Яо бросает что-то утвердительное, но прерывает себя со стоном: — Черт бы вас всех подрал! Вот почему неплохо было бы узнать… заранее… что мы имеем дело со Свирепым призраком! Се Лянь от удивления открывает глаза, и через полупрозрачные занавеси паланкина просвечивает жуткое мерцание его проклятой канги. — Что? — Тут Бину, — с рыком объясняет Нань Фэн, и губы Се Ляня сжимаются в тонкую линию. Дело серьёзное. Эти твари слабы, но они нападают стаями и их очень сложно убить. — Как много? — Около сотни! Может, больше! Лицо Се Ляня искажает гримаса. Значит, все сопровождающие их люди скорее всего умрут. В конечном итоге, страшны не сами Бину. Бину не убивают, они изматывают, пока настоящий охотник не разорвёт тебя на куски. Потом они смогут пировать на объедках. И всё же двое младших небожителей отчаянно сражаются — Се Лянь слышит рёв битвы. Какое-то мгновение он позволяет себе притвориться, что ничего не изменилось. Что он всё тот же избалованный ребёнок, которого приходилось защищать Фэн Синю. Тот же самоуверенный юноша, который думал, что гордость Му Цина — глупость. И это до боли приятное мгновение, пока оно длится. Он чувствует себя защищённым. За ним приглядывают. О нём заботятся. Оно не длится вечно. Он видит сгустки ещё более плотной тьмы в окружающей его пустоте, видит, как один приближается, подбирается всё ближе и ближе — с каким ужасом на этих тварей смотрела каждая невеста до него… В паланкин протискивается рука… Но в этот раз внутри не перепуганная и беспомощная девушка. Се Лянь твёрдой рукой хватает Бину за запястье и проседает чуть назад — тварь отчаянно пытается набросится на него и продавить. От усилий у него подрагивают руки. Неужели битва в Гусу настолько его измотала?.. Принц стискивает зубы и прикрывает глаза. Приятно, когда жизнь дарует тебе возможность прожить воспоминание заново. Но это лишь воспоминания, и пора перестать притворяться. Се Лянь вырос. — Жое, — нежно шепчет он, чувствуя, как лента ластится в ответ. — Задуши их. Он не смог бы объяснить причину, но он до последнего не хотел использовать Жое перед Нань Фэном и Фу Яо. Нань Фэном особенно. Шелковая лента выскальзывает из паланкина и нападает, подобно кнуту. ТРЕСК! Се Лянь откидывается на обитую мягкой тканью спинку сидения, вслушиваясь в сражение; лента оттеснила толпу нежити, и смертным удалось перегруппироваться. — Я думал… ты не можешь использовать божественные орудия! — бросает Фу Яо, и Се Лянь улыбается, скрепя сердце. — Всегда есть исключения. Ведь Жое — совсем не божественное орудие, и для управления ей Се Ляню не нужны духовные силы. Он закрывает глаза, и всё снова погружается во мрак. — Берите смертных и уходите. Нань Фэн мгновенно вскидывается: — Ты издеваешься?! Мы не бросим тебя здесь одного! — Они не смогут причинить мне боль, — Се Лянь говорит будто бы сам с собой, будто бы он не здесь. — Что? — резко спрашивает Фу Яо, и принц вздыхает. — Пока вы здесь, Бину продолжат стекаться к паланкину, — Се Лянь слушает, как Жое удерживает тварей на расстоянии. — Берите людей и уходите. Встретимся позже. У Фу Яо не осталось возражений, но Нань Фэн молчит. Он широко раскрытыми глазами следит за белой лентой, мелькающей между деревьев, потому что она выглядит в точности как… Как шелковая повязка, под которой принц когда-то прятал глаза. — Се Лянь… Такое привычное звучание его имени — он не слышал его столетия — заставляет сердце бога сжаться. — Что это за лента? Он не отвечает. Именно тишина заставляет Нань Фэна беспокоиться сильнее всего, он резко поворачивается в сторону паланкина и повышает голос: — ЧТО ЭТО—? На его грудь опускается ладонь. Ладонь не пытается оттолкнуть или ударить, она просто… здесь. Когда Нань Фэн поднимает голову, то встречается взглядом с Фу Яо. — Оставь это. — Ни злости, ни бахвальства, ни издёвки. — Он под защитой. Будет легче помочь ему, если сначала отведём в безопасное место смертных. Нань Фэн стискивает зубы, бросая в сторону паланкина болезненный взгляд. — …Он останется один. Ох. В груди Се Ляня разливается сожаление. Тогда он был абсолютно уверен, что отослать Фэн Синя прочь было лучшим решением, но теперь… Сколько лет в нём копилась эта вина, сколько он был вынужден с нею жить? — …Всё в порядке, — мягко успокаивает его Се Лянь. — Я буду в порядке. «Я всегда один» — Я просто подожду жениха. Фу Яо не нужно уговаривать дальше: не сказав ни слова, он разворачивается и уходит. Нань Фэн после долгого мгновения сомнений сжимает руки в кулаки и с рыком, похожим на стон, приказывает: — Все вы! За мной! После этого Се Лянь снова остаётся один. Он сидит, окруженный темнотой и шорохами леса. На опушке почти нет звуков — только шепот ветра в траве и листьях. Жое, давно разобравшись с врагами, скользит обратно, обвиваясь у его горла. Се Лянь вздрагивает, поморщившись, и лента жмётся к нему в извинении. — Ох, нет… Дело не в тебе, — успокаивает он её, поглаживая себя по шее, пока лента не расслабляется. — Всё просто немного ноет. Понятно, почему Жое решила, что это она виновата: Се Лянь редко испытывает боль, по крайней мере физическую. Но сейчас… Сегодняшний день дался Се Ляню трудно. Сначала он не понимал, почему. Возможно, всё дело в вознесении: он не ожидал вновь оказаться на Небесах, только не так. Он не был к этому готов, и… В этот раз, стоя на улицах небесной столицы, пока все на него глазели… Се Лянь чувствовал себя таким потерянным, таким… одиноким. Он уже знает, чего ожидать от людей. Он знает, как справляться с миром смертных даже в худших его проявлениях. Но возвращение в Небесную Столицу только напомнило ему о том, чего он теперь лишен. Нань Фэн и Фу Яо… ему нравится проводить с ними время. С ними он вспоминает, каково это — не быть одному. Вспоминает, каким счастливым он был в те времена. Тогда он думал, что у него есть всё на свете, но это не было правдой. Потому что тогда он ещё не встретил Хун-эра. Встретив их теперь, почувствовав снова эту дружбу… он обрадовался, потому что иногда жизнь возвращает что-то назад. Позволяет прожить что-то ещё раз. Даёт вторые шансы. Но… Се Лянь кончиками пальцев касается цепочки вокруг своей шеи, и его губы подрагивают. Некоторые вещи нельзя вернуть. Се Лянь глубоко вдыхает. Не время себя жалеть. Он просто… устал. Он… По опушке проносится порыв ветра, взметнув занавеси свадебного паланкина, потревожив деревья и травы. И после всё замирает. Звяк! Это тот самый звук, Се Лянь ясно его запомнил. Он чуть отклоняется, устраивается по-другому, вытягивается, пытаясь снова углядеть… Он видит её, и вздох замирает у него в горле. Серебряная бабочка, летящая сквозь тьму. Се Лянь следит за ней неотрывно, видит каждый легчайший взмах её крыльев. Но она не опускается на Се Ляня. В этот раз она пролетает мимо, взбаламутив кончиком крыла воздух у самой щеки принца. Но… Звяк! Этот звук… Звяк! Это не бабочка. Звяк! Это… Шаги. Медленные, лёгкие шаги, будто бы в такт взмахам призрачных крыльев. Се Лянь тяжело сглатывает, не позволяя себе начать дышать слишком часто, выдать хоть что-то своей реакцией. На опушке не бьётся ни одно сердце, кроме его собственного. Больше никто не дышит. Его ладони, опущенные на колени, от нервозности сжимаются в кулаки. Он шепчет в темноту: — Кто здесь? Он думал, что прозвучит по-другому, но вышло слабо и шелестяще. В ответ раздаётся короткий смешок. Мягкий и такой глубокий, что что-то туго сворачивается у Се Ляня в животе. Горький и радостный одновременно, пусть принц и не может понять, почему. Перед паланкином раздаётся шорох — кто-то отодвинул в сторону занавесь. Когда Се Лянь вскидывает голову, он впервые видит не уродливую мёртвую ци. Не облако удушающей ненависти. Не мрак. Перед ним раскидывается алое колеблющееся море, распростёртое насколько хватает глаз. Эта аура покачивается и перетекает вокруг него, источая мягкое завораживающее свечение, и впервые за восемь сотен лет… Се Лянь не видит ни единого клочка тьмы. Только алый. А прямо перед ним, в центре этого моря, разливается серебристый свет. Он соткан из того же вещества, что и чудесная бабочка, он колеблется и мерцает… Будто бы Призрачный огонь.