Ошибка Декарта

Неожиданно и спонтанно Спок шутил с Ухурой. — Бросьте, вы могли бы придумать и другие способы использования этого подпространственного приёмника, помимо простой доставки отчётов Звёздного Флота о погоде отдалённым колониям, — смеялась кадет, стоя спиной к двери. Спок стоял напротив неё всего в нескольких шагах. Он держал в руках чёрный ящик, четыре на восемь дюймов, и говорил в своей обычной монотонной манере: — Что ж, кадет, он мог бы также стать и отличной дверной подпоркой... — Ну уж нет, лейтенант-коммандер, надеюсь, мы не потратили два года своей жизни на создание лучшей в мире дверной подпорки. Вы способны на большее. — Однако он идеально подходит по размеру и массе. А у колонистов нечасто есть пневматические двери и... — он поднял голову и увидел Дорис у входа. — Коммандер Шарптон, я не слышал, как вы вошли. Оба вытянулись по струнке, когда Дорис переступила порог. Она махнула рукой в жесте, который, как они знали, означал «вольно». Ухура улыбнулась. — Коммандер Шарптон, — воскликнула она радостно. — Как ваши дела? А потом, что было ей весьма свойственно, подошла и взяла пожилую женщину за руку, слегка увлекая за собой, чтобы та получше рассмотрела устройство, которое Спок в тот момент тщательно изучал. — Взгляните. Это — первый прототип из инженерного отдела, — объяснила Ухура. — Лейтенант-коммандер только что пригласил меня посмотреть. Думаю, одиноким колонистам на дальних форпостах, не имеющим подпространственные станции, было бы здорово использовать этот прибор, например, для приёма поздравлений с Днём рождения от своих матерей... Правда, лейтенант-коммандер не разделяет моего энтузиазма. Спок ничего не ответил, только повернул объект в руках и осторожно постучал по деталям, напоминающим микрофоны. — А, ваше новое детище, — произнесла Дорис, тут же мысленно поперхнувшись от выбора слов. Спок поднял голову и удивлённо приподнял бровь. — Это такое выражение. Я позже объясню, — сказала Ухура. Дорис внезапно почувствовала, что прервала очень личный разговор. Она мысленно вздохнула: да уж, лучшее, что можно было сейчас сделать, — поскорее покончить со всеми недоразумениями. — Ухура, я хотела бы поговорить со Споком несколько минут наедине, — сказала Дорис. — Всё в порядке... Я как раз шла на следующее занятие. Хорошего Вам дня, коммандер Шарптон, лейтенант-коммандер, — она кивнула обоим, схватила лежащую на полу сумку и направилась к двери. Дорис посмотрела вслед молодой женщине, уверенно идущей по лаборатории. «Ухура — хорошая девочка, — подумала Шарптон. — Она может быть жёсткой и напористой, когда необходимо, но в основном просто пытается помочь всем чувствовать себя комфортно». Она повернулась к Споку. Тот смотрел ей прямо в глаза с обычной маской спокойствия на лице. Не спрашивая разрешения, Дорис протянула руку и коснулась кнопки закрытия двери. — Возможно, вы захотите присесть, Спок. Мне-то уж точно это нужно, — сказала она, оглядываясь в поисках стула. Вулканец не сдвинулся с места, но положил передатчик и убрал руки за спину. Дорис тоже в конце концов решила не садиться: ей не хотелось смотреть ему в глаза. Она шумно вздохнула. — Спок, признаюсь: меня смущает то, о чём я вынуждена сейчас с вами поговорить... И я хочу прежде всего сказать, что не сомневаюсь в вашей невиновности... — она сделала глубокий вдох, сглотнула и продолжила: — Вас обвинили в непрофессиональном поведении. В частности, что вы состоите в неподобающих отношениях с подчинёнными. — Могу я поинтересоваться, на каком основании? — как всегда хладнокровно спросил вулканец. — Спок... — она нервно рассмеялась, не глядя на него. — Вы виновны в том, что пожали руку девушке на людях, глядя на неё особым образом. Мгновение он выглядел смущённым, склонив голову и глядя в пол, но затем пробормотал, прежде, чем она успела объяснить: — А... кадет Ухура. Он снова опустил взгляд и чуть склонил голову, но вскоре спокойно продолжил: — Это была не рука, а запястье. Я заметил, что её пульс был учащён. Она на удивление боится публичных выступлений, — ещё одна пауза, и он опять продолжил: — Я понял это по жестам и нервозности в её взгляде. Также я заметил, что краткие проявления физического контакта успокаивающе действуют на людей в условиях стресса. Дорис улыбнулась и вдруг почувствовала, что ей стало неизмеримо легче. — Я знала, что у вас, конечно же, найдётся идеально логичное объяснение. Коммандер вздохнула. — И это хорошо, потому что за дело взялся Вулканский Межвидовой Совет. Они, разумеется, нашли данный жест крайне вызывающим, сочли, что он указывает на более тесные отношения и, очевидно, ухудшение ваших умственных способностей. Но, как вы только что столь логично указали, вы просто продемонстрировали кросс-культурное понимание. — Немного помолчав, Дорис продолжила: — Тем не менее, меня обязали лично убедиться, что между вами и кадетом Ухурой нет неподобающих отношений, и Совет рекомендует поместить вас под наблюдение, — с этими словами она повернулась и твёрдо взглянула на него. — Конечно, на самом деле мне бы хотелось хорошенько повозить их мордой об стол. Я знаю, для вулканцев подобные вопросы — очень личное, но это... это недопустимо. — Что вы предлагаете? — спросил Спок. — Я предлагаю выступить с этим публично, открыто подать апелляцию, желательно в присутствии Межвидового Совета и канцлера. Вы будете защищать себя, скажете, насколько необоснованны их обвинения. Это возмутительно — стандарты, которые они к вам предъявляют! Спок медленно прошёлся вокруг своего рабочего места и сел на стул. Облокотившись на столешницу, он сложил руки перед собой. — Коммандер, — сказал он, — я бы предпочёл не предпринимать настолько публичных действий. Дорис сделала глубокий вдох. Опять эти вулканские правила приличия! — Спок, я думаю, мы могли бы раз и навсегда избавиться от этих обвинений, если бы вы просто зачитали заранее подготовленное заявление, перечислив логичные причины вашего якобы неподобающего поведения и объявив о своей невиновности. Вы — вулканец, ваша честность не подвергается сомнению, а никаких перекрёстных допросов там не будет. И тогда я порву им задницы за абсурдность всего этого, — что ж, свой пост главы кафедры Дорис получила отнюдь не за утончённость. Спок сидел молча, глядя прямо перед собой. Дорис наклонилась чуть ближе. — Спок, я знаю, для вулканцев это — слишком личное, но неужели вы и правда хотите оказаться под наблюдением? Он не ответил, только уставился в пространство перед собой и пробормотал: — Объявить о своей невиновности... Коммандер, я никогда не позволял эмоциям управлять моими суждениями о кадете Ухуре или любом другом студенте или помощнике. Я сохранил отличные отчёты о... — Ну, разумеется, вы не позволяете эмоциям влиять на ваши аттестации, Спок! — произнесла Дорис немного раздражённо. — Вы никогда не позволяете никаким эмоциям затуманить вам разум. Вы — самый холодный, расчётливый и контролируемый ум на этой кафедре. И все мы любим вас за это! Вот почему я хочу выступить публично. Пристыдить ваших обвинителей, очистить ваши с Ухурой имена. Всё, что вам нужно сделать, Спок, — это объявить о своей невиновности. Это же так просто... не так ли? Спок молчал довольно долго, прежде чем ответить, а когда наконец заговорил, голос его был мягким, но лицо — непроницаемой маской. — Это не так просто. — Спок, я правда не понимаю, в чём проблема. Это ваши вулканские приличия? — Нет, это не вопрос приличий. Казалось, он пытался что-то сказать, но в конце концов вместо этого просто тяжело вздохнул. Опустив глаза, он тихо произнёс, словно открывая то, что сам вдруг с удивлением обнаружил: — Видите ли, похоже, я не способен лгать. В голове Дорис внезапно пронеслось воспоминание о смехе Ухуры, звучавшем всего несколько минут назад. Подойдя к стене напротив вулканца, пожилая дама беспомощно осела на второй стул, приложила руку ко лбу, затем помассировала висок, а после пробормотала себе под нос: «О, чёрт, Спок».