***
Недельным утром, когда младший Каулитц ещё лежал на кровати, распластавшись как морская звезда, в комнату кто-то постучал. Мама без лишних слов вошла, тихо открыв дверь. — Только что прислали школьную форму. — сказала серьезным голосом, поправляя очки. Вороные волосы были слишком туго завязаны в пучок, лишь одна прядка украшала её худое подтянутое лицо. Билл с трудом открыл глаза, перевёл взгляд на мать, что так и продолжала стоять в одной позе. В руках женщина держала чехол с костюмом, что напоминал школьную форму — коричневый, с бордовым швом и нашивкой эмблемы школы. Парень недовольно откинулся на подушку, понимая какой это ужас. Дебильная идея в двадцать первом веке заставлять школьников носить школьную форму. — Я не буду носить эти тряпки. — отрубил брюнет, не отрывая взгляд от матового натяжного потолка. — Ещё как будешь. — холодным голосом смолвила Ильзе. — Мы с отцом платим за тебя бешенные деньги и ты ещё смеешь так разговаривать? Я забираю у тебя телефон. Подумай о своём поведении и, может, тогда поймёшь свои ошибки. — Подумай о своём поведении и, может, тогда поймёшь свои ошибки. — передразнивает родителя сын, когда мать уходит, грохнув за собой дверью. Только сейчас Билл осознает, что не сможет отправить подружке фотографии — фотоаппарата у него нет, а телефон отобрали. Может, хотя бы в сувенирной лавке он что-то да найдёт. Вильде его точно прикончит. На кухне пахло вкусно приготовленными блинами, их окружали красиво разложенные на тарелке фрукты. Прислуга только-только сварила кофе, который сейчас дымился из чисто-белых чашек. — Присаживайся, будем завтракать. — подаёт голос старший, указывая на свободные кресла. — Не, спасибо. Обойдусь. — бросил родителям, переступая две последние ступени. На плече болтается сумка, а в руках зажат очередной окурок. — Билл! — на этот раз не выдержал отец. Он громко встал со стула, цепляясь за край стола настолько сильно, что пальцы побелели. — Ты точно забрала у него телефон? — женщина лишь невозмутимо пожала плечами, принимаясь за завтрак. Докуривая сигарету в просторном холле, наблюдал за собой косые и заинтересованные взгляды. Он мог себе позволить наносить косметику на лицо, раскрашивать глаза, прокалывать брови и язык. Красить волосы и делать самые причудливые причёски. И ему было абсолютно наплевать на мнение родных и мимо проходящих людей. В десять лет он впервые покрасил волосы, украв у мамы краску для волос. В тринадцать юноша связался с компанией анархистов, которые приняли его с теплом, через несколько месяцев парень проколол бровь и язык. Именно там он познакомился с Вильде и остальными друзьями. Именно анархисты показали ему, как это — жить в кайф, с ними он узнал что такое наркотики и секс. Можно даже сказать, что они его воспитали. Сейчас Каулитц шёл в сторону частных гаражей, делая последнюю затяжку и выбрасывая окурок в урну. В левой руке бряцают ключи, а перед глазами открывается дверь в гараж. Ещё вчера привезли папины две ауди, несколько мерседесов и любимый круизер, от которого у Билла слюнки потекли. Брюнет вставил ключ в замок зажигания и мотоцикл тут же издал звук, рыча, словно злобный хищник. На это парень улыбается, забив на защитную экипировку. Щелкнув кнопкой, которая сразу начала закрывать двери гаража, юноша вцепился за ручки и нажал на педаль газа. Железный конь, издав грозный рык, двинулся с места. Со всех сторон его обдувал прохладный ветер, все вокруг казалось расплывчатым и размытым. Его прожигала глубина скорости, от которой кровь стыла в жилах, а сердце отчетливее билось в ушах. Билл обожал подобные ощущения экстрима, обожал, когда его на вид тощее тело излучало адреналин и восторг, ничего не боясь. После недлительной прогулки на мотоцикле, Каулитц решил купить кофе в местном кафе на площади Рёмерберг и, так сказать, отдохнуть. Люди сновали по сторонам, покупали еду, напитки, сувениры и общались со знакомыми, с которыми давно не виделись. Кофе оказался слишком горьким и невкусным. Не пожалев пяти евро, выбросил стаканчик с напитком в мусорный бак, недовольно хмыкнул. Юноша все же решил зайти в магазин сувениров и купить подарки для Вильде. В магазинчике на углу был большой выбор открыток с достопримечательностями, деревянные мини домики, различные брелоки и изделия ручной работы. После долгого рассматривания всей этой красоты, парень остановился на трех открытках с разными картинками, купил чёрный шоколад и парочку наклеек. Билл очень надеялся, что подруга одобрит подарки и не будет обижаться на столь скромный выбор. Завтра все это чудо отправится в Магдебург. Билл возвращался к месту, где припарковал мотоцикл и, засмотревшись по сторонам, не заметил мужчину, который выгуливал собаку. Зашпоркнувшись за поводок, брюнет почти что упал, но в последний миг удержал равновесие, расставив руки. — Блять, чувак, смотри за своей псиной! — выругался младший, обвиняя прохожего. Тот, невозмутимо поджав губы, смолвил: — Вам следует быть повнимательнее. — погладив песика по голове, пошёл дальше. — Черт. — нахмурился, смотря ему вслед. — Следует сделать то, следует сделать сё. Идите вы нахрен. Заправив рукой чёрные волосы, горделиво поднял голову, следом спеша на стоянку.1
10 сентября 2022 г. в 09:20
Кухарка ставит на до блеска натертый стеклянный стол фаршированную курицу с картофелем, от которой идет неимоверно манящий и приятный запах. Рядом красуются идеальной формы бокалы с красным сухим вином.
Мужчина опускает газету на стол и благодарит женщину за ужин, вежливо ей улыбаясь. У него слегка сползли очки, поэтому в следующий миг взрослый поправляет их, но потом решает снять. На лице скользит быстрая улыбка, он подвигается к столу и указывает на только что приготовленную пищу.
— Ну что ж, угощайтесь.
Этот нескромный ужин глава семьи устроил по случаю изменения их места жительства. Семейство Каулитц перебралось из Магдебурга во Франкфурт-на-Майне, позволив себе роскошное жилье в центре города. Герр Каулитц получил повышение, на эти деньги он приобрёл часть офиса, недалеко от собственной квартиры, где сможет открыть большую студию и продолжить бизнес музыкального продюсера.
Билл недовольно смотрел на сочные кусочки запеченной курицы, накалывая на вилку листья салата. Парень презрительно смотрит на отца. Он же знает что его сын вегетарианец, зачем так церемониться?
Вообще юноша не был готов к переезду, не готов был прощаться с родным городком, где родился и вырос. Там, в Магдебурге, как ему казалось, было больше свободы и воли. А тут ты как птица в клетке. Но Билл постоянно повторял себе, что это лишь вопрос времени. Он закидывает правую ногу на левую, в полной тишине слыша, как ткань джинсов скрипит на кожаном стуле и недовольно хмурится, в который раз испепеляя взглядом родителя.
— Билл, тебе стоило одеться попристойнее. — вежливо подметил отец, делая глоток красного вина. Он осматривает вещи, натянутые на тощее тело: чёрные джинсы, борцовка, открывающая вид на острые ключицы, косуха и старые кеды, которые пора бы уже выбросить.
— А тебе бы стоило держать язык за зубами. — огрызнулся младший, сильнее стуча вилкой по тарелке.
— Билл! — мать не выдержала и резко повернула голову в его сторону. Для неё подобное поведение сына непозволительно. — Сейчас же извинись.
— Все нормально, Ильзе. — успокоил жену Болдер, продолжая улыбаться, но уже не совсем искренне. Если бы он мог, надавал бы линейкой по пальцам. Терпение мужчины было на исходе.
Женщина лишь понятливо кивнула и ещё раз серьезным взглядом прожгла профиль брюнета, который сейчас вёл себя так, будто ни в чем не бывало.
— Я перевёл тебя в частную школу святого Георга. Там работает мой давний знакомый, с которым мы когда-то вместе продюсировали песни. С понедельника будешь ходить на уроки.
Отец говорил об этом, словно о каком-то своём достижении. Он самодовольно промакивал атласной салфеткой уста, смакуя ужин.
Дальнейшие минуты семейство провело в молчании, наслаждаясь вкусной едой.
Билл, съев всего несколько ломтиков помидора и огурца, пару листьев салата, безразлично поднялся со стула. Он засмотрелся на экран сотового телефона, пережевывая остатки овощей, застрявших между зубов. Парень неаккуратно поднял тарелку со столовыми приборами, чуть не уронив их и с грохотом сложил это всё в раковину. Он все еще залипал в телефоне, с кем-то переписываясь.
— Невоспитанный ребёнок. — недовольно бубнил мужчина, держа в руках круглый бокал. — Нам стоит запретить ему пользоваться телефоном. Мы приехали в новый город, а он даже не сказал спасибо.
— Я попрошу Гюнтера, чтобы всегда отвозил и забирал его со школы. — серьёзно смолвила жена, видя, как муж заканчивает ужин.
В новой квартире, как и в старом доме, у младшего Каулитца была собственная спальня. Но здешняя невооружённым глазом казалась просторной и светлой, несмотря на тёмные стены и мебель в стиле минимализма.
За окном лил дождь, начавшийся, наверное, пару минут назад.
Как только брюнет потянулся к сигаретам, зажатым в заднем кармане джинсов, он услышал вибрации в руке и взглянув на экран телефона, тут же ответил на звонок. Вильде с первых же минут начала заливать о том, как ее друг посмел ей не перезвонить и не сообщил о приезде.
— Ты же знаешь моих занудных предков. Они устроили ужин, похваставшись идеальной прислугой. Видьде, мне уже это не нравится.
Девушка что-то быстро затараторила, а потом дала слово Биллу.
— С ним говорить, как со стеной. Я даже не буду пытаться. Как-нибудь справлюсь. — через несколько минут парень ответил на длительный монолог подруги. — Парни как парни. Вильде, я только приехал во Франкфурт, а ты меня уже сватаешь с первым встречным. — закатил глаза, все же пытаясь зажечь свободной рукой сигарету.
Брюнетка по ту сторону шутливо извинилась, пожелав юноше всего хорошего и попросила как можно скорее прислать ей фотографии из новоиспеченного места жительства.
— Да-да, давай. Не скучай там. Густаву передавай «Привет».
Парень бросил мобильник на красиво заправленную кровать и с дымящей сигаретой вальяжно направился к широкому приоткрытому окну. По дороге он сумел скинуть с плеч кожаную куртку, оголяя костлявые плечи.
Дунул холодный освежающий ветерок, некоторые капли дождя брызнули Каулитцу на лицо, вызывая едва уловимую улыбку.
Он несколько минут затягивался, тяжело выдыхая белый дым. Тёмные глаза созерцали большие окна напротив, пятнами проплывающие внизу автомобили и людишек, прячущихся под зонтами.
Было спокойно — как в комнате, так и на душе.
Билл выбросил окурок в приоткрытое окно, согнув руку в кисти и вальяжно повернулся, блуждая уставшими глазами по комнате. Замечает футляр с гитарой, аккуратно сложенный в небольшую картонную коробку. Он посчитал, что было бы славно, если прислуга, которой так хвастается его отец, могла бы расставить все вещи, сейчас спрятанные в коробках. Но парень бы никогда в жизни не позволил кому-либо прикасаться к собственным одежде и инвентарю.
Немец переводит взгляд на небольшую коллекцию гитар, висящую возле кровати. Несколько электрогитар и одна акустическая — воспоминания, связывающие мальчика с отцом. Сейчас это уже не совсем важно.
Билл побежал вглубь комнаты, тут же приседая на колени и доставая пошарпанный и обклеенный различными стикерами футляр. Он медленными движениями подушечками пальцев скользит по замку, звенит им и тут же откидывает крышку, созерцая неимоверную красоту. Венди, как всегда, идеально блестела и радовала глаз хозяина кроваво-красным корпусом.
— Моя малышка. — шептал парень, вытягивая инструмент из чехла за гриф и нежно целуя каждый миллиметр тонкой работы. Он за собственные деньги купил гитару. Наверное, ему пришлось два года копить карманные расходы на желаемый музыкальный инструмент. Иногда он срывался, растрачивая деньги на наркотики и таблетки, на алкоголь и сигареты. Но несмотря ни на что, Каулитц гордился тем, что смог себе позволить эту девочку.
Хоть уже стемнело и дождь слегка переставал капать, но Билл решил разложить багаж по полочкам и шкафам. Все таки, не смог доверить это дело прислуге.
Он просидел с вещами до пол второго ночи, закинув одежду в чёрный шкаф. Несколько журналов эротического характера теперь красуются на столе, расположенном возле панорамных окон, комиксы, плакаты, какие-то статуэтки и пара-тройка фотографий были расставлены по своим местам. Венди покоилась возле прикроватного комода.