***
На следующий день парень решил прогулять школу. Он сделал себе подарок в качестве прогула, поскольку тело неописуемо болело от вчерашних избиений отца. Находясь на улице, юноша чувствовал себя живым. Пасмурный сентябрьский день навевал скуку. Листья понемногу оседали на тротуары и мокрые от дождя дороги. Билл зажег сигарету, в сию же минуту затягиваясь и смотря по сторонам. Улицы находились полупустыми, его встречала архитектура эпохи Реннесанса, но чем дальше парень шёл, тем грязнее казалось вокруг: старые квартиры, детские площадки, кажущиеся заброшенными и километр оцинкованных мусорных контейнеров. Недалеко Каулитц заметил скейтпарк, разрисованный различного цвета граффити и такой же загрязненный, как и весь район. — Отойди, чувак. — отозвался какой-то подросток, младше на года три, проезжая мимо на скейте и задевая юношеское плечо. — А если я хочу присоединиться? — Билл многозначительно ухмыляется самому себе, прикусывая сигарету. Мальчик останавливается и как-то по детски улыбается, провожая незнакомца к своим друзьям. Они курят, пьют Фрюх и Райсдорф, обсуждают сделанные ошибки и новые трюки, много шутят и вновь знакомятся. Дело зашло настолько далеко, что Биллу предложили кокс и он конечно же согласился. Наркотики иногда входили в его жизнь — в четырнадцать лет он начал принимать амфетамин и колол героин. Шрамы от собственноручно принятых наркотиков остались с ним и по сей день. — Блять, ты такой крутой. Где тебя мир так поносил? — обратился один из парней, вертя в руках бутылку пива. Невооруженным взглядом можно заметить, что тот уже не в трезвом состоянии. — Где только можно, на самом деле. — невозмутимо дернул плечом. — Магдебург, Берлин, Кёльн… может, задница твоей матери. Компания зашлась смехом, почти что разливая пенку алкоголя на тротуары. Они смеялись и хохотали, общались так, словно завтра не наступит. Как-то к Биллу прилипла блондинка, желающая позаигрывать с незнакомцем. Она демонстративно кладет на язык таблетку и тянется к губам подростка. На самом деле, губы её казались довольно-таки привлекательными и парень даже позволил прикусить нижнюю, добавляя страсти в их необычное знакомство. — Я Брит. «А я ебал тебя в рот, блондиночка. Мне ты не интересна». — думает брюнет, проталкиваясь языком в пошлый рот девушки, скользя ладонями по её изгибу хребта вниз к выгнутым ягодицам. На ней лишь коротенькая клетчатая юбка, рваные колготы и рубашка, неряшливо застегнута на воротнике. Вероятно, один из ребят был её парнем. Она отстраняется, кокетливо машет пальцами и возвращается в группу, тут же забывая о том, что только что происходило. Увидев, что Билл уже выпил бутылку пива, главный предложил ему ещё, но Билл лишь подмигнул. Он шагал задом наперёд, прощаясь с ними, отводя два пальца от висков к воздуху.***
Если бы Билла спросили, какое занятие ему нравилось больше и меньше всего одновременно, он бы ответил — походы с семьёй в рестораны. Он любил шумные места, любил вливать в себя разные сорта алкоголя и вкусные нарезки по типу сыра с плесенью и копчёной колбаски. Он любил вести светские беседы с незнакомцами, стреляя глазками налево и направо. Но ещё он любил устраивать шалости и хаос, что было не по душе родителям. Поэтому сейчас, когда пару минут назад мать всучила ему костюм в чехле и уже было пора его натягивать на тело, Билл попросту стоял столбом напротив кровати и смотрел на этот чертов чехол. Парень чувствовал, что именно эта встреча пройдёт как-то скучно, без каких либо красок. Из-за этого желание что либо делать улетело в отпуск. Все же вытянув с чехла чёрный костюм, к которому в комплект шёл такой же галстук, юноша принялся приводить себя в порядок. Брезгливо глядя на дорогой комплект, Каулитц вспоминал конфликт, произошедший еще утром. — В пять часов выезжаем. — серьёзно утвердил Болдер за завтраком. — Билл, — повернул голову к сыну, что лениво ковырял вилкой рис с овощами, — вот твой костюм. Служанка в сию же минуту скоро подошла к стеклянному столу, держа в руках прозрачный чехол, через который можно разглядеть брюки и пиджак. Билл фыркает и заходится смехом, держась за сердце, а после смахивая невидимую слезу с века. — Да никогда в жизни я не надену эту безвкусицу. — Сын, тебя не спрашивали. — отрубил старший. — Эта встреча важна для меня, ты должен выглядеть прилично, не говоря уже о поведении. — Костюм же чёрный. В чем проблема, чтобы я пошёл в этом? — указал на себя. В этот раз подросток натянул на себя дырявые джинсы, под которыми виднелись полосатые колготы и серая кофта на несколько размеров больше. — Это — не одежда состоятельного человека. Ты должен представлять из себя интеллигентную персону, способную поддержать любой разговор, не только о музыке и об отношениях. Поэтому ты оденешь этот костюм. Последнее слово за мной. Билл тяжело вздохнул и взглянул на себя в зеркало — на него смотрел абсолютно другой человек. Стройное тело ещё больше вытянулось, шёлковая ткань подчеркивала изящные формы юноши. Визажист и парикмахер, приглашенные герром Каулитцем, к этому времени уже успели поработать над мальчишкой. Сейчас длинные черные волосы были туго завязаны в хвост на затылке, идеально ровные брови симметрично смотрелись с острыми скулами и подчеркивали пронзительные карие глаза. В холле юноша мимолетно встретился взглядом с отцом. Тогда в его глазах школьник заметил гордость и благодарность, а на лице царило безразличие. Ресторан оказался в тридцати километрах от их места жительства, поэтому добралось туда семейство Каулитц довольно-таки быстро. Это оказалось четырехэтажное здание, на крыше которого разместилась терраса, соеденённая с эко-зоной. С красивой зеленью возле ограждения гармонично сочетались деревянные столики, за которыми уже сидело несколько пар. Они поднялись на третий этаж, где было, как казалось, больше всего народу. Их стол вырисовывался в дальнем углу с панорамным видом на вечерний Франкфурт-на-Майне и его яркие огни. Гости собирались достаточно быстро, почти что один за другим. В основном это были мужчины. Некоторые приходили со своими жёнами и детьми. Каулитц, многозначительно разглядывая незнакомцев, прикусывал губу. Он все время поглядывал на родителей — мать общалась с какой-то женщиной, сгибая в руках салфетку, отец же нервно усмехался, приветствуя гостей. С каждой минутой он становился все больше напряженным и в какой-то момент сдался, сказал: — Что ж, начнём. Приятного аппетита, господа. Официанты заносили различные деликатесы, запеченную скумбрию и лосося, вскоре к ним присоединились лобстеры. Овощные салаты, рагу и овощи на гриле также присутствовали на пышном столе. Позже на десерт подадут вишнёвый пудинг и банановое желе. Накладывая на тарелку рагу, младший замечает, что стул, стоящий слева от него, пустовал. — Извините за опоздание. Билл почти что словил инфаркт, он моментально замер, уставившись в собственную тарелку. Он не мог поверить ушам, для него это был словно сон. Медленно поднимая взгляд, Каулитц смотрел, как пришедший мужчина садится рядом, как мило улыбается гостям. Взрослый отчётливо понимал, что младший на него смотрит, жадно разглядывает, не веря собственным глазам. Билл ощущает, как чья-то нога бьёт его по лодыжке, привлекая внимание. Отец лишь губами ругает и просит, чтобы сын поздоровался. — Здравствуйте, герр Трюмпер.