Вы, 8:08
Привет, Сонь, спасибо огромное!
Рядом высвечивается чат с Сашей. Дыхание перехватывает, а глаза сами по себе выделают слезы волнения. Почему я так реагирую на жалкое сообщение? (Читать: "почему я такая жалкая?") Вчера Саша, 22:24 Я забыла сказать спокойной ночи, так что спокойной ночи:) В то время я уже завалилась в кровать и думала как жить дальше, а она мне тут спокойной ночи желает... Нереальная. Снова и снова вчитываюсь в сообщение. Запоминайте список действий, чтобы убить Аню Щербакову: 1. Предложите довезти её до дома. 2. На последок скажите, что вы в курсе, что она вас любит. 3. Пожелайте спокойной ночи. Всё, я мертва, план выполнен. Саша сама его спонтанно составила и абсолютно случайно выпустила пулю. Она будто на уровне ощущений понимает, что нужно сделать, чтобы я оставалась в полной абстракции своих мыслей. Только она и может нажать на курок. Вот так и живу, под психологическим влиянием рыжеволосой спортсменки. Падаю спиной на кровать и закрывать лицо руками. Она снова это сделала, как я пропускаю такие моменты? Саша одновременно сводит меня с ума и остаётся в плюсе, что бы ни делала. Эта неосознанная ей власть надо мной срывает крышу, а она и не замечает будто. Переворачиваюсь насколько раз и в итоге чуть не падаю с кровати. – Всё, нахрен. – шепчу я, решительно поднимаясь на ноги. Подхожу к столу и ищу нужные тетради. В конце концов учиться надо, а то ещё из универа отчислят. И там никакой Сашей не оправдаешься, даже если мы на одном факультете.~•|•~
В раздевалке Саши в очередной раз нет, хотя подозреваю что это к лучшему, тут я не избежала бы разговора. Переодеваться стараюсь медленнее – так проще оттянуть встречу. Внутри – полное опустошение и непонимание как своих, так и Сашиных действий. Это, наверное, даже страшнее паники – безысходность. В состоянии панического страха ты можешь делать хоть что-то, а безысходность парализует. Слышите, какой страшное слово: б е з ы с х о д н о с т ь . После произношения на языке остаётся противная горечь, а сердце сжимается. Это положение, которое даже живым не назовешь, мечешься где-то между желанием ничего не чувствовать и осознанием, что жить дальше надо, и от жизненного потока ты никуда не денешься, но течение будто специально тебя с собой не захватывает. Хочешь сделать шаг на дороге – а не получается, ноги будто приклеили. Хочешь оттолкнуться от холодного льда – а его и нет вовсе, всё это твоё воображение. Ты только лезвиями от коньков ноги царапаешь. И царапаешь и царапаешь и царапаешь и царапаешь... – Черт, – тихо выругиваюсь я, глазами начиная искать чехлы на коньки. На голенях несколько тонких красных линий от лезвий. Морщась от боли, выпускаю коньки из рук и лезу в сумку за пластырем-изолентой. Вот так и задумаешься один раз, кто нибудь за суицидницу посчитает. А такие как я с подобными заявлениями вообще страну с ума сведут. Увидят пару царапин, и всё, пошли заголовки. В раздевалку заходит Алина. Мы с ней общались очень хорошо после Олимпиады, она помогла мне осознать победу, так как сама это переживала. После Пхёнчхана она переосмыслила многие свои взгляды, и помогает мне пройти через это быстрее и безболезненнее, много рассказывала мне про их отношения с Женей после Олимпиады, как писала ей в Канаду, чтобы восстановить дружбу. В общем делала всё, чтобы мне было легче продолжать сезон и помириться с Сашей, что она, конечно, не сильно одобряла. – Доброе утро, Алин, – моментально закрывая пластырь штанами говорю я, улыбаясь. Алина странно на меня смотрит. – Привет, Ань, как дела? – всё же спрашивает она, открывая шкафчик. – Да, в принципе, всё хорошо, у тебя? – будничным тоном спрашиваю я, надевая на лезвия твёрдые чехлы. Так будет не очень травмоопасно. – У меня всё шикарно, – будто нарочно громко говорит Загитова и понижает голос. – а вот у вас с Камилой видимо нет. Я опешила. – А с чего ты взяла? – Она стоит у раздевалки и ждёт пока ты уйдёшь. – пожимает плечами Алина, натягивая коньки. – Она тебе так и сказала? – в шоке говорю я, оглядываясь на дверь. Девушка молча кивает, и, забирая из куртки телефон направляется к выходу на арену. – Ты со мной? – спрашивает она, держась за ручку. – или к ней пойдёшь? – казалось, с надеждой говорит она, кивая на вход. Я молча оглядываю дверь. – К ней, – Алина улыбается и спокойно выходит из раздевалки. Время 9:55, сегодня немного опоздаю на тренировку. Медленно, как можно тише подходу к двери, стараясь не спугнуть Камилу. Сколько бы она не высказывалась – она ещё ребёнок, моя лучшая подруга, и от этого никуда за два сообщения не денешься. Медленно открываю дверь и спустя пару секунд нахожу Камилу. Она сразу поворачивает ко мне голову, и, если не ошибаюсь, дёргается, чтобы подойти ближе, но вовремя останавливает себя. – Привет, – тихо говорю я, пытаясь придумать что сказать. Мне явно не стоило выходить без продуманной речи. – Доброе утро – Зайдешь в раздевалку, или так и будешь тут стоять? – стараясь не показывать волнение спрашиваю я, шире открывая дверь. Камила молча плетётся внутрь. – Почему ты не заходила? – четыре слова, а Валиева теряется в пространстве. – Я думала, что ты не хочешь меня видеть. – тихо объясняет она, снимая куртку. – С чего ты это взяла? – Ну... Я столько всего понаписала, ты меня игнорировала... Мне казалось, что это прямая отсылка на то, что ты меня ненавидишь. – И тут я наконец осознаю, что передо мной стоит потерянный ребёнок. Раньше это были отмазки и слова, но теперь я вижу её детскую, ещё неокрепшую натуру в реальности. Она пережила так много, что времени вырасти не осталось... – Ками-и-л, – протиягиваю. – Ты чего, конечно это не так, – с улыбкой говорю я, подходя ближе к девочке. – Я не раздувала ссору, и всё, понимаешь? – Камила кивает. – Теперь всё хорошо? – спрашиваю я, оглядываясь на часы. 10:02 – Нет, – спокойно отвечает Камила. – Во первых извини, что наехала, а во вторых. – она становится серьёзнее. – это извинения только за грубые смски, но никак не за моё мнение, я считаю его единственным правильным. Трусова – мразь, и ты зря ей поддалась. Я предпочитаю оставить это без комментариев. Мы только помирились, заново никаких конфликтов строить не хочется. Камила натягивает коньки и мы выходим из раздевалки. Примирение прошло достаточно быстро, не так, как я ожидала. За это, наверное, спасибо надо сказать Алине, но, к сожалению, сейчас такой возможности не будет, насколько я поняла, она уже в тренажерке. А нас с Камилой, судя по расписанию, отправляют на лёд с самого утра. Ближайший не лёд в час дня, а в три я уже иду домой. Очевидно, что в нашей группе так же числится Саша. Её я на льду видела, повезло, что пока меня не заметила. Интересно, что нам с ней сделали сокращённый день, а Камила тут до поздна. Через несколько секунд точно стоит поворачиваться, иначе Камила посчитает, что я не адекватная. Но Саша, естественно, опережает события. – Вали-и-иева, – протягивает она, когда я почти поворачиваюсь. Останусь пожалуй так. – А что это ты не работаешь? Хочу напомнить, что у тебя этап на днях, а мы расписание рассматриваем. – издевательски говорит она. – Только у Щербаковой и отшиваешься, отпусти уже бедную девочку и дай ей свободу действий. Не, но тут точно надо поворачиваться. Сейчас начнётся битва титанов. – О, Щербакова, наконец-то, доброе утро, – спокойно говорит Саша и облокачивается на борт. Камила поворачивает на меня голову. – Валиева, иди работать, только пялиться и умеешь, а восстановить сальхов никак не можешь, – упрекает её Трусова, пристально рассматривая меня. Я перевожу взгляд на Камилу. Она открывает рот, чтобы что-то сказать. – Валиева, ра-бо-тать. Времени мало, а второй этап не ждëт. – повторяет Саша, и Камила, закатывая глаза и взглянув на меня уходит ко входу на лёд. Саша продолжает сверлить меня взглядом. – Всё ещё с ней ходишь? – спрашивает она спустя несколько секунд, когда Камила отъехала на другую сторону катка. Я киваю. – Господи, Ань, когда ты уже поймёшь, что она тебе просто помеха. – я всё ещё молчу, смотря в пол. – На меня глаза подними, Ань. – твердо говорит она, смотря на меня. – Мы с тобой после тренировки поговорим, хорошо? – спрашивает Саша, нервно выдыхая. Я киваю и спешу ко входу на лёд. Времени терять нельзя, да и форму тоже. Тем более что смотреть в её глаза подолгу, кажется, уже опасно. За два дня я уже соскучилась по родному катку, кто бы ни говорил, что лёд везде одинаковый – для меня на арене "Хрустального" Он самый крепкий. Это тот лёд, которые не провалится, то ощущение уверенности и безопасности, которое лишь нарастает с каждым днём. Он не треснет, не расстает, насколько бы горячим не был. Мимо меня быстро проезжает Саша. Насколько я поняла, заходит на тройной аксель. Встаю на месте, внимательно смотря за её действиями, вот она дуга, высота, вращение и... падение? Ничего не хочу этим сказать, но это, блять, было не такое падение. Она перекрутила не четверть. Вместо такого приличного "недо" В голове вертится "пере". Простояв в ступоре пару секунд и осознав, что произошло я моментально набираю скорость и подъезжаю к Саше. – Всё хорошо? – спрашиваю я, останавливаясь у всё ещё лежащей на спине Саши. Её челюсти сжаты, а рука в секунду сжимается в кулак и с силой бьёт по льду. – Да, – говорит Саша, судорожно поднимаясь на ноги. И в миг уезжает дальше, разгоняясь. Я смотрю ей вслед и наблюдаю за следующими действиями. Четверной лутц, четверной тулуп, тройной тулуп, тройной тулуп, тройной тулуп, тройной тулуп, тройной тулуп, двойной аксель. Что. Саша запыхалась, останавливается и пытается передохнуть. Подъезжает Камила. – Что это с ней? – несмело спрашивает она, указывая на Сашу. – Не представляю, я такие сумасшедшие каскады редко вижу. – отвечаю я, не сводяе взгляда с девушки. – Ага.. Она ещё и злая какая-то... – тихо говорит Камила, когда Саша проезжает в трёх-четырёх метрах от нас. – Смотри, снова заходит... Четверной сальхов, ойлер, тройной сальхов, ойлер, тройной сальхов, ойлер, тройной сальхов, ойлер, тройной сальхов, тройной аксель. Что с ней такое? Саша не останавливается и едет на большой скорости прямо до борта. Я борюсь с желанием к ней подъехать. Ладно, Камила буквально держит меня за плечи, чтобы я не подъехала. Поворачиваю голову и замечаю Этери Георгиевну сбоку от нас. – Са-аш! – протягивает она, и снимая чехлы выходит на лёд. – Это было очень круто, но ты опять поздно зашла на аксель. Если ты хочешь вставлять секвенцию в произвольную, то это нужно дорабатывать и не забывать про ребро, оно у тебя снова – Дальше я не слушаю, бросаю все свои силы на попытки разглядеть как медленно темнеют Сашины глаза. Когда тирада заканчивается она разгоняется и повторяет последний каскад. – Вот, Саш, так намного лучше. Можешь попробовать с меньшим количеством прыжков, так не энергозатратно. – говорит Этери Георгиевна, и, оставляя Сашу, едет к нам. – Девочки, дорогие мои, надежды сборной Российской, а чего это вы тут стоите? – спрашивает Тутберидзе, останавливаясь напротив. – Не видели ни разу, как Трусова работает? Вы вроде привыкшие. Так, ладно. Ань, отдавай мне Валиеву, у нас с ней впереди целый день на катке. – весело объявляет тренер, и Камила, измученно улыбаясь плетётся за ней. – Так, Ань, ты тоже давай работай хоть чуть-чуть, я понимаю, что устала, но надо. И так сократила вам с Сашей пол дня, – напоследок кричит Этери Георгиевна. Я глубоко вдыхаю и заезжаю на лутц.~•|•~
Сокращённый день подошёл к концу, в раздевалке душно. Мне, по понятным причинам волнительно, а учитывая то, что Саша ещё и ждёт меня на выходе, дабы, как она выразилась "поговорить", я вообще на полном серьёзе могу схватить какой-нибудь обморок. Надеюсь меня в этом случае найдут раньше, чем закончится полноценная тренировка. Натягиваю шапку, ибо в Москве нынче середина октября – уже без нескольких градусов зима, и, пытаясь успокоить тремор рук выхожу из раздевалки. В коридоре уже становится прохладно, бедная Саша, уже минут десять стоит на улице. С другой стороны не надо было так меня пугать, может я бы меньше волновалась. Толкаю тяжёлую дверь и выхожу на улицу. Боковым зрением сразу замечаю рыжие волосы Саши и поворачиваюсь к ней, не давая себе время обдумать этот идиотский поступок. – А, это ты, – говорит Саша, видимо, испугавшись, – Привет. – я киваю в ответ. Трусова накидывает на плечо сумку и начинает шагать в сторону парковки. – Не против, если я тебя довезу? – Нет, – запоздало отвечаю я, поспевая за Сашей. – Прекрасно, я предупреждала о разговоре? – я снова киваю. – Предлагаю начать прямо. – Саша выдыхает и останавливается, ища в небольшой сумочке ключи от машины. – Мне не нравится, что ты общаешься с Камилой. – я опешила. – В каком смысле? – сразу же спрашиваю я, смотря на Сашу. – Она наговаривает тебе про меня всякие гадости, мне это не нравится. – твёрдо заявляет Саша. – Поэтому мне кажется, что тебе намного полезней будет моё общество, чем её. – А ты предлагаешь мне своё общество? – всё ещё находясь в небольшом шоке спрашиваю я. – Считай что да, – немногословно отвечает Трусова, открывая машину. – залезай. В салоне намного теплее. Саша обходит машину и садится радом, заходя своего железного коня. – А, вот ещё что, – вспоминает она, оставляя ключ на половину повернутым. – Я же вчера оповестила о том, что в курсе твоих чувств ко мне? – непринуждённо говорит Саша. Какая-то она правда спокойная. Чересчур. – Так вот, я ещё вчера поняла, что действий от тебя ждать нет смысла, так что постаралась хоть как то подтолкнуть, но... Видимо только напугала, так что... – Саша переводит дух, пока я пытаюсь понять, к чему она ведёт. – Ты не против, если начну я? – Я оживлённо киваю, всматриваясь в её лицо. – Знаешь, я же всё межсезонье пыталась отойти от Олимпиады, всякими там хобби занималась... – Да, я помню это шикарное видео с танцами на каблуках, до сих пор отойти не могу. – Я внушала себе почему-то, что всё хорошо и встанет на свои места и так далее, а потом ты мне на глаза попалась. Правильная такая, с укладкой своей и глазами подведенными, ну, ты знаешь. И всё время глаза от меня прячешь, на оскорбления не отвечаешь... А потом я замечать начала, что с тобой что-то происходит, и как бы я не пыталась это предотвратить – со мной, похоже, тоже самое происходить начало и... Знаешь, если проще, то ты мне тоже вроде как нравишься. И я бы была не против попытаться построить хоть какие-то отношения, ты за? Сердце уходит в пятки, дыхание останавливается на несколько секунд. Сейчас на моих глазах происходит то, о чем я даже не мечтала. Вот она, Саша, абсолютно открытая передо мной, буквально признается в чувствах, а я и не знаю что отвечать. – Щербакова, ну я уже насколько возможно подтолкнула, ты ответишь хоть что-нибудь? – усмехается Саша и заводит машину. – Я понимаю, что возможно в твоих фантазиях это выглядело романтичнее, но уже извини, я живу по принципу потока и ничего такого не планировала, – весело объясняется Саша. Я всё ещё смотрю вперёд и пытаюсь понять, что произошло. Мне кажется мне понадобиться время, чтобы прожить все эти эмоции. – Не было их, – говорю я, когда машина выезжает с парковки. – Кого? – спрашивает Саша, заглядывая в боковое зеркало. – Фантазий, – уточняю я, усаживаясь поудобнее. – Ну да, рассказывай мне тут, – почти в открытую смеётся она, нажимая на газ. Машина разгоняется. Я зажмуриваюсь и глубоко вдыхаю. – Как дела у тебя? – спрашивает Саша, спокойно поворачивая в мой район. – Издеваешься? – говорю я, наконец найдя в себе силы повернутся к ней. – Нет, почему же, мне правда интересно. – Лучше всех на свете, – отвечаю я, переводя взгляд на окно. Вижу свой дом, машина заворачивает во двор. – Ты так и не ответила, – замечает Саша, снижая скорость. Я всё ещё молчу, прокручивая в голове её монолог. – Ань? – переспрашивает Саша, паркуюсь напротив подъезда. – Ань, я ведь не отстану, – настойчиво и с улыбкой говорит Саша, расстегивая ремень. – Аню-ю-юта, просыпаемся, мы приехали, – протягивает она и меня прошибает электрический ток. Никакая не "Щербакова", не "Аня". Аню-ю-юта... – Ань, знаешь, ты реально иногда тот ещё тормоз, – спокойно говорит Саша и тянется ко мне. Спустя секунду я чувствую лёгкое прикосновение мягких губ Саши на своей щеке. В тот же миг по ощущениям скулы сразу же вспыхивают и сердце замирает, застревая где-то между ребрами. Саша отстраняется и усмехается моей реакции. Нажимает на кнопку у руля, дабы разблокировать двери машины и снова тянется ко мне, расстегивает ремень. Я всё ещё смотрю в пол, когда меня задевает где-то глубоко затаившаеся слабая улыбка. Саша, сразу не замечая усмехается и всматривается в моё лицо. Я чувствую это. Губы растягиваются ещё больше, но я не поднимая глаза открываю дверь и стараюсь спокойно выйти из машины, как бы не хотелось остаться. Саша не останавливает меня. Когда я поворачиваюсь, машины уже нет, но на телефон приходит сообщение. Саша, 15:28 Не волнуйся, всё прекрасно, хорошего вечера:) По ощущениям я уже умерла, боюсь представить что будет через пару часов...