Весь мир для нас двоих

   Рейх держал в руках сшиватель, поглядывая на шрам на груди, который этот приборчик и создал. Похож он был на строительный степлер, только чуть меньше. Внутри были скобы и гибкий пластик, перекрывающий повреждение. Скобы же его крепили. Он грелся у камина. В камине тихо потрескивали дрова, создавая домашнюю обстановку. Древесина странно пахла, но этому Рейх удивляться особо не стал. Запах не был отвратным, уже хорошо. «Хорошо, что эти дрова не из Рыжего леса притащил,» - подумал Рейх, улыбаясь своим мыслям. А этот самый он вдруг появился рядом. СССР заботливо накинул на плечи немца тёплое одеяло, и Рейх, оглянувшись на пришедшего, получше натянул на своё источник тепла плечо. -Холодная сегодня ночь, - заметил СССР, садясь позади немца и обнимая его со спины. Рейх сопротивляться не стал, да и так теплее. Он сунул руки коммуниста под свою футболку, чтобы согреть. Конечно, на самом деле Рейху хотелось, чтобы он трогал его там, хоть он и не хотел это признавать. Когда Союз касался его живота, груди - и в особенности шрама, - немец чувствовал, как боль, всё ещё мучающая его, ослабевает, как ослабла бы от прикосновений рук знахаря, наполненных целебной силой. Союз догадывался о его маленькой тайне, но ничего не говорил, только прижимал к себе и, как хотелось нашему нацисту, обводил линию шрама. -Может, зима близко? - Рейх откинул голову назад, заглянул в лицо СССР. -Не думаю, что теперь она когда-то настанет, - покачал головой старший. -Почему? - удивлённо спросил немец. -Потому, что сейчас, судя по моим расчётам, середина января. -А если ты ошибаешься? -Нет, не может быть. -Вот прям точно? -Вот прям точно, - Союз кивнул, а после положил голову на чужое плечо, упираясь в него подбородком. -М-м-м... - Рейх вздохнул. Они стали часто так сидеть, согревая друг друга, даже слишком часто. Просто тихо сидели рядом друг с другом, упиваясь этим коротким моментом...счастья? -Воздушные массы не двигаются, раз мы под своеобразным куполом, - опускаясь и устраиваясь на коленях Совета, произнёс Рейх, устремив взгляд в пол. -Не удивительно, что нет ни снега, ни других признаков смены времён года. -Да, ты прав. Так и есть. -Чем мы вообще будем заниматься? - немец повернул голову, вновь заглядывая в лицо старшему. -Ну, вообще? Какова наша цель здесь? -Не знаю, какова наша цель, но пока что мы будем вести бренное существование. А там посмотрим, - с задумчивым видом СССР погладил его по голове. -То есть, мы действительно без толку здесь находимся... -Это нам ещё предстоит выяснить. Многое предстоит выяснить. Рейх больше ничего ему не ответил. Он сжал в ладони ткань широких брюк Союза, задумался, притих. Вздохнув, Рейх сел, обнимая себя за предплечья. Он потёр их, пытаясь согреться. -Тебе холодно? - Союз приобнял его, прижал к себе. -Да, есть немного, - чувствуя чужое тепло, проникающее под кожу, немец покрылся крупными мурашками, вздрогнул. -Ты не заболел? - рука старшего легла на его лоб, потрогала, потом лба коснулись и губы. -Холодный. Давай я ещё одеяло принесу? -Нет, не надо. Просто посиди рядом, - Рейх устроился рядом с ним удобнее, спрятал нос в ямочке между ключиц. СССР только шумно вдохнул. -Я вспоминаю, как мы в детстве зимними вечерами сидели у камина, травили байки... - прошептал младший, штурмом взятый дрёмой. -ГИ и отец любили сидеть с нами и слушать, шутили свои "взрослые" шуточки и смеялись, как на голову больные, - помня всё, будто это было вчера, Союз знал, чем продолжить этот неожиданный наплыв воспоминаний на нациста, едва не свернувшегося в клубок, подобно коту. -А какое вкусное какао твой отец варил, ты бы знал... Я до сих пор ощущаю этот вкус на языке, вспоминая. -У тебя остались ещё воспоминания? - златовласый положил ладонь на макушку немца, будто пытаясь таким образом увидеть те картинки воспоминаний, кои всплывали в голове товарища. -Я многое забыл, но многое помню, - Рейх как-то горько вздохнул. -Я думал, что жить без тех воспоминаний будет даже лучше, гордился, что в отличие от тебя забыл всю юность, забыл, что было до, оставив только жестокое и кровопролитное после, но ты не представляешь, как становится больно, когда что-нибудь нет-нет, да и вспомню. -Я долго думал, почему твоя память дала такую трещину, сделав тебя совершенно другим, не похожего на того, кого я знал. Это случилось после смерти твоего отца? -Да... Когда он умер, по истечению недели-двух я перестал помнить прожитое до этого, будто помутнение какое-то случилось. И, как говорил дядюшка Август*, "он не то, что изменился, он жить по-другому стал, будто переродился, или совсем другая страна передо мной." Я не замечал. Но замечали другие. -И я заметил, - тяжко вздохнул Совет. Его явно гложели мысли о прошлом. -В том, что случилось, есть доля моей вины, Рейх. -Неужели? И в чём твоя вина? - немец поднял на него непонимающий взгляд. -Я бросил тебя одного с твоей тоской и болью. Младший хотел что-то возразить, но застыл с открытым ртом. Мысли снова спутались. Какого дьявола этот придурок вечно заставляет его задуматься и нервничать?! -Нет, это не так. На твои плечи легла огромная ответственность - громадное государство. -Не забывай о причине, по которой это случилось. Причина. Действительно, специфичная была причина. По кровавой дорожке прошёлся по пути к власти его друг, его ласковый и невинный Союз. Но чем же лучше тогда Рейх? Ведь он пролил не меньше крови. -Кровью я заполучил свой статус в обществе, - голос Союза вернул его в реальность. Быть может, он и до этого говорил, но Рейх не слышал. -Кровью отца. -Почему ты убил его? -Да по той же причине, по которой ты Веймара убил. При упоминании имени брата, сердце Рейха ёкнуло, болезненно сжалось, будто в узел связали. Под ложечкой закололо. Воспоминания о том, как он уничтожил единственную оставшуюся родную кровь растворились так же, как детские. Но только причиной была уже далеко не смерть родителя, в одиночестве растившего его всю жизнь. Рейх и сам толком не знал, зачем убил Веймарскую Республику, вгоняя себя в ещё большую тоску. «Я больной ублюдок...» - подумалось немцу, и взгляд его стал пустым. -Просто устранял конкурентов? - без всяких эмоций спросил голубоглазый, глядя в стену за спиной коммуниста. -Да, - выдавил из себя старший. -Я не зол на тебя за то, что ты оставил меня, - собравшись с мыслями произнёс Рейх, прикрыл сонные глаза. -Просто так получилось, значит, на это была воля судьбы. -С каких пор ты веришь в судьбу? -С тех самых, когда я вкусил её злости сполна. *** «Слишком ярко, твою мать,» - Рейх открыл глаза и на мгновение ослеп от яркого солнечного света, льющегося рекой в Дуат* для его глаз. Потирая слезащиеся спросонья глаза, обладатель свастики на лице тяжело сел, застонав от боли в груди, причиной которой был ещё не заживший толком шрам.    Где-то в доме шумел Союз. На другое Рейх просто подумать не мог, потому что это невозможно. Хотя, может, сюда пробрался мутант... Но если бы это случилось, вряд ли он уже когда-нибудь открыл глаза.    Мужчина поднялся, застегнул чужую рубашку на себе - наш немец спал в рубашке старшего, ведь в ней было намного удобнее из-за больших размеров - и направился к комнате, в которой шумели.    СССР сидел на полу и копался в деревянном ящике, грубо вскрытом с помощью топора. Рядом лежали какие-то запчасти, мотки проволоки, лески ещё чего-то - Рейх не стал особо рассматривать.    Он тихонько подошёл, сел рядом. Союз заметил его, но отвлекаться не стал, только улыбнулся в знак того, что видит его. Рейх положил голову на плечо коммуниста, прикрыл глаза. Тот замер не мгновение, потом обратил свой взор за пришедшего. Спрашивать ничего не стал, только спрятал нос в густых алых волосах. Они посидели так какое-то время, потом немец выпрямился, взглянул в глаза напротив. Взгляд СССР опустился на его сухие губы. Рейх не заметно для себя тоже взглянул на его губы, растянутые в лёгкой, едва улыбке. Нацист сам наклонился, сам дал понять, что можно. Медленно, стесняясь, они приблизились друг к другу в упор. Губы слились воедино. Лёгкая дрожь по телу, тёплая рука старшего на щеке. Третий накрывает своей ладонью чужую. Робкие косания губ, обжигающие дыхание. На миг приоткрытые глаза и подрагивающие золотые ресницы. И холод в конце. Холод и тоска по чужому теплу.    —Зачем...мы это сделали? - странный вопрос в этой ситуации.    —Не знаю, - Союз заключает его в ласковые объятия.    Младший хотел уже было вырваться и возмутиться такому наглому поведению, но...не смог. Вместо этого он уткнулся лицом в крепкое плечо, прикрыл глаза и притих. Второго не могло не удивить такое поведение.    Рука Рейха скользнула вниз. Нашла руку Союза, сплела пальцы, сжала. Коммунист сжал в ответ.    —Что это на тебя вдруг нашло? - спросил СССР, слегка отстранившись и накрыв руку немца и второй ладонью.    —Не знаю, - честно признался тот. —Но я чувствую невыносимую тоску...    —Тоску? По кому? - лицо мужчины сделалось обеспокоенным.    —По тебе, - младший обнял его руку, прижался крепче.    Второй рукой Совет погладил его по голове, приглаживая волосы. Они снова взглянули друг на друга. Мягкий толчок, Рейх приземляется на спину. Рука старшего ложится на его пах, гладит.    Рейх откидывает голову назад с тихим стоном. Внутри у него борятся два чувства, две мысли, противоречащие друг другу; мысли о том, что ему хорошо и о том, что противно. Он позволяет Союзу запустить руку в его штаны и трусы. Позволяет коснуться себя там, где он сам не решался касаться.    —Эй... - с тихим стоном немец поджимает ноги.    Поднимая голову, СССР вопросительно смотрит на него.    Но Рейх ничего не смог сказать. Ласкающая его рука была слишком приятна, ему ну никак не хотелось, чтобы русский убрал её так быстро. Прикрывая рот рукой, голубоглазый продолжал постанывать. Сейчас ему было даже неважно, что это делает мужчина, ещё и заклятый враг. Точнее, теперь уже друг, товарищ, с которым вместе они заперты в этом проклятом городе.    Найдя в себе силы, Рейх поймал запястье Совета.    —Мне кажется, мы торопимся... - проговорил он, захлёбываясь в собственных стонах.    СССР замер. Немного подумал, вытащил руку.    —Да, ты прав. Мы торопимся, - коммунист расправил плечи, размял шею.    Рейху показалось, что Союз расстроился. Нацист выпрямился, коснулся его плеча.    —Ты обиделся? - обеспокоенно спросил немец.    —Нет, с чего ты взял?    —Ты выглядишь расстроенным... - почувствовав вину, Рейх обхватил его руку, обнимая.    —Я не расстроен. А вот ты странно себя ведёшь.    —Странно?    —Да. От тебя слова доброго не дождёшься, а тут, погляди, беспокойство.    Третий на минуту-две задумался. Потом нахмурился, оскадил зубы.    —Да пошёл ты к чёрту! - гневно бросил нацист.    —Я у него частый гость... - повторил когда-то сказанную на посыл к нечистому фразу русский.    Рейх, по обычаю своему, хотел снова наброситься на этого придурка, но почувствовал умиротворение. Орать, как прежде, не хотелось.    —Прости. Я слишком вспыльчив, - сделав лицо серьёзным, проговорил голубоглазый.    СССР взглянул на него с неподдельным удивлением. Оглядел, коснулся ладонью чужого лба.    —Ты не заболел?    —Да нет же, дубина! Да, я действительно беспокоюсь о тебе и извинился искренне. Доволен?!    Старший замолчал. Отвёл взгляд. Потом продолжил рыться в ящике. Рейха тут же опять прорвало, гнев улетел куда-то дальше придела шкалы.    —Ты издеваешься надо мной?! - истерично заорал он.    —Успокойся, пожалуйста, - немного испугавшись этого неожиданного взрыва, но не показывая это, СССР обнял его, запуская пальцы в мягкие волосы.    Сопротивление бесполезно. Это Рейх понял ещё тогда, когда Союз потянул к нему руки. Обняв проклятого коммунягу в ответ, немец притих и действительно успокоился.    —Я тут нашёл удочки в ящиках, которые мы со склада припёрли... Не хочешь порыбачить?    —Порыбачить? - Рейх был обескуражен. —Тут рыба есть?!    —Есть, и много.    —А она не радиоактивная..?    —Я думаю, это не имеет значения. Если нас уже заразило лучевой болезнью, то не будет так принципиально, съедим мы что-то радиоактивное, или нет.    —Да, ты прав... Но в так ты проверял рыбу на фон?    —Да. Нормы не превышает.    —Мало успокаивает, но да ладно. Можно и порыбачить.    —Не забыл ещё, как это делается?    —Ха! Ещё чего!    —Тогда идём! ***    В высоких резиновых сапогах, эти двое уселись на берегу. Разложив удочки, они насадили выкопанных перед рыбалкой червей, - как ни странно, тут они были - закинули удочки. Оставив удочки на Союза, Рейх, придумав какую-то отмазку, отошёл подальше. Сев на влажную землю, он опустил руку в воду. Хрустально чистая, она поражала этой чистотой. Через прозрачную гладь воды было видно песочное чистое дно, вьющиеся зелёные водоросли. Проплывали мимо маленькие рыбки.    «И когда он успел тут всё проверить... Неужели был здесь намного дольше, чем говорил? - подумал Рейх и мягкая улыбка сошла с его лица. —Он был тут совсем один... Как хорошо, что теперь он не одинок. А я счастлив, что снова могу быть рядом с ним.»    Мужчина вздохнул. Он приобнял свои колени, положил на них голову. В голову поползли мысли о том, что он действительно счастлив, что снова рядом с СССР.    «Словно в детство вернулся, - он встал, побрёл обратно к месту, где они расположились. —Снова вместе на рыбалку ходим, целуемся... Было ж время. Время, когда я был счастлив.»    Нацист шёл неспеша. Ему хотелось немного побыть наедине с собой и мыслями, коих он стеснялся. Сказать о чувствах - значит показать свою слабость, таково было убеждение Рейха. Но вскоре СССР и удочки показались из-за кустов. Немец тихо подошёл, сел рядом.    —Хотелось побыть одному? - спросил Совет, закуривая сигарету.    —Чёрт, ты так хорошо знаешь меня... Мне даже стыдно, - нацист уткнулся носом в его плечо, прикрыл глаза.    —Только враг будет знать тебя лучше, чем ты сам, - коммунист взглянул на него, несмело погладил по голове.    —Да, наверное, - младший прижался к его ладони. —Но меня это, видно, обошло.    —Ты просто всё забыл.    Немец поджал губы. И вправду. Наверное, забыл.    Рейх открыл глаза, взглянул на воду. Встрепенуться его заставил поплавок, подёргивающийся в воде.    —Смотри-смотри! Клюёт! - он подскочил, схватился за удочку и подсёк.    СССР приподнялся с места, подошёл ближе. Рейх же вытащил огромного зеркального карпа. Старший осторожно снял его с крючка, бросил в ведро с набранной заранее водой.    С того момента и пошёл клёв. Мужчины вытаскивали карпов и карасей, брызгали друг в друга водой, смеялись. Очень скоро ведро было полно крупной, аппетитной рыбы. Забросив удочки последний раз, Рейх и Союз открыли баночки пива, найденного в работающих холодильниках на складе, тем самым обнаружив, что Припять, в отличие от Чернобыля, не обесточена, стукнулись ими, стали пить. Заведя разговор ни о чём, они не заметили, как на соседнем берегу, словно из-под земли, выросла тёмная фигура. Белёсые глаза, затуманенные дымкой, смотрели на двух живых существ на соседнем берегу. Само существо само словно было окутано чёрным дымом.    Рейх первым заметил его. В сердце закрался дичайший ужас: ещё живое существо?! Мутант?!    —Союз, смотри! Там, на том берегу, кто-то есть! - немец потряс СССР за плечо, нервно махая рукой в направлении существа.    —А? - коммунист глянул сначала на него, потом на берег, за которым простирался густой лес. —Но там никого нет.    —Да вот же, ну, прямо перед нами ведь! - Рейх продолжал махать рукой. Взгляд его был каким-то напуганным.    —Там нет никого, тебе показалось. Взгляни.    Собираясь возразить, что Союз баран слепой, Рейх перевёл взгляд вперёд, не переставая тыкать в чащу. Да только СССР оказался прав. На том берегу никого не оказалось.    —Но... Но там же...    —Тебе просто показалось, - русский ласково погладил его по голове.    —Но там был кто-то! Я видел!    —Может, и был, но это, наверное был какой-то мутант. Не переживай, они воду не переносят так же, как и солнечный свет.    —Ты мне не веришь..? - жалобно спросил Рейх, будто вот-вот заплачет.    —Верю, - Союз даже собранные удочки на землю положил, подошёл к нему, приобнял, прижавшись лбом к его лбу. —Ты много нервничаешь. Успокойся.    —Я... Я!.. - тот прикрыл глаза, успокоившись только тогда, когда рука русского стала гладить его по голове. Это действие успокоило его.    —Всё-всё, успокойся, идём домой. Бери ведро с рыбой и идём, - старший подхватил удочки и прочие снасти, стал взбираться вверх по берегу.    Постояв немного, Рейх тряхнул волосами, взял ведро с карасиками и карпами, пошёл следом. В сердце остался неприятный осадок, страх отступил, но не исчез. От этого нечто, стоявшего напротив них, он ждал опасности. Он знал, всем нутром чувствовал, что от этой твари стоит ждать беды.    Поднявшись наверх, Рейх ещё раз оглянулся, дабы убедиться, что ему действительно просто привиделось. На берегу никого не оказалось. Он снова тряхнул волосами, обернулся и поспешил нагнать Союза.