Весь мир для нас двоих

Уже светало, когда СССР и Рейх соизволили лечь спать. Всю ночь они горланили песни под гитару, найденную Рейхом в мастерской Союза в той самой коробке, бахнув две бутылки вина. Легли они вместе. СССР, обнимая немца, ласково поглаживал его по груди. Третий Рейх обнимал его руку. Был ли то алкоголь, или искренние чувства, вспыхнувшие в результате того же опьянения, никто не узнает.    Проспали эти двое до часов трёх дня. Похмелье дало о себе знать, отзываясь болью в голове. Застонав, Рейх с трудом оторвал голову от подушки, схватился руками за голову, потёр виски.    —Сою-ю-ю-ю-ю-юз... - простонал немец имя вчерашнего (вернее будет сказать, сегодняшнего) собутыльника. -Сколько мы выпили вчера..?    —Две бутылки, кажется... - в перевалочку Союз вошёл в комнату, неся в руках два стакана со странной зеленоватой жидкостью.    —О господи, как болит моя голова... - хныкнул нацист.    —Ты пить не умеешь, вот и болит. На, выпей, - коммунист протянул ему один из стаканов, присаживаясь рядом.    —Что это? - ариец понюхал странную жидкость.    —Пей, - СССР сделал глоток с довольным видом, облизнулся. Видя такую реакцию, Рейх, не заподозрив худого, глотнул напиток. Гримасу, которой перекосило лицо немца, надо было видеть.    —Что это за гадость?! - младший высунул язык, в отчаянии пытаясь избавиться от привкуса уксуса.    —Рассол, Рейх, рассол, - издевательски улыбаясь, Союз продолжил с наслаждением попивать сию "гадость".    —Зачем ты мне это дал?! - немец оскалился и собирался наброситься на коммуниста.    —Отличная штука от похмелья, - на всякий случай он отклонился назад, готовясь получать люля.    —Брешешь!    —Брешут собаки. А я правду говорю. Ну же, выпей.    —Да не буду я эту бурду пить!    —Не хочешь сам, я заставлю. Нам сегодня на противоположный берег на вылазку идти.    —Да с чего бы это?! Ты напоил меня, а теперь заставляешь работать!    —Не будь лентяем, - залпом СССР осушил стакан. В отличие от Рейха, вкус рассола ему очень даже нравился.    —Мы вчера весь день шлялись!    —И ещё столько же отдыхали.    —Да ты!..    —Пей давай, - Союз улыбнулся.    Его улыбка на этот раз не взбесила нациста, напротив, успокоила и заставила остыть. Было в ней что-то, что согревало его душу, но только сейчас он позволил теплу проникнуть в сердце.    —Он невкусный... - пожаловался немец, глядя на консервант в стакане.    —Как капризный ребёнок говоришь, - Совет ласково погладил его щёку, заставив немца оскалиться. —Ты залпом, всё сразу.    —Да ну правда же, невкусный! - Рейх недоверчиво взглянул на стакан в руке. Поднёс к губам, хотел сделать глоток, как вдруг стакан перевернули, заставив его выпить всё и сразу.    Закашлявшись, мужчина рукой стал тереть рот и плеваться.    —Совсем страх потерял?! - немец на этот раз сдерживаться не стал, напрыгнул на СССР и стал бить, но в пол силы. Что-то не давало ему ударить сильнее.    —Эй, успокойся, я же помочь хотел! - Союз ловко уклонялся от ударов, а затем и вовсе перехватил чужие руки.   Рейх, с каждой минутой, если не секундой, злился всё больше и хотел уже было высказать лежащему под ним Союзу всё, что о нём думает, как вдруг осознал, что чувствует невероятное облегчение. Жажда перестала так сильно мучить, дрожь в теле перестала бить, поутихла и головная боль.    —Это... Это эта штука так работает..? - Рейх отказывался верить в то, что такая гадкая вещь, как рассол, так хорошо помогает восстановиться после пьянки.    —Ага, - СССР улыбнулся, понянул немца на себя и уложил на свою грудь.    Глубоко в душе Рейх испытал стыд перед ним. Ему пытались действительно пытались помочь, а он набросился самым подлым образом... Но он не показал своих чувств. И даже если бы очень попытался, ничего не получилось бы. В моменты, когда в сердце у него кипел гнев Рейх был эмоционален. Когда же к нему проявляли заботу...он испытывал смешанные чувства, поэтому предпочитал прятать неясные эмоции, вызванные этими чувствами за маской абсолютного безразличия.    Обняв русского за талию, он слегка сжал его рёбра. Настолько, насколько это было возможно в их положении. Рейх услышал и почувствовал, как застучало с новой силой сердце СССР...    —Что нас за работа сегодня ждёт? - спросил тихо нацист, помолчав какое-то время.    —Просто прошечем территорию по ту сторону реки. Очень надеюсь, что нас не ждёт там западня...    —О какой западне ты говоришь? - Рейх насторожился.    —Я точно не уверен... - СССР закинул руки за голову, приподнялся, чтобы посмотреть на лежащего на его груди. —...но вдруг здесь есть...разумные мутанты?    —Разумные...мутанты? - переспросил немец.    —Да. Нельзя ведь исключать эту вероятность...    —Даже думать об этом не хочу! - младший заставил его замолчать, закрыв рот рукой. Он старался скрыть свой страх. Это у него получалось, но СССР слишком хорошо знал и чувствовал своего бывшего любовника. Поэтому только улыбнулся.    —Почему так грубо? Разве нет других способов заставить меня умолкнуть? - коммунист сел, а нацист сполз на его колени.    —Что? - от изумления Рейх растерялся.    —Ну, например... поцеловать меня... - Союз сократил дистанцию между ними до опасной близости.    Третий Рейх замер. Он смотрел в глаза напротив своих, потом, как бы случайно, взглягул на чужие губы и уже потянулся, чтобы вовлечь русского в поцелуй, как вдруг он же поставил между ними ладонь тыльной стороной к себе. Он отодвинул лицо Союза от себя.    —Нет. Нет, я не... Я не могу, - немец поджал губы.    —Почему? - Совет прижался щекой к его ладони, прикрыв глаза. Рейх не понял, но так тот пытался скрыть свою боль и обиду. "Всё, что было не вернётся никогда."    —Потому, что ты мне никто. Я не намерен повторять свою ошибку.    —Совсем никто..?    —Совсем никто. Я заперт с тобой здесь. Или ты со мной. Но это не так важно. А теперь отвали, - оттолкнув его от себя, Рейх сполз с колен коммуниста и пошёл на кухню, чтобы выпить воды.    СССР проводил его взглядом. Упираясь локтями в колени, он бездумно смотрел в тёмную глазницу коридора.    «Да с чего я вообще взял, что он всё ещё любит меня?»    Мужчина запустил пальцы в свои золотые кудри, стал массировать голову, чтобы хоть немного избавиться от тревожного чувства в груди, успокоив себя.    «Придурок влюблённый. Уже бегал за ним, добивался. И что же из этого вышло?»    Вздыхая, Совет рухнул на кровать, застонав. Тело ломила досада.    «Нужно сосредоточиться на выживании... Всё же, запасы провизии здесь не бесконечны, вылазка к Чернобылю не за горами...»    Он ещё немного полежал, а после ушёл в свою мастерскую, где и заперся. Там он мог плакать, сколько хочет...    Сев за стол, коммунист стал перезаряжать ружья. Он обратил внимание на найденную прошлым вечером экипировку. Они так и не попробовали её на деле. Задумавшись не о чём, СССР не почувствовал слёз, падающих с ресниц на щёки, стекающих вниз, к подбородку, скрывающихся под воротом рубашки. Психика постепенно освобождала его от боли и напряжения.    Его отвлёк стук в дверь. Мужчина взглянул в сторону, откуда исходил звук.    —Ты чего это ушёл, ещё и закрылся? - недовольный голос Рейха и щелчки дверной ручкой словно отрезвили его.    —Надо готовиться к самоволке. Не пойдём же мы с пустыми ружьями... - голос дрогнул. Союз прикрыл рот, в надежде, что его не услышали.    К его счастью и всеобщему сожалению, Рейх действительно не услышал. Или услышал, но проигнорировал. Немец забарабанил в дверь:    —А закрываться на кой чёрт?! Открывай!    СССР поднялся, тихо подошёл к двери и протянул руку, чтобы открыть защёлку, но вдруг замер. Закрыл глаза, нахмурил брови, сжал ладонь в кулак. Слёзы потекли пуще прежнего.    —Нет, - твёрдо отрезал он.    —...нет? - спросили за дверью.    —Нет, - повторил русский.    Рейх молчал. Видимо, он возмущения даже дар речи потерял.    —Что значит "нет"?! Открывай сейчас же! - в его голосе слышалась нервозность и напряжение. —Ты что там делаешь?! Придурок, даже не думай!    —О чём?    —Даже не думай убить себя! Я сойду с ума здесь!    —Да я и не собирался... - СССР поднял взгляд на дверь. Вместе деревянной панели ему хотелось видеть лицо немца. Разъярённого или спокойного - неважно.    —Тогда открывай! Сейчас же открывай! Я хочу тебя видеть!    —Да не открою я! - сорвался Совет и стукнул по двери. —Вали отсюда!    По ту сторону двери ничего не сказали. Тишина уже начинала напрягать. Послышался вздох и тихие удаляющиеся шаги.    СССР вжался спиной в дверь, сполз на пол. Уже давно он не плакал, не думал о жизни, не был в одиночестве. Слишком долго негатив копился в его душе. Вчерашняя пьянка не помогла, к сожалению.    Мужчина прикрыл глаза и провалился в сон.    СССР не знал, сколько точно проспал, но разбудил его голос Рейха.    —Пожалуйста, открой... Ты же не сделал это, да..? Ты же не бросил меня одного, ведь так..? - как в бреду твердил немец по ту сторону двери.    —Куда я денусь... - хриплым спросонья голосом ответил наконец СССР.    —Союз?! - оживился нацист за его спиной. —Почему ты молчал?! Пожалуйста, открой мне! Ты обиделся на меня?! Союз, пожалуйста...    —Извини, я уснул, - златовласый мужчина с трудом встал на ноги, щёлкнул защёлкой и открыл немцу, опустив ручку и толкнув дверь.    Рейх ввалился в комнату, будто этого и ждал. Его потные ладони обхватили щёки Совета, а сам он посмотрел русскому в глаза. Руки национал-социалиста скользнули вниз, задрали рукава. Рейх осмотрел руки СССР, потом и ноги, только уже запустив руку в штанину. Ощупал плечи, грудь. Убедившись, что всё хорошо, он выдохнул.    —Ты всё ещё помнишь, где я себя резал? - тихо спросил СССР, сложив руки на груди и отведя взгляд.    —Такое никогда не забудется, - ответил ему немец. —Ты всегда был таким эмоциональным и ранимым, хотя казался всегда сильным, чёрствым, непробиваемым. Стоило всей этой дряни накопиться - и сразу вылезало наружу. Ты не мог контролировать свою агрессию, один раз дал мне по зубам, из-за чего у меня остался след от твоей печатки, - младший продемонстрировал маленький шрам на щеке. —Это сильно встревожило тебя, когда ты извинялся, ты говорил, что тебе противно от самого себя. Ты стал уходить и делать больно себе. Когда ты стал отказываться от близости или не соглашался снимать одежду, я заподозрил неладное и в конце концов выяснил причину. Ты много плакал тогда. Я попросил тебя больше не делать этого, нашёл способ успокаивать. Поглаживания по спине. Они успокаивали тебя очень быстро. Но, почему-то, это работало только когда это делал я...    СССР дал ему закончить. Не перебил не разу. Потом только вздохнул, не зная, как реагировать. С одной стороны, его грела мысль о том, что Рейх всё помнит в подробностях, с другой - воспоминания об этом травили душу.    Не получив никакой реакции, Рейх убрал его руки и прильнул к груди русского.    —Это была ещё одна причина, по которой я не хотел заходить дальше секса, - прошептал нацист, потупив взгляд. —Ты был слишком раним, а я никогда не следил за своими словами. Я...боялся когда-то сделать тебе настолько больно, что всё просто закончилось бы на печальной ноте. Я не смог измениться для тебя. Я слишком слаб для этого...    Его обняли. Крепко, по родному тепло, прижали к груди. Тогда Рейх умолк, прижался к чужому телу. Его собственные слова тронули его.    «Если бы я только сказал тебе это раньше...» ***    —Я не знаю, что это, но это нечто! - Рейх ухватился за массивную ветку рукой, качнулся и подкинул себя так легко, будто его собственное тело ничего не весело.    Они с СССР одновременно приземлились на ветке тополя, возвышающегося гигантом над землёй. Союз присел на ветке, свесив ноги вниз.    —Кибернетика... Технологическое развитие в современном мире достигло совершенства, - СССР рассматривал беспалую перчатку из пластичного железа на своей руке. Индикаторы засветились белым, оповещая о не активности носителя.    —И всё погибло... - проговорил Рейх, рассматривая сапоги, соединённые с наколенниками из того же материала.    —Наши дети оказались идиотами, - прискорбно заключил Совет. —Позволили случиться тому, что случилось.    —Мы... Я не умнее.    —Мы, - старший положил ладонь на его ладонь. —Во всём, что тогда случилось есть и моя вина. И... Я готов разделить эту горечь с тобой.    Рейх позволил себе улыбнуться.    —И вот, ты снова тот СССР, которого я знал и... - немец осёкся. Закончить фразу ему смелости не хватило.    «Которого я полюбил...» - он закончил её в своей голове.    —И? - заинтересованно спросил коммунист.    —...и которого знали другие, - перевернув руку, Рейх сцепил пальцы их рук в замок.    —Пока мы тут прыгали, как обезьяны, заметил что-нибудь подозрительное? - будто и не заметил ничего, поинтересовался СССР.    —Нет, - младший моментально переключился на другую тему. —Совсем ничего, даже не одного мутанта.    —О, ты тоже заметил... Как думаешь, в чём причина?    —Воды боятся, вот и не переходят? Не думаю, что здесь есть бобры, которые ненароком могут сделать переправу.    —Может быть... Давай отдохнём?    —Давай.    Мужчины спустились на землю, расстелили захваченное с собой покрывало и устроились на нём.    Оладушки с повидлом слишком быстро исчезли. Остался всего один, но ни Союз, ни Рейх делиться не собирались.    —Да дай кусочек, не жмоти! - старший тянул руку, чтобы схватить перекус.    —Я первый его взял, он мой! - жмотился в свою очередь младший, заводя руку за спину так, что аж кости захрустели.    Пальцами СССР дотянулся-таки до заветного оладушка, но Рейх успел засунуть его в рот. Весь, конечно же, не влез, поэтому русский, приблизившись, откусил кус от сладости. Их губы соприкоснулись, а взгляды встретились. Оба забыли, как дышать. В конце концов, изогнувшись до предела, Рейх рухнул на спину, разорвав и поцелуй, и оладик.    Они долго пялились друг на друга, пока Союз не додумался прожевать свой кусок. Его примеру последовал и Рейх.    —Ты мог бы просто оторвать мне кусочек, - фыркнул СССР.    —Зато мы поцеловались, - улыбкой шакала улыбнулся нацист. Этому поцелую он не придал особого значения, но было приятно.    Раскинув ноги Рейха по обе стороны от себя, Советский Союз наклонился к нему и, обняв за талию, поцеловал в губы. Неожиданный поцелуй застал немца врасплох, он застопорился, но потом, придя в себя, обнял русского под руки, отвечая на поцелуй со вкусом повидла. Ласковые прикосновения заставили обоих покрыться мурашками, вытянули множество чувств. Под ложечкой покалывало. Рейх уже безо всякого стыда гладил тело Союза под одеждой и потирался о чужой пах своим. —У тебя встал... - прошептал немец на ухо партнёру. —У тебя тоже. И кто этому виной? - повернув немного голову, СССР поцеловал Рейха в нижнюю челюсть. —И что же нам делать? - блаженным, сладостно-мягким голосом проворковал Рейх, будто разговаривал с ребёнком. —Может быть... Как в старые добрые? - серпастый улыбнулся ему. Впрочем, выбора у них не было. —Как в старые добрые... - с улыбкой прошептал Рейх. Экипировка вместе с одеждой вскоре оказалась на траве. Вещи лежали где попало, но двух мужчин, распластавшихся на покрывале в пикантной позе это совсем не волновало. Сжимая запястье чужой руки, Рейх старательно вылизывал и обсасывал пальцы Союза, покрывая их тёплой и вязкой слюной. Тот в свою очередь игрался с его языком, улыбаясь. Один за другим пальцы проникали в анус немца. Он добровольно насаживал себя, пропускал партнёра внутрь, расслабляя себя свободной рукой, надрачивающей собственный член. Второй рукой он обнимал растягивающего его Союза и целовался с ним. Взгляды были томными... Казалось, всё это происходит во сне, а не наяву. —Ах... - Рейх напрягся. Пальцы СССР коснулись его простаты и погладили. —Не нравится? —Нет, надави посильнее... —Тебе будет больно. —Делай, как велено. Старший послушался. С блаженным полу-стоном, полу-всхлипом немец откинул назад голову. На глазах выступили слезинки подленного удовольствия. Достаточно растянув уже мягкое и горячее колечко мышц, СССР устроился между ног любовника, одним лёгким толчком вошёл в него головкой. Тело Рейха приняло его на удивление легко. —Ах... Мм... Не тяни... - попросил Рейх, проводя пальцами по линии позвоночника коммуниста. Кончиками он выделил каждый позвонок. —Хорошо... - издав тихий стон, Совет толкнулся вперёд, проникая ещё глубже. В конечном итоге, он полностью оказался внутри младшего. Рейха заводило и будоражило ощущение чужого фаллоса в заднице. Это ощущение было ему до боли знакомо. Тело помнило всё... Сначала глубоко и нежно, потом резче и грубее. СССР двигался внутри партнёра так, как ему и нравилось. —Т-Ты пом-мнишь, как я люб-блю... - простонал Рейх, сжимая при очередном толчке шею русского крепче. —Всё пом-мню... Н... Никогда не...з-забуду... Ах... - мужчина уткнулся носом в его плечо. Потом поднял голову, заглянул в глаза стонущего под ним Рейха и поцеловал его. —Союз... - выдохнул младший ему в рот. —Что такое, Рейх..? —Растянись для меня... Предложение удивило СССР, но вполне устроило. Смочив пальцы слюной, он с жалобным стоном вставил в себя один, не переставая при этом двигаться. —Чш-ш-ш... - успокаивающе прошипел Рейх, стал гладить потные плечи любовника, целовать его лицо, зарываться пальцами в золотые пряди. —Туго? —Да... - с горем пополам, как говорится, коммунист вставил в себя ещё один палец. На этот раз пошло посвободнее. —Давай я помогу, - нацист приподнялся на локте, облизал свои пальцы, завёл руку партнёру за спину. —Только не останавливайся, прошу... Мне так хорошо сейчас... —Как скажешь... - СССР вздрогнул, когда в него скользнул тонкий палец Тройки. Тем не менее, ему стало спокойнее. Союз впустил в себя и себя самого и немца. Вскоре он был подготовлен к проникновению. —Ты хочешь войти в меня сейчас..? - вздохнул Союз. —Хочу... - Рейх поцеловал его шею. Не смотря на это, слез с члена русского он неохотно. —Как будет удобнее? —На четвереньки становись. Мужчины поменялись ролями. Рейх дразнил свою жертву, подобно зверю, растягивающему мучения своего обеда. Он вставлял в СССР легонько, чтобы чувства от проникновения не были яркими. —Да перестань же ты... - рыкнул старший. —Что-что? - с издёвкой спросил Рейх, наклонившись к Союзу, будто правда его не слышит. —Вставь свой член и трахни меня, вот что! Прямого ответа фюрер получить не ожидал, поэтому слегка смутился. Но, раз попросили, значит надо выполнять. Он вошёл сразу наполовину, не жалея ануса любовника. Хрупкие стеночки обхватили его ствол, сводя этим ощущением с ума. Не дожидаясь приказа, немец стал двигаться. Союз стонал тихо, но смущался сильно. Не каждый день такому, как он вставляют. Не смотря на свой характер, Третий Рейх был нежен с СССР. Он знал, что тот любит, когда с ним обходятся ласково. Процесс неумолимо близился к своему завершению. В паху уже тянуло так, что становилось больно. —Рейх... Я на пределе... - прохрипел СССР и громко простонал, когда головка органа младшего ударилась о простату. —Я тоже... Ещё немного... - внутри Совета ему было слишком хорошо, остановиться было невероятно сложно. —Не могу больше... - вздохнул коммунист. —Потерпи... Вместе кончим... - Рейх плавно вышел из него. Они сели друг напротив друга. Каждый обхватил член партнёра рукой. От ласковых и активных движений оргазм приобрёл яркий оттенок эйфории. Белёсая жидкость обожгла кожу. Они прильнули друг к другу, пытаясь отдышаться. Оба не проронили не слова.