----------֍֍֍----------
Проходит несколько минут, и платформа останавливается в метре от твёрдой почвы близ проезжей части в лесу. Свежесть хвойных деревьев, запах ароматных цветов на полях. На улице середина дня, наверное уже около 5 часов. Слышен птичий щебет, писк мошкары. «Нет, мне не стоит задерживаться здесь, — решаю я, собираясь покинуть лес, — у меня же аллергия на укусы этих кровососов». Выбравшись из леса, оглядываюсь. Мимо проносятся редкие автомобили по проезжей части. Возле меня останавливается одна легковушка, опускается стекло левой дверцы и из окошка выглядывает водитель. — Мистер, — обращается ко мне усатый мужчина в кепке, — вас подбросить? — Да, — отвечаю ему, — мне бы в город попасть и до дому добраться, — и засовываю руки в карманы брюк. — Но вот незадача, у меня нет с собой денег, чтобы оплатить проезд. — Садитесь, позже расплатитесь, — говорит тот. — О, спасибо вам. Открываю дверь легковушки, сажусь на пассажирское место. Усач поворачивается ко мне и даёт свою визитку. — На этот номер отправите. — Окей, — беру у него визитку, запихиваю в карман своей сумки. — В Аппер Тауншип, Теннисон Плейс, дом номер сорок шесть. — Хорошо. Водитель включает двигатель, жмёт на педаль газа. Машина трогается с места, и мы едем дальше. Этот человек сообщает, что с Бриджтона до Аппер Тауншипа ехать будем недолго, приблизительно пятьдесят минут. Оказывается, меня забросило совсем не туда, где нужно было, но, благо, сравнительно не так далеко. Водитель, к счастью, не интересуется тем, почему у меня не оказалось денег и так далее. Но задаёт мне другой вопрос: — Как вас зовут, сэр? И как вы оказались в окраинах Бриджтона? — Долгая история, — говорю ему. — Если хотите, могу кратко рассказать в течение всего пути. — Пересаживайтесь, — он останавливает машину, чтобы дать мне выйти и пересесть. Я выхожу, сажусь на переднее место рядом с ним, пристёгиваюсь, водитель жмёт на газ, и я начинаю краткий рассказ о своём путешествии по трём вселенским измерениям — Аду, Чистилищу и Раю. Я рассказываю ему о том, как я прошёл по стопам великого итальянского поэта. И водитель слушает меня внимательно с интересом, одновременно следя за дорогой. Я замечаю, как каждый абзац трогает его сердце и душу, так на глазах усача наворачиваются слёзы, и он шмыгает носом, вбирая сопли. Мужчина частенько матерится, как все нормальные люди, и я слабо усмехаюсь.----------֍֍֍----------
Через сорок пять минут усатый водитель останавливает машину у подъезда нашего многоквартирного дома. Я выхожу из машины, на улице постепенно темнеет, в квартире, где мы живём, включается свет. Кто-то смотрит в окно с нашего этажа, отходит от окна и, кажется, спешит вниз. Тем временем благодарю водителя за то, что подвёз меня до дома и обещаю, что обязательно оплачу проезд. Он кивает в ответ, принимая моё обещание и благодарность, поворачивает слегка налево и едет дальше к себе. Две-три минуты, и из двери выглядывает мой единственный живой родной человек. Я поворачиваюсь к нему, простираю объятия, готовый заключить его в них. Майкл бежит ко мне по ступенькам, проливая слёзы сильной тоски по старшему брату и, ступив на последнюю ступеньку, тотчас бросается в мои объятия с радостным криком: — Габриэль! — Иди сюда, Микки, — зову его к себе, мягко улыбаясь. Брат подбегает ко мне, подходит, сделав два широких шага вперёд, и обнимает. Крепко. Я тоже обнимаю брата, стараясь сдержать слёзы радости. Но они всё равно непослушно наворачиваются на моих глазах и льются ручейками по щекам. Так приятно. Так приятно ощущать тепло родной души. Это невероятное неописуемое чувство. Мы с Майклом с детства были не разлей вода. Вместе играли, вместе ссорились, дрались и мирились, вместе ходили в школу, учили уроки. Я всегда заступался за Майкла, когда тот попадал в неприятность. А потом, став взрослыми, нам пришлось расстаться на какое-то время, но мы продолжали, пусть не часто, но видеться. Это были прекрасные годы. — Я скучал, брат, — говорит Майкл. — Я знаю, Микки, знаю. Мне тебя, и остальных, тоже не хватало там в двух последующих мирах после ада. — Пошли в дом, — Майкл отстраняется, вытирает слёзы, — там тебя кое-кто ждёт. — Да, пошли, — с радостью соглашаюсь, — я тоже хочу увидеть её. Мы поднимаемся наверх по лестнице, заходим в дом, ещё раз поднимаемся наверх на целых четыре пролёта. Оказавшись на четвёртом этаже, идём чуть левее. Останавливаемся у двери квартиры, Майкл открывает её, и мы заходим внутрь. Я слышу нетерпеливый топот, приближающихся людей. Толчком открывается дверь гостиной, оттуда выходит самая прекрасная для меня девушка. Увидев меня, Белла подбегает ко мне и бросается в мои распростёртые объятия. — Милый Габриэль, — она прижимается головой к моей груди, — я скучала без тебя, сильно скучала. — Я знаю, любовь моя, знаю, — обнимаю Беллу покрепче и осторожней, чтобы не раздавить её ненароком из-за своей нечеловеческой силы. — Но, знаешь ли, что я тосковал без тебя в разы сильнее? — заглядываю ей в глаза, поцеловав в лоб. — Я тосковал, и ни на миг не забывал обо всех вас. Теперь мы, наконец-то, вместе, — предательские слёзы продолжают литься, стекать по щекам и капать на плечи. На нас со слезами и умилением смотрят Майкл и его девушка Виктория. — Теперь мы с вами никогда, больше никогда не расстанемся. Клянусь Богом, что позволил увидеться с дедушкой и бабушкой, наделил огромной силой и вернул домой. Немногим позже, когда Майкл и Виктория оставили нас наедине, мы с Беллой заходим в мою комнату, так долго пустовавшую без меня, и садимся друг с другом на кровать. Робкие, после долгой разлуки, лёгкие поцелуи. Я стою на месте, возведя свой взгляд к ослепительному, но не вредящему глазам, свету, окружённому двумя или тремя сферами вокруг себя. Я стою и медленно, но верно на воздушной платформе поднимаюсь всё выше и выше. Наконец, платформа останавливается в самом центре перед входом в белоснежные покои Создателя. Ступив на твёрдую воздушную поверхность, сойдя с платформы, я слышу мягкий ласковый голос: «Не бойся, Габриэль, Бог любит тебя. Иди к нему, там ты встретишь тех, кто ждал твоего прихода в светлых залах». Я сглатываю в неуверенности, но послушно подхожу к дверям. Они отворяются передо мной, словно бы приглашая войти. Я несмело захожу внутрь и оглядываюсь. Всё состоит из белого цвета и окутано белым свечением. Стены, пол, потолок, мебель. И лишь местами виднеется позолота. А прямо передо мной на троне, стоящем на высоком постаменте, восседает Бог. Он смотрит на меня с той, свойственной ему, великой необъятной любовью и ласково улыбается. Бог простирает руки в стороны, и тут слева и справа от него появляются духи моих самых дорогих и любимых людей, что десять долгих лет моей школьной жизни заботились обо мне и моём брате, когда рядом с нами не было мамы и отца. Справа бабушка, что старалась кормить нас досыта, и слева дедушка, что учил нас своей мудрости и многим в жизни полезным умениям. Я чувствую, как одновременно от радости и печали на моих глазах наворачиваются слёзы. И с них они ручейками стекают по щекам. Упав на колени, я прячу лицо в ладонях и горько плачу. Мне очень сильно не хватало поддержки моих родных, их веры в меня, их любви, их заботы. Спустя миг я чувствую касания горячих нежных рук и их объятия. Они стоят рядом со мной, опустившись на колени и счастливо улыбаются мне. Хоть я, рыдая в свои руки, не вижу их улыбок. Слёзы продолжают катиться из моих глаз, я рыдаю в голос, не в силах сдерживать его. Долго плачу, ощущая как меня ласково гладят по голове, целуют, любя, в густые волнистые волосы, гладят по спине, хлопают, утешая, по плечу. Боже, это так приятно, так приятно. Мне всего этого действительно сильно не хватало. Как же долго я хотел вновь почувствовать их любовь. И плевать я хотел на единственную душу, что оставила меня и мою маму, уйдя к другой. Дедушка заменил мне отца. И этого мне было достаточно. А бабушка, как могла, заботилась обо всех нас. Мою семью мне никто другой не сможет заменить собой. Наконец, когда слёзы перестают литься, я вытираю последние слезинки тыльной стороной рук. После, сначала смотрю на бабушку, не перестающую одаривать меня светлой доброй улыбкой, затем, на дедушку, который тоже улыбается. И у меня с глаз снова вытекают предательские слёзы. Мне казалось, что я выплакал их всех, но ошибся. Ещё осталось несколько миллилитров. — Милый, дорогой наш Габриэль, — слышу бабушкин мягкий голос, — не плач, пожалуйста, не плач. Ты ведь уже совсем взрослый. Мы здесь, мы с тобой. — Внучек ты наш любимый, — говорит дедушка, — мы всегда рядом с тобой, где бы ты ни был. Пока ты помнишь нас, мы никуда не денемся. — Когда ты и твой братик были маленькими, — вспоминает бабушка, — мы были вашей единственной опорой. Так было и так всегда будет. — Бабушка, — всхлипнув, гляжу ей в глаза, — дедушка, — поворачиваюсь к нему, — мне вас так не хватало, и до сих пор жутко не хватает. Я скучаю, родные мои, любимые, очень скучаю без вас. Мне было так плохо, когда мою единственную любовь убили. — Да, мы знаем, — отвечает та, — мы всё видели отсюда. — Мы сильно переживали за тебя и Майкла, когда вы путешествовали по Аду без сопровождения. Хорошо, что вашим путеводителем стала поэма поэта. — Твоя любовь к чтению спасла тебя, помогла не заблудиться на пути к Чистилищу. — Габриэль МакКейн, внемли мне, — звучит в моей голове голос Бога, обращённый ко мне. Я поднимаю взгляд и вслушиваюсь. — Теперь, когда ты повидался с твоими бабушкой и дедушкой, встретил маму свою в Земном Раю и добрался досюда, ты воистину достоин самой лучшей награды. Скажи же, что ты хотел бы получить? — Боже, — отвечаю ему, — я бы очень хотел вернуться домой, с дедушкой и бабушкой, и мамой тоже. Но, я понимаю, что жизнь Ты даёшь нам лишь раз в сто лет. Потому просто верни меня к моему брату и моей девушке. Они ждут меня там. — Хорошо, — радостно соглашается тот. — Однако я не могу отпустить тебя домой с пустыми руками… Через год с сего дня начнётся война. Посему я дарую тебе и также твоему брату силу моих сыновей — архангелов. Вернувшись, не забудь поделиться этой силой со своим братом. — Как прикажешь, мой Бог. После этого я начинаю ощущать, как в меня вливается огромная неудержимая сила, по сравнению с которой сила, что была во мне до прибытия в Пограничье и пока я путешествовал по адским просторам, кажется мне теперь мизерной. Она вливается в меня, наполняя неукротимой энергией. И моя некогда блёклая ослабленная аура начинает светиться всё ярче и ярче. Достигнув своего пика, сила прекращает вливаться в каждую клетку моего тела. Я вновь такой, каким стал после приобретения силы моего предка — Лорда Джона Великого — сильный, крепкий, стройный. На моих тощих руках и ногах появились едва заметные натренированные мышцы. — Как только пожелаешь в любой момент, — говорит Бог, — с помощью волшебной силы ты можешь облачиться в облегающий костюм с элементами, напоминающими рыцарские доспехи. На спине вместо привычного плаща будет пара больших белых крыльев. Но запомни одно, Габриэль МакКейн: сила даётся тебе на время. Она может сокрушить любого демона с рангом ниже ранга Люцифера, ибо он есть прародитель всех демонов. Сокрушить его вы сможешь только вчетвером — ты, твой брат и мои младшие сыновья — Михаэль и Габриэль, пока другие ангелы будут биться с бесами… По завершению войны и после того, как ваш срок жизни подойдёт к концу, вы посмертно будете удостоены великой награды — звания Величайший Герой Вселенной и места подле всех святых в моём царстве. Это я вам обещаю. — Господь, это, — встаю на колени. — Это великая честь — служение Тебе и всему людскому роду. Более я не тот атеист, которым был прежде. Теперь я верующий в Тебя христианин. И отныне и навсегда, клянусь сердцем, моя вера будет непоколебимой. — Очень хорошо, мой мальчик, — возликовав, произносит тот. — Я благословляю тебя, твоего брата и всех, кто к вам присоединится, на успешное начало и конец войны. И желаю вам с вашими половинками хорошо отдохнуть наедине друг с другом. Не упустите шанс зачать потомков, которые будут гордиться своими родителями за их подвиги. Я встаю с колен на ноги, простираю руки в стороны, готовый вот-вот вернуться домой. Бабушка и дедушка слегка целуют меня в лоб и щёки, прощаясь. Из моих глаз вытекают предательские слёзы, когда в головы начинают лезть мысли о том, что я своих любимых ещё долго не смогу видеть. Лишь на фотографиях семейных, да в воспоминаниях и снах, но не наяву. Закрываю глаза. Лёгкое дуновение воздушного эфира. Мгновение. Воздушная платформа, на которой я стою, уносит меня прочь. Я медленно спускаюсь на землю, возвращаясь в мир живых. «Как долго меня не было дома, — думаю, покидая райские просторы. — Как там Майкл, Белла, и Виктория?»----------֍֍֍----------
Проходит несколько минут, и платформа останавливается в метре от твёрдой почвы близ проезжей части в лесу. Свежесть хвойных деревьев, запах ароматных цветов на полях. На улице середина дня, наверное уже около 5 часов. Слышен птичий щебет, писк мошкары. «Нет, мне не стоит задерживаться здесь, — решаю я, собираясь покинуть лес, — у меня же аллергия на укусы этих кровососов». Выбравшись из леса, оглядываюсь. Мимо проносятся редкие автомобили по проезжей части. Возле меня останавливается одна легковушка, опускается стекло левой дверцы и из окошка выглядывает водитель. — Мистер, — обращается ко мне усатый мужчина в кепке, — вас подбросить? — Да, — отвечаю ему, — мне бы в город попасть и до дому добраться, — и засовываю руки в карманы брюк. — Но вот незадача, у меня нет с собой денег, чтобы оплатить проезд. — Садитесь, позже расплатитесь, — говорит тот. — О, спасибо вам. Открываю дверь легковушки, сажусь на пассажирское место. Усач поворачивается ко мне и даёт свою визитку. — На этот номер отправите. — Окей, — беру у него визитку, запихиваю в карман своей сумки. — В Аппер Тауншип, Теннисон Плейс, дом номер сорок шесть. — Хорошо. Водитель включает двигатель, жмёт на педаль газа. Машина трогается с места, и мы едем дальше. Этот человек сообщает, что с Бриджтона до Аппер Тауншипа ехать будем недолго, приблизительно пятьдесят минут. Оказывается, меня забросило совсем не туда, где нужно было, но, благо, сравнительно не так далеко. Водитель, к счастью, не интересуется тем, почему у меня не оказалось денег и так далее. Но задаёт мне другой вопрос: — Как вас зовут, сэр? И как вы оказались в окраинах Бриджтона? — Долгая история, — говорю ему. — Если хотите, могу кратко рассказать в течение всего пути. — Пересаживайтесь, — он останавливает машину, чтобы дать мне выйти и пересесть. Я выхожу, сажусь на переднее место рядом с ним, пристёгиваюсь, водитель жмёт на газ, и я начинаю краткий рассказ о своём путешествии по трём вселенским измерениям — Аду, Чистилищу и Раю. Я рассказываю ему о том, как я прошёл по стопам великого итальянского поэта. И водитель слушает меня внимательно с интересом, одновременно следя за дорогой. Я замечаю, как каждый абзац трогает его сердце и душу, так на глазах усача наворачиваются слёзы, и он шмыгает носом, вбирая сопли. Мужчина частенько матерится, как все нормальные люди, и я слабо усмехаюсь.----------֍֍֍----------
Через сорок пять минут усатый водитель останавливает машину у подъезда нашего многоквартирного дома. Я выхожу из машины, на улице постепенно темнеет, в квартире, где мы живём, включается свет. Кто-то смотрит в окно с нашего этажа, отходит от окна и, кажется, спешит вниз. Тем временем благодарю водителя за то, что подвёз меня до дома и обещаю, что обязательно оплачу проезд. Он кивает в ответ, принимая моё обещание и благодарность, поворачивает слегка налево и едет дальше к себе. Две-три минуты, и из двери выглядывает мой единственный живой родной человек. Я поворачиваюсь к нему, простираю объятия, готовый заключить его в них. Майкл бежит ко мне по ступенькам, проливая слёзы сильной тоски по старшему брату и, ступив на последнюю ступеньку, тотчас бросается в мои объятия с радостным криком: — Габриэль! — Иди сюда, Микки, — зову его к себе, мягко улыбаясь. Брат подбегает ко мне, подходит, сделав два широких шага вперёд, и обнимает. Крепко. Я тоже обнимаю брата, стараясь сдержать слёзы радости. Но они всё равно непослушно наворачиваются на моих глазах и льются ручейками по щекам. Так приятно. Так приятно ощущать тепло родной души. Это невероятное неописуемое чувство. Мы с Майклом с детства были не разлей вода. Вместе играли, вместе ссорились, дрались и мирились, вместе ходили в школу, учили уроки. Я всегда заступался за Майкла, когда тот попадал в неприятность. А потом, став взрослыми, нам пришлось расстаться на какое-то время, но мы продолжали, пусть не часто, но видеться. Это были прекрасные годы. — Я скучал, брат, — говорит Майкл. — Я знаю, Микки, знаю. Мне тебя, и остальных, тоже не хватало там в двух последующих мирах после ада. — Пошли в дом, — Майкл отстраняется, вытирает слёзы, — там тебя кое-кто ждёт. — Да, пошли, — с радостью соглашаюсь, — я тоже хочу увидеть её. Мы поднимаемся наверх по лестнице, заходим в дом, ещё раз поднимаемся наверх на целых четыре пролёта. Оказавшись на четвёртом этаже, идём чуть левее. Останавливаемся у двери квартиры, Майкл открывает её, и мы заходим внутрь. Я слышу нетерпеливый топот, приближающихся людей. Толчком открывается дверь гостиной, оттуда выходит самая прекрасная для меня девушка. Увидев меня, Белла подбегает ко мне и бросается в мои распростёртые объятия. — Милый Габриэль, — она прижимается головой к моей груди, — я скучала без тебя, сильно скучала. — Я знаю, любовь моя, знаю, — обнимаю Беллу покрепче и осторожней, чтобы не раздавить её ненароком из-за своей нечеловеческой силы. — Но, знаешь ли, что я тосковал без тебя в разы сильнее? — заглядываю ей в глаза, поцеловав в лоб. — Я тосковал, и ни на миг не забывал обо всех вас. Теперь мы, наконец-то, вместе, — предательские слёзы продолжают литься, стекать по щекам и капать на плечи. На нас со слезами и умилением смотрят Майкл и его девушка Виктория. — Теперь мы с вами никогда, больше никогда не расстанемся. Клянусь Богом, что позволил увидеться с дедушкой и бабушкой, наделил огромной силой и вернул домой. Немногим позже, когда Майкл и Виктория оставили нас наедине, мы с Беллой заходим в мою комнату, так долго пустовавшую без меня, и садимся друг с другом на кровать. Робкие, после долгой разлуки, лёгкие поцелуи. Нежные ласковые касания рук. Любящий взгляд, старательно разглядывающий, чтобы навсегда запомнить любимое лицо. Я глажу Беллу по голове, провожу пальцами по её длинным жгучим чёрным волосам. Да, она такая же, какой и должна быть. Красивая, милая, нежная, ласковая, заботливая и обворожительная. — Белла, выходи за меня, — делаю ей предложение руки и сердца. — Будь моей женой, ибо я сильно люблю тебя. Я жить без тебя не смогу. Ты согласна выйти за меня? — достаю из сумки маленькую шкатулку и подношу её девушке. В ней маленькое серебряное колечко с маленьким, но самым настоящим небесно-синим сапфиром. — Да, — отвечает она, — да, я согласна, Габриэль МакКейн, — у неё на глазах наворачиваются другие слёзы. Слёзы счастья. — Я тоже люблю тебя, мой доблестный рыцарь, безумно люблю. — Тогда, пожалуйста, Изабелла Чарльстон, роди мне сына, — прошу Беллу. — Сына, которого больше никто и ничто у нас не заберёт. — С радостью, милый Габриэль, — говорит девушка, обхватывает меня руками за шею, притягивает к себе и с жадностью впивается губами в мои. Что я ощущаю в данный момент? Только счастье, великое счастье. Отныне и навсегда мы с Беллой будем вместе. Вместе пройдём через огонь, воду, медные трубы. Переживём все невзгоды в последующие тяжёлые времена. Но, прежде, нам с братом нужно пожениться с нашими вторыми половинками, чтобы наши узы стали ещё крепче. Крепче, чем были до того, как нас разделила судьба-злодейка. КОНЕЦ