Что-то пошло не так,
на каком-то этапе ты отклонился от плана,
думая, что вернуться никогда не рано,
а теперь уже и поздно,
но ты-то всё помнишь.
Помнишь, когда ты стрелял по мишеням,
которые улыбались?
Обыкновенный осенний день. На улице так же грязно и паршиво, что было и пару дней назад. Осень завораживала и одновременно вгоняла в депрессию, каждый опавший кленовый лист служил тому подтверждением. Фэн Синь не любил долгие прогулки. Он жутко уставал от тренировок, тело ломило от каждого движения, руки не слушались, а голова гудела от каждого постороннего звука. Душа не на месте. Постоянная загруженность пагубно на него влияла, но рослый чёрно-смольный доберман считал иначе. Рекс любил гулять даже в самую отвратительную погоду: в самую холодную зиму и в самое жаркое лето. Фэн Синь часто ругал себя, что не может дать собаке достаточного количества времени. Пёс часто сидел дома, иногда у знакомых, однокурсников, приятелей. Люди любили Рекса, а он, пускай и гавкал во всю возможную мощь, любил их в ответ. Просто он не мог иначе выразить чувства. Рекс — дорогое удовольствие, хотя для Фэн Синя, выросшего в богатой семье, он стоил самую привычную обыденность, но дорог был по самую душу. Это был самый верный, родной, нужный пёс, который по своим критериям во многом превосходил людей. Люди придут и уйдут, а Рекс останется. Рекс будет рядом всегда, притащет огромную игрушечную кость, когда поддержка необходимее всего, запрыгнет на колени и будет слегка слышно повывать. Рекс — верное существо, которому не нужно объяснять словами подлинные чувства. Дорога парка петляла, заваленная всюду многочисленными листьями. В голове крутилось не пойми что, а руки содрогались от нервов. Фэн Синю пора бы уже перестать мучить себя тренировками. Музыка громче вдалбливается в уши, Рекс гордо проходит по заметённым тропинкам, касаясь лапами каждого шевельнувшегося листочка. Фэн Синь привык. Погружается в мысли, но и собаку из виду не упускает. И тем не менее сталкивается с мопсом. Происходит осознание и недоумение. Парень мотает головой, чтобы лучше обработать увиденное, но перед его гордым доберманом с вылизанной шерстью и подстриженными когтями стоит напуганный мопс с замученными глазами и поникшей мордашкой. А рядом и его хозяин, который, по-видимому, совсем не смотрит ни на собаку, ни на дорогу. — Собаку-то и кормить иногда надо, — Фэн Синь поднимает глаза и наконец замечает хозяина. Длинные волосы, завязанные в хвост. Янтарные глаза, лишённые блеска и яркости. Гордые, но язвительные повадки и всё время закатанные глаза. Неужели ему не показалось? — Чего пристал до моего Ляна, свою собаку корми, о своей я как-нибудь позабочусь, — и владелец небольшого, но пожилого мопса, отворачивается от телефона. И вновь закатанные глаза. Огромные глаза, чересчур огромные. Дурманящие до обезвоживания, до сумасшествия. До сердечного приступа. — Му Цин? — Фэн Синь? Говорят они одновременно. Затем всматриваются в глаза друг друга, а вскоре отворачиваются. И было между ними что-то неловкое, странное, смущающее, но пропитанное прошлыми обидами и детскими недомолвками. Приятное воспитание, замаранное мерзким чёрным пятном. — Не имею смысла разговаривать с папенькиными сынками, вали куда шёл. Или больно тебе нравится гнуть понты? — и отворачивается, вновь следуя своей дорогой. Но голос дрожит. Он явно хотел сказать не это. Хруст пальцев и едва слышный цокот. Вдох. А в глазах боль. Воспоминания душат. Душит низкий и грубый, но столь родной голос. Душит озлобленный взгляд. Му Цину всё равно. Му Цина это не касается. Му Цин уйдёт. Но Му Цин не хочет уходить. Му Цин хочет остаться, вцепиться и не отпускать. Но ему всё равно. А Фэн Синь вскрикивает. Ему уже много лет подряд не говорили столь грубых и агрессивных слов. Его задевает холод Му Цина. В его сердце просыпаются обиды, сожаления, страхи. И не умеет ничего он кроме как нагрубить в ответ. Ему же всё равно. Абсолютно плевать. Тогда почему с нижней губы тонкой струйкой стекает кровь? Почему мысли спутаны? Почему в голове совсем иные мысли? — Хочешь, чтобы я разбил тебе нос? — на секунду ослабив поводок, рука Фэн Синя оказывается в паре сантиметров от лица Му Цина, как слышится вой собак. Лян и Рекс кидаются друг на друга раньше своих владельцев, видимо чувствуют напряжение, видимо чувствуют страх хозяев, их боль и противоречия, поэтому хозяевам нет времени до друг друга. Лишь презрительные взгляды и невысказанные чувства. А ведь их встреча впервые за столько лет представлялась иначе. И вновь дороги, у каждого своя. И каждый уходит поникнув головой. И каждого терзают сомнения. И у каждого ломится сердце. И каждому хочется вернуться. Но никто не возвращается. Им же всё равно на друг друга? У Му Цина длинные и аккуратные волосы, зачёсанные в высокий хвост, но старые рваные джинсы, кроссовки, пережившие ядерную войну и водолазка с длинными рукавами, которая, казалось бы, стиралась в одной кастрюле с борщом. Старая, с пятнами. Фэн Синь никогда не позволит себе подобной неприятности. На нём всегда дорогие, брендовые вещи. Широкие брюки, приятная к телу рубашка. Всё, как у богатых, но вовсе не так, как у Му Цина. Фэн Синь всегда рос в роскоши, никогда не знал нужды и всегда был при деньгах. От него всегда ждали лучшего: лучших успехов в оценках, спорте, влиянии на других ребят. Его уважали даже в школе, ведь навлечь на себя гнев обеспеченной семьи не желал никто, а потому они и боялись оказаться недостаточно угождающими. Фэн Синь всегда мечтал о друзьях, только людей всегда волновало лишь состояние его семьи, а исключений было до одури мало. Как на руке без пальцев. Два человека, один из которых в давней обиде, а другой по доброте прекраснее солнца. Один из которых страдает каждую ночь, молит о пощаде, хочет собраться с мыслями и поговорить. Один из тех, кому проще выбрать холод. Которому проще уйти, нежели снять до боли пропитанную в кожу маску. Который дорог Фэн Синю. Из-за которого болит сердце. Который его уже давно простил, но продолжает ломать комедию. А состояние гадкое и паршивое. От грубости и ненависти к себе. От невысказанности. Фэн Синю нужно всё переварить, нужно с кем-нибудь обсудить. Он решается позвонить второму старому другу — Се Ляню. Другу, который всегда был рядом с ним. Другу, который не в обиде. Прекрасному другу. Но сердце болит вовсе не за него.***
Му Цин еле сводит концы с концами. Живёт в бедном районе, снимает комнату в ужасных условиях, а все деньги отсылает семье. Учится на техническом факультете, связанным с физикой, которую всегда терпеть не мог. Тошно от себя, от профессии, от людей. Хотя, будь его воля да денежные возможности, он бы давно выбрал дизайн, ведь рисовать у него получалось гораздо лучше, нежели биться головой о непробиваемую стену того, от чего на душе было противно и скользко. От того, что Му Цин никогда не любил. Ему плевать на людей, он ни с кем кроме Се Ляня и не контачит, ведь тот являлся его старым другом, подарил ему столь дорогой подарок — мопса. Для семьи Му Цина это были бешеные деньги. А Се Лянь помог, даже несмотря на то, что семья, в которой он рос, вскоре обанкротилась, а родители погибли в автомобильной катастрофе. Се Лянь всегда был рядом с ним, даже когда он этого не просил. Хотя в последние года общение становилось всё хуже и хуже. Нет, Се Лянь продолжал помогать ему, кидать волнительные голосовые и спрашивать о самочувствии, просто… Сердце продолжало ожидать сообщений от другого человека. Теперь у Се Ляня были дела поважнее, а точнее люди. Это вовсе не значило, что Му Цин остался один, это значило, что помимо его у людей всегда будет человек ближе, и это вполне понятно, ведь настоящий Му Цин жалкий и мерзкий. Трус, слабак и предатель, который при малейшем промахе собирает вещи и уходит. Который ненавидит людей и предпочитает держаться от них подальше. Который… Просто желает любви. Который винит себя за гордость. Который не умеет любить, хотя так хочет научиться. И несмотря на его внешний холод, его пока не замороженное сердце продолжает молить о тепле, продолжает скучать и биться. Продолжает испытывать чувства. Ошибочные чувства. Чувства к одному единственному человеку, от которых дурно. От которых непременно нужно избавиться. Время шло, но злость и подавленность лишь возрастали. Он ненавидел своё прошлое и хотел поскорее избавиться от него или даже от себя, если бы не семья: сёстры и мать, и, безусловно, Лян, которым он бесконечно дорог. Он не мог убить себя только из-за них, поэтому продолжал убивать себя в алкоголе и курении, в оскорблениях и вечной злости, в нанесении себе увечий, в пахании на работе и в университете… В ненависти к себе. А теперь… Возвращается его прошлое. Сожаления. Му Цин давно простил, его сердце молит о любви, которую он старается поскорее заткнуть. Это большая ноша, но он продолжает ползать под её весом. Почему его пальцы дрожат, а на губах холод? Почему он молит о прикосновениях? Почему ему вспоминается прошлое? Му Цин ненавидел себя до дрожи в костях, до ломания пальцев и до обдирания губ в кровь, до слёз с разрезанными запястьями. Фэн Синь богатый. У него есть куча возможностей. Ему ничего не светит с ним. Никогда. Врезать бы ему со всей дури. Хотя нет, лучше бы врезали ему.***
Фэн Синь долго не может прийти в себя. Мысли крутятся в его голове, он совершенно забывает обо всём важном. Его беспокоит лишь парень с хвостом и мопсом. Парень, который его никогда не простит. Парень, из-за которого ноги подкашиваются, а сознание теряется. Нужно кому-нибудь позвонить. Позвонить Се Ляню, возможно он сможет понять его. Тот отвечает практически сразу. — Что-то случилось? — Какого хера этот агрессивный с мопсом делает здесь? — и вновь тяжёлый вздох. Фэн Синю хочется рассказать что-то совершенно другое. Что-то, тревожащее его. Что-то болезненное и щемящее, что-то хрупкое и нежное, но он предпочитает грубость. — Ты про Му Цина? Вы только сегодня увиделись? — Се Лянь радуется. Радуется, ещё не зная всей ситуации. Радуется, ведь ещё теплится надежда их помирить. — Про него, — холодно, но кратко. Не менее болезненно и колко. Но фальшиво. Ведь мысли при воспоминаниях гораздо теплее. — Странно, — удивляется Се Лянь. — Он ведь в нашем университете учится, просто на заочке, поэтому и редко встретишь. — Мне плевать на него. Просто передай ему, чтобы он лучше свою собаку кормил. И опять не те слова, что льются из глубины души. И опять бред, надуманный больным сознанием. Ему далеко на него не всё равно. Озадаченный вздох. — Лян уже стар, его хоть чем корми, всё равно уставшим будет. Не наезжай, не разведав. А Фэн Синь думает о Му Цине ещё сильнее. И ещё сильнее переживает. Чувства смешиваются в непонятный клубок, который теперь ещё предстоит распутать. Тяжко, нервно. Хочется сказать другие слова, от того и тошно. Ладонь сжимается в кулак, а из ноздрей вот-вот пойдёт пар. — Успокойся, — Се Лянь слышит агрессивные вздохи — это вообще может кто-то не слышать? —Лучше поговори с Му Цином. Вам это необходимо. Я ведь чувствую. — Не горю желанием, — и опять тяжело говорить. Душа разрывается от противоречий, хочется выть и кричать. Хочется рвать, метать и крушить всё, что попадётся под руку. Хочется притянуть к себе Му Цина, забыть про всё и раствориться в поцелуе. — Прости, что побеспокоил. Вызов сбрасывается. Чтобы успокоиться и более менее привести себя в порядок, Фэн Синь сразу же после окончания прогулки набрасывается на настенную грушу и избивает её. Пар, злость, обида. На себя. На грубость. Когда он уставший падает на кровать, перед глазами предстаёт образ Му Цина. Язвительный, обиженный, ничего не знающий. Но со стеклянными глазами и рваной душой. С бледной кожей и горячими губами. Хочется ударить. Ударить самого себя. Только не получается. Нужно передохнуть и обо всём забыть. Вряд ли он в следующий раз его встретит, раз не видел столько времени. Всё же столь глупо и случайно. Их встреча тоже была такой? Он же сможет её забыть? Он сможет забыть Му Цина? Следующие дни проходят спокойно, рутинно, но тяжело. Душа продолжает рваться. Судьба делает свой ход. В том же самом парке, на той же самой тропинке появляется Му Цин. Уставший, замучанный, сломленный. Случайность ли на этот раз? Либо же сама судьба готовила их встречу? И на этот раз без собаки, руки спрятаны в карман дешёвой куртки, шаг тяжёлый, а взгляд опущенный. Фэн Синь тоже без собаки, он ведь идёт на тренировку. Он ведь только избавился от мыслей о нём. Он ведь только начал приходить в себя. Столкновение. И что-то в очередной раз ранит их сердца. — Хоть раз можно без тебя обойтись? — он презрительно фыркает, кленовый лист падает ему на волосы. Это начинает раздражать. Он ведь пытается забыть. Безуспешно. Кленовый лист ещё больше начинает намекать об их первом знакомстве. Об троице, прогуливающей физкультуру, лёжа под кронами клёна. О волнениях. О страхах. О желании избавиться от стыда. — Задаюсь похожим вопросом уже много лет, — глаза дёргаются, а рукава водолазки покрывают руки без остатка. Только глаза опять уставшие, пустые, мутные. — Опять пошёл отцовские деньги тратить или понтоваться, какой ты крутой? И опять ложь. Он, очевидно, не это хотел сказать. Хочется изменить текст, хочется подобрать что-то иное. Хочется… — А ты подбирать каждый грош у дохлого бомжа? Грубость на грубость, а на сердце скребутся кошки. Для чего он это сказал, если так хотел попросить прощения? Фэн Синь сжимает руку в кулак, кусает губу. Он сдерживает себя, ему дурно и плохо. Хочется выть. Их разговор должен сложиться иначе. Почему он не может прижаться к Му Цину, гладить запутанные волосы и кричать, как же ему стыдно за себя. Как же он ненавидит себя. Как же он… Му Цину больно, глаза на мокром месте, слова ранят хуже кулаков. Ему хочется плакать от безысходности. Он пришёл услышать родной ровный голос, хриплый и низкий. Он пришёл, чтобы сознаться, что он давно простил, он пришёл, потому что мысли убивали и ранили гораздо хуже воспоминаний. Он не знает, что он чувствует. Но это определённо пугало.***
Фэн Синь учится на юридическом факультете. За него платят родители, он всегда всем обеспечен, только вот от него слишком многое требуют. Он устал быть лучшим, он устал притворяться сильным, он не умеет выражать любовь через слова. Ему нужна помощь. Переборов сомнения, он всё же осмеливается позвонить Се Ляню, в этот раз с ещё большим грузом на душе. Он хочет убиться, провалиться под землю, он хочет извиниться за грубость. Выдавливает лишь скупое: — Прости, что так поздно. Не найдётся минутка? — Да, что такое? — Почему Му Цин такой опустошённый? Тяжёлый вздох. — Ему сейчас очень тяжело. Проблемы с деньгами, с собакой, с сессией. Ему нелегко. Но он отвергает любую помощь, сколько бы раз я ни пытался. — Он меня до сих пор ненавидит? Се Лянь чувствует ложь. Се Лянь чувствует, что ему чего-то не договаривают. Ему тяжело от осознания, что его друзья грызутся как кошка с собакой. — Не знаю. Иглы вкалываются в сердце, раня его с новой силой. А ведь достаточно просто извиниться, достаточно просто перестать себя обманывать и прийти к Му Цину с извинениями. Прийти и прижаться. Прийти и зацеловать до смерти. Фэн Синь падок до прикосновений. — Я опять наговорил ему грубостей. Поступок идиота, не так ли? — Идиотский. Извинись перед ним. Тебе только кажется, что ему плевать. Это далеко не так. И время для раздумий. Вскоре Се Лянь отключается, голос Хуа Чена ласково отдаётся на заднем фоне, а Фэн Синю остаётся лишь думать. А самое главное переключать моменты в голове, которые стали виной его самому отвратительному дню в жизни? Виной его безрассудному поступку, который планировался как признание.Мы никогда не окажемся правы,
всё, что останется нам — это шрамы
нести.
Опять и опять по обычному кругу
двигаться, чтобы не встретить друг друга
на этом пути.