Искажение наших сердец

      — Прекрасный шёлк, превосходный бархат…              Равнодушный кивок головой.              — Тончайшее кружево, плетение серебряной нитью…              — Дальше.              «Дальше» Леголасу совсем не хотелось. Хотелось поджечь все эти тряпки, дождаться, пока дым спрячет под своим покрывалом всех присутствующих, и исчезнуть. Да, мысли довольно кровожадные для эльфа, но и гости были… исключительные. Если бы не Фарамир, то Леголас бы не пустил их на порог. Погнал стрелами до самых Пустынь, где им было самое место.              Мятежники. Умбар примкнул к Воссоединенному Королевству, но все знали, что это ненадолго, до первой бури. Народ, что долгое время был под влиянием Мордора и сражался на его стороне, принял власть нового короля лишь номинально. И Арагорн это прекрасно понимал, стоя перед нелёгким выбором — вновь воевать или же искать более извилистый путь переговоров и уступок. Он выбрал второе, и порой Леголасу казалось, что этих уступок слишком много. Такого же мнения был и Фарамир, но на его долю выпало самое тяжёлое — именно он был отвественен за переговоры и дела с неспокойными соседями.              — Деревянные приборы, великолепные ковры, желаете взглянуть?              Торговец прекрасно понимал, что Леголас не желает. Он будто издевался, осознавая, как эльф к нему относится — это сложно не заметить, даже несмотря на то, что сдержанности Леголасу было не занимать.              — Лорд Фарамир сказал, что вы привезли камни. Меня интересуют они.              Нет, и камни его не интересовали. Ничего на этой площади, заставленной шатрами купцов, не могло интересовать Леголаса. Слишком мало времени прошло с тех пор, как он сражался с пиратами Умбара. А теперь что? Теперь он выполняет просьбу короля Гондора и ведёт с ними торговлю. Покупает их никчемные вещи, чтобы поддерживать жизнь гнилого города. Обычно Леголас посылал слуг, как и Фарамир, но изредка для поддержания видимости хороших отношений приходилось встречаться с торговцами самому.              Обычно они приезжали на неделю или на две в Итилиэн, останавливались в шатрах на площади и тут же торговали. В конце ярмарки оставались самые дорогие товары, которые были не по карману обычным людям или эльфам, населявшим город. Вот тут и приходилось покупать что-то лордам, совершая широкий жест дружелюбия.              В этот раз была очередь Леголаса.              — Господин, яшма, малахит, бирюза…              Мусор.              Куда пиратам до мастерства величайших ювелиров, чьи творения посчастливилось узреть не единожды за свою жизнь Леголасу? Куда этим грязным, плохо обработанным камням до совершенства дивных самоцветов…              — Я беру эти перстни. И это. — Леголас почти не глядя ткнул в какое-то непонятное украшение, отличавшиеся от других чуть большим изяществом.              — К такому украшению нужна девица. — Усмехнулся торговец, заворачивая выбранное в чёрную тряпицу.              Леголас не слушал, что болтает торговец, они не отличались чистотой как речей, так и тела.              — Есть ещё один товар. — Продавец пересчитывал деньги, довольно сверкая глазами. — Достойный эльфийского принца, я думаю.              — Мне не интересно. — Леголас забрал украшения, твёрдо зная, что утопит их в реке этим же вечером.              — Я думаю, что вам понравится. Абнер! Давай сюда!              Леголас раздражённо закатил глаза. Он уже хотел покинуть шатёр, но внезапно остановился. Другого варианта не было, потому что прямо под ноги ему бросили что-то чёрное.              — Её зовут Анна. Девятнадцать лет, невинна, но хорошо обучена искусству любви. С детства её готовили стать рабыней благородного господина. Стоит сотню тарни.              Нечто поднялось на колени, опуская покрытую голову. Ни лица, ни волос под чёрным балахоном видно не было, только длинные ресницы трепетали в прорези для глаз.              Леголас был взбешён. За долю секунды его кинжал оказался у горла торговца, вызвав испуганные возгласы его помощников. Он мог справиться со всеми, но эта наглость просто обескураживала.              — Как ты смеешь, — прошипел Леголас, прижимая клинок к бешено бьющейся жилке на шее. — Ты хоть представляешь, что король сделает с тобой, если узнаёт о торговле людьми?              — Не стоит понапрасну волновать народ, эльфийский лорд Итилиэна. Король приказал пристроить всех моих рабынь и завязывать с этим делом. Я так и поступил, как примерный подданный. — Торговец глумливо рассмеялся, кажется, совсем не заботясь о том, что его жизнь висит на волоске.              Он знал, что Леголас не перейдёт черту. Знал, что нужен проступок посерьёзнее, чем этот, по меркам жителей Умбара вообще незначительный.              — Анна — моя последняя. Я бы задумался, господин.              Торговец отвёл клинок в сторону, понимая, что переломный момент пройден. Леголас не причинит ему вреда, как бы этого не хотелось.              — Мы позволяем вам торговать, а вы устраиваете здесь беспредел. Король велит казнить тебя за этот проступок.              Леголасу было омерзительно. Невероятно противно понимать, что край, в процветание которого столько сил вложил его народ, осквернён этой грязью. Работорговля! В эльфийской голове это даже не укладывается.              Нет, Леголас, конечно, не был несведущ в людских пороках. Он знал, что порою люди творят ужасные вещи, но сейчас он столкнулся с этим так близко, что сам невольно запачкался.              — За какой проступок, господин? Девчонку никто не трогал, холили и лелеяли бедную сиротку. Но, впрочем…              Торговец подошёл к девушке, поднимая и встряхивая её как мешок.              — Сегодня последний день торговли. Надо же и мне себя порадовать!              Большие мозолистые руки провели по телу, скрытому балахоном, и сжали ткань на уровне груди. Помощники одобрительно загудели, и он, вдохновлённый, опустился ниже, продолжая ощупывать и мять девушку, как неодушевленный предмет.              — Какими бы они натренированными не были, в первую ночь с господином орут все до одной.              Этого Леголас стерпеть не смог. Он глубоко вдохнул, но спокойствие было напускным, и в голове молниями проносились мысли. Если позвать стражу — то получится ли доказать факт торговли? Конечно, жители Итилиэна поверят своему лорду, но вот остальные…              Закрыть глаза на происходящее и просто уйти? А потом тут же отправить гонца к Арагорну, чтобы разобрался. Но за это время…              — Абнер! Ко мне её, а завтра пойдём налегке.              Девушку отшвырнули в сторону, и у Леголаса внутри всё похолодело от осознания, что значит «налегке».              Конечно, он понимал, что его специально злят. Провоцируют. Но ведь это нечто в чёрном балахоне — живое существо! Леголас ощущал её душу, слышал биение сердца и беспокойное дыхание. Жизнь билась под пыльными тряпками, и он не мог допустить, чтобы она оборвалась.              — Отдай её мне.              Леголас понимал, что так легко не уйдёт, но иного выхода не было.              — Двести тарни.              Спорить было бессмысленно. Леголас отдал деньги, и в тот же момент девушку снова швырнули, но теперь уже в его сторону. Она устояла на ногах, только ресницы испуганно дрогнули.              — Отличная сделка, господин.              Умбарцы расхохотались, но Леголасу уже было всё равно, в голове зрел план дальнейших действий.              Взяв «покупку» под руку, он стремительно направился к выходу.              Был поздний вечер, и на площади народу почти не было. Торговцы гудели в своих шатрах, подсчитывая прибыль, и в воздухе пахло жаренным мясом — своеобразное праздничное блюдо. Ржали кони, уже готовые пуститься в путь с первыми лучами солнца.              Уже на рассвете дышать в Итилиэне станет легче.              Леголас искал глазами стражу, продолжая уводить девушку прочь. Она покорно шагала рядом, не издавая не единого звука.              — Ты была одна? — Леголас остановился, когда они отошли на приличное расстояние, минуя стоянку торговцев. — Анна, с тобой были ещё девушки?              — Я была одна, господин.              Он впервые услышал её голос, надломленный и испуганный.              — А мужчины? Не те, что торгуют… — Леголас замялся, не в силах произнести слово «рабы» при ней.              — Только хозяин и его помощники, господин.              — Ясно.              Леголас увидел стражу, патрулирующую улицы.              — Стой здесь, — велел он Анне, справедливо рассуждая, что пока показывать её всем ни к чему.              Сделав несколько шагов, он дал стражникам себя заметить.              — Проверьте все шатры торговцев, — приказал Леголас, отвечая на их поклоны. — Без шума, скажите, что кого-то ограбили и вы просто проверяете, не пропало ли чего у них. Ищите любые подозрительные мелочи. Обо всём сообщать сразу мне. И ещё, срочно пошлите за лордом Фарамиром, скажите, что я жду его у себя, дело очень важное!              Не дожидаясь ответа, Леголас развернулся, возвращаясь к Анне. Она, кажется, даже не вздохнула за его отсутствие.              — Идём.              Он понятия не имел, что делать со свалившейся на его голову девчонкой. Вести её в дом Фарамира было нельзя — у него жена и дети, их бы это просто переполошило. Оставить кому-то на попечение? Но дело было слишком деликатным. Леголас не хотел огласки, пока не станет ясно, что делать дальше. И один он точно не сможет это решить.              Его собственный дом находился чуть в отдалении, посреди раскинувшейся рощи. Идти до него было довольно долго, но иного выхода не оставалось — лучше, чем там, Анну нигде не спрятать.              Леголас жил в уединении уже десять лет. Первые два года после падения Саурона он чувствовал небывалый прилив сил и с удовольствием вкладывал их в развитие Итилиэна. Благодаря ему и тем эльфам, что последовали за ним из Лихолесья, край преобразился и стал процветать. Эльфы принесли с собой культуру, искусство и окончательно вдохнули жизнь в отстроенный город.              Леголас знал, что народ любит его. Это было ни с чем несравнимое чувство, хоть власть никогда не была столь значима для наследника Трандуила. Однако наступил момент, когда Леголас начал уставать. От людей, от эльфов, от бесконечных дел. Фарамир пытался всеми силами вернуть друга к привычному образу жизни, но вскоре смирился, поняв, что это невозможно. А Леголас понял, что он вскоре покинет Средиземье.              Запад звал его. Во время своих грёз Леголас был в Валиноре, за гранью Мира, ощущая себя счастливым. Многие эльфы уже давно отплыли туда, но он почему-то медлил, словно чувствуя, что ещё не время. Ещё совсем чуть-чуть.              Анна сбилась с шага, не успевая за задумавшимся Леголасом. Он слишком давно не ходил с кем-то рядом, чтобы подстраиваться под чужую скорость.              К счастью, дом уже был совсем близко. Даже по меркам Итилиэна Леголас жил весьма скромно. Зная, что это его временный приют, он отстроил себе совсем небольшое жилище, в котором одному было удобно и хватало места. Самое главное, что рядом с домом были деревья и не было посторонних.              Отперев дверь, Леголас завёл Анну внутрь, совсем некстати думая, что за долгое время она первая, кто зашёл сюда, кроме хозяина.              — Садись. — Он указал на кресло и отвернулся, чтобы зажечь свечи. — Я хочу…              Леголас развернулся и его брови взлетели наверх. Анна опустилась на пол прямо на колени, уткнувшись взглядом в пол.              — Господин хочет посмотреть на меня?              Леголас хотел спросить её о торговце, и вид коленопреклоненной девушки, находящейся в столь подобострастной позе, его коробил. Люди вообще зачастую перегибали с вежливостью, падая на колени перед своими правителями так, будто они безвольные мешки. Но сейчас в позе Анны было что-то другое, что-то совсем отталкивающе.              — Анна — это твоё настоящее имя?              — Это имя мне дал хозяин. Господин может дать мне другое.              Леголас, как и любой эльф, относился к имени с особенным трепетом, и поэтому от её слов почти поморщился.              — Где твои родители?              — У меня нет родителей, был хозяин, а теперь мой хозяин вы, господин.              Анна отвечала на все вопросы ровным, чуть отрешенным голосом, но Леголас чувствовал её страх. Ему было странно слышать подобные речи, они казались дикими, но вместе с тем в душе просыпалась жалость.              — Он не соврал? Тебе действительно девятнадцать лет?              Почему-то казалось, что несколько меньше.              — Я не знаю, господин. — Анна вздрогнула, словно боялась, что её уличили во лжи.              Леголас уже планировал следующий вопрос, но она порывисто вскочила на ноги, запуская пальцы в шнуровку балахона.              — Но я совсем не старая, господин не пожалеет!              Чёрная ткань сползла вниз, открывая нагое тело неожиданно и ошеломляюще.              — Прикройся немедленно!              Леголас не ожидал подобного, хотя в глубине души понимал, что стоило. Ведь она не просто девушка, учитывая обстоятельства…              Но взгляд уже не остановить. Он против воли скользил по белой коже, очерчивая плавные изгибы, ничем не прикрытые. Что-то было не так. Леголас не мог понять что, и его смущала не нагота. Слишком гармоничное тело, слишком белая кожа, слишком…              Страшная догадка пронзила разум, на мгновение парализуя, а потом заставляя тихо выдохнуть.              — Покажи мне своё лицо, — почти прошептал Леголас, приближаясь.              Нет, не может быть!              Те секунды, пока Анна снимала свой головной убор, скрывающий лицо, показались вечностью.              Она не смела смотреть ему в глаза, но Леголас буквально заставил её это сделать, поднимая пальцами за подбородок.              — Не может быть, — снова повторил Леголас, но уже вслух.              Сомнений почти не оставалось, и он был просто потрясён.              Эльфийский слух уловил топот копыт приближающейся лошади.              — Оденься и жди меня тут.              Не оборачиваясь на обнажённую девушку, Леголас вышел во двор, уже зная, кого увидит.              Фарамир спешился и отпустил коня пастись в рощу.              — Что случилось? — встревоженно спросил он, приветствуя Леголаса лёгким кивком.              — Чернь Умбара торгует рабами прямо на нашей главной площади.              — Откуда ты знаешь? Какой смысл…              Фарамир удивлённо заозирался по сторонам, словно опасаясь, что их кто-то подслушивает.              — С того, что один из тех, к кому ты меня отправил за камнями, продал мне девчонку. И самое страшное, что в ней течёт эльфийская кровь!              Между лордами повисла тишина, нарушаемая лишь звуками приближающейся ночи.              — Ты уверен?              — Поверь, эльфийскую кровь я чувствую. — Леголас воззрился куда-то вдаль, качая головой. В сознании поднималось мрачное предчувствие.              — Как такое возможно? Она эльфийка?              Фарамир провёл рукой по лицу, словно снимая невидимую паутину. Он знал, что Леголас не ошибается, но и верить в случившееся не хотел.              — Нет, она не эльфийка, но один из её родителей был эльфом. Не мой род, возможно, галадрим. И до сегодняшнего вечера я бы сказал, что это невозможно. Но теперь… Они продают эльфийское дитя, Фарамир! При этом исказив её душу настолько, что ты даже представить себе не можешь!              Леголас не мог дальше сдерживаться, в его груди закипал жар, который эльфы испытывают лишь перед битвой. Он сделал несколько порывистых шагов, но рука Фарамира легла на его плечо.              — Расскажи мне всё по-порядку. Я знаю, что для тебя значит… Что значит для всего твоего народа произошедшее, но не нужно пускаться в крайности.              Леголас невесело усмехнулся.              — Мой народ не женится и не рождает детей в смутные времена. Торговец сказал, что девчонке девятнадцать. Я могу узнать возраст эльфа, могу угадать возраст человека, но с полукровкой придётся верить на слово. В любом случае, она была зачата под тенью Мордора. Но кем?! Нужно не дать этой твари, что наверняка всё знает, уйти! Прикажи солдатам немедленно схватить всех торгашей на площади, и…              — Успокойся, Леголас! Мы не дадим им уйти, до рассвета полно времени. Скажи только, какой толк предлагать её тебе?! Знай они, что она эльф…              — Я не знаю, откуда она у них. Родителей она не помнит. А что до прочего… Полагаю, это плевок в лицо. Слишком мягок Арагорн с мятежниками! Но эта выходка будет им дорого стоить.              Фарамир нахмурился.              — Боюсь, ты прав. Как бы это не была уловка с их стороны. Желание развязать распри…              — Не важно. Арагорн всё равно не сможет смотреть сквозь пальцы на это.              Фарамир вздохнул, признавая его правоту.              — Покажи мне девчонку. А потом отправимся к её хозяину, поговорим…              От слова «хозяин» Леголас сжал зубы.              Они поднялись по резному крыльцу, и Леголас отворил дверь. Анна сидела на том же месте, к счастью, полностью одетая, но с непокрытой головой. Она даже не шелохнулась от их прихода, глядя в пол.              — Девочка, — негромко позвал Фарамир, замирая в нерешительности.              — Я могу говорить с этим мужчиной, господин? — спросила Анна, так и не двигаясь.              Её голос шелестел едва-едва слышно.              — Можешь. — Вздохнул Леголас, многозначительно глядя на Фарамира.              — Ты знаешь, что я правитель этого города? А откуда ты? Посмотри на меня.              Анна нерешительно подняла глаза, но тут же снова вперила их в пол.              — Я жила с хозяином. Пока господин не купил меня, и теперь я буду жить с ним. Я не знаю, что это за город.              Фарамир присвистнул, не удержавшись.              — Она выглядит обычной. Да, может чуть младше девятнадцати, но ты уверен…              — Я уверен! — Не выдержал Леголас, и Анна испуганно вздрогнула от его голоса.              — Ладно! Нужно поговорить с этим… Как зовут твоего хозяина?              — Старого зовут хозяин Спиро. А имени нового господина я не знаю. — Она снова испуганно сжалась, и Леголасу сделалось совсем скверно.              — Уму непостижимо! — обескураженно воскликнул Фарамир, оборачиваясь к двери. — Едем на площадь! Оставь её здесь, но запри, чтобы не выкинула чего.              Он вышел и стал свистом подзывать коня.              Леголас вздохнул, обращаясь к Анне.              — Послушай, ты сейчас должна остаться здесь, но можешь встать с пола. Никуда не выходи за пределы дома, хорошо? На кухне есть еда, поешь. Я скоро вернусь. Ты поняла меня?              — Я поняла, господин.              Леголас уже собирался выходить, но что-то в её позе привлекло внимание.              — Встань.              В голову сразу закрались мысли, что руки как-то странно сложены. Воровка?              Но то, что произошло, просто выбило почву из-под ног.              Анна встала, и Леголас понял, что по её ладоням стекает кровь. Взгляд тут же по какому-то наитию упал на стол, где среди бумаг лежал нож для конвертов.              — Ты сама это сделала?! Зачем?!              Леголас был близок к тому, чтобы разразиться ругательствами, что с ним случалось крайне редко.              В один шаг он оказался рядом, хватая её за руки. Порезы на ладонях были почти одинаковыми, не слишком глубокими и не опасными.              — Я не понравилась господину. — Всхлипнула Анна, не то от боли, не то от других чувств. — Это очень плохо, я должна наказать себя!              — Какой бред!              Леголас раздражался, но лишь от собственной беспомощности. Он оставил её, отойдя к шкафчикам, в которых хранились разные мелочи. Кажется, бинты здесь тоже были.              Анна продолжала тихо всхлипывать, и от этого бинты никак не находились. Наконец, Леголас отыскал нужное и вернулся.              — Идём, — решительно сказал он, увлекая Анну в сторону купальни.              Кровь нужно было смыть, и Леголас опустил её ладошки в лохань с водой. Анна дёрнулась, но он не дал ей отстраниться, отчего всхлипы стали только сильнее.              — Тише, тише. — Леголас испытывал странное щемящее чувство: ему было жаль её, но вместе с тем он не понимал, что делать дальше. Она была как ребёнок, только вот речи выдавала совсем не детские. Мысль о том, что это кому-то может нравится, вызывала отвращение.              Вынув её руки из воды, Леголас промокнул излишки влаги и начал бинтовать, думая о том, как её теперь оставить одну.              — Послушай, я не понимаю, зачем ты навредила себе, но больше такого быть не должно.              Говорить подобное было тяжело, но Леголас договорился сам с собой, что перед ним всего лишь ребёнок. Оставалось только стараться не брать во внимание тот факт, что этот ребёнок некоторое время назад без стыда оголялся перед ним.              — Поняла?              Анна продолжала всхлипывать, но сумела ответить довольно связно. Она билась в его руках раненой птичкой, и Леголас сам не заметил, как его действия стали более аккуратными. Первое потрясение прошло, и жалость всё сильнее укоренялось в душе.              Её так воспитали. Сломали, заставив поверить, что она вещь. Страшно представить, что такое возможно сделать с живым существом! Но вот перед ним была Анна…              Леголас услышал, как открылась дверь — Фарамир пришёл поторопить.              — Что ты… — начал он, но Леголас ответил взглядом, что все вопросы потом.              — Я догоню!              Покачав головой, Фарамир вышел, пробормотав, что этим вечером всё встало с ног на голову.