***
Второй раз Леголас пел спустя два месяца. В самое сердце осени, когда золото лесов медленно падало к ногам. Играли арфы, заливались флейты, и сотни голосов подпевали своему владыке, прославляя благословенный Эрин-Ласгален и молодую королеву. Впервые за многие века под знамёнами Великого леса была произнесла молитва, в которой звучало имя Эру, и ни для кого это не прошло бесследно. Анна была вся в серебре. Нежная, как весна, она всё также робела и волновалась, но Леголас наконец-то чувствовал её доверие. Весь праздничный день он ловил на себе её взгляды, и сам не мог оторвать глаз. Празднество началось рано утром и продолжалось на поляне в лучах луны и звёздного света. Горели костры, гномы рассказывали свои истории, а эльфы вновь пели. Анна познакомилась с Гимли. Лишённая предрассудков, она с лёгкостью нашла общий язык с гномом, и, кажется, очень заинтересовалась этим народом. Гимли не скупился на рассказы, так подробно описывая свою любимую работу в шахтах, что Анна бледнела, как будто ей по-настоящему не хватало воздуха. Ещё Леголас замечал, что глядя на эльфов Анна особенно внимательно изучала галадрим. — Не могу поверить, что моя мать была такой, — прошептала Анна, когда Леголас перехватил один из её взглядов. — Я же совсем на них не похожа. — Ты гораздо красивее. Он протянул руку и повёл её в танце, давая им обоим насладиться завершающими нотами главного в жизни праздника. Ночь сильно перевалила за половину, когда Леголас увёл Анну с поляны. В опустевшем замке не было слышно их шагов, лишь гулкое биение её сердца. Войдя в царские покои, она замерла у дверей, не смея поднять глаз. Леголас сделал несколько шагов навстречу, и Анна отступила, не боясь, но явно робея. — Надень плащ. Этого она точно не ожидала и подняла удивлённые синие глаза на улыбающегося Леголаса. — Хорошо. Они вышли с другой стороны замка, незамеченные веселящимися гостями. Леголас едва слышно просвистел, и из рощи выбежал белоснежный длинноногий скакун. — Проехать нужно совсем чуть-чуть, обещаю. Анна улыбнулась, и конь, словно ждавший согласия, опустился перед ней. Леголас оказался сзади, обвивая тонкую талию руками и вдыхая аромат распущенных волос своей жены. — Tri tawar, Arod! Резвый конь помчал их в сторону едва-едва забрезжущего рассвета, вдыхая холодный лесной туман. Мелькали деревья, потихоньку догорали звезды, и наступил тот волшебный миг, когда на небе ещё бледнела луна, но к ней уже подползали розоватые облака. Анна откинулась Леголасу на плечо, и он не смог удержаться от соблазна провести пальцами линию по её телу, вызывая тихий вздох. — Я сейчас умру от красоты вокруг и от любви к тебе. — Анна посмотрела на него через лоб, заставляя мысленно молить о том, чтобы конь мчал быстрее. Деревья стали реже, и Арод остановился на поляне, совсем белой от тумана. Леголас бережно снял Анну с его спины, и они на миг замерли, любуясь прекрасным предрассветный лесом. Анна сделала несколько шагов вперёд, и теперь её светлое льняное платье словно стало частью этого тумана. — Im anira na cín si. — Прошептала она, не оборачиваясь. Леголас закрыл глаза, не в силах бороться с наваждением. Бросить плащ, опустить её прямо на него, а потом… — Мы приедем сюда ещё. — Голос не слушался, становясь хриплым. Сколь бы ни был велик соблазн взять свою жену посреди своего леса, сколь бы ни казалось это таким правильным и естественным для эльфа, Леголас понимал, что Анна наполовину человек. — Идём в дом, слишком холодно. Анна обернулась и, кажется, только сейчас заметила, что справа за деревьями горят огни. Леголас подхватил её на руки, впитывая в себя дрожь и прерывистые вздохи. Огромные окна у кровати выходили на ту же поляну, и Леголас подумал, что это почти тоже самое. Опустив драгоценную ношу, он лишь секунду полюбовался её лицом и горячо поцеловал. — Eg al achas? — Нет. — Я могу остановиться в любой момент. Lasta? Всеобщий и синдарин сплетались, как сплетались их тела, и Анна ничего не слышала. Млея от поцелуев, она распускала завязки на его одежде, путаясь в них и в рваных выдохах. Леголас пытался себя замедлить, но огонь в крови одурманивал, и быстро, слишком быстро Анна осталась без мокрого от росы платья. Он почти застонал, наконец-то имея возможность не красть моменты любования её обнажённым телом, а брать их по праву. Хотелось и смотреть, и касаться. Руками, губами, Леголас наслаждался Анной, ставшей такой отзывчивой и податливой. Его губы сомкнулись на груди, и Анна выгнулась, выдыхая так резко, что дух перехватило. Её живот напрягся и чуть дрожал от его ласк, спускающихся всё ниже. Собрав остатки разума, Леголас заставил себя остановиться и немного отстранился. Он был уверен, что Анне придётся испытать то, что положено испытывать adanet при первой близости, а значит спешить нельзя. Он боялся её боли, но понимал, что иначе никак. Леголас отвёл полусогнутую ножку Анны в сторону, раскрывая желанное тело перед собой. Голова кружилась, и когда он провёл пальцами между ног, то обжёгся тягучей влагой. Он наклонился, целуя и касаясь одновременно, молясь о том, чтобы не забыться. Невозможно терпеть. Невозможно сопротивляться. Через минуту Анна стала неспокойной, как горная речка. Она извивалась под ним, одновременно ища ласкающую руку и уходя от неё. Шепча его имя. С желанных губ сорвалась мольба, и тело Леголаса тоже молило о продолжении. Как в бреду, он снял остатки одежды и накрыл горячую эллет собой. — Прости меня. Анна вскрикнула, испытывая боль от внезапного расширения. Она схватила его за плечи, судорожно вздохнув. Леголас сделал ещё одно движение, внутренне содрогаясь от услышанного крика. Он не мог исцелить её в этот момент, несмотря на все свои способности. Просто не мог. Оставалось лишь ждать, пока Анна сама расслабиться. — Тише-тише, — он шептал, покрывая её лицо поцелуями, сгорая от всех чувств, что навалились разом. — Не сопротивляйся мне. Анна выдохнула, чуть ослабляя пальцы, впившиеся в напряжённые плечи. Такая тесная… Леголас двинулся снова, всё ещё не входя на всю длину, но уже достаточно для того, чтобы кровь окрасила белый шёлк простыни. — Всё хорошо, — Анна подняла на него глаза. — Всё… Ах… Леголас почувствовал, что её напряжение спало и позволил себе тоже немного расслабиться. Живот тут же свело сладкой судорогой от ни с чем несравнимого ощущения обладания. — Nin an-uir. — Cin. Ещё одно движение прошло легче, но Анна всё равно сжалась, ожидая боли. Чтобы отвлечь, Леголас начал целовать её, внутри сгорая от ограничений. Самая сладкая мука в его жизни. Леголас отстранился, чуть разводя обхватившие его колени в стороны. Он положил дрожащую ладонь Анне на живот и толкнулся ещё раз. Медленно, неглубоко, показывая, что больно больше не будет. Потом снова и снова, укореняя её в этой мысли. А дальше просто не смог остановиться. Леголас приказывал себе не спешить и не входить слишком глубоко, но ускорялся и углублял проникновения. Анна стонала, с жаром отвечая на поцелуи, наконец-то расслабившись. Наслаждение накатывало ошеломляющими волнами, а в точке соединения их тел бушевал огонь. Леголас не мог оторвать взгляда от бьющейся под ним Анны, понимая, что на всю жизнь запомнит её такой — чувственной и настоящей. Запустив руки в разметавшиеся волосы, Леголас сильнее вжал Анну в кровать, заставляя ощущать его внутри ещё острее. Заставляя сгорать вместе с ним. По её телу прошла волна крупной дрожи, а мокрый лоб прижался к груди Леголаса, который через мгновение ощутил щемящее освобождение. Оно смыло все мысли, и несколько долгих секунд реальность была чистейшим удовольствием. Постель казалась ледяной. Откинувшись на подушки, Леголас притянул Анну к себе, благодаря быстрыми поцелуями за неземное блаженство. — Я так счастлива, — прошептала она, и в этих огромных синих глазах можно было утонуть. Близость не только не погасила тягу к Анне, она во сто крат её усилила.***
Анариэль лежала прямо на земле, вглядываясь в светлеющее небо. Сердце, за многие годы привыкшее к испытаниям, странно ныло и будто чего-то ждало. Наверное, так чувствует себя река, готовящаяся вырваться из ледяного плена. Анариэль ощущала непонятное тепло, а ещё очень ясно — своего короля. Нет, не Леголаса, который только-только начал подчинять себе Лихолесье, а Трандуила, который никуда отсюда не ушёл. Не для Анариэль. Она слышала его голос в напряжённом шелесте листьев, в дуновении осеннего ветерка. Этой ночью Владыка благодарил её за сына и за дочь.