***
Следовало точно все рассчитать. С утра Осколочек неизменно хмурый, поэтому послеобеденное время подходило как нельзя кстати. Сегодня нам пришлось обойтись легким завтраком и совсем скромным обедом — ничего трудноусваиваемого, чтобы избежать неприятных конфузов. Немного MDMA в стакан с лимонадом, чтобы был расслабленнее и сговорчивее. — Ты снова меня чем-то накачал? — блаженно улыбаясь, спросил он, пока мы шли в спальню. — А, похер. — Ты был очень напряжен в последние дни, — я беззаботно пожал плечами. — Сделать тебе массаж? — Это очередной предлог, чтобы облапать меня? — фыркнул Осколочек. Я загадочно улыбнулся ему и жестом фокусника вытащил из гардеробной заранее приготовленный массажный столик. Ловко разложил его. — Я полгода обучался массажу в Чианг-Мае. — Времени зря не терял, — хмыкнул он и недоверчиво покосился на столик. — Это будет массаж с окончанием. Я так тебе отсосу, что ты сознание потеряешь, — я достал последний козырь из рукава и он повелся — экстази не оставило ему выбора, ослабив дурацкое сопротивление разума. Его тело жаждало удовольствия. Он снял футболку и начал расстегивать джинсы. — Я останусь в трусах, — предупредил он, но я строго покачал головой: — Вначале — некоторая подготовка. — Что еще за подготовка? — Ты когда-нибудь слышал о чакрах?***
— Я не буду лить воду себе в задницу, — покраснел Гарри, мрачно скорчившись на биде. — Муладхара отвечает за определенные виды страхов, которые способно пробудить наше сознание — смерти и суицида, если не выпустить эту энергию… — Я во все это не верю, Том, — он расфокусированно посмотрел на меня. Я начал злиться на его упрямство, но не показал виду. Пока что. — Я тоже не верил, пока тайцы не сказали — некоторых массаж так расслабляет, что они обделываются прямо на столике, — усмехнулся я. — Вот и придумали, как красиво объяснить клиентам, что к чему. — Понял. Ладно, только выйди отсюда, — хихикнул он. — Хотя я бы с удовольствием посмотрел на твое лицо, если бы обосрался прямо на твои простыни от Gingerlily. Я мысленно поздравил себя с победой.***
Он вышел из ванной, весь взъерошенный — видимо, заодно и умылся, глаза лихорадочно блестят. Ужасно захотелось просто скрутить и выебать — до слез, до криков. Под проклятия, плавно переходящие в мольбу остановиться… Но это повредит нашим отношениям. Жалко, нельзя сделать с ним все, что пожелаю, а потом заставить забыть. — Пожалуйста, сними уже свои трусы и ляг на стол лицом вниз, — попросил я. — Не буду я ничего снимать, — фыркнул он. — Ты же мне не задницу массировать собрался. — Они испачкаются в масле. — Постираю, — парировал Гарри, впрочем, залезая на стол. — Мне так спокойнее. Я мысленно хихикнул. Он всерьез думает, что мне помешает кусок ткани? Дурачок. — Лицом в эту дырку? — уточнил он, указывая на отверстие в столике. Я кивнул и открыл предварительно подготовленную коробку с маслами. — Что предпочитаешь — миндальное масло, кокосовое, персиковое? — Однохуйственно, — буркнул мой прекрасно воспитанный возлюбленный. — Мне разве что Джинни пару раз массаж делала… Не знаю, с каким маслом. Судя по запаху — могло быть и подсолнечное. Меньше всего мне надо, чтобы в моих руках он вспоминал свою рыжую тварь. — Тогда выберу сам, — мурлыкнул я. — Насколько знаю, аллергии у тебя нет. Кокосовое масло с парой капель иланг-иланга и имбиря — это и возбудит его, и расслабит. Самое то. Наркотик скоро начнет отпускать, но это не важно. Он уже попался. Я немного согрел пузырек с маслом в руках, откупорил и вылил немножко между выпирающими лопатками — несмотря на все мои усилия он так и не набрал хотя бы немного веса. По тонкой коже тут же побежали мурашки. Завороженный, я провел кончиками пальцев вдоль позвоночника, размазывая масло. Его мышцы мгновенно напряглись как канаты — боится, глупый, как будто я могу причинить ему хоть какой-либо вред. — Расслабься, — шепнул я ему на ушко, низко наклонившись. — Тебе понравится. Вначале просто поглаживания — чтобы разогреть, снять напряжение, расслабить сдавленные нервные окончания. Кожа под руками — словно шелк, такая нежная. Снова напрягся, как только я чуть приспустил на нем трусы. — Прости, но позвоночник у тебя заканчивается именно тут, — сказал я и дотронулся до копчика, еле удержавшись от желания провести ниже. — Ничего не могу поделать. Он промолчал, вздохнув. Над ягодицами две симпатичные ямочки. Мне нравится, что у него практически не растут волосы на теле — только легкий пушок на ногах и темная дорожка от пупка к паху, где тоже совсем немного мягких шелковистых завитков. Я перешел к бедрам, размазывая по ним новую порцию масла, чуть залезая за границы белья. Теперь очередь разминания — вначале плечи, до тех пор пока у него не вырвался легкий стон наслаждения. У меня сильные и гибкие пальцы, ему еще предстоит это оценить. Прохожусь от повздошной кости к подмышечным впадинам. — Щекотно, — буркнул он, но вполне себе довольным тоном. Дальше — никаких возражений. Он плавится под моими руками, пока я глажу, мну, щипаю, расслабляю каждый напряженный мускул этого сводящего меня с ума тела. Плечи с выраженными ключицами, длинные стройные ноги с острыми коленками и аккуратными ступнями. Узкие упругие бедра. Все это моё. Он создан для меня, он создан моим. Как может он считать меня преступником? Преступлением было бы позволить ему и дальше жить без меня. Он открыто тащится, тяжело дышит, слегка стонет. Держу пари, ему сейчас очень, очень хорошо. Кажется, пора. — Возьму еще масла, — предупредил я и отошел к тумбочке. Он остался лежать смирно, не пытался отследить то, что я делаю. Умница. Спустя минуту возвращаюсь к своему чудесному занятию. Надавливая, спускаюсь все ниже и ниже к пояснице, он слегка вытягивается под моими руками. Замирает, когда я приспускаю трусы еще ниже, массируя упругие ягодицы. Провожу кончиками пальцев между ними, касаясь бархатной плоти входа. — Не надо, — тихо сказал он. — Я не хочу. — Как можно хотеть или не хотеть того, чего ты не пробовал? — возразил я. Он пытается привстать, но я надавливаю ладонью на спину, прижимая его к столику. — Не оборачивайся, Осколочек. Все прошло как задумано. Из дневника Гарри Поттера: 07 марта 2006 года. Мы мирно сидели в гостиной — он с лэптопом, я уныло разбирался со своей новенькой хромированной Нокией, которая без связи представляла собой просто очень дорогой и красивый кирпич. — В нем есть сим-карта? — недоверчиво спросил я утром, разрывая подарочную упаковку на телефоне стоимостью в мою зарплату. — Конечно, нет, — улыбнулся Том. — Зачем она тебе? Учитывая степень глупости вопроса, я замялся. — Затем, что это…телефон? — осторожно уточнил я. — Им пользуются для связи, верно? — Верно. Но тебе пока некуда звонить, Осколочек, — практически с жалостью напомнил Реддл. — Только создашь нам проблем. Потом, может, и заведем тебе номер. А сейчас — там куча игр, понравится — загружу тебе ещё. — И с чего такая щедрость? — фыркнул я. — Просто потому, что люблю, — абсолютно серьезно ответил Реддл, пожав плечами. «Потому что…» и подставить нужное — универсальная отмазка этого психа на все случаи жизни. «Почему раз в неделю я меняю постельное белье, ковер и шторы в спальне на аналогичные, но кардинально другого цвета? Потому что так надо, чтобы всех запутать.» «Почему у половины комнат в доме двери забиты гвоздями? Потому что так надо, я не решил, во что их превратить.» «Почему в таком большом доме нет прислуги? Потому что моя экономка вышла замуж, а сейчас так сложно найти хорошую прислугу, Осколочек.» «Почему я полез к тебе в задницу? Потому что пришло время.» — Если ты так извиняешься за то, что изнасиловал меня — засунь этот телефон себе в задницу, я тебя никогда не прощу, — огрызнулся я. — Я не насиловал тебя, — спокойно парировал он. — Ты получил удовольствие. И не особо-то сопротивлялся. Мудак. Затея с массажем с самого начала показалась мне подозрительной, но этот псих опять меня чем-то накачал или вроде того — и я совсем растерялся. Кроме того, в массаже он и правда оказался хорош. До того момента, пока опять не начал чудить. — Не оборачивайся, — сказал он загробным голосом. Одной рукой крепко прижимая меня к столику, другой — молниеносно защелкивая наручник на запястье. — Я наложил на тебя Сковывающее. — У тебя другой голос, — я старался говорить спокойно, насколько это возможно. Когда ты лежишь перед полнейшим психом голый, со скованными за спиной руками, невольно начинаешь немного волноваться. — Ты опять в этой дурацкой маске, Том? Сними ее, пожалуйста. Он наклонился, заглядывая под столик. Я, хоть и был готов к этому зрелищу, чуть не заорал, снова увидев перед собой эту змеиную рожу с горящими алым глазами. — Ты еще не понял, Гарри? — он усмехнулся, маска исказила звук до жутковатого хрипа. — Я не надевал маску. Напротив, я ее снял. Ну что ж, в последнее время все было настолько нормально, что нечто в таком роде должно было произойти. В правилах обращения со взбесившимся зверем сказано: сохраняйте спокойствие, не делайте резких движений, не провоцируйте агрессию в свою сторону. Как наяву вижу эту памятку, висевшую в клинике, куда мы отвели Альба, когда его укусила соседская собака. Жалко, что там абсолютно ничего не было о том, что делать если этот зверь явно нацелился трахнуть тебя и уже льет масло между ягодиц. Я попробовал использовать волшебное слово: — Пожалуйста, Том, не надо. Я не готов. — Не Том. Ты готов, — его пальцы усердно пытались расслабить мой сжавшийся в ужасе анус. — И я хорошо подготовился. Тебе не будет больно, обещаю. Мне уже больно, козел. В задницу медленно, но верно стал ввинчиваться его скользкий от масла палец, обжигая незнакомым ощущением вторжения. Он уже пробовал провернуть такое в ванной, да, но тогда, под сладкой анестезией удовольствия, все казалось не настолько страшным. Сейчас же все куда больше походило на медицинскую процедуру — массаж простаты, главная страшилка для парней. Или колдовской ритуал — Том трахал меня пальцами с тихим, мелодичным шипением. Я почувствовал, что тоже схожу с ума. — Волдеморт. Он остановился. — Ты — Волдеморт, не Том, — уверенно начал я, молясь о том, что правильно произнес этот его дурацкий псевдоним. — Темный лорд Волдеморт. — Верно, — прошипел он мне в ухо. — Правильно, Гар-р-ри. — Я не хочу… — его рука чувствительно сжала мою ягодицу. — Не хочу делать это с тобой. — Очень жаль, — он зловеще усмехнулся и дернул мои запясться в наручниках. — Не похоже, чтобы у тебя был выбор, мой дорогой. Но у меня был выбор. Например, я мог начать кричать и брыкаться. Или плакать и умолять. Или притвориться мертвым (все еще из инструкции по обращению с бешеными животными). Исходя из моих представлений о Томе, его бы разозлило первое, растрогало второе и крайне удивило бы третье. Проблема в том, что***
— Я не сопротивлялся, потому что ты меня запутал и запугал, — возмутился я. — Своей этой маской. У тебя раздвоение личности или вроде того? — Я просто принял к сведению твои слова о том, что нам нужно разнообразить нашу сексуальную жизнь. — Не говорил я такого — и не мог сказать! — Ну как же, Осколочек? — он ласково улыбнулся. — Твои замечания, что мои потребности в сексе чрезвычайно… просты. Что это было, как не просьба о большем? И снова уткнулся в свой лэптоп, пока я остался оглушенно, как рыба, глотать воздух, не зная, что на это ответить. — Кстати, — абсолютно буднично сказал он через некоторое время. — Кроме телефона курьер привез кое-что еще. Для тебя. — Поводок и ошейник? — скептически спросил я, но он в ответ поднял изящную бровь в удивлении: — Нет, картины твоей матери. Ошейник? Ты хочешь попробовать ролевые игры? — в глазах загорелся огонек, не к добру это. Но интереснее было другое. — Картины моей матери? — я вскочил на ноги. — Какого хрена?! Он захлопнул лэптоп и встал. — Пойдем, — поманил рукой. — Я покажу.***
Я ни разу до этого не был в этой комнате — кажется, она была заколочена. Просторная, прямоугольной формы, с матово-белыми стенами. В углу, завернутая в целлофан и картонки, стояла пара дюжин картин разного размера. — Закажем для них багеты в одном стиле, — буднично завел Реддл. — Основную часть развесим здесь, но если хочешь украсить любой из них другую комнату — пожалуйста, выбирай. Полагаюсь в этом на твой вкус. — От-т-куда они у тебя? — Прислал к твоей бывшей посыльного от тебя, — он пожал плечами. — Она только рада была от них избавиться, думаю. Еще бы, половину чердака занимали. Джинни, в целом, нравилось то, что малевала моя покойная матушка, но в доме она согласилась повесить только один пейзаж, самый нейтральный. Я подошел к куче полотен и молча достал одно, узнал по рамке. На ней маленький мальчик, справа от него — фантасмагоричный замок, слева — темный лес. На мальчике мантия с большим трикветром на груди, и этот мальчик — я. — Мама нарисовала это за два месяца до аварии, — глухо сказал я. — Откуда ты узнал про картины? — Я все про тебя знаю, — без капли самодовольства сказал он. — Кроме картин родители оставили тебе неплохое наследство — скромное, но для старта неплохо. Куда ты умудрился его деть? Неприятный вопрос. — Опекуны плешь проели, мол, если б не я — могли бы себе позволить второго ребенка. Постоянно попрекали то тем, то этим, поэтому как только исполнилось восемнадцать — я отправился в банк и перечислил большую часть денег на их счет, чтобы заткнулись. А остальное потратил на вступительный взнос за дом. Тот самый, который теперь, по-видимому, останется Джинни. Да, я идиот, — я почувствовал, что начинаю закипать. — Доволен? Он подошел ко мне и крепко обнял, так, что я почувствовал дурацкое желание уткнуться в его плечо, как маленький ребенок. — Здесь нет твоей вины, — прошептал он, мягко поглаживая меня по волосам. — Если бы я был рядом — все было бы по-другому. Прости меня. — Зачем ты привез их сюда? Они никому не мешали дома. — Но твой дом теперь здесь, — возразил он. — Мне очень нравятся эти картины, твоя мать была по-настоящему талантлива. Хочешь, подумаем как их развесить? Я молча кивнул.