***
— Братик! — я подбежала к брату и обняла его. Но, так как я была мелкой, то удар моей головы пришёлся ему чуть ниже живота, от чего Куроэда немного согнулся. Чем я и воспользовалась, чтобы выхватить из его рук упаковку с печеньками. Все местные детишки, сейчас находившиеся на площадке и следившие за мной, с уважением покивали — мало кому удавалось выхватить из рук взрослых что-то без их на то разрешения. — Налетай! — я высоко подняла руки с печеньками, отбегая от что-то кричащего мне вслед Куро. Дети отозвались радостным гомоном, лавиной сбежавшись ко мне, они выхватывали из пачки печенюшки и неустанно благодарили меня за оказанную щедрость. Я же бессовестно грелась в лучах славы. После поступления в Токийский университет, брат ушёл с подработки и стал больше времени проводить со мной. По вечерам мы гуляли во дворе (точнее, Куро выводил меня проветриться, в то время как сам переписывался с кем-то сидя на лавочке). Я очень быстро стала местным детским авторитетом. В первую очередь местную шпану во мне привлекало странное сочетание моего имени, «Юри», и цвета моих волос — иссиня-чёрный. Вторым заинтересовавшим детей фактором стало то, что я знала куда больше чем они, но не зазнавалась, как это делали другие «старшеклассники» десяти лет отроду, я с радостью делилась с малышнёй знаниями. Ну а что? И им полезно, и мне не в тягость. И последним фактором моей всеобщей популярности и крутости, как ни странно, был мой брат. Все девочки двора, начиная со старшеклассниц и заканчивая шестилетками (да что утаивать, были и некоторые мамочки), сохли по Куроэде. И их можно было понять: брат был высоким натуральным блондином с голубыми глазами и приветливой улыбкой. Он был вежливым, скромным и даже немного за ЗОЖ — не пил (попойки с друзьями после сессии не считаются), не курил (я точно знаю, мой нюх позволил бы вычислить такую лёгкую информацию за доли секунды), не дебоширил. Ну мальчик — божий одуванчик. Из моих рук выхватили полупустую пачку и я удивлённо подняла глаза на неожиданного грабителя. — Юри, если ты ещё раз так подло поступишь… — заметив полное безразличие к поучениям, брат вздохнул и выпрямился. — Пульт от телевизора поедет со мной в универ и ты останешься без мультиков на весь день. — Что-о? — офигела от такой наглости я, поворачиваясь к Куро и опуская руки. — Но так не честно! — А честно выхватывать у меня мой перекус? — приподнял бровь Куроэда. — Так это не мне было? — я удивлённо склонила голову на бок. Тут меня осенила гениальная идея. — А давай пойдём в кафе? Я хочу снова тот самый удон! Я подпрыгнула, всего лишь немного использовав свою силу и выхватив-таки несчастный пакет. Надо же мне попробовать, чем я там своих вассалов угощала? И нет, это не мания величия, просто из детей я была почти самой старшей (старше был только мой сосед — Эйсуке Монама). — Хэй! — возмутился моим действиям брат, но забирать вкусняшки обратно не стал. — Ладно, пора бы и поужинать. Идём, Юри.***
Следующее утро меня не радовало. Куро и правда забрал пульт от телевизора с собой в универ. Я могла бы попробовать разобраться и так, но мне было очень лень, да и дети подобными вещами не занимаются. Но, брат не был бы братом, если бы не оставил мне кипу бумаги и самые разные карандаши и фломастеры в придачу с акварельными красками. Решив, что обижаться на Куроэду бессмысленно, я отправилась рисовать. Рисование — одно из моих любимейших занятий, наравне с просмотром телевизора и бегатнёй с детьми во дворе. Раздался звонок входной двери. Подбежав к ней, я пододвинула табурет и взобралась на него, посмотрев в глазок. — Кто там? Вопрос был дежурным, я уже видела кто это: Эйсуке Монама, мой семилетний сосед. — Это Эйсуке, — сказал стоящий под дверью мальчик. — А Юри-чан выйдет гулять? — Эйчан? — переспросила я. — Юри-чан? — приободрился Эйсуке. — Ты выйдешь гулять? — Нет, без Куро я гулять не пойду, — сказала я. — Он потом сильно ругаться может. — Жа-алко, — протянул мальчик. Я быстро соображала, что делать. С одной стороны мне совсем не хотелось, чтобы сосед вот так ушёл, но с другой, мне бы не хотелось остаться без телевизора ещё на день. — О! Я придумала! — я спрыгнула с табурета и открыла дверь. — Давай посидим у меня? — Ты зовёшь меня в гости? — просиял мальчик. — Ага, — кивнула я. — Юри-чан, ты самая лучшая! — меня тут же обняли. — Хе-хе, я знаю, — я тоже обняла своего лучшего друга. — Ой, точно, Эичан, а тебе разве не нужно в школу? — спросила я, вспоминая, что вообще-то Монама в прошлом году пошёл в первый класс. — Вчера было окончание первого класса, — довольно заявил Эйсуке, но почти тут же немного угас. — Но нам задали много домашки… — Я тебе помогу! — с готовностью отзвалась я, втягивая друга в квартиру и закрывая дверь. — Но не сегодня. — Хорошо, — согласился не горящий желанием начинать заниматься Монама.***
— Это единорог? — Или пегас? — Может это и то, и другое? — Не знаю… Вот уже пять минут мы с Эичаном разглядывали результаты своего творчества. На это нечто ушла вся бумага и очень близкое к километру количество скотча, которым мы склеивали листы. Так же были высушены до скрипа пять фломастеров: жёлтый, розовый, зелёный, фиолетовый и чёрный. И результатом всего нашего творчества стал огромный рисунок лошади с крыльями и рогом. Лошадь получилась красивая, чем-то похожая на принцессу Селестию из мультика в прошлой моей жизни. — Я вспомнила! Таких лошадок называют аликорнами, — воскликнула я. — Али… кем? — Аликорнами. Ну, аликорн, это такая лошадь с рогом и крыльями. И пегас, и единорог. — А-а, понятно, — кивнул Эйсуке. Тут он заметил сколько времени и стал собираться домой. Проводив друга до соседней двери, мы с ним условились завтра погулять, если Куро будет свободен, и расстались. Эичан ушёл домой, получать нагоняй от своей мамы, а я вернулась в квартиру. Осмотрев масштаб бедствий, я собрала карандаши и фломастеры в коробку, положила рисунок-плакат на самое видное место и села на диван. Сегодня Куроэда задерживался, на улице уже основательно стемнело и включили фонари. Я откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза.***
Дверь квартиры Куро открывал тихо, всё же было уже довольно поздно. Включив свет в коридоре, парень разулся и прошёл в квартиру. Под ногой что-то бумажно хрустнуло. Опустив глаза, Куро увидел большой лист бумаги с чем-то на нём нарисованным. Аккуратно обойдя творчество младшей сестры, парень поставил свою сумку на журнальный столик и посмотрел на диван. Юри тихо посапывала, свернувшись калачиком и подложив ладошки под щёку. Улыбнувшись, Куроэда взял сестрёнку на руки и понёс в её комнату, где уложил в кровать. Убедившись, что Юри не проснулась, парень вышел и прикрыл дверь. Теперь Куроэда включил свет и осмотрел гостиную. Его сестрёнка сегодня определённо не скучала: на журнальном столике стояла забытая непроливашка с грязной водой, рядом лежали краски; из-под дивана выглядывали закатившиеся туда фломастеры, а парочка карандашей выглядывала из-под подушки, видимо, Юри их просто не заметила, когда наводила порядок; венцом беспорядка был большой, склеенный из множества листов плакат с изображением фантастической лошади, лежащий посреди зала. Куро хмыкнул и первым делом скатал плакат, убрав его на подоконник, к прочим художествам Юри. Затем он собрал все потерянные фломастеры и карандаши и убрал их в коробку. Последней настала очередь красок и непроливайки. Зайдя на кухню, парень тяжело вздохнул, обед, конечно же, был нетронут и всё так же стоял на столе, накрытый полотенцем, чтобы не остыл. Доедая предназначавшийся сестрёнке суп, Куро подумал, что её всё же нужно куда-нибудь пристроить, иначе Юри сама найдёт себе приключений на свою непослушную голову.