Серая кровь

      На несколько секунд у него сбилось дыхание. Настолько высокие деревья Йегер видел впервые. Не то, чтобы они его ужасали. Но то, насколько темно там было — в глубине лесной чащи...Это могло бы вызвать панику у любого нормального человека.       — Ты не могла предупредить, что… Не важно. — Плотно сомкнув зубы, Эрен хмурился, стараясь уловить хоть одно малейшее отличие Лимба от того, как нагнетают атмосферу в хоррорах. К сожалению, ничего не находилось. — Видел я как-то одну игру… Сайлент-Хилл, вроде. Что-то мне подсказывает, что ее создатель — темный, и прогуливался здесь периодически.       — Да. А еще огромное количество рок-звезд черпают отсюда вдохновение и жизненные силы. Например, Оззи Осборн. Если бы не Лимб, он бы наверняка уже... — Микаса остановилась, и внимательно всмотрелась в кусты. Крепко сжала руку Эрена и через несколько секунд продолжила движение. — Только не отпускай меня.       — Каждую ночь, когда заканчивается день, я не прошу многого. Я всего лишь хочу тебя. — Получилось вполне неплохо, и Йегер ухмыльнулся, переплетая их пальцы удобнее. Ее кожа была мягкой, и горячей. Он даже хмыкнул, задумываясь о том, что зимой она источала бы тепло как печка. — Как-то так ведь пелось. На чердаке валяется пластинка. Вроде как говорили, что раритетная, а я получил ее бесплатно.       Теряться в таком месте уж точно не хотелось, как и доверять настолько эту прогулку Микасе. Чего ей стоило разжать пальцы, и улизнуть от него? Проще простого. Светлого мага никто бы не стал искать здесь. Да и сомнительно, что нашли бы…       — Боишься, что я тебя здесь оставлю? — тихо спросила она. — В Лимбе легче считать ауру. Я не брошу тебя, как минимум потому, что ты спас меня от потери девственности с котом. Я серьезно думала, что это конец моей жизни. Позорище. Что может быть хуже? Обычно Пиксис говорил, что я стерилизованная. Но в этот раз забыл… Ох, как мне страшно было! Просто представь себе это...       — Родить от кота? Наверное, это было бы хуже. Представь, четыре орущих отпрыска с такой же глупой мордой, как у их отца. И каждый норовит урвать свою порцию молока. — Эрен прыснул смехом, но закашлялся, стараясь успокоиться и вести себя тише. — Я не знал, что она притащит это убожество. И хватит меня считывать.       — Я не могу остановиться. Это выходит само, — фыркнула Микаса. — Если бы я родила в таком обличье котят, они бы прожили лет тридцать, и были ужасно здоровыми. У людей было бы много вопросов... А так, ну его в пекло. Такой придурок. Я ведь понимаю, что коты говорят. Вот он говорил, как типичный дурак.       — Например? Наверняка ему не понравилось, когда я пнул его по яйцам и обещал кастрировать. — Повернув голову в сторону непонятного звука, Эрен чуть замешкался, пытаясь разобрать сквозь туман, что породило этот продолжительный скрип. Находиться тут было не особо приятно. — Давай говорить на нейтральные темы. Потому что мне немного не до смеха.       Страшно не было, скорее непонимание причин возникновения некоторых звуков приносило дискомфорт. Как и мысли о том коте, и что в тот момент Йегер не только злился, но и переживал за Микасу, а еще ощутил настоящую неприязнь к этому говнюку Тору.       — Это неупокоенные. Они безобидные, но могут иногда затащить в трясину. — Микаса сжала его руку крепче, пробираясь сквозь бесконечную тьму. — Боишься?       — Нет, — сразу отрезал Эрен, хмурясь. Это точно не тот вопрос, который он привык слышать. Скорее — задавать. — Непривычно. Это для темных тут, небось, как дом родной. Все знаете. Разберусь, так сам экскурсии водить стану. Сама-то держишь, будто переживаешь, что потеряюсь.       — Ты живешь стереотипами. Многие высшие светлые входят в Лимб. Просто у темных сильнее привязка. — Аккерман остановилась и стала осматриваться. — Для местных жителей ты — столп света. Представляешь? Об этом читал тот дедушка, с которым я жила.       — То есть, чисто теоретически, они могут слетаться на меня, как мотыльки? — Выгнув бровь, он повел носом, поморщившись, и едва не отпустил руку Микасы, но вовремя спохватился, почесав кончик носа другой рукой. — Сомнительно, что я прям уж такой яркий свет, учитывая все детали…       Он замолчал, припоминая неохотно моменты жизни. Отличаться получалось отвратным и вспыльчивым характером, вечными спорами с дедом, у которого жил лет с десяти, а после напрочь разорванными отношениями с родственниками по материнской линии. Но они были сами виноваты. И заслужили. В конце всего — как ягода на торте проблем — симпатия к кошке, оказавшейся перевертышем из темных. Действительно — типичный светлый.       — Для них любой светлый такой. — Микаса пожала плечами. — Поэтому к нам они никогда не подойдут. Меня они не замечают, я для них своя. А твой свет их обжигает.       — Впервые я искренне рад, что попал к светлым. Пусть выкусят твари. — Самодовольно улыбнувшись, засияв, Эрен расслабился и поравнялся с Аккерман. — Теперь здесь даже как-то уютнее стало. Могла бы сказать об этом раньше.       — Я хотела насладиться доминированием. — Она рассмеялась. Завернув за большое толстое дерево, они оказались в каком-то парке. Большой пустырь, едва ли освещаемый двумя лампами. — Ну? Как тебе?       — Как мы вообще вышли так незаметно... — проворчал Йегер, моментально хмурясь. — Обратно едем на автобусе. Это был единственный твой раз. Поиграла и хватит.       Оглядевшись, он прикинул, в какой части парка будет безопаснее, и потянул Микасу туда. В реальном мире было все же намного привычнее и спокойнее.       — Ты испугался? — Аккерман продолжала улыбаться, плетясь следом за ним. — Кстати, ты теперь можешь входить туда один. Это легко. Просто представь себя там, и войди в него.       — Нет. Я похож на того, кто боится теней? Боже, ты так хочешь, чтобы я боялся? — Он остановился, повернувшись к Микасе, чтобы посмотреть именно ей в глаза. — Но играть в доминанта со мной у тебя больше не получится. И в Лимб этот у меня нет потребности заглядывать. Я работаю с теми, кто в реальном мире.       — Лимб — часть реального мира. — Она чуть сощурилась и подошла ближе. — Лимб от нас отделяет лишь тонкая пленка… Стоит только разорвать ее, и все! Mors! Как будто самолично отрезаешь пуповину, которая питает тебя всю жизнь.       — И чем вас не устраивает английский? Ну, или немецкий?       Он вздохнул, но не отступил ни на шаг, даже взгляд не отвел. Латынь раздражала даже больше чем все эти снобы-аристократы. Хотя, они все были красной нитью переплетены между собой. Упоенные идеей о превосходстве высшего общества, вечерами они попивают дорогое вино, и горделиво перебрасываются фразами на языке, который для людей превращается в сборник заумных цитаток.       — Латынь — язык наших предков. Неужели кто-то учился недостаточно прилежно? Как можно не любить то, откуда идут твои корни? — Она ухмыльнулась, но тут же потеряла интерес к диалогу, заприметив красивую лужайку.       — Для меня было важнее другое. Тут уже личное. — Закатав рукава, Эрен принялся разминать пальцы, ощущая, как тепло, исходящее от четок, накапливалось в нем, готовясь показать силу.       — Твое личное уже не моя забота, пожалуй, — ответила Микаса безразлично. — Здесь. Подойдет. Я отойду в центр.       — Постарайся закончить поскорее, чтобы к роли взрывоопасной больше не возвращаться.       Закрыв глаза, Йегер глубоко вдохнул, вспоминая, что именно было написано в той книге. Сделать это было несложно — зрительная память его никогда не подводила. Светлая энергия накапливалась, сливаясь в настоящий купол, как и было обещано. В ночи он выглядел слегка голубоватым, чистым и довольно плотным. Он скрыл собой Микасу, и оставалось надеяться, что все пройдет по плану.       Микаса немного боязливо осмотрела купол и самого Йегера. Села на колени и стала медитировать. Небольшие сгустки энергии начали выходить сами собой, но остальное не хотело уходить с миром. Она вспомнила самое ужасное, что с ней случалось, и закричала. Огромное количество энергии разом ударило в стенки купола, оставляя на нем с каждой секундой все больше, и больше трещин. Ее словно выворачивало изнутри, выжимало внутренние органы, как половую тряпку. Если бы пять лет назад ей сказали, насколько болезненны будут последствия, Микаса бы сотню раз подумала, прежде чем… Ах, да, ее ведь даже толком не уведомили о том, что будет.       — Твою мать, — прошептал Эрен, его ноги плотнее ушли в землю, найдя опору. Он морщился, начиная тяжело дышать. — Давай, кисуля, успокойся и просто поторопись.       Заклинание всегда в первый раз дается непросто, и можно было бы простить себя за эти трещины… Но только не в этот раз. И точно такое не относилось к Йегеру. Он просто обязан был сделать все четко, даже идеально. По многим причинам. Насколько было бы позорно так облажаться в глазах восемнадцатилетней темной девчонки? Достаточно, чтобы поселить в его голове смуту, и желание бесконечно тренироваться, чтобы больше не попадать в такие ситуации. Хотя в то же время Эрен понимал, что он просто махнет на это рукой в скором времени.       С каждой секундой Йегер все больше начинал нервничать, что ослабляло его, и купол трещал еще сильнее. Пришлось не жалеть себя, тратя всю свободную силу на поддержание заклинания и его укрепление. Энергия все выходила разными по силе кусками, что только усугубляло положение — никогда нельзя было отгадать, когда следовало усилить нажим и в каком месте. Пальцы будто выкручивало, зажимая в клешни, а в голове звенело. Еще немного, и купол точно треснет, и местный парк попросту превратится в кратер. Утром сюда сбегутся журналюги, и будут строить теории заговора о взрыве, падении метеорита… В самой верхушке уже виднелась тонкая струйка, стремившаяся развалить на осколки заклинание. Жилки на висках Эрена набухли и пульсировали. Во рту все пересохло. Но, стоило увидеть упавшую на землю Микасу, Йегер до боли сомкнул зубы, едва ли не слыша их скрип, чтобы плавно начать сдавливать купол, приподнимая его снизу. Энергия расползалась туманом, словно Лимб просочился сюда и распространялся вокруг.       Только когда большая часть энергии испарилась, Эрен опустился на колени, склонив голову. Еще ни разу ему не приходилось использовать такие заклинания, тратить столько сил разом. Его тошнило, в голове все смешалось, и не получалось собраться с мыслями, чтобы хоть что-то сказать. В таком состоянии он был максимально уязвим. Если бы за ним следили, они бы словили огромный куш. Одно лишь радовало: столько рассеянной энергии в одном месте принесет природе пользу. Парк зацветет пуще прежнего, и ни одна засуха не будет угрожать местным вязам.       — Вставай. Поднимайся же! — Микаса потянула его за руку, сжимая ткань ногтями. — Если нас найдут в таком состоянии, мы не сможем ничего сделать. Нам нужно уходить.       Кивнув, Эрен полностью выдохнул, но не спешил заполнять легкие кислородом. Он зажмурился, крепко сжав четки подрагивающими пальцами, и только тогда получилось сделать вдох. Пришлось потратить больше сил, чем того хотелось. Но Микаса была права — оставаться здесь было опасно.       Поднявшись, он сглотнул, ощущая колкую боль в горле. Идти получалось, и шаг за шагом они удалялись от этого места в сторону выхода из парка.       — Ну, как? Получилось? — Проведя пальцем под носом, Эрен всмотрелся в красноватую жидкость и растер ее по коже, сразу убирая руку в карман.       — Получилось. Но сейчас все это начнет привлекать внимание… — Она боязливо смотрела на то, как откуда-то из тени выходило несколько зевак. — Мы не успеем. Черт.       Толкнув его в грудь, они снова провалились в Лимб, в затягивающемся проходе за ними появился столп света, который тут же попытался проникнуть внутрь, но не смог. Словно столкнувшись со стеной, он пошел дальше. Воздух здесь стал насыщенным, наэлектризованным. Да и местные чудики куда-то подевались. Сейчас Лимб был похож больше на обычный туманный, более освещенный лес, чем на место, где собирались души, и культивировалась магия.       — Идем.       — Я тебя сюда не водил. Ответственность за это брать… Ладно. Разберемся. — Отмахнувшись, Эрен зажмурился и прижал ладонь к голове, быстро мотнув ею. — И как попадем теперь в квартиру? Я уж точно летать не умею.       — Выйдем около дома. Точнее, в подъезде. Надо только представить правильно, иначе можем застрять в полу… — Микаса утерла его кровь, схватила за руку и потащила Йегера в нужную ей сторону. — Нас здесь не было. Камер нет, это пустырь. Камеры у дома покажут, что мы не выходили. Вот и все.       — Зато испробовал что-то новое. Обычно все мое использование магии ограничивалось атакующими или редко защитными. Считай, ты у меня первая. Интересный опыт. — Йегер втягивал воздух носом, чтобы исключить возможность кровотечения. Было как-то совсем неуютно.       — Приятно быть хоть в чем-то первой. А так же приятно наконец не разрываться от магии. Такое облегчение... — Микаса улыбнулась, сжимая его руку крепче, и ускоряясь. — Двигайся быстрее.       — Будь у меня опыта больше в таких заклинаниях, я бы сделал все еще лучше. Придем, я завалюсь спать. Помурлычешь мне в благодарность?       — Помурлычу, — совершенно серьезно сказала Аккерман. — Только шагай быстрее. Даже я чувствую твою кровь.       Криво усмехнувшись, Йегер ускорился, словно нашкодивший первоклассник, которого мать тащила в школу.       — Я не виноват, что выжат целиком. Это ведь совсем не мое. Да и рассчитывал убраться оттуда, как нормальный человек — на автобусе. — Эрен поравнялся с Микасой, ускорившись. В этот раз все эти звуки из тумана слышались слишком близко. — Я ведь для них как обжигающий свет. По идее, не должны навредить.       — Кровь не для них. Сам Лимб ею питается. Не советую видеть такое. — Она обернулась. В темноте было видно, как места, куда падали капли, начинали двигаться. — Ту, что за мной гналась, он сожрал. Честно? Это страшно до усрачки. В остальном здесь мило.       — Вот поэтому я сюда не суюсь. — Отломав фильтр от сигареты, Йегер вставил его в нос, чтобы хоть как-то ограничить попадание крови в эту муть. Они шли так быстро, и настолько странно, что его начинало тошнить. Стоило Микасе завернуть за какое-нибудь дерево, и пейзаж уже был совершенно другим, словно один их шаг был равен километру. — Сожрет меня если, скажи Пиксису, чтобы не лез сам на чердак. Он там точно сломает ногу.       — У тебя там кто-то скребется. На чердаке. — Микаса остановилась и, сделав глубокий вдох, зажмурилась. Эрен неуверенно повторил за ней и, вскоре, почувствовал, как она отпустила его ладонь. Он обнаружил, что они стояли на одном из лестничных пролетов их дома.       — Там крыса живет, — вспомнив о ее словах, сказал Йегер. Он отошел к стене и выдохнул тяжело, тревожно. Вряд ли он будет входить в Лимб по собственной воле еще раз. — С тобой всегда так насыщенно?       — Не знаю. Я не успела проверить до того, как меня посадили в клетку. — Она рассмеялась, садясь на лестницу. — Наверное, да.       — Так сколько тебе лет, кошка? Будто вся жизнь мимо тебя прошла. — Йегер потянул ее на себя, сразу начиная подниматься по лестнице, поддерживая Микасу за руку. Было в этом что-то более комфортное, чем просто идти раздельно.       Не хотелось встречаться с соседями. Особенно с одной той самой… Пришлось бы объясняться, а тратить на это время — совсем ненужное занятие.       — Мне восемнадцать, — по привычке выпалила она. — В смысле, было восемнадцать пять лет назад. Так что да, так и есть. А сколько же мне сейчас… Ох, как же тяжело! Ненавижу математику. Я всегда так тяжело считала. В общем, мне двадцать три. Или двадцать четыре... Короче, в восемьдесят втором я родилась. Десятого февраля.       — Значит, совсем еще девчонка… — протянул Йегер, вздохнув. — И как жилось у агентов?       В какой-то момент ему стало даже жаль ее. До этого он не особо задумывался, каково это — пять лет провести в шкуре кошки, когда тебя передают из рук в руки…       — Одно время я жила у Пиксиса. Потом он перевез меня в Эдинбург к своему другу библиотекарю. Там я прожила три года. С ним было неплохо. Хороший был дедушка, очень любил читать вслух. А еще он очень вкусно готовил, и у него была милая внучка… Думаю, он давно догадался о моем секрете. Поэтому общался со мной, как с человеком. Ну, мне так казалось. Потом уже после его смерти я не особо задерживалась у кого-то. Четыре месяца в Эдинбурге, два в Глазго, еще в Белфасте побывала. Потом меня вернули в Лондон. Старалась сосуществовать с ними порознь. Никогда не знаешь, когда убьют агента. Двое моих хозяев так и не вернулись.       — Да, такое случается. Не редко. — Эрен нахмурился. Хлопнув по карманам, он понял один момент — ключи остались в квартире. Оглядевшись, он повел пальцем, и дверь открылась. — Иногда случаются вещи, не зависящие от нас. Например, как на крайнем со мной. Терпеть не могу, когда что-то зависит не от меня.       Зайдя внутрь, он сразу стянул с себя толстовку и бросил ее на спинку стула. Сигаретный фильтр, пропитавшийся кровью, отправился в мусорку.       — Одного единственного из Белфаста убили, когда он покупал для своей дочери кашу ночью, — мрачно сказала Микаса. — Ты должен знать, что там ситуация с перевесом более нестабильная. Темные сбиваются в террористические группировки и работают рука об руку с местными радикальными течениями. Я ничего против людей не имею, они пытаются отстоять свою независимость и все такое, но темные перебарщивают. Эта история уже давно закончилась, а они продолжают гнуть свою линию. Да и из-за этой ужасной обстановки светлых все меньше, и меньше. Сам понимаешь, если преимущество склонилось в одну сторону — его уже не остановить. Лишь дело времени, когда они полезут в Лондон. До нашего существа все всегда доходит с опозданием.       — Знаю. Просил как-то отправить меня туда, но до сих пор заявление торчит на рассмотрении у Пиксиса. Отпускать что ли не хочет — хрен его поймешь. Или для тебя берёг. — Усмехнувшись, он умылся и, приоткрыв окно, уселся на подоконник, который еще недавно служил местом обитания кошки. Сигарета заискрилась, дым медленно выходил изо рта Эрена в форме небольших кружков.       — Там слишком опасно. — Микаса покачала головой, слегка улыбнувшись. — И там есть свои отделения стражей. Ссориться с ними — так себе затея. Они маленькие, и гордые. А такие, как маленькие злобные собачки, — покажут где раки зимуют, и глазом не моргнут.       — Я здесь один из лучших. Справился бы и там. Или сомневаешься? — Он сощурился, меняя форму дыма на какую-то кошачью мордочку. Но, посмеявшись, взмахнул рукой, растворяя дым в воздухе. Слишком много магии за эти дни. — Так и привыкнуть можно… Ко всем этим… И что потом, еду готовить перестану, начну бриться чаще раза в две недели или сделаю ремонт?       Поведя плечами, Эрен коснулся пальцем носа — крови уже не было. Это значило, что он успел достаточно восстановиться. Однако, затушив сигарету в пепельнице, он разделся до трусов и завалился в кровать, сразу вытягиваясь, лежа на спине.       — Дело не в том, что ты лучший. Дело в дипломатических отношениях между тремя сторонами. — Микаса плюхнулась рядом. — Они обидятся, что Лондонское агентство не считает их достаточно компетентными. Да и плюс мы немного в ссоре…       — Рассуждаешь, как все светлые, — фыркнул он и закатил глаза. — Я бы туда навсегда уехал. Здесь скучновато слишком, а там — всегда работа есть. Привык работать, что-то делать… А здесь, как выходные — ерундой маюсь, да пивной алкоголизм зарабатываю. Сопьюсь, отращу себе брюхо, как у вашего этого… Не буду конкретизировать. В общем, с тобой хоть разнообразие какое было. Не напряженное. Уйдешь вот — настою на дополнительных или переводом оформлюсь. Не решил еще.       — Я рассуждаю, как дипломат. Темным здесь тоже не нужны такие проблемы. — Она легла на спину, уставившись взглядом на желтое пятно на потолке. Его монолог о пиве Микасу не особо интересовал. В ее голове все крутились кадры, как в тот день в небольшой домик постучались спустя час, после ухода «хозяина». Что было удивительно для Аккерман, «хозяйка» не плакала. Стойко прослушала статичные соболезнования, получила все, что было нужно от бюро. В том числе и запачканный каплями крови пакет с детским питанием, что он нес домой. А после четыре часа молча смотрела в стену, даже не обращая внимания на ребенка. В тот момент Микаса сидела в детской люльке и терпела ненавязчивые пощипывания малыша, стараясь отвлечь его от отстраненной матери. Более пустого и отрешенного взгляда она не видела никогда. Эта женщина владела даром предсказания. Он был не так силен, поэтому она предпочла заниматься семьей. И сейчас Аккерман все же задумалась, что она знала, что случится, задолго до всего. Просто так нужно было. — Хотелось бы, чтобы так скучно было всегда…