Natt

      — Ох, Йоханнес, ты никуда от меня не убежишь. Ни-ку-да. — лёжа в ванне, после звонка Большунов неотрывно смотрел на экран, пока тот не потух, следом отложил телефон в сторону.       — Саша, — позвало его новое увлечение за прикрытой дверью.       — Заходи!       На пороге стоял Савелий, обёрнутый в белый махровый халат на идеальное юношеское голое тело.Такой наивный ребёнок. Его взгляд неподкупного детского восхищения шёл в противовес. У Большунова не было шансов устоять. Однозначно.       Саша помнит его в подростковом возрасте. На тот момент просто пасынок сервисёра Серёги попросил фотографию с ним. А кто Саша, чтоб отказываться? Сфоткался, малыш был счастлив. Глаза сверкали. Саша солгал бы, если сказал, что это не очередной кратковременный рутинный эпизод его жизни, но образ именно этого мальчика заложился где-то в дальнем углу памяти.       Дальше были мировые соревнования и отношения с Клэбо. Они завязались как-то спонтанно. Саша быстро осознал, что влюбился по уши. С олимпийского пьедестала он утонул в синих глазах, цвета бушующего Баренцева моря, которое омывало берега Норвегии и России. Йоханнес давал знаки, и Саша решился на первый шаг. Они переспали. Голову затмила крышесносная страсть. Соперничество стало напрямую влиять на любовь и сексуальную жизнь, порой приходилось переступать через себя, идти на встречу. Было тяжело, очень тяжело, но в этом была своеобразная перчинка. Что-то они упустили в тот момент.       Внешние обстоятельства становились преградой. Карантин они пережили, но… отстранение России разломало их отношения.       — Саш, пойми, мне надо это говорить.       — Понимаю.       Международные лыжи были его частью жизнью. Его убили, отняв эту часть. Саша плакал, кричал по ночам, желая проснуться и выскользнуть из лап кошмара.       Клэбо стал ходячим напоминаем о былом, светлым пятном на чёрной скатерти. Зависть и обида затапливали сердце. Это бесило, развязывало руки. От этого хотелось убежать.       Теперь у Саши есть только российские соревнования. Он садится в самолёт, затыкает уши наушниками и включает музыку. Моя любовь сменила цвет, Угас чудесный яркий день, Мою любовь ночная укрывает тень. Весёлых красок болтовня, Игра волшебного огня, Моя любовь уже не радует меня.       Большунов всё равно любил Йоханнеса и не представлял своей жизни без него. Эта была самая настоящая зависимость.        Клэбо его ревновал с истериками и безумными теориями заговора, но всё держал в себе, выливая эмоции только наедине с собой. Саша как-то случайно подслушал его за дверью, просто пришёл раньше положенного срока. Большунов даже испугался за моральное состояние возлюбленного, но стоило только постучать, тот уже с улыбкой встречал его.       Коростелёв вошёл в безумную главу жизни Саши. И смог несколько раз размазать величайшего Большунова в лыжне. Чем-то отдалённо он был даже похож на Клэбо… Подойти к юноше и поздравить с победой в спринте? Для Саши это было невыполнимой задачей, выше его сил. Он не любил и не умел проигрывать.       В свою очередь Савелий тянулся к Большунову. Он напоминал несчастного котёнка, которого не оценили по достоинству и пнули в бок.       Коростелёв пытался достучаться, с ним поговорить, но Саша… его трахнул.       …Всё же…       Он слишком похож на того самого Клэбо…       — Иди сюда. — прошептал Саша едва слышно.       Савелий послушно шагнул вперёд ближе к ванной. Большунов дёрнул за пояс халата юноши, развязывая его.       — Скинь и садись ко мне, на колени.       Коростелёв сделал всё, что от него требовалось.       Саша поцеловал его.