***
Карта в кабинете Ородрет была сплошь исчеркана пометками. Эдара обмакнула кисть в хрустальный флакончик и провела синюю границу по горной цепи, опоясывающей Хитлум. −Судя по тому, что мы видели по пути, Хитлум потерян полностью. Но все же есть смысл выслать туда несколько малых отрядов. Необходимо знать точно, насколько велико кольцо вокруг нас. Ородрет согласно кивнул хитро причесанной головой и постучал костяшкой указательного пальца по зеленому пятну Дориата. −По крайней мере, в северо-востоке мы можем быть уверены. Сестра Артанис пишет, что Пояс Мелиан по-прежнему надежен. Эдара прикусила кончик кисточки, спохватилась, что испачкает тунику, и спешно опустила ее обратно во флакончик. −Зато север тоже потерян полностью. – высокий лоб рассекла глубокая морщина. – Химринг пал. Химлад захвачен. Эстолад, скорее всего, тоже. Возникает вопрос, куда отошли остатки войск Первого Дома. Ородрет с прищуром смотрел на аданет. Та не отводила глаз от карты. Король Нарготронда невольно заметил, что в последние дни морщины на лбу еще молодой девы перестали разглаживаться до конца. −Им некуда было деться. – тихо заметил Ородрет. Эдара прикусила губу, сдирая запекшуюся корку, слизнула выступившую кровь. Ородрет уже знал, о чем она думает. Аданет все еще надеется, что ее сестра жива. −Нам тоже некуда было. – резонно заметила Эдара. – И все-таки мы сумели отступить. Будем надеяться, что и они тоже. А значит… Рука с кисточкой неуверенно обвела одинокую гору Амон Эреб далеко на юго-востоке. −Крепость лордов Амбаруссар. – сама себе сказала Эдара. – Если она еще держится, лорд Маэдрос отвел бы войска туда. «Если он еще жив» − невысказанным повисло в воздухе.***
Нарготронд как-то в один миг стал похож на что-то среднее между склепом и палатами исцеления. В пещерном городе царила мертвая стылая тишина, нарушаемая только шепотом и плачем. Каждая семья не дождалась кого-то с поля битвы. Каждый житель вслух или про себя винил в этом Первый Дом. Эдара внутренне готовилась к войне. Но ее не случилось. На аданет в простой черной тунике, с убранными в короткую косу волосами и глубокой поперечной складкой между темных бровей смотрели без гнева и ненависти. Как-то незаметно для себя Эдара сперва занималась рассылкой дальних дозорных отрядов. Ночами просиживала над картами, вычерчивая новое положение дел в Белерианде. Потом озаботилась укреплением рубежей тайного города. Как-то совсем пропустила момент, когда с ней начал советоваться все еще бледный от слабости Эдрахиль. Опыт младшей каниэ приграничной крепости оказался полезен теперь, когда Враг подобрался так близко к Нарготронду. −С палантиром было бы проще. – протирая режущие от усталости глаза, заметила Эдара. Карта перед ней пестрела новыми отметками из недавнего донесения. Дальняя разведка подтвердила – Предела Маэдроса больше не существовало. Сидевший рядом за тем же большим круглыми столом Эдрахиль скользнул взглядом по карте и улыбнулся уголком рта. Аданет не помнила, чтобы он когда-нибудь улыбался по-другому. −А ты умеешь им пользоваться? −Умею. – кивнула Эдара, разглядывая перечеркнутую точку Химринга. – В битве мне даже удалось спасти палантир короля Фингона. Я отдала его сестре с наказом выйти из боя и спрятаться… В кабинете начальника стражи повисла густая мрачная тишина. Эдрахиль преувеличенно-внимательно рассматривал висевшее на стене знамя Третьего Дома. Эдара беззвучно стучала пальцами по гладкой поверхности стола. −Ты чувствуешь ее? – спросил, наконец, нолдо. Эдара покачала головой. −Мы же не владеем осанвэ. Я не могу почувствовать, жива сестра или нет. Смерть мамы я не почувствовала. Только увидела столп белого света и подумала, что что-то неладно. Но я не знала, что она тоже где-то там. И, вероятно, прощается с жизнью. В дверь постучали. Повинуясь окрику Эдрахиля, в кабинет шагнул Охтарон – командир отряда, посланного на юго-восток. −Кано Эдрахиль, каниэ Эдара. – поклонился эльда. – У меня добрые вести. Часть Первого Дома действительно отступила к Амон Эреб. −Рассказывай. – подскочила со стула аданет. Разведчик кивнул и подошел к разложенной на столе карте. Невольно Эдара заметила, как сильно эльда похудел. Заплетенные в тугую косу темные волосы открывали осунувшееся, с заострившимися скулами и подбородком лицо. Под глазами лежали густые тени. −Пробиться к Амон Эреб нам не удалось – весь Восточный Белерианд наводнен орками. Мы двигались вдоль хребта Андрам и приблизительно на полпути встретили такой же отряд дальнего дозора. Им командовали младшие сыновья Феанора – лорды Амбаруссар. Эдара впилась взглядом в лицо разведчика, не замечая, как сильно стиснула под столом пальцы. −Лорды рассказали, что все семеро сыновей Феанора уцелели. Маэдрос отвел остатки своего войска в крепость Амон Эреб. Остальные лорды с ним, кроме Куруфина и Карантира. Те со своими отрядами отходили восточнее, и сейчас обосновались в крепости на горе Долмед. Эдара быстро обвела в круг крепость в Эред Линдон, примерно посередине между Ногродом и Белегостом. −От их народа мало кто остался. – негромко продолжал разведчик. – Отряды удерживают линию обороны примерно по линии Андрама. Южнее от этого хребта относительно безопасно. Охтарон говорил, и Эдара быстрыми движениями штриховала на карте обширную область от северных границ Белерианда и до самого Андрама. −Выходит, мы потеряли две трети земель Белерианда. – глухо констатировала она. – Если Моргот соберется для решительного удара – ему ничего не будет стоить сбросить нас в Море. Эдрахиль решительно тряхнул головой и отобрал у Эдары кисть. −Он уже тысячу раз мог собраться для удара. И раз до сих пор этого не сделал, значит, у него тоже не хватает сил. И мы обязаны использовать этот момент, чтобы укрепиться на новом рубеже. Нолдо уверенно провел жирную черту от Виньямара – бывшего города Тургона – до самого Оссирианда. −Кроме того, не забывай, что на побережье укрепились фалатрим Кирдана. – напомнил Эдрахиль, обводя в кружок Бритомбар и Эгларест. – Они пока держатся. Эдара окинула взглядом исчерканную карту. Обвела ногтем очертания острова Балар. Коснулась нарисованных лесов Дориата и прикусила губу. −О твоей сестре никаких известий, каниэ Эдара. – словно прочитав ее мысли, сказал Охтарон. Аданет кивнула. Она уже почти перестала надеяться. Со времен битвы, уже прозванной Нирнаэт Арноэдиад – Битвой Бессчетных Слез – минул почти год.***
Ветер шелестел в кронах редких сосен, пробирался в рукава, больно кусаясь и заставляя уставшее тело крупно дрожать. Эстель усилием воли заставила себя не стучать зубами, глубоко вдохнула и громко сказала: −Стража Нарготронда! Мое имя Эстель, дочь Налии из Химринга. Я сестра Эдары, спасшей жизнь королю Финроду! Я ищу мою сестру! Отзовитесь, пожалуйста! Тишина. Только ветер все так же издевательски треплет ветви сосен. Эстель медленно потянула из ножен меч. Сверкнула сталь с вплетенной прямо в нее Песней. Отзываясь на нее, засверкал металл наручей леди Аредэль. Эстель запела: −В памяти всегда свет легенд останется, Слышишь, как они тебя зовут? Эдара оторвалась от чтения очередного доклада, когда в ее кабинет, постучав, сунул голову младший кано стражи. −Каниэ Эдара, у северного поста бродит молодая аданет. Называет себя твоей сестрой. −Что? Доклад птицей спланировал на пол. Эдара подскочила на ноги, ударилась бедром об угол стола, но боли не почувствовала. Темные глаза жадно впились в лицо растерявшегося от такой прыти обычно сдержанной аданет нолдо. −Аданет представляется именем Эстель, дочери Налии. – повторил кано. – Называется твоей сестрой и поет одну и ту же песню. −Что за песня? – спросила Эдара, торопливо накидывая плащ. −В памяти всегда свет легенд останется, Слышишь, как они тебя зовут? – напел окончательно потерявшийся эльда. И едва успел посторониться, когда Эдара почти бегом ринулась из кабинета к лестнице. −Сестренка… − расслышал нолдо даже не сказанное, а вырвавшееся на выдохе слово. −Каниэ Эдара! – едва поспевая за аданет, попытался образумить ее кано. – Не горячись. Это может быть что угодно. В том числе и темная тварь Моргота! −Темная тварь не смогла бы спеть эту песню. – бросила через плечо Эдара. – Ее написал когда-то лорд Маглор и вплел в слова чары. Эстель жива, и она здесь. На землю уже опускались сумерки, а Эстель все бродила между сосен и упрямо пела одну и ту же песню. Должен же хоть кто-то ее услышать. Пусть даже и орки. Ей было уже все равно. Между деревьев мелькнула смутная тень. Эстель вскинула меч и крикнула: −Кто здесь? В ответ на это вспыхнуло знакомое голубое сияние феаноровой лампы. Навстречу опустившей меч Эстель шагнула еще более знакомая фигура. −Эстель! – лицо Эдары исказилось, будто вечно несгибаемая старшая сестра пыталась сдержать слезы. −Дари… − прошептала младшая, убирая меч в ножны и бросаясь на шею старшей. Правая рука Эдары привычно сильно обхватила за плечи, левую, с лампой, сестра предусмотрительно отвела в сторону. Прижалась щекой к волосам младшей и хрипло прошептала: −А если бы я была морготовым мороком? −Ни одна темная тварь не носит с собой света. – ответила Эстель, вдыхая родной чуть горьковатый запах. – А если бы я была мороком? −Ни один морок не споет нашу песню. – так же уверенно отозвалась Эдара. – Эстель, сестренка… Позади раздалось негромкое покашливание. −Каниэ Эдара, надо уходить, пока совсем не стемнело. Эдара через силу оторвалась от сестры и кивнула. −Уходим.***
Оставить сестру хотя бы на минуту было выше возможностей Эдары. Осмотренная целителями, накормленная и выкупанная в горячей воде Эстель мирно посапывала на кровати старшей. Эдара лежала рядом, подложив ладонь под щеку, и не могла отвести взгляд от лица сестры. За почти три года, что прошли с их расставания в грохоте и ужасе битвы, Эстель окончательно лишилась милой полудетской мягкости черт. Ввалились щеки, лезвиями проступили скулы, сделав Эстель очень похожей на мать и старшую сестру. На расслабленном сейчас лбу светлели тонкие впадинки, которым в самом ближайшем будущем предстояло стать морщинами. И без того тонкие губы выцвели и потрескались, сливаясь цветом с кожей. Эстель сильно исхудала, и все-таки Эдара даже в спящей видела в ней хорошо знакомую силу и стать воина. Как у мамы. Как, наверно, у нее самой. Под пристальным взглядом старшей Эстель завозилась, открыла глаза и улыбнулась. −Дари. – прошептала она, касаясь кончиками пальцев щеки сестры. – Я все-таки нашла тебя. −Телли. – Эдара прижала руку младшей к своей щеке. – Прости меня. Я должна была отыскать тебя тогда. −Интересно, как? – фыркнула Эстель, усаживаясь в кровати и притягивая старшую в объятья. – Там был такой бардак, что никого нельзя было найти. – продолжила она уже в волосы сестре. Эдара крепко обняла Эстель за плечи, чувствуя, как под ее руками перекатываются тугие мышцы. −Где ты была все это время? Эстель вдруг отстранилась и усмехнулась. Голубые глаза неожиданно весело заблестели. −Держись, а то упадешь. В Гондолине. −Где?! Эдара потрясла головой и широко распахнутыми глазами уставилась на тихо смеющуюся сестру. −Я столкнулась с отрядом короля Тургона и вместе с ними оказалась в Гондолине. – улыбка пропала так же стремительно, как и появилась. – Правда, выбраться оттуда было нелегко. Эстель погладила левую ключицу, и Эдара отчетливо вспомнила, как сестру осматривали целители. Под ключицей у младшей был ветвистый, но хорошо залеченный шрам. −Расскажи мне все. – попросила Эдара. Эстель устроилась головой у нее на плече и проговорила: −Только учти, я поклялась никому не раскрывать, где находится Гондолин. А еще за возможность выбраться оттуда пришлось заплатить палантиром. −Рассказывай уже. – потребовала Эдара. Эстель говорила и говорила. В покоях Эдары догорели свечи, и теперь светилась только лампа Феанора. Старшая слушала и отрешенно перебирала поредевшие за время тяжелого пути, но все еще кудрявые светлые волосы младшей. −Вот значит как… − прошептала в полумрак комнаты Эдара. – И ты прошла этот путь… Эстель поймала руку старшей, коротко сжала ее пальцы. −Чтобы найти тебя и маму. – голос младшей дрогнул и оборвался. Вопрос о маме был первым, который она задала, еще сидя у целителей. И Эдара не стала лгать. Только не Эстель, которая пешком прошла страшный путь от Гондолина до Нарготронда. −Как ты сумела? −У меня были хорошие учителя. – улыбнулась сестра. Эдара прикрыла глаза, чувствуя, как ползут по щекам горячие слезы. Эстель тут же села, обняла старшую и прошептала на ухо: −А теперь я прошу тебя – не плачь. Мы теперь вместе, Дари. Остальное уже не имеет значения. −Вместе. – повторила Эдара, не выпуская из объятий ставшую такой взрослой и сильной сестру. – Теперь точно.***
−Я должна кое-что передать тебе. Эдара взяла сестру за руку и вложила в раскрытую ладонь маленький холщовый мешочек и серебряную цепочку. Коротко сверкнула восьмиконечная звезда Феанора. Эстель подняла на старшую огромные от удивления голубые глаза. −Что это? – тихо спросила она. Эдара не отвела взгляда, только стиснула в пальцах подол собственной серой туники. −В мешочке прядь волос короля Фингона. Отдай ее лорду Маэдросу. А звезда… Ты ведь и сама уже поняла. −Ты не вернешься. – медленно проговорила Эстель, тонкие потрескавшиеся губы едва шевелились. −Да. – тяжело уронила Эдара. – Я прошу лорда Маэдроса освободить меня от моей клятвы. Мое место отныне в Нарготронде. Эстель вскочила на ноги. Крепко стиснула цепочку и мешочек в кулаке. Голубые глаза метали молнии. −Эдара! – воскликнула младшая. – Ты не можешь так поступить! Ты не можешь бросить нас! −Эстель. – спокойно и бесконечно устало проговорила Эдара. – Не кричи, прошу тебя. Постарайся понять. Мое сердце было отдано владыке Финдарато еще тогда, на Тол-ин-Гаурхот. Тогда он спас мою жизнь, а я его. В Нирнаэт он умер на моих руках. И он просил меня сохранить его детище. Его Нарготронд. И я пообещала. Эстель судорожно вдохнула, сдерживая готовые пролиться слезы. Эдара смотрела на младшую сестру снизу вверх, покорно и обреченно. Будто на самом деле и не ждала, что та поймет. Только теперь Эстель заметила, что старшая сестра бледна, как покойница. Вокруг глубоко посаженных карих глаз залегли фиолетовые тени, а от уголков рта протянулись пока еще неглубокие, но уже заметные скорбные складки. Младшая дочь Налии села на кровать рядом с сестрой. Коротко сжала ее плечо. −Прости меня. – негромко выговорила она. – Мне не стоило кричать. – помассировала пальцами переносицу и продолжила. – Не могу сказать, что принимаю и одобряю твой выбор. Но я его понимаю. И если доберусь живой до Амон Эреб, объясню все лорду Маэдросу. Эдара благодарно уткнулась лбом в предплечье сестры, невольно отмечая, как под плотной тканью напряглись сильные мышцы воина. −Я люблю тебя, сестренка. – тихо призналась старшая. −Я тоже очень люблю тебя. – дрогнувшим голосом ответила младшая.***
Эстель прожила в Нарготронде несколько месяцев и ушла с первым же дозорным отрядом на юго-восток. У вышедшей провожать сестру Эдары поверх синей с серебром туники поблескивала фибула с арфой и факелом. Эстель прятала в потайном кармане на груди цепочку со звездой Феанора. Низкий темный коридор, через который выбирались на поверхность дозорные отряды, освещался факелами, отчего на стенах плясали жутковатые тени. Дочери Налии в этом свете были похожи между собой, как близнецы. После всего, что случилось за неполных три года, даже их десятилетняя разница в возрасте перестала бросаться в глаза. −Знаю, что ты скажешь, но все же спрошу. – проговорила Эстель, проверяя крепления наручей. – Ты не передумала? −Нет, Телли. – качнула гладко причесанной головой Эдара. – Прости. Эстель улыбнулась половиной рта и коротко крепко обняла сестру. Теперь они были еще и одного роста. Эдара коснулась поцелуем впалой щеки сестры. −В добрый путь, родная. – прошептала старшая на ухо младшей. – Буду ждать от тебя вестей. −Постараюсь добраться без приключений. – хихикнула Эстель. Эдара обменялась парой слов с командиром отряда и отступила на шаг. −В добрый путь. – повторила она. Отряд, отводя глаза от застывших друг напротив друга сестер, осторожно повел лошадей к тайному выходу в одной из пещер близ берега Нарога. Эстель набросила капюшон, улыбнулась сестре и с усилием отвернулась. Сердце разрывалось на части. Одна безумно хотела вцепиться в старшую и никуда от нее не уходить. Вторая стремилась поскорее увидеть лордов Маэдроса и Маглора. Эхо шагов еще долго долетало до застывшей на месте Эдары. Наконец, стихло и оно. Каниэ Нарготронда нащупала на плече фибулу и крепко, до боли, стиснула резные края. Эстель вела на восток клятва Верной и преданность старшим лордам. Эдару держала на месте другая клятва, не менее важная, данная тому, кто стал для нее светом легендарной Лаурелин. Лишь бы только любовь сестер выдержала тяжесть двух этих клятв.***
Владыка Ородрет был непривычно молчалив и серьезен, когда едва ли не за руку вел Эдару куда-то вглубь покоев королевской семьи. Аданет с невольным восхищением разглядывала вырезанные на стенах морские волны, выкрашенные так талантливо, что казалось, она идет по туннелю, проложенному прямо сквозь толщу воды. Ородрет заметил ее взгляд. −Брат всегда любил море. – негромко сказал он. – Подолгу жил в Альквалондэ и часами нежился в волнах. Мы с младшими шутили, что Финдарато не иначе как от Оссэ родился. Собственно, мы пришли. Владыка Нарготронда остановился у неприметной двери, так искусно задрапированной шелковистой голубой тканью, что она казалась частью стены. Вытащил из кармана изящный золотистый ключик, мелодично щелкнул замком, но открывать дверь не стал. −Я хочу, чтобы ты зашла туда сама. – произнес он, глядя в глаза Эдаре. – Думаю, мой брат тоже хотел бы этого. −Что там? – забеспокоилась Эдара. −Его мастерская. – ответил Ородрет, беря аданет за руку и вкладывая ей в ладонь ключ. – Ты день и ночь трудишься на благо Нарготронда. Ты дала клятву моему брату, и я догадываюсь, почему. Войди туда, Эдара, и ты поймешь кое-что важное. Ородрет выпустил руку Эдары, почему-то поклонился одной головой и торопливо, но как всегда бесшумно, ушел. Эдара осталась одна в пустом коридоре, похожем на морское дно, перед дверью в мастерскую владыки Финдарато. В самое сердце принца Третьего Дома. Сосредоточенно, как в бою, стиснув зубы, Эдара толкнула дверь и шагнула внутрь. Над головой сам собой зажегся светильник, заливая мягким золотым сиянием просторную неправильной формы комнату с выкрашенными в теплый песчаный цвет стенами. Дверь за спиной бесшумно закрылась. С высокой деревянной подставки на Эдару смотрело ее собственное лицо. Аданет торопливо шагнула ближе. В груди часто и больно закололо. Нарисованная маслом Эдара была гораздо младше ее нынешней. Худое залитое кровью лицо, разбитая и запекшаяся коркой нижняя губа, изуродованная кровоподтеком правая скула. Три косых кровавых полосы на напряженной шее. Все, что Эдара так старательно пыталась забыть. Плен у Саурона. Но все это переставало иметь значение, стоило только взглянуть в глаза. Эдара шагнула в сторону, склонила голову, присматриваясь. Сделала шаг в другую. Глаза ее нарисованного двойника продолжали смотреть прямо на нее. Вроде бы такие же, как в жизни, темно-карие. И все-таки на портрете они неуловимо отличались от того, что аданет каждый день видела в зеркале. Темные, они как будто светились изнутри яростным отчаянным огнем. Смеялись над своими мучителями, над Морготом, над самой смертью. Эдара вдруг поняла, у кого видела такие глаза. У лорда Маэдроса они всегда горели именно так, будто привычный свет глаз аманэльда смешался в них с белым пламенем его собственной феа. У Эстель глаза тоже теперь светились именно так. Как лезвие закаленного пламенем клинка. Неужели, у нее, Эдары, тоже были такие глаза? И владыка Финдарато, мастер и книжник, ей вовсе не польстил? Эдара отвернулась от портрета и принялась крутить головой. У дальней стены на таких же подставках стояли другие портреты. На всех была изображена одна и та же златовласая дева. На одной из картин она словно купалась в перемешанном свете двух Древ. И непонятно, что сияло ярче – творения Йаванны или улыбка девы. Златокудрая дева была повсюду. На бумаге, в камне, в быстрых легких набросках, раскиданных по всему длинному столу. Эдара подняла листок, на котором были изображены двое. Красавица напоминала хрупкий прекрасный цветок в объятьях одетого в простую тунику, почему-то слегка печального Финдарато. Аданет положила набросок на место и вытерла непрошеные слезы. Наверно, эта дева осталась в Амане. И если Намо Мандос милосерден, государь Финдарато уже вернулся к ней. Разве это плохо? Глубоко внутри заскреблась мысль, что теперь по эту сторону Великого Моря остались те, кому предстоит коротать свой век с памятью наедине. Эдара с портрета смотрела на себя старшую весело и смело. И аданет невольно улыбнулась. Карие глаза сверкнули. Время не ждет. Она слишком нужна Нарготронду. Нужна владыке Финдарато даже теперь. Особенно теперь.***
Эдара во все глаза смотрела на адана и не могла отделаться от неприятного холодка вдоль хребта. Что-то с ним было не так. Что-то криком кричало, что этому высокому статному незнакомцу с льдисто-серыми глазами нельзя доверять. Что-то в его облике настораживало. Вот только что? Взгляд каниэ зацепился за верхнее плечо лука, который адан убрал за спину. Незнакомое очень темное дерево, изукрашенное причудливой резьбой. Россыпь тонких серебряных колечек. Воспоминание ударило, как обухом по голове. −Светлая дева! Эдара споткнулась на полпути и едва не рухнула вместе с охапкой свитков, которые несла лорду Маэдросу. В преддверие большой войны Барад Эйтель превратился в разворошенный муравейник. Старшая дочь Налии уже и не помнила, когда в последний раз ходила пешком, а не бежала. Чужой оклик на синдарине заставил покрутить головой по сторонам, чтобы убедиться, что других дев поблизости нет и обращаются именно к ней. Камушек под ногой словно и ждал этого момента. Упасть не дала чужая цепкая рука, поймавшая за локоть. Эдара перехватила поудобнее скатанные в рулоны карты и взглянула в лицо своему спасителю. Тот вежливо убрал руку и отступил на полшага. −Извини, светлая дева, я не хотел тебя напугать. Перед Эдарой стоял явный синда с собранными в высокий хвост светло-русыми, на грани серости, волосами. Большие синие глаза с лукавым прищуром смотрели с точеного золотистого от загара лица. Черные – в противовес волосам – широкие брови и длинные темные ресницы придавали синда какой-то непривычный вид. На плече висел длинный – почти в рост незнакомца – лук темного дерева, украшенный резьбой и серебряными колечками. −Мое имя Белег Куталион. – продолжал синда. – Мы с моим другом Маблунгом прибыли из Дориата и хотели бы видеть короля Фингона. Только сейчас Эдара разглядела чуть поодаль другого синда, хотя черные, как смоль, волосы и большие серые глаза делали его очень похожим на нолдо. Маблунг Тяжелая Длань смотрел на нее пристально и изучающе. Белег – с какой-то непонятной ласковой насмешкой. −Приветствую вас в Барад Эйтель. – коротко, одной головой, поклонилась Верная. – Мое имя Эдара. Я Верная лорда Маэдроса Феанариона. Ваш приезд – для нас большая честь и подспорье. Я провожу вас к королю. Белег с улыбкой кивнул и двинулся следом за Эдарой. Та повела было дориатцев к главному чертогу, сообразила, что лорд Маэдрос по-прежнему ждет карты, и вдруг увидела Эстель. Сестра пересмеивалась в компании невесть как здесь оказавшихся лордов Амбаруссар. −Эстель! – рявкнула Эдара, напугав конюших. Сестра даже не вздрогнула. Бросила младшим лордам что-то на прощание и неспешным шагом подошла к старшей. Эдара впихнула ей в руки бумаги. Амбаруссар все еще захлебывались смехом. −Отнесешь лорду Маэдросу и скажешь, что из Дориата прибыли Белег и Маблунг. – распорядилась старшая. Эстель с веселой улыбкой отвесила по поклону дориатцам и опрометью бросилась через двор. Эдара проводила младшую раздраженным взглядом. С опаской покосилась на синдар. Белег весело посмеивался. Маблунг по-прежнему был невозмутим, как статуя. −Прошу прощения. – все-таки извинилась Эдара. – Моя младшая сестра – сущий ребенок. −Эстель – это ее имя? – с интересом спросил Белег. −Да. – улыбнулась Эдара, в глубине души ожидая этого вопроса. −Хорошее имя. – проговорил синда. – Светлое. А что значит твое? −Ничего. – пожала плечами Эдара. – Просто имя. Дориатцы явно озадачились, как имя может ничего не значить. Эдара толкнула тяжелые двери в главный чертог и жестом пригласила синдар следовать за собой. −Стража. – негромко приказала Эдара. – Отведите адана в темницу. На ошарашенный взгляд, словно извиняясь, пояснила: −Время сейчас тревожное, приходится проверять каждого гостя. Уверяю тебя, это ненадолго. Адан ничего не сказал, только упрямо сжал губы, отдал оружие и двинулся прочь, сопровождаемый тремя стражниками. Король Ородрет вопросительно поднял бровь. Эдара ответила ему прямым уверенным взглядом и взяла в руки лук. −Это лук Белега Куталиона. – негромко пояснила она. – Я не могу представить себе обстоятельства, в которых Могучий Лук по доброй воле расстался бы со своим оружием. Ородрет переменился в лице. −Я немедленно напишу Элу. – так же тихо пообещал он. – И пришлю к этому адану мастера чар. −Сперва я поговорю с ним сама. – вставила Эдара, отдавая лук стражнику и хмуро глядя вслед адану. – Чует мое сердце, не к добру он сюда явился. Эдара забрала у стражника отобранный у адана двуручник, вытащила его из ножен и с усилием подняла клинок острием вверх. Черное лезвие зловеще сверкнуло. Ородрет смотрел на клинок, подозрительно прищурив светлые глаза. −Не нравится мне этот меч. – покачал гладко причесанной головой король. – В нем есть тьма, я чувствую это. Хоть и выкован он руками квендо. −Меч под замок. – распорядилась Эдара, возвращая клинок стражнику. – Ключ от оружейной – мне. Будем разбираться, кто к нам пожаловал.***
Адан, назвавшийся Агарваэном, вдохновенно врал. Эдара с непроницаемым лицом слушала его рассказ об отряде смельчаков и их укрытии в горе Амон Руд и мысленно отмечала все заминки, неточности и бегающие глаза. Может быть, ключевые моменты этой повести и были правдой, но явно не все. Что-то за этим стояло. И это что-то Эдаре заранее не нравилось. Откуда у него взялся лук командира пограничной стражи Дориата, Агарваэн так и не смог объяснить. Кроме того, Эдару беспокоил его явно дориатский выговор. Но откуда в Огражденном Королевстве взяться адану? Особенно, после истории Берена и Лютиэн. Эдару сменила мастерица чар Нимрандис. Аданет не стала ей мешать и ушла в кабинет к давно поджидавшему ее королю. Устало опустилась в кресло и приняла предложенный Ородретом кубок легкого вина. Пригубила, но больше не сумела сделать ни глотка. Сладкое вино не лезло в горло. Слишком сильно душило беспокойство. Ородрет молчал. Король и каниэ ждали вердикта мастерицы чар. Нимрандис явилась, когда в коридорах уже притушили огни. Бледно-зеленая от напряжения синдэ рухнула в уступленное Эдарой кресло, жестом отказалась от вина, но жадно припала к стакану с водой. −На этом адане лежит проклятье. – хрипло проговорила дева. – Давнее глубокое и очень сильное. Никогда такого не видела. Создается впечатление, что его проклял кто-то очень могущественный. −Могущественный насколько? – осторожно уточнила Эдара. Нимрандис отставила пустой стакан и нахмурила тонкие темные брови. −Если бы такое было возможно, я бы сказала, что сам Моргот. Громко треснуло бревно в камине. Ородрет передернул плечами, как от озноба. Эдара прикусила губу и проговорила: −Матушка рассказывала, что наш род тоже проклят Морготом. Нимрандис устало махнула на нее рукой. Зазвенела связка серебряных браслетов. −Побойся Эру. – фыркнула синдэ. – Тебя проклинать – себя не уважать. А здесь все очень серьезно. Этот адан вроде бы говорит и действует по своей воле. И вместе с тем что-то словно ведет его. Мне это не нравится. −Надо дождаться письма из Дориата. – твердо проговорил Ородрет. – Возможно, оно расставит все по местам. Эдара неохотно кивнула. −Мне претит мысль, что он все еще в городе. И все же надо разобраться. Подождем письма. Писем пришло сразу два. Одно – от короля Тингола, второе – от леди Артанис, которая ныне носила имя Галадриэль. К письму сестры государя прилагался написанный маслом портрет красивого черноволосого юноши-адана. Письма действительно расставили все по местам. Или почти все.***
Эдара открыла дверь и бесшумно вошла в комнату, где держали адана. Назвать это место тюрьмой у нее самой не повернулся бы язык. Просто небольшая комната с одной только кроватью, привинченной к полу. Ничем не отгороженные умывальник и нужник. Вот и вся обстановка. При виде Эдары адан оторвался от книги, которую листал, и улыбнулся уголком губ. Причесанный и выбритый, он был копией юного себя с портрета леди Галадриэль. −Доброе утро, Агарваэн. – поздоровалась Эдара, усаживаясь на принесенную с собой табуретку, дверь с той стороны щелкнула замком. – Или правильнее сказать, Турин, сын Хурина из рода Хадора? Серо-стальные глаза адана вспыхнули. −Как ты узнала? – прохрипел он, отбрасывая книгу. Эдара повела плечами под расшитой серебром синей туникой. −Твоя манера говорить навела меня на мысль, что в Дориате ты все-таки бывал. Одно письмо королю Тинголу, и картина прояснилась. Тебе известно, что Элу простил тебя за то, что ты сделал? −Мне не нужно его прощение. – прошипел Турин, опуская ноги на пол и подаваясь всем телом вперед. – Я поступил по совести. Саэрос заслуживал того, что с ним произошло. −Может и так. – не стала спорить Эдара. – Но это не отменяет того, что ты сделал. Ты убил приближенного своего короля. Там, откуда я родом, такое тебе не простили бы. Даже будь ты хоть трижды королевским воспитанником. Но речь не о том. Пусть и со скрипом, но я готова поверить в твой рассказ об отряде и крепости на Амон Руд. Но меня по-прежнему интересует судьба Белега Куталиона. Рассказывай добром, Турин. Видит Эру, я не хочу причинять боль сыну благородного Хурина. Турин вдруг как-то странно сгорбился и поник, уставившись в пол. Когда он заговорил, голос его подрагивал: −Ты знала моего отца? −Знала. – кивнула Эдара. – Нам доводилось встречаться незадолго до Нирнаэт. Хурин Талион из рода Хадора был достойным внуком своего деда и хорошим кано. Турин замолчал, опустив голову и вцепившись себе в волосы. Эдара не торопила. Наконец, он выпрямился и произнес: −Белег погиб по моей вине. Я убил его. И слова полились из него, как вода сквозь пробитую плотину. Эдара испытала огромное облегчение, когда владыка Ородрет распорядился отправить Турина под надежной охраной в Дориат. Туда же отправили и черный меч с лишившимся хозяина луком. Знаменитый Драконий Шлем Дор-Ломина так и не нашли. Вероятно, он остался лежать где-то в укреплениях Амон Руд. Эдару его судьба не интересовала. Как и судьба сына Хурина. Пусть Тингол сам разбирается со своим буйным воспитанником. Эдара уговаривала себя, что не стоит принимать это близко к сердцу. И все же ночью позволила себе оплакать синеглазого и улыбчивого лучшего лучника Дориата, погибшего так жестоко и несправедливо, от руки своего друга и ученика.***
Весть о том, что из Ангбанда выполз сам Глаурунг Золотой и теперь направляется на юг, надолго опередила дракона. Эдара сама не заметила, как в ярости разломила пополам перо и кисть, которые держала в руках. Владыка Ородрет сумрачно смотрел на карту, будто пытался добиться от нее точных сведений о нахождении кошмарной твари. −Из Дориата сообщают, что Глаурунг идет не один. – негромко проговорила Эдара, бросив на стол обломки. – Он ведет войско орков, которым нет числа. Выпороть бы этих разведчиков за такие панические сведения. Первое, что я предлагаю, послать собственный отряд. Нужно знать точно, чего ожидать. Это во-первых. Во-вторых, нужно срочно озадачить мастерские. Придумаем этой твари ловушку. −Глаурунг слишком умен, чтобы попасться в ловушку. – негромко сказал Гуилин, глядя на свои скрещенные на столе руки. Эдара вышла из-за круглого стола в зале совещаний. Остановилась перед большой фреской, изображающей два Древа. Стиснула кулаки до побелевших костяшек. −Глаурунг хитрая тварь. – процедила аданет. – Кроме того, он владеет чарами. После Дагор Браголлах защитники Таргелиона рассказывали, что как только он начинал говорить, у них сами собой опускались руки. Лорд Маэдрос посчитал это россказнями струсивших, но лорд Карантир подтвердил. Дракон действительно заворожил воинов. Если он отыщет вход в Нарготронд, боюсь, ему достанет сил проломить Врата Фелагунда. Значит, надо определить наиболее вероятные пути, по которым он может подобраться к городу, и подготовить там подарочки. Кроме того… Эдара помедлила, собираясь с мыслями, и посмотрела на Ородрета. −Владыка Ородрет, я полагаю, нам стоит попросить помощи у Дориата и Амон Эреб. Если Нарготронд падет, им тоже недолго останется. Король Тингол и лорд Маэдрос не могут этого не понимать. Ородрет переглянулся с Гуилином и Эдрахилем. Молча кивнул Эдаре. Аданет хищно улыбнулась. В крови кипел азарт предстоящей схватки. Восхитительной мести за Нирнаэт. Эдара опустила взгляд на собственные руки. Кожа потемнела и напоминала смятую бумагу. В темных волосах все больше было серебра. Возможно, это будет последняя битва Эдары, дочери Налии из рода Бельги. Так значит, Северное Лихо надолго ее запомнит.***
−Смотри, мастер Келебримбор. – Эдара азартно склонялась над свитком с чертежом. – Наконечник делается таким образом – на манер стрел наугрим, чтобы раскрывался уже внутри. Концы загибаются здесь и здесь. – перо резким росчерком обозначило нечто, похожее на выгнутые в обратную сторону крылья. – Тогда они застрянут в шкуре и без чужой помощи их не вытащить. Если повезет, удастся пропороть твари брюхо. Дракон будет метаться от боли и загонять их еще глубже. −Мысль. – согласился сын Куруфина. – Только пики должны быть хорошо замаскированы. И нужен механизм, который будет выталкивать их вверх. Возможно, если расположить здесь несколько пружин… Ородрет покачал головой и не стал вмешиваться в беседу. Угроза прихода дракона была слишком реальна. Дориат тоже готовился драться. А из Амон Эреб по-прежнему не было ответа. Дверь в мастерскую внука Феанора открылась, и внутрь влетел сияющий Гвиндор. Не заметив короля, он широкими шагами подошел к столу, над которым совещались каниэ и мастер. Эдара подняла голову от чертежей и засмеялась. Ородрет в очередной раз подумал, что за два десятка лет он почти не слышал смеха аданет. −Мастер Келебримбор, выкидывай все свои светильники к Морготовой маме. Все равно они против улыбки нашего Гвиндора слишком тусклые. Ты где свет Анора украл? Гвиндор хоть и старательно боролся с улыбкой, но она все равно предательски расползалась до самых острых ушей. −Фаэливрин согласилась стать моей женой. – выпалил он, покраснев. – Мы поженимся прямо сейчас, не выжидая года. Ородрету немедленно захотелось на воздух. А еще высказать любимой дочери все, что он думает о таких скоропалительных решениях. Тем более на пороге войны. −Не слишком ли это поспешно, друг мой? – будто услышав мысли короля, спросил Келебримбор, отложив перо. – К тому же, битва впереди. −Все правильно. – перебила внука Феанора улыбающаяся Эдара. – Меня всегда поражала манера эльдар откладывать важные вещи на десяток эпох. Ты прав, мастер Келебримбор, у нас впереди битва. Поэтому дорог каждый день и час. Гвиндор, я очень рада за вас с принцессой Финдуилас. Аданет крепко сжала руку Гвиндора. Эльда церемонно поклонился каниэ, вытащил из кармана мешочек и, ловко управляясь одной живой рукой и помогая механической, вытряхнул себе на ладонь сверкнувшие золотом кольца. −Сделал их еще до Нирнаэт. – смущенно объяснил он. – Ждал и надеялся. По тому, как опасливо сын Гуилина покосился на Келебримбора, Ородрет догадался, что Гвиндор боится критики талантливого мастера да еще и внука Феанора. По лицу Келебримбора, так похожего на своего отца, действительно скользнуло хорошо знакомое Ородрету выражение. Примерно так Куруфин смотрел на все изделия нарготрондских умельцев. С легким снисхождением прославленного мастера, разглядывающего первые ученические работы малышей. Из своего угла король Нарготронда рассмотрел еще кое-что. Эдара, не меняясь в лице, сделала шаг назад и всем весом наступила мастеру на ногу. Келебримбор еле слышно охнул, оперся о стол и с натужной улыбкой выдавил: −Они прелестны. Принцесса будет в восторге. −Могу и я взглянуть? – подал, наконец, голос Ородрет. Гвиндор подпрыгнул на месте и уставился на отца своей невесты расширившимися от ужаса глазами. Будто перед ним стоял не эльда, а сам дракон Глаурунг в короне Нарготронда и Наугламире. −Идем ко мне в кабинет, мастер Келебримбор. – Эдара тактично потянула внука Феанора за рукав. – Продолжим беседу там. Нолдо и аданет похватали чертежи и торопливо скрылись за дверью. Чуткое ухо Ородрета уловило отзвуки непривычно звонкого женского смеха. Ему тоже хотелось засмеяться, но роль следовало отыграть до конца. Король Нарготронда с кровожадной улыбкой, сделавшей бы честь любому дракону, шагнул поближе к будущему зятю. Гвиндор нервно сглотнул.***
Орки начали появляться вблизи Врат Фелагунда, когда тусклый какой-то больной осенний рассвет только занимался. Разбуженная Охтароном Эдара набросила на плечи серый плащ разведчика и следом за нолдо выбралась в хитро замаскированный наблюдательный пост на одном из дозорных холмов. Отсюда было прекрасно видно скалу, в которой скрывались неотличимые от нее снаружи Врата. И к этой скале подъехал высокий воитель в черном плаще. Варг под ним настороженно водил громадной лысой, похожей на голый череп, башкой, принюхиваясь. Всадник застыл напротив скалы, вытянув вперед руку, и вдруг широко повел ею, безошибочно определив контур Врат. Охтарон рядом длинно выдохнул, будто зашипел. −Это не квендо и не адан. – негромко поделился он. – Падший майа. −Неужели Саурон? В груди у Эдары похолодело. Неужели эта живучая морготова дрянь успела обрасти фаной за несколько десятков лет? −Не думаю. – отозвался Охтарон. – Принцесса Лютиэн его развоплотила. Он бы не успел обзавестись такой фаной за короткий срок. Тем временем майа у Врат снова повел рукой. У Эдары вдруг заломило виски, Охтарон рядом уткнулся лбом ей в плечо и тихо застонал: −Ломится… Тварь… Эдара сквозь марево боли и сама видела, что на скале предательски высветился золотом силуэт высоких ворот. Ярко вспыхнули защитные знаки. Заклинание владыки Финдарато держалось. Майа усилил напор. Голова у Эдары заболела еще сильнее. Охтарон и вовсе сполз на пол и сжался там, постанывая. Впервые в жизни Эдара порадовалась, что не умеет взаимодействовать с Незримым, как квенди. Вот только губы сами собой зашевелились: −О стойкости храбрых тебе я спою в ответ. Смертельный удар принимает воин на щит. Хотел ты пробиться напором одним, но нет, От мощи удара - слышишь? - копье трещит. Варг под майа взбрыкнул. Всадник едва удержался в седле. Закружился, высматривая. Охтарон приподнялся на локте, глядя на Эдару широко распахнутыми светлыми глазами. А аданет негромко продолжала: −И воля сдержит силу. И тайну скроют стены. Не мне ты рыл могилу. Ты сам страшишься тлена. Эдара прекрасно знала, что все способности к музыке достались в их семье Эстель. И все-таки слова сами ложились на язык, простые и такие важные. Песнь, что когда-то, на Тол-ин-Гаурхот, пел Финрод. Эдаре казалось, что она совсем ее не запомнила. Оказалось, слова просто дремали на дне памяти и ждали нужного часа, чтобы найтись. −О вере и свете надежды я буду петь. Послушай, как часто верность творит чудеса. Хотел ты меня поджечь – что ж, я буду гореть, Но так, как на утреннем солнце горит роса. Майа, наконец, понял, откуда доносится так мешающая ему Песнь. Теперь он смотрел прямиком на сторожевой пост. С такого расстояния Эдара не могла разглядеть его лица, а вот он ее если и не видел, то точно ощущал. Виски снова пронзило болью. У Охтарона хлынула носом кровь. И все-таки Эдара чувствовала ярость темного майа как сквозь очень плотную ткань. −И рухнут башни тюрем. И цепи разомкнутся. Свободу дарит людям Способность оглянуться. – почти прошептала она. −Смертная! − раздалось прямо внутри головы. Эдара зажмурилась и остервенело тряхнула головой, представляя, как вылетает оттуда чужой голос. Подхватила все еще сжимающего виски, залитого собственной кровью Охтарона и потащила его к тайному переходу, соединяющему пост с передовой караульной. Первый штурм, пусть и такой странный, Врата Фелагунда выдержали. Теперь стоило дождаться прихода дракона. А вестей не было ни из Дориата, ни из Амон Эреб.