***
Появление посланника Ульмо всколыхнуло сонную безмятежность скрытого города. Ломион пристально разглядывал очень высокого статного адана с длинными светлыми волосами, облаченного в доспехи Тургона, оставленные в Виньямаре, и с досадой замечал, как сильно Туор похож на своего отца. И какими глазами смотрит на него Идриль. Думать об Идриль было невыносимо. И все-таки, что-то внутри криком кричало – времени осталось мало. Гондолин уже оказался в кольце. Вопрос времени, когда Моргот придумает, как одолеть горы. Повеление Ульмо покинуть город звучало разумно. Если бы только король был в состоянии его услышать. На совете лордов говорили так горячо, что Ломиону казалось – гобелены на стенах вот-вот затрещат и обуглятся от накала страстей. Присутствовала даже принцесса, и ее звонкий голос перекрывал всех, в том числе и возмущения Салганта. Тургон сидел за круглым столом, под знаменем Гондолина, бледный и очень спокойный. Почти безразличный. Ломиону не нравилось это лицо, не нравился потухший взгляд короля. Сам лорд Дома Крота из-под ресниц следил за спором и молчал. Когда все нехотя разошлись, Ломион, махнув рукой на приличия, поймал за струящийся светлый рукав Идриль. Кузина обожгла эльда неприязненным взглядом льдисто-голубых глаз, но вырывать рукав посчитала ниже своего достоинства. Ломион невольно усмехнулся. Идриль не сказала ему и двух слов с тех пор, как он объявил о гибели аданет. И о том, что не сумел ей помочь. Хотя пощечину сестрица ему закатила знатную. До самого вечера щека пылала. −Надо поговорить. – негромко произнес Ломион, почти кожей чувствуя еще один неприязненный взгляд. Золотой лорд Дома Цветка тоже питал к аданет какие-то слишком нежные чувства. Ломион видел один раз, как они тренировались. Со стороны казалось, что Глорфиндел возится с собственной дочерью. −Нам не о чем разговаривать, Маэглин. – отчеканила Идриль. Во всем Гондолине только она называла лорда Дома Крота ненавистным отцовским именем. Ломион поморщился и перехватил принцессу повыше локтя. −Нам есть, о чем говорить. – прошипел он ей на ухо. – Это касается твоего отца и нашего посланника. Идриль метнула в кузена гневный взгляд и все-таки вырвала руку. На бледных щеках расцвел румянец. −Хорошо. Давай поговорим. −Прошу, дражайшая кузина. Идриль посмотрела на предложенный ей локоть, как на выползшего из-под шкафа паука, но все-таки оперлась об него, и, под подозрительным взглядом Глорфиндела, Ломион повел сестру к выходу из дворца. −Куда мы идем? – хмуро спросила Идриль, глядя куда угодно, только не на собственного спутника. −В мою мастерскую. – отозвался Ломион, украдкой млея от ее тепла. – Я должен тебе кое-что показать. На них оборачивались. Всему городу была известна неприязнь принцессы к своему кузену. Видеть Идриль Келебриндал, идущей под руку с лордом Ломионом, для гондолиндрим было в диковинку. Ломион привел Идриль в мастерскую, задвинул засов на двери, опустил плотные шторы. Принцесса наблюдала за ним с холодным отстраненным любопытством. Довольно высокая для эльдиэ, одетая в белое, увенчанная серебряной диадемой, усыпанной мелкими сапфирами, она казалась валиэ, заглянувшей в скромное жилище мастера. −Зачем ты привел меня сюда? – голосом Идриль можно было превратить город в Хелькараксэ. – Маэглин, если это была уловка… −Никаких уловок, сестра. – отозвался Ломион, закончив с окнами и жестом предлагая принцессе присесть. Идриль осталась стоять и негромко проговорила: −Маэглин… −Прекрати меня так называть! – все-таки взорвался сын Аредэль. – Если помнишь, это имя дал мне отец. Убивший мою мать и пытавшийся убить меня. Ради Эру, прекрати так говорить и так смотреть, будто я ничем не лучше Эола! −Ты смотрел, как его казнят. – прошипела Идриль. – А потом смотрел, как сводит счеты с жизнью Эстель. И ничего не сделал. −Да уймись ты со своей ненаглядной аданет! – рявкнул Ломион, еле сдерживаясь от того, чтобы схватить сестру за плечи и как следует встряхнуть. – Не прыгала она ни с какой стены! −Что? – Идриль как-то разом осеклась и опустилась в предложенное кресло. – Ты же сам свидетельствовал перед отцом, что она бросилась на скалы. −Никуда она не бросалась. – пробормотал Ломион, садясь в соседнее кресло и сжимая пальцами переносицу. – Если помнишь, она хотела разыскать мать и сестру. −Хотела. – повторила за ним Идриль, глядя во все глаза. – Но отец запретил ей покидать город. Ломион улыбнулся половиной рта, вспоминая, как аданет явилась к нему с предложением, от которого он не сумел отказаться. −И сразу после этого она действительно пыталась спрыгнуть со стены. – все с той же кривоватой улыбкой сказал сын Аредэль. – Глорфиндел вовремя вмешался. И тогда она пришла ко мне. Эстель предложила мне кое-что в обмен на возможность тайно выбраться из города. −Так значит, она ушла из Гондолина… − прошептала Идриль, не сводя глаз с кузена. – Что же она тебе предложила? Ломион молча поднялся и принес со второго этажа подставку с Камнем. После приснопамятного разговора с Морготом племянник короля держал палантир под плотной тканью. Эльда устроил треногу на невысоком столике и отбросил полотно. Идриль удивленно приоткрыла рот, провела кончиками пальцев по гладкому черному боку и шепотом спросила: −Это ведь он? Палантир Феанора? −Да. – отозвался Ломион. – Ума не приложу, как она умудрилась тайно пронести его в город, и куда смотрела наша стража, но это палантир короля Фингона. Эстель научила меня им пользоваться, а я снарядил ее в дорогу и вывел из города. – он поднял ладонь, не давая себя перебить. – Я уверен в том, что она не знает, как попасть в Гондолин. И нет, я не знаю, жива ли она сейчас. Очень надеюсь, что жива, и однажды вернет мне наручи матери. −Ты отдал ей наручи тети Ириссэ? – изумленно выдохнула Идриль. Ломион почти с удовольствием наблюдал, как казавшийся вечным лед в ее глазах начинает потихоньку трескаться. −Собственно, я хотел поговорить не об этом. – Ломион кивнул на палантир. – Этот адан, посланник он Ульмо или нет, прав. Моргот действительно ищет Гондолин. Более того, почти нашел. А значит, надо решать – будем ли мы обороняться или нужно покинуть город. −Отец никуда не уйдет. – тихо ответила Идриль, тоже вглядываясь в черноту палантира. – Гондолин для него не просто город. Он как… −Сбывшаяся мечта. – закончил за нее Ломион. – Я понимаю. После всего, что я слышал сегодня на совете, король и впрямь не покинет город. И все, кто ему предан, тоже. А значит… −Нам нужен запасной план. – удивительно, но кузина схватывала его мысль на лету. – И потайной выход. Мастера твоего Дома смогут такой построить? Ломион надменно усмехнулся, но не выдержал и рассмеялся. Идриль изумленно качнула головой – так похож он был в этот миг на свою мать. И немного на деда Нолофинвэ. −Смогут. – уверенно улыбнулся он. – Я же буду наблюдать за положением дел в округе. Опасливый взгляд, который Ломион бросил на палантир, не укрылся от внимания Идриль. −Что-то не так? – спросила принцесса. Сын Аредэль передернул плечами под вечной черной с серебром туникой. −В Дагор Браголлах один из палантиров попал к Морготу. – нехотя ответил Ломион. – И теперь он может говорить сквозь них. −Он говорил с тобой? – с ужасом прошептала Идриль. −Говорил. – отрывисто кивнул Ломион. – Требовал выдать Гондолин. Сулил… Всякое. −Что он тебе предлагал? Эльда заглянул в огромные прозрачные от ужаса глаза кузины. До боли захотелось обнять ее, прижать к груди, пообещать, что не случится никакого зла. Но он не мог. Ни обнять, ни пообещать такого. −Земли, войска, золото… Тебя. −И ты отказал ему. – еле слышно проговорила дочь Тургона. Ломион поднялся на ноги. Передернул плечами, как от внезапного озноба. −Отказал. Не припомню, чтобы в семье короля водились предатели. Лорд Дома Крота не успел разглядеть стремительного движения сестры. Идриль птицей выпорхнула из кресла, обхватила его за шею, мягко пригнула черноволосую голову с тяжелой косой и коснулась губами лба. Спешно отстранилась, испуганная собственным порывом. −В роду Нолофинвэ и впрямь никогда не было предателей, брат. – сказала принцесса. По губам Ломиона скользнула быстрая, но на диво светлая улыбка.***
Лес над головой перешептывался тысячами голосов. Эдаре было неуютно здесь и вовсе не от того, что Бретиль не был скрыт чарами Мелиан. Аданет помнила этот лес во времена своей юности. Чистый светлый, весь пронизанный светом Анора. Сейчас, в стремительно сгущающихся осенних сумерках, он казался пристанищем неупокоенных феар. В разрывах крон мелькал острый серп молодой Итиль. −Ночь придет, И Итиль взойдет. Ты на бой, простившись, Отправишься вперед. С неба обрушены Отрезанным ломтем, Отстроим заново Наш просторный дом. Ехавший по правую руку от аданет Маблунг повернул голову. Из-под капюшона сверкнули светлые глаза. Эдара спохватилась, что напевала на квенья. −Прости. – негромко проговорила она. −Я не Элу Тингол. – голос Маблунга прозвучал непривычно мягко. – И тебе нет нужды извиняться за то, что говоришь на родном языке. Квенья ведь твой родной язык? −Да, это так. – кивнула Эдара. – Свои первые слова я сказала на квенья. Потом меня обучили синдарину, талиска и орочьему наречью. Конь под ней фыркнул и тряхнул головой. Эдара похлопала его по шее. Неширокая – двум всадникам разъехаться – вымощенная камнем дорога стрелой шла через лес и охранялась дозорными постами. Это был единственный безопасный путь из Дориата в Бретиль. −Долго еще? −Скоро прибудем. Ветер в вышине усилился, зашелестел еще пока сохранившими листву ветвями. Один резной листик упал на седло Эдаре. Аданет покрутила его в руках и отправила в полет. Лист плавно опустился на дорогу позади всадников. Вскоре показались огни небольшой деревянной усадьбы, обнесенной крепким частоколом. Маблунг коротко переговорил со стражей у ворот. Эдара подвела лошадь к коновязи, спешилась, внутренне поморщившись от боли в коленях. Да, все-таки молодость осталась далеко позади. Как это печально. Из дома к гостям вышла высокая очень прямая женщина в черном платье, с наброшенной на плечи шалью. В ярком свете укрепленных на столбах факелов, Эдара разглядела, что волосы у хозяйки белы, как снег. А глаза даже в темноте светятся почти как у эльдар. −Здравствуй, моя госпожа. – поклонился женщине Маблунг. – Позволь представить тебе Эдару, советника короля Нарготронда. Эдара, это госпожа Морвен. −Мир твоему дому, благородная Морвен. – поклонилась одной головой Эдара. Морвен Эледвен лишь слегка опустила веки, приветствуя гостью. −Он ждет тебя. – коротко сказала она. Следом за Морвен Эдара прошла в небольшие сени, сбросила отсыревший плащ, оставшись в теплой синей тунике. Сверкнула серебром фибула на плече. Вторя ей, блеснула бляха на оружейном поясе. Пылающие глаза Морвен остановились на мече у бедра Эдары, но немолодая аданет ничего не сказала. Навстречу Эдаре вышла еще одна женщина, молодая, одетая по-мужски – в штаны и длинную подпоясанную кожаным ремнем тунику. Золотые волосы аданет убрала в сложную косу на дориатский манер. −Здравствуй, гостья. – негромко поздоровалась женщина. – Здравствуй и ты, Маблунг. −Ниэнор. – в голосе Морвен звякнула сталь. – Ступай. Названная Ниэнор сверкнула такими же пронзительными и яростными, как у хозяйки, глазами, но послушно отступила куда-то вглубь темных неосвещенных комнат. Эдара краем глаза заметила, что Маблунг проводил ее странным нечитаемым взглядом. Морвен приоткрыла неприметную резную дверь. В щель пробилась узкая полоска света. −Заходи. – повелительно произнесла аданет. – А ты, Маблунг, подожди здесь. Было в этой женщине что-то такое, что даже грозный военачальник Дориата так же послушно, как до этого Ниэнор, отступил к стоявшей у окна лавке. Эдара молча шагнула в комнату. Дверь за ней закрылась. В комнате не было ничего, кроме окна, низкого столика с подсвечником на три свечи и стула. Спиной к двери сидел совершенно седой сгорбившейся адан и глядел то ли на пламя, то ли куда-то вглубь себя. Эдара нарочито звучно топнула каблуками сапог, обозначая свое присутствие. Обошла хозяина покоев вдоль стены и, наконец, сумела разглядеть его профиль. Длинная, но опрятная борода. Кустистые низкие брови. Закрытые глаза. Худые исполосованные шрамами руки сплелись в замок и лежали на коленях. Эдара присела на корточки, вновь мысленно застонав от боли в суставах, и тихо поздоровалась: −Мир твоему дому, кано Хурин. Хурин Дор-Ломинский поднял веки и повернул голову. Голубые глаза старшего сына Галдора смотрели куда-то сквозь собеседницу. Потом на самом дне в них вдруг что-то сверкнуло. −Я знаю твое лицо. – надтреснуто проговорил бывший пленник Ангбанда. – И он знает. −Что ему за дело до меня? – спросила Эдара. −Ему есть дело до всего. – отозвался Хурин. – До меня, до моей семьи, до тебя и той, другой. Со светлыми кудрями. −Моей сестры. −Кто вы? – все так же ровно спросил бывший властитель Дор-Ломина. −Ты знал меня до Нирнаэт. – ответила ему Эдара. – Меня зовут Эдара, дочь Налии. Тогда я была младшей каниэ лорда Маэдроса. Теперь я служу королю Нарготронда Ородрету. А моя младшая сестра Эстель по-прежнему одна из верных Первого Дома. Хурин сидел все так же неподвижно. Лишь перевел взгляд на заплясавшее от сквозняка пламя свечей. −Моргот проклял моих детей. – заговорил он, наконец. – Куда бы ни направили они шаг, везде воспрянет зло. Когда бы ни заговорили они, слова их обернутся гибельными советами. Что бы они ни содеяли – все обратится против них. И это проклятье начало сбываться. Морвен и Ниэнор едва не сгинули в родном доме. Турин пролил кровь в Дориате, связался с разбойниками, убил своего друга и наставника. Кругом расцветала гибель. −А потом он попал в Нарготронд. – закончила Эдара. Хурин повернул голову, заглядывая ей в глаза. −Он мне все рассказал. Ты та самая каниэ, что уговорила короля выслать Турина прочь? −Я побоялась оставлять его в городе. – призналась Эдара. – Наша мастерица чар узрела на нем проклятье. −Воистину это так. – кивнул Хурин. – И твое решение было мудрым. Голубые глаза внука Хадора сверкнули остро и проницательно из-под нависших седых бровей. −Не потому ли дракон не добрался до Нарготронда, что Турин оказался в Бретиле? И не потому ли Турин оказался в Бретиле, что ты выслала его из Нарготронда? Всего одна аданет. Всего одно решение. И Нарготронд устоял. Бывший пленник Ангбанда говорил безумные вещи. И все же доля истины в его словах была. Эдара подалась вперед, опускаясь на колено. −Ты хочешь сказать, кано Хурин, что Моргот боится именно этого? – прошептала аданет. – Маленьких решений смертных? По сухим губам Хурина скользнула тень улыбки. Будто молодой и полный сил властелин Дор-Ломина на короткий миг вернулся из небытия. −Вершить великие дела не так уж и сложно. Куда сложнее каждый день делать то, что должно. Эльдар не всегда это понимают. Зато эдайн знают твердо. Высохшая, но тяжелая и широкая ладонь легла Эдаре на плечо. Крепко сжала. −Моргот ненавидит тебя и твою сестру. Теперь я ясно вижу, что вы помешали его планам. Просто потому, что вы есть. Если бы вас не было, его проклятье пало бы на всех причастных к моему роду. −Моя мать рассказывала, − неуверенно начала Эдара. – что нашу прародительницу, Бельгу из Химринга, Моргот тоже проклял. За то, что она спасла лорда Маэдроса. Будто бы однажды мы предадим его. Пальцы левой руки привычно сжались на фибуле с арфой и факелом. Хурин проследил ее движение. −Но ведь твоя сестра по-прежнему предана Дому Феанора? −Это так. – коротко улыбнулась Эдара. – И у нее подрастает дочь. Эстель уже привела ее к присяге. Глаза Хурина снова затуманились, и Эдара боялась узнать, что же видит сейчас бывший узник Тангородрима. −Все уже идет не так, как он хотел. – прошептал сын Галдора. – Неужели именно поэтому? Рука на плече Эдары разжалась. Аданет поднялась на ноги. Скользнула взглядом по своему отражению в оконном стекле. Дочь Налии стояла на пороге шестого десятка лет. Хурин был шестью годами старше нее. Как же мало времени им отпущено здесь. Как же мало еще сделано. Свечи плакали, сгорая, и Эдаре подумалось, что точно так же сгорают и они – сыновья и дочери рода эдайн.***
Эстель казалось, что время в кабинете лорда Маэдроса остановилось. За его дверями бежали годы, а здесь все оставалось по-прежнему. Тяжелый стол темного дерева, высокие резные шкафы по стенам, темно-бордовые занавеси на окне. И портрет темноглазой серьезной девы, выполненный углем. Сделан он был так искусно, что Эстель временами казалось – Бельга из Химринга то одобрительно улыбается, то недовольно хмурится, то снисходительно склоняет голову. Лорд Маэдрос мрачно нахмурился и обвел братьев совершенно нечитаемым взглядом. Перед ним лежало распечатанное письмо. −Ородрет пишет, что в Дориате произошла резня. – в голосе старшего лорда слышались отчетливые завывания химрингской вьюги. – Тингол убит. На престоле теперь его внук – сын Берена и Лютиэн. Лорд Келегорм, еще при первых слова подскочивший с кресла, заходил по комнате. Как всегда неприбранные серебристые волосы взметнулись драгоценным плащом. −Как же такое могло случиться в хранимом Мелиан Дориате? – ядовито спросил он. Лорд Карантир язвительно фыркнул и с улыбкой взглянул на старшего брата. На высоких скулах четвертого сына Феанора цвел лихорадочный румянец. −Мелиан больше нет. – сухо отозвался Маэдрос. – После смерти Тингола она оставила свою фану. −Раз нет Мелиан, значит, нет и проклятого Пояса. – лорд Куруфин всегда соображал быстро. – Дориат открыт со всех сторон. −Я знаю, о чем ты думаешь. – оборвал младшего брата Маэдрос. – И я пока не отдам приказа готовиться к войне. Эстель, как всегда устроившаяся в самом темном углу, сжала кулаки под полами длинной туники. Лица семерых сыновей Феанора, обычно таких разных, вдруг стали очень похожими. Но от того какими-то не слишком живыми. Эстель почудилось, что она единственная живая на сборище мертвецов. −Как же ты собираешься получить наш камень? – ехидно спросил лорд Келегорм, шагнув к столу и уперевшись в него сжатыми кулаками. – Неужели опять переговоры, братец? Помнится, в первый раз это ничем хорошим не закончилось. Охотник выразительно кивнул на железную длань старшего брата. −Турко! – прикрикнул на брата молчавший до этого лорд Маглор. – Здесь совсем другой случай. −В Дориат отправится посольство. – негромко, но отчетливо проговорил Маэдрос. – И никто из вас в него не войдет. −И кого же ты собираешься туда отправить? – осведомился Куруфин, переглянувшись с Келегормом. Серые глаза старшего Феанариона безошибочно нашли Эстель в ее закутке. Верная удивленно выпрямилась под взглядами всех семерых лордов. Первым пришел в себя, как ни странно, Амрас. −Нельо! – воскликнул он. – Ты собираешься отправить туда нашу аданет? −Вот именно. – непреклонно ответил лорд Маэдрос, не сводя глаз с Эстель. – Аданет. Не связанную Клятвой, непричастную к истории с Береном и Лютиэн. Эстель предстоит попытаться добиться Сильмарилла миром. −Слушаюсь, мой лорд. – поднялась на ноги Эстель. – Когда отправляться? Маэдрос одним взмахом неживой руки утихомирил вскинувшихся было средних братьев. −Оставьте нас. Мне надо поговорить с каниэ Эстель. Лорд Маглор ухватил под руки Куруфина и Карантира и без видимых усилий потащил их к дверям. Эстель временами забывала, какая сила таилась в этих тонких музыкальных пальцах. Амбаруссар бросили внимательные взгляды на все-таки двинувшегося следом за братьями Келегорма, потом на спокойно сидевшего за столом Маэдроса, подмигнули Эстель и тоже вышли. −Эстель. – глухо проговорил Маэдрос, глядя за спину аданет, туда, где висел портрет. – Сядь, пожалуйста. Аданет послушно опустилась на стул, всегда стоявший перед столом Маэдроса. Сын Феанора не спешил начинать. Он был очень бледен. Под глазами залегли фиолетовые тени. Заметно порозовел шрам через щеку. −Ты должна знать. – все-таки сказал он. – Тингола убили из-за Сильмарилла. Он заказал наугрим сделать под него ожерелье, а те возжелали владеть камнем сами. Они убили Тингола, стража перебила их, но кому-то удалось спастись и вернуться с войском. Дориат едва удалось отстоять. Ородрет посылал им на помощь отряд. Теперь на престоле сын Берена и Лютиэн по имени Диор, и именно он теперь владеет Сильмариллом. −Все хотят владеть Сильмариллом. – проговорила Эстель. – Он сводит всех с ума. Маэдрос вскинул на нее глаза. Белки покрылись частой кровавой сеточкой. −Таково творение нашего отца. – хрипло проговорил он, подавшись вперед. Эстель невольно качнулась на стуле назад, но отвести глаз от лица старшего сына Феанора не сумела. На миг почудилось, что сквозь облик эльда на нее глянуло что-то страшное, темное. Искаженное. −Я посылаю тебя, потому что Сильмарилл для тебя не больше, чем сказка. – Маэдрос с заметным усилием моргнул и устало откинулся на спинку кресла. – Возможно, ты сумеешь противостоять этому. Либо Диор не захочет его отдавать, а тебя прикажет убить. −И тогда в Дориат придете вы. – негромко закончила Эстель. Маэдрос кивнул, не открывая глаз. −Я понимаю, что прошу невозможного. – почти прошептал он. – Но постарайся этого не допустить. Видит Эру, я не хочу больше крови. Но Клятва не позволит. Левая рука старшего Феанариона скользнула по вороту рубашки, судорожно разорвала шнурки, будто они сдавливали ему горло. −Сделаю все, что смогу. – пообещала Эстель. Тонкие губы Маэдроса дрогнули в слабом подобии благодарной улыбки.***
У границы, где раньше начинался Пояс Мелиан, посольство Первого Дома ждали. Правую сторону лица сидевшего верхом на пегом жеребце Маблунга ото лба до подбородка пересекал широкий шрам. Эстель подумалось, что глаз военачальник Дориата сохранил только чудом. По левую руку от него обретался темноволосый адан с аккуратной бородкой. Серые глаза цепко перескакивали с Эстель на ее отряд и обратно. Остальных дориатцев Эстель не знала. −Приветствую доблестных стражей Дориата. – громко поздоровалась Эстель. – Посольство Первого Дома прибыло и готово следовать вашим указаниям. −Здравствуй, Эстель из Амон Эреб. – прохладно ответил Маблунг. – В первую очередь, оставьте свое оружие. В Дориате оно вам не понадобится. −Каниэ Эстель! – возмутился ехавший по левую руку от аданет наполовину нандо Лорен. −Молчать. – прикрикнула на него Эстель, отцепляя от пояса ножны с мечом и передавая их подъехавшему ближе синда. – Осторожнее с клинком. Он послушен только моей руке. Дориатец серьезно кивнул, принимая меч, кинжал и метательные ножи. Отряд Первого Дома разоружался, обмениваясь недовольными взглядами. Наконец, Маблунг кивнул и пустил коня рысцой. Дорога скрывалась в зарослях. Светлоглазый адан оказался рядом с Эстель. Аданет бросился в глаза меч в темных ножнах у него на поясе. −Полагаю, я вижу перед собой Турина Погибель Глаурунга? – спросила Эстель. Сын Хурина смерил ее ледяным взглядом серых глаз и ответил: −А я вижу перед собой сестру Эдары Нарготрондской? −Что заставило тебя подумать так? – улыбнулась Эстель. Ни единый мускул не дрогнул в лице Турина. −Вы с ней очень похожи. −Удивительно. – хмыкнула аданет. – Ты первый, кто обнаружил в нас с сестрой сходство. −Дело не в облике. – коротко отозвался Турин и пришпорил коня. Лес, которым они ехали, как-то вдруг поредел. Послышался шум реки. За изогнутым каменным мостом темнел зев пещеры. У входа стояла стража, и поджидал еще один всадник. Лучи Анора сверкнули в его золотистых волосах. Только подъехав ближе, Эстель разглядела, что это аданет, одетая в кольчугу и причесанная, как воин. −Сестра. – кивнул аданет Турин. Та ответила ему короткой, не затронувшей таких же серых, как и у брата, глаз улыбкой. −Советник Орофер приказал вести посольство Амон Эреб в южный каземат. – сказала она Маблунгу на синдарине с характерным дориатским выговором. −Сразу в каземат? – преувеличенно-простодушно уточнила у Маблунга Эстель. Высокие скулы военачальника Дориата едва заметно порозовели. Аданет растерянно взглянула на невозмутимую Эстель. −Спасибо, Ниэнор. – ровно отозвался Маблунг. – Ты свободна. Эстель внутренне усмехнулась, заметив, каким взглядом проводил сестру Турина синда. Что ж, очевидно, нравы в Дориате после истории Берена и Лютиэн слегка изменились. −В Менегроте каземат это нечто вроде караульной в ваших крепостях. – все-таки объяснил Маблунг. – Приведете себя в порядок с дороги. Эстель покладисто кивнула.***
Менегрот был очень похож на Нарготронд. Вернее, Нарготронд напоминал Менегрот. Эстель вспомнила рассказ сестры, что король Финрод вдохновился именно чертогами Элу Тингола. И все же в Менегроте было неуютно. Резные стены напоминали настоящий лес, укрепленные в нишах зачарованные светильники создавали впечатление окон, в небольших круглых залах прямо из пола били фонтаны. И все же на чертогах лежала печать запустения. Не чувствовалось в них руки истинных хозяина и хозяйки. Эстель со вздохом покачала головой. Тингола погубил Сильмарилл, добытый его дочерью и зятем. И кто знает, возможно, и его внука он тоже погубит. Мысль была такой неожиданной, что Эстель, шедшая за Маблунгом, споткнулась и сбилась с шага. Синда, реагируя на резкое движение, схватился за рукоять кинжала. Все-таки устоявшая на ногах Эстель виновато пожала плечами. −Прости, что напугала. Просто подумалось кое-что… −Что же тебе подумалось? – Маблунг опустил руку и кивком позвал за собой. −Мне подумалось, что Моргот нарочно позволил Берену и Лютиэн уйти с Сильмариллом. – проговорила Эстель. – Он знал, что камень не принесет своим владельцам ничего хорошего. И вот… Король Тингол убит. Королева Мелиан ушла. Дориат пережил разорение. А теперь на пороге новая война. −Если ты уйдешь отсюда без Сильмарилла, то придешь с мечом в руках? – не оборачиваясь, спросил Маблунг. −Придут мои лорды. – глядя в широкую спину, укрытую кожаным доспехом, сказала Эстель. – А меня приведет моя клятва верности. И дай Эру, если она не потащит за собой мою дочь. −Сколько ей лет? – скорее поняла, чем услышала Эстель. −Пятнадцать. – ответила она. – Как было мне в Нирнаэт. Больше они не сказали друг другу ни слова. Маблунг остановился перед высокими дверями и коротко постучал. Стражники по обеим сторонам от дверей смотрели на Эстель холодно и равнодушно. Как статуи. Аданет глубоко вдохнула. Тяжелый же наказ дал ей государь.***
Диор ожидал увидеть если не самих сынов Феанора, то, по крайней мере, кого-то из их доверенных. Но в кабинет вошла высокая немолодая аданет с заплетенными в частую тугую косу светлыми волосами. Непокорные кудри выбивались из прически и облаком парили вокруг головы. На груди у аданет сверкала серебром звезда Феанора. Не глядя в лицо, этой женщине можно было дать не больше тридцати лет. Стройная и статная, с осанкой воина, которую кожаные доспехи только подчеркивали, она во всем напоминала эльдар. Только лицо избороздили линии морщин, особенно заметные в уголках глаз и губ. Голубые глаза смотрели прямо и спокойно. Аданет коротко, одной головой, поклонилась. −Здравствуй, Диор, государь Дориата. – голос у аданет был по-девичьи звонким и чистым. – Мое имя Эстель, дочь Налии. Я послана государем Амон Эреб Маэдросом Феанарионом, чтобы говорить о судьбе наших народов. −Здравствуй и ты, Эстель из Амон Эреб. – вернул вежливость Диор. – Удивительно, что лорд голодрим прислал говорить о судьбе своего народа аданет. −Судьба моего рода исстари связана с сынами Феанора. – отозвалась Эстель. – Кроме того, государь Маэдрос рассудил, что нам с тобой будет проще понять друг друга. Диор задумчиво простучал пальцами по подлокотнику. Он так и сидел в кресле, отгородившись от посланницы столом. Эстель стояла перед ним и держалась на редкость спокойно. −Итак, что же сыны Феанора хотят сказать нам? – склонил к плечу черноволосую голову сын Берена и Лютиэн. −Сыны Феанора просят тебя возвратить то, что принадлежит им по праву наследования. – ответила Эстель, голубые глаза сверкнули. – И то, что не принесло добра твоей семье. −Уж скорее то, право на что они утратили. – вступил в словесную игру Диор. – Или не мои мать и отец добыли этот камень у Черного Врага Мира? Чего не смогли сделать твои лорды. −Мои лорды веками стерегли северные границы и не пускали нечисть в Белерианд. – голос посланницы Амон Эреб вдруг напомнил Диору бегущую реку. – И продолжают свою битву до сих пор. Но ты забываешь, благородный Диор, что их связывает не просто обещание, а Клятва, данная перед лицом валар. Чтобы ее сдержать, мои лорды не остановятся ни перед чем. −Даже перед новым братоубийством? Эстель невозмутимо кивнула. −Ты называешь вещи своими именами, владыка, и я тебя в этом поддержу. Дориат сейчас очень слаб и измучен. Пояса Мелиан, что защищал его веками, больше нет. Нарготронд помог вам отбить нападение наугрим, но когда сюда придут сыны Феанора, король Ородрет примет их сторону. −Неужели король Ородрет забыл, что только благодаря Дориату второе войско Ангбанда не добралось до его стен? – прищурил синие глаза Диор. −Король Ородрет помнит, что разбить первое войско у самых стен города помогли воины Дома Феанора. – вернула удар Эстель. – А еще король Ородрет очень хорошо помнит Берена, сына Барахира, который увел его старшего брата на верную смерть. А советник короля Ородрета – Эдара, дочь Налии, прекрасно помнит темницы Тол-ин-Гаурхот, где она спасла владыке Финроду жизнь. Ее подвиг и ее слово до сих пор чтят в Нарготронде. Поэтому не стоит надеяться на их помощь. Эстель отвела глаза от лица короля, скользнула взглядом по отделанному деревянными панелями кабинету. Задержалась на большом семейном портрете. −У тебя ведь подрастают дети, владыка. – тихо и очень печально сказала она. – Им слишком рано видеть, во что выливаются распри взрослых. У меня тоже есть дочь. Ей едва минуло пятнадцать лет. В ее возрасте я сражалась в Нирнаэт Арноэдиад. Там я лишилась матери и едва не потеряла сестру. Я не хочу такого будущего ни своей дочери, ни твоим детям. Выбирай, владыка. Эстель коротко поклонилась и, не дожидаясь позволения, покинула кабинет. Диор остался сидеть, глядя в нарисованные глаза Нимлот, державшей на руках малютку Эльвинг.***
Эстель предполагала, что после ее речи Диор прикажет отправить все посольство в темницу. Но на следующий день их вызвали в тронный зал. Аданет с невольным восхищением рассматривала большую круглую пещеру с витражным стеклом наверху. Лучи Анора дробились в нем и рассыпались сотнями радуг. Диор сидел на изящном резном троне, облаченный в серебристую мантию и высокую усыпанную мелкими прозрачными, как слеза, камнями корону. По правую руку от него, на троне пониже, сидела королева Нимлот в белом платье, очень прямая и собранная, как страж границы. Слева Эстель заметила на полу почти не видные потертости. Очевидно, здесь стоял третий трон. Аданет хмыкнула про себя. Конечно же, стоял. Трон принцессы Лютиэн. По обеим сторонам от короля и королевы расположились советники в одинаковых долгополых одеждах, все как на подбор светловолосые и сдержанные, как мраморные статуи. Отряд Эстель за ее спиной невольно придвинулся ближе к своей каниэ. Диор был очень бледен, словно провел бессонную ночь, но голос у него остался твердым. −Эстель из Амон Эреб, твое послание услышано и понято. Мы приняли решение. Диор помедлил. Эстель почувствовала, как сильно колотится у нее в груди сердце, а по спине ползет холодная змея. −Я отдам тебе Сильмарилл. – негромко проговорил Диор. – Если ты сумеешь удержать его в руках. Над Менегротом повисла звенящая тишина. Эстель склонила голову набок, стараясь не выдать своих чувств. −Ты поступаешь не по чести, король Диор. – проговорила она. – Всему Белерианду известно, что Варда закляла Сильмариллы. Руки смертных не могут прикоснуться к звездным камням. −И все же мой отец, благородный Берен, держал Сильмарилл в руках, ибо помыслы его были чисты. – возразил Диор, горделиво вскинув черноволосую голову. – Докажи и ты чистоту своих. Возьми Сильмарилл обеими руками. Эстель проглотила колкость о том, что у Берена была всего одна рука, но все-таки позволила себе скривить губы в насмешливой улыбке. Поймала взгляд высокого беловолосого лорда и качнула головой, словно бы в одобрении. −Умно, король. Чтобы в случае моей неудачи навсегда лишить меня способности держать оружие. Что ж, я принимаю твое условие, ибо у меня приказ государя Маэдроса – не допустить кровопролития. Я готова, Диор, сын Лютиэн и Берена. Диор кивнул стоявшему по правую руку от него среброволосому синда. Тот понятливо скользнул куда-то в сумрак. Эстель покусывала изнутри щеку. Кончики пальцев покалывало, сердце заходилось в груди. Все тот же синда вернулся с резной деревянной шкатулкой. Глядя на аданет испуганными голубыми глазами, поднял крышку. Брызнувшее изнутри сияние заставило Эстель отступить на шаг, жмуря глаза от неожиданности. И все же свет не обжигал. На черном бархате лежал крупный – в ладонь аданет – округлый камень, словно упавшая с небес звезда. Эстель смотрела на него, не веря своим глазам. Легендарное творение Феанора, оболочка для благословенного света двух Древ. Камень, столько веков плененный в Ангбанде. И теперь он перед ней. Эстель прикрыла глаза, вспоминая почему-то Битву Бессчетных Слез. Белое пламя вокруг государя Маэдроса. Несметные полчища, выходящие из ворот Ангбанда. Сколькими жизнями была оплачена та попытка сокрушить Черного Врага, отомстить за гибель родных, вернуть украденное. Следом невольно подумалось о маме. Верная лорда Химринга, что пала подле его лучшего друга, спасителя и короля в отчаянной безнадежной попытке защитить. Эдара, у которой Нирнаэт отобрала любовь. Сама Эстель, оторванная от родных, запертая в тайном городе. Против воли в груди родился крик, но так и не вырвался наружу. Стремительным движением Эстель протянула руки и выхватила из шкатулки Сильмарилл. Перепуганный синда шарахнулся в сторону. Аданет обеими руками прижала камень к груди. Кто-то неразборчиво охнул, кто-то крикнул. Эстель прижимала к себе камень, а он сиял так ярко и неистово, но совсем не обжигал. Лишь согревал, как пламя костра в студеную ночь. Аданет не поняла, когда это произошло. Тепло полилось ей прямо в руки, ручейками заскользило по венам к стучащему живому сердцу. В звенящей тишине на светлый пол королевского чертога Менегрота упала пустая оболочка. Эстель задумчиво разглядывала собственные руки. Узкие ладони, длинные тонкие пальцы, вечные мозоли от рукояти меча. Светлая неповрежденная кожа. Диор подался вперед, соскользнул с трона и сделал осторожный шаг к Верной Маэдроса, которая так и стояла, ссутулившись и глядя то на свои руки, то на потухший камень. −Что ты сделала? – потрясенно прошептал он. Эстель подняла голову, и сын Берена и Лютиэн невольно отшатнулся, как до этого она от сияния Сильмарилла. Он хорошо запомнил, что глаза у Эстель из Амон Эреб были ярко-голубыми, почти в синеву. Они и остались голубыми. Только теперь светились, как у тех, что пришли из-за Моря. И в этих глазах Диор увидел совершенно детское недоумение. Как у близнецов, когда они не понимают, зачем нужно умываться и чистить зубы по утрам. −Я не знаю. – тихо отозвалась Эстель, наконец, опуская руки. – Не знаю… Диор перевел взгляд на валяющийся у ее ног камень. Вернее, теперь уже простую стекляшку. Эстель медленно склонила голову в церемонном поклоне. −Твое условие выполнено, владыка Диор. Я удержала Сильмарилл в руках. И теперь посольство Амон Эреб уходит. Аданет совершенно непочтительно повернулась к королю, королеве и лордам спиной и пошла прочь. Сердце продолжало колотиться, как заполошное. Пальцы часто покалывало. Эстель ощущала саму себя как переполненный кувшин. Одно неловкое движение, и содержимое разольется. Глаза защипало, и по щекам скользнули горячие слезы. Эстель вытерла лицо тыльной стороной руки и совершенно без удивления отметила серебристые капли на коже. Кто-то из верных поддержал ее под руку. Мелькнуло испуганное лицо Маблунга. Эстель подумалось, что вряд ли кто-то когда-то видел военачальника Дориата таким. А впереди был еще долгий путь домой.***
Маэдрос остановился, словно напоровшись на стену. Эстель медленно спешилась, сбросила капюшон и подняла голову. Сын Феанора взглянул ей в лицо и позабыл, как дышать. В Амане никому и в голову не приходило обращать внимание на свет глаз. Это было такой же естественной частью облика, как две руки, две ноги и голова. В Эндорэ выяснилось, что у мориквенди глаза лишены этого сияния. У Пришедших Следом они и вовсе были тусклыми, вспыхивая лишь в минуты радости или гнева. В сумерках голубые глаза Эстель горели на худощавом лице совсем как у аманэльдар. −Невозможно… − выдохнул оказавшийся рядом Кано. Бесцеремонно протиснувшись между застывшими, как статуи, лордами, во двор выскочила Эленна и бросилась к матери. −Мама! Эстель, зажмурившись, обняла дочь. Прижалась долгим поцелуем к ее виску и прошептала: −Эленна, родная моя. Эстель слегка отстранилась и погладила дочь по щеке. Маэдросу по-прежнему казалось, что он спит. Потому что рука Эстель на миг окуталась до боли знакомым белым сиянием. Свет погибших некогда Древ, словно вода в песок, впитался в щеку потрясенной Эленны. Эстель повернулась к сынам Феанора. −Сильмарилла больше нет. – тихо произнесла она. – Он словно… Во мне. Маэдрос без слов приблизился к своей Верной. Протянул вперед левую руку. Эстель потянулась навстречу. Кончики пальцев эльда и аданет встретились, потом пальцы переплелись в замок. По руке Маэдроса потекло пламя. Горячее, оно все же не обжигало. Добралось до сердца и свернулось там, согревая. И без того вечно горящие серые глаза старшего сына Феанора вспыхнули светом Древ. −Нельо. – прошептал стоявший ближе всех Келегорм. Охотник осторожно расцепил руки старшего брата и верной. Обхватил ее руку своей ладонью и пораженно застыл, глядя, как белое теплое пламя пляшет на его коже, пробираясь внутрь, к самому сердцу. Один за другим сыновья Феанора тянулись к неистощимому немеркнущему сиянию. Эстель закрыла глаза, чувствуя, как сердце впервые за долгие недели пути успокаивается. Изначальный свет, лишь каким-то чудом не испепеливший хрупкое хроа смертной, по капле перетекал к тем, кому принадлежал по праву рождения. −Эстель. – позвал аданет лорд Маглор. Аданет открыла глаза. Второй сын Феанора прижимал ее руку к своей щеке. На его коже постепенно затухало серебристо-белое сияние. −У тебя снова глаза смертной. – тихо сказал он. – Как ты себя чувствуешь? −Хорошо. – медленно кивнула Эстель. – Как будто забрали все лишнее. Лорд Карантир улыбнулся непривычно мягко и спокойно. У него единственного из братьев были голубые глаза, посветлевшие сейчас, как небо в летний полдень. −Надо думать. – беззлобно фыркнул он. – Ох, Эстель. Когда Нельо просил тебя привезти Сильмарилл, он немного не это имел в виду. И четвертый сын Феанора весело и звонко рассмеялся. Братья вторили ему. Один из камней, наконец, вернулся домой. Пусть и таким странным способом.