***
Идриль подняла легкий, больше похожий на игрушку, меч, выкованный для нее Ломионом. Левой рукой прижала к себе Эарендила и попятилась к малой сторожевой башенке. Их с Туором дом стоял вплотную ко второму кольцу стен. Когда черный поток морготовой нечисти хлынул в город сквозь рухнувшее первое кольцо, прибежал Воронвэ с приказом Туора увести Идриль с сыном к королевскому дворцу. Принцесса только и успела, что застегнуть оружейный пояс поверх доспехов, поправить митриловую кольчугу на Эарендиле, когда с улицы донеслись крики и лязг. Ощетинившийся мечом Воронвэ встал в дверях и крикнул: −Уходи стеной, принцесса! Идриль схватила за руку сына и бросилась к открытому переходу, соединявшему третий этаж дома с одной из малых башен. Выбралась на стену и замерла от ужаса. Над Большим Торжищем вставала расцвеченная огненными всполохами туча. Что бы там ни происходило, это было похоже на бойню. Идриль почувствовала, как сын прижимается к ее бедру и прячет лицо в складках плаща. Левая рука сама собой потянулась закрыть ему глаза, но бессильно упала. Гондолин – прекрасный Город Семи Имен – горел. Его стены пали, и выход теперь был только один – через тайный тоннель на перевал. Засмотревшаяся Идриль не заметила, как по стене взобрались юркие черные тени. Вскрикнула от неожиданности, когда из темноты на нее бросились оскаленные пасти. Взмахнула вспыхнувшим голубым сиянием клинком. Раненный орк с визгом отскочил, но ему на подмогу бросились другие. Принцесса толкнула сына к сторожевой башенке, закрывая собой. Еще одна темная тень, легкая и стремительная, спрыгнула откуда-то с крыши. Перекатилась, ловко подрубая ноги первому бросившемуся на принцессу орку. Повела черным, будто впитавшим всю тьму ночи, мечом, очерчивая полукруг. Идриль с облегчением узнала кузена. Ломион сражался, как одержимый. Казалось, его черный плащ не успевает за его стремительными движениями. Идриль не успела опомниться, как стена вокруг них оказалась завалена телами морготовых тварей. Снеся голову последнему уцелевшему орку, Ломион окинул Идриль быстрым взглядом, очевидно, выискивая возможные раны, попытался ободряюще улыбнуться, но получилось скорее устало и обреченно. Не выпуская из рук меч, кузен присел на корточки, снял с плеча сумку и протянул ее Эарендилу. −Возьми эту вещь, дружок. – непривычно мягко проговорил Ломион выглянувшему из-за плаща матери малышу. – Постарайся не потерять. Это очень важное задание. Эарендил серьезно кивнул, повесил сумку себе на плечо и вдруг бросился на шею двоюродному дяде. Ломион выпустил меч, обнял одной рукой мальчика за пояс и негромко пробормотал в светлые кудряшки: −Тише-тише, сын Туора. У нас еще будет время поплакать. −Я не плачу. – сердито возразил Эарендил. – Я благодарю. −Ах вот оно что. – по тонким губам Ломиона скользнула быстрая улыбка. Осторожно отцепив от себя руки племянника, лорд Дома Крота обернулся к сестре. −Первое кольцо потеряно. Второе прорвано. На Торжище Дом Золотого Цветка сдерживает балрогов. Сейчас мы идем ко дворцу, забираем всех, кого сможем, и ты ведешь их к тоннелю. Я и мой Дом остаемся. Попробуем собрать других уцелевших. −Хорошо. – твердо кивнула принцесса. – Брат, ты не видел Туора? −Нет. – качнул головой Ломион. – Видел, что его дружина сражается на стенах второго кольца. Но его самого… Ломион не успел договорить. Небо над ними вдруг сделалось светлым, как днем. Полыхающий огнем заряд ударил в располагавшуюся южнее большую караульную башню. Стена под ногами содрогнулась. Во все стороны полетели куски камня, пыль и искры. Башня исчезла, словно ее никогда и не было. Казавшаяся вечной кладка застонала. Ручейками побежали трещины, и настил принялся крениться в сторону ущелья. Последним отчаянным усилием Ломион что было сил, толкнул Идриль в сторону. Стена ушла у него из-под ног, и эльда покатился вниз, в оскалившуюся острыми скалами бездну. Пальцы вцепились в крохотный уступ. Носком правой ноги Ломион нашарил такую же крохотную щель. Дыхание перехватило от посыпавшейся сверху пыли, небольшой камень больно ударил по лишившейся шлема голове. Щеку и шею защекотало теплым и липким. Ломион запрокинул голову, отчаянно пытаясь проморгаться. Он висел над пропастью, уцепившись за чудом уцелевшее основание сторожевого настила. Эльда попытался ухватиться и второй рукой, но от движения сорвалась нога, и Ломион, сцепив зубы, всем собой ощутил ледяное дыхание пропасти. В ушах звенел последний крик отца. И его последнее пророчество. Да умрешь ты той же смертью, что и я! −Ломион! – зазвенел над головой прекрасный, как звук фонтанов, голос. Маленькая нежная ладошка вцепилась в его запястье, потянула, но Идриль не могла, не имела сил удержать над бездной взрослого эльда в полном доспехе. В глазах невольно вскипели слезы, вымывая насыпавшуюся пыль, и Ломион разглядел над собой бледное перепуганное лицо сестры. −Итариллэ. – прошептал он, впервые называя принцессу на ее родном языке. – Не надо. Отпусти. Спасайся. Спасай сына. −Нет. – глаза Идриль сверкнули так же упрямо, как некогда у ее отца. – Держись за меня, Ломион. Попробуй найти опору. Лорд Дома Крота улыбнулся, жалея, что не может сейчас прикоснуться к этому лицу, погладить по щеке. −Ты – моя опора, Итариллэ. Сделай так, чтобы все это было не зря. Пальцы Идриль соскользнули с его запястья. Одновременно выступ, за который так отчаянно хватался Ломион, раскрошился, и эльда рухнул вниз. Правое запястье словно сжали клещами. От рывка плечо рвануло болью. Падение, не продлившееся и удара сердца, остановилось. Над собой Ломион увидел побагровевшее от натуги лицо Туора. Адан рыкнул и потянул Ломиона наверх, перехватив уже за локоть, а потом за плечо. Ломион свалился на остатки крепостной стены, отчаянно кашляя и содрогаясь. Глубоко внутри он уже почти долетел до дна своей пропасти. Оставалось только разбиться о камни. Туор не дал ему ни мгновения отдышаться. Подхватил подмышки, ставя на ноги, слегка встряхнул и коротко молча обнял за плечи. И тут же бросился к Идриль и сыну, хватая обоих за руки. Стена под ними снова затряслась, и где-то, будто совсем рядом, зазвучал знакомый бесплотный голос: −Видишь, Маэглин, с тобой или без тебя, но я все равно пришел в белоснежный Гондолин. А ведь ты мог избежать своей судьбы, мог возвыситься над этим отребьем. Но ты отказался, и я снова даю тебе выбор. Что для тебя предпочтительнее – ужасный конец или ужас без конца? Ломион огляделся, но его меча нигде не было. Тогда эльда вскинул голову к пылающим небесам и крикнул: −Я уже избежал своей судьбы! И я не стану выбирать! Я просто убью как можно больше твоих тварей! Гулкий торжествующий хохот Моргота прокатился над гибнущим Гондолином. Ломион обернулся на Туора. −Веди их к Дворцовой площади. Я поведу свой Дом на Торжище. Посланник Ульмо коротко кивнул и бросил брату своей жены короткий меч.***
Ломион остановился, почувствовав, что задыхается. Пар от испарившихся фонтанов, жар и смрад повисли над горящим городом, превращая прекраснейшее творение мастеров-эльдар в оживший кошмар. Воины Дома Крота сплотились вокруг своего лорда, и Ломион с ужасом увидел, как мало их осталось – едва ли наберется два десятка. Рядом с ним встал Глорфиндел, едва сумевший отвести своих воинов с полыхающего Торжища, ценой немыслимых потерь задержав там балрогов. Вечно сияющий доспех Лорда Дома Золотого Цветка почернел от копоти. Покореженный чудовищным ударом шлем оставил на лице эльда огромный кровоподтек. Но страшнее всего Ломиону казались волосы. В мирные дни лорд не признавал никаких причесок. Пушистые золотые локоны сплошным искрящимся потоком падали до пояса. В их сверкающем ореоле Глорфиндел казался одним из валар. Теперь же длинная толстая и тугая коса, обожженная в борьбе с балрогом, сиротливо валялась в грязи. Коротко – выше плеч – обрезанные пряди вымокли от пота и пара, облепляя перепачканное сажей лицо. Казалось, земля содрогнулась, когда на площадь выбрался здоровенный балрог с длинным мечом в лапе. Видевший этих тварей в Битве Ломион зло прищурился. К ним пожаловал сам Готмог – предводитель огненных чудовищ. −Где Эгалмот? – тихо и очень спокойно спросил у Ломиона Глорфиндел. −Собирает выживших. – так же тихо ответил ему Ломион. Лорд Золотого Цветка коротко кивнул и улыбнулся. −Значит, дадим ему немного времени. И первым бросился на здоровенную – в два раза выше него – тварь. Ломион замешкался, отдавая приказ прибившимся к ним уцелевшим лучникам Дома Ласточки. −Огонь! Стрелы, пусть и заговоренные мастерами-нолдор, не причиняли балрогу ощутимого вреда, но, по крайней мере, злили и отвлекали. Глорфиндел уже схватился с тварью в поединке, изо всех сил сдерживая удары такого же огненного, как балрог, огромного меча. Ломион с криком бросился на помощь золотому лорду. Воины Домов Крота и Золотого Цветка, не сговариваясь, метнулись наперерез выползшему из соседнего переулка железному дракону. Ломион достал тварь ударом в бок, отскочил, уворачиваясь от раскрошившего мостовую удара мечом. Доспехи раскалились и обжигали даже сквозь плотный поддоспешник. Лицо и руки невыносимо пекло. Глорфиндел оттолкнулся от обломка колонны, взвился в высоком прыжке и обрушил на голову Готмогу размашистый рубящий удар, вложив в него все силы. Разрубленный пополам шлем войсководителя Ангбанда, высекая искры, покатился по земле. Готмог с ревом отшатнулся, взмахнул левой лапой, пытаясь удержать равновесие. Ломион, отвлекшийся на бросившегося на него орка, не успел ничего сделать. Удар огромной когтистой лапой вышиб из него дух и, как тряпичную куклу, отшвырнул на середину площади, к фонтану. Удар головой о мраморный постамент отозвался мерзким хрустом будто бы во всем теле. Мир перед глазами померк, и Ломион провалился в темноту, не успев даже почувствовать боли.***
Глорфиндел не мог даже обернуться, не мог сосредоточиться, чтобы потянуться осанвэ к затихшему лорду Дома Крота. Готмог издевательски оскалился и снова замахнулся своим пылающим клинком. Нолдо отскочил в сторону, понимая, что удар такой силы попросту не сдержит. Слева, у входа в переулок, его воины все никак не могли сладить с железным чудовищем, бившимся, как в агонии, и топтавшим своих и чужих. Глорфиндел проскользнул под рукой у Готмога и рубанул его по локтевому суставу, надеясь лишить тварь лапы. Меч отскочил, едва не ранив самого лорда. Готмог захохотал. −Что же ты, нолдо? – прорычал он. – Неужели сдаешься? −Рано радуешься! – рявкнул вынырнувший невесть откуда Туор и размахнулся своим боевым топором. И без того горящие глаза балрога полыхнули всем пламенем Ангбанда. −Это вы напрасно надеетесь. Левой лапой он без видимых затруднений перехватил меч Глорфиндела и потянул на себя. Тварь явно рассчитывала, что эльда не разожмет рук и встретит свою смерть в пламени. Но от немыслимого жара клинок мгновенно раскалился до самой рукояти, опалив Глорфинделу ладони. Пальцы сами собой разжались, и не ожидавший этого Готмог едва не завалился на спину. Туор, не теряя времени, попытался подрубить балрогу колени, но прочное тело твари не одолел даже его топор. На помощь предводителю темной волной бросились орки. Откатившийся в сторону Глорфиндел, как сквозь мутное стекло, увидел воздвигшуюся над упавшим на колено Туором огненную фигуру. Но сделать ничего не успевал. Пылающий меч Готмога обрушился, но не на голову Туора, а на сияющий голубым клинок воителя в серебристом доспехе и высоком, увенчанном шипом, шлеме. −Эктелион… − прошептал Глорфиндел, с трудом поднимаясь на ноги, и отыскивая глазами собственный меч. Эктелион сражался так яростно, что Глорфиндел почти видел вокруг него пламенной ореол. И хотя левая рука Владыки Фонтанов бессильно висела вдоль тела, по-прежнему выверенные и сильные удары сияющего меча заставляли Готмога пятиться. Балрог подставил согнутую в локте руку под удар, и лезвие меча Эктелиона раскололось. Лорд Дома Фонтанов отшвырнул ставшую бесполезной рукоять и с криком бросился вперед. Прямо в чашу фонтана, опрокидывая туда балрога. Шип, венчавший высокий шлем Эктелиона, вонзился Готмогу в грудь. Раздался дикий рев, над площадью повисло плотное облако пара. Глорфиндел, кое-как устояв на ногах, бросился к фонтану. Огромная круглая чаша устояла. Вода в ней вскипела, почернела и выплеснулась. Ничего толком не видя из-за пара, Глорфиндел сунул руки в кипяток, нашарил обжигающий металл доспехов и, что было сил, потянул. Эктелион безвольно упал ему на руки. Красивое, но теперь обезображенное кровоподтеками лицо было серым, и все-таки Глорфиндел чувствовал, друг еще жив. Готмог огромной погасшей тушей валялся посреди осколков скульптур. Глорфиндел с помощью пробившегося к нему Туора вытащил Эктелиона и осторожно взвалил его себе на плечи. Туор бросил короткий взгляд на мертвого балрога, исчез где-то в тумане, но скоро вернулся, бережно неся на руках воина в темном доспехе. Голова Ломиона безвольно лежала у Туора на плече. Растрепавшаяся коса сбилась в кровавый колтун. −Уходим. – скомандовал Туор. – Их надо унести отсюда. Глорфиндел в последний раз взглянул на оскверненный фонтан, на охваченную огнем площадь, неподвижного железного дракона, на своих погибших воинов и стиснул зубы от невыносимой обжигающей ярости.***
Ломион пришел в себя от того, что по лицу скользило что-то мокрое и ледяное. Эльда распахнул глаза и тут же зажмурился снова. Мир перед ним закружился в дикой пляске, небо успело несколько раз поменяться местами с землей. −Ломион. – сквозь яростную круговерть пробился родной тихий голос. – Ломион, как ты? Ломион снова открыл глаза, на этот раз медленнее и аккуратнее. Над ним тускло светились звезды. Небо, пронзенное острыми пиками скал, потихоньку светлело. Эльда узнал эти скалы. Кристорн. Царство орлов Манвэ и лютого холода. Одновременно Ломион осознал, что лежит на некоем подобии носилок, а над ним склоняется похожая на собственную тень Идриль. −Идриль… Голос сорвался, и Ломион судорожно закашлялся. Рот затопило горячим и соленым. Идриль помогла брату слегка повернуть голову и откашляться. Мимоходом проверила повязку на голове. Ткань больше не пропитывалась кровью, но принцессу это не успокаивало. Надо было выбраться в долину, найти укрытие и осмотреть рану как следует. Проще сказать, чем сделать. Ломион снова закрыл глаза, но дышал он теперь глубоко и ровно, хотя и был бледным до синевы. Идриль поправила на нем сбившийся плащ, кивнула двум воинам Дома Крота, которые несли своего лорда на носилках из собственных плащей. Небо за спиной пылало отсветами пожаров, а в глазах Идриль снова и снова рушилась высокая белая башня, погребая под собой короля. Ее отца.***
Вылезшему из какой-то расщелины некрупному балрогу Глорфиндел даже обрадовался. Полыхавшие в груди ненависть и обжигающая ярость наконец-то нашли выход. Лорд Дома Золотого Цветка оглянулся на лежавшего на носилках так и не пришедшего в себя Эктелиона, выхватил меч и бросился наверх по каменистой узкой тропе. Балрог при виде метнувшегося ему наперерез нолдо радостно взревел, взмахивая огненным бичом. Глорфиндел пружинисто отскочил в сторону, балансируя на одиноком камне почти на самом склоне. Балрог снова взмахнул бичом, и эльда взвился птицей, перескакивая через хлыст и вонзая клинок прямо в грудь твари. Огненное чудовище взревело, зашаталось, взмахнуло лапой, пытаясь зацепить своего убийцу. Глорфиндел разжал руки, и балрог, пронзенный его мечом, рухнул в водопад. В груди стало пусто-пусто и очень холодно. Глорфиндел отвернулся и, спотыкаясь, побрел по тропе вниз. В затылке тупо и больно пульсировало. Голова, лишенная тяжести волос, была легкой и тоже очень пустой.***
Конь под Эдарой приплясывал, недовольный, что всадница мало того, что сперва резко осадила, так теперь еще заставляет неподвижно стоять на месте. Статуя он ей, что ли, право слово? Эдара не глядя похлопала нервничающего жеребца по гладкой лоснящейся шее и повернулась к Охтарону. −Что думаешь, кано Охтарон? – спросила она, вытирая рукавом слезящиеся глаза. Анор сиял, как начищенный. В его свете застывшие у кромки небольшой рощицы нолдо и аданет рассматривали движущийся по старому тракту поток. Неизвестные беженцы шли пешком, лошадей и телег ни у кого не было. Некоторых несли на кое-как сделанных носилках. У кого-то за спиной были небольшие котомки. Казалось, они уходили с насиженного места торопливо, спасая в первую очередь собственные жизни. −Надо подойти поближе. – тревожно нахмурился нолдо. – Не нравится мне это. −Значит, подойдем. – Эдара тронула пятками бока вороного, пуская его рысью. Их приближение заметили. Поток идущих остановился. Эдара прищурилась, пытаясь разглядеть беженцев внимательнее, но глаза только сильнее заслезились. Проклятье, так она скоро совсем развалится. −Это же эльдар. – охнул разведчик и пустил коня галопом. Эдара цокнула языком, догоняя нолдо. Это действительно оказались эльдар. Кое-как одетые, измученные. Некоторые даже босые. Охтарон спешился и шагнул к ним. −Кто вы? – голос кано дрогнул. Ему навстречу выступил высокий заросший адан в некогда голубой, а теперь утратившей всякий приличный вид тунике. За спиной у адана поблескивал угрожающего вида боевой топор. −Сперва вы назовитесь. – нахмурил широкие брови воин. – Кто вы и откуда? Эдара подвела вороного ближе, но спешиваться пока не стала. −Мое имя Эдара. – произнесла она. – Я каниэ Нарготронда и советник короля Ородрета. Это Охтарон – кано разведчиков. Кто же все-таки вы? Воин, во все глаза смотревший на Эдару, опустил голову в слишком знакомом коротком поклоне. Так кланялись верные всех трех Домов нолдор. −Я Туор, сын Хуора, госпожа. А мы все – бесприютные беженцы, ибо нет больше прекрасного Гондолина. Эдара все-таки соскользнула с седла, поморщившись от ставшей уже привычной боли в суставах. −Значит, Гондолин пал? – тихо спросила она. −Воистину так, мудрая каниэ. – прозвенел другой голос. Из толпы вышел очень высокий голубоглазый эльда. Эдара с болью в душе взглянула на его короткие неровно остриженные золотые волосы. Очевидно, прежде они были прекрасны. −Меня зовут Глорфиндел. – коротко поклонился эльда. – Лорд Дома Золотого Цветка. Вернее, того, что от него осталось. Глаза Эдары скользили с одного изможденного лица на другое. Сердце в груди щемило. −Охтарон, скачи в город. – распорядилась она. – Доложи владыке. Я буду ждать тебя здесь. −Слушаюсь, каниэ Эдара. – нолдо вскочил в седло и молнией унесся прочь. Эдара повернулась к молча смотревшим на нее гондолиндрим. −Владыка Ородрет не оставит вас без помощи. Полагаю, Нарготронд сможет принять вас. По бледным губам Глорфиндела скользнула короткая улыбка. −Спасибо, мудрая каниэ. Из толпы выбрался худенький большеглазый мальчик с холщовой сумкой на плече. Запрокинув голову, окинул Эдару внимательным взглядом, кивнул каким-то своим мыслям и прижался к бедру Туора. Тот погладил ребенка, очевидно, своего сына по голове. Эдара огромными от удивления глазами уставилась на показавшееся из-под пушистых светлых волос ухо ребенка. Маленькое, как у эдайн. Но с заостренным, как у эльдар, кончиком. Туор, заметив ее взгляд, нахмурился и одним движением прикрыл мальчика полой плаща. −Прошу прощения. – справилась с изумлением Эдара. – Я просто не думала, что у эльдар и эдайн рождаются дети. −Рождаются. – глухо проговорил Туор. – И это наше величайшее сокровище. Эдара невольно кивнула. Мальчик высунулся из-за спины отца и весело улыбнулся аданет.***
В подземных залах царило лихорадочное оживление. Эдара с помощниками сбивались с ног, размещая всех прибывших в гостевых покоях, неиспользуемых казармах и более-менее подходящих залах. Из горящего города спаслось достаточно много жителей, и Эдара уже приказала пересчитать беженцев, обеспечить всех местом для сна и горячей едой. В Палатах Исцеления опять звенели инструментами и сильно пахло лечебными травами. В коридоре Эдара столкнулась с Келебримбором, почти бегом шедшим к целителям. В руках сын лорда Куруфина держал свой вечный ящик с инструментами. Аданет проводила его удивленным взглядом. Что могло понадобиться целителям от мастера-кузнеца? Вечером еле живая от усталости Нимрандис рассказывала, как одному из воинов пришлось вскрывать уже затянувшуюся рану и доставать оттуда куски железа от вмявшегося в плоть доспеха. Пригодных для таких дел инструментов у целителей Нарготронда не водилось. Проходя через Голубую Пещеру, Эдара невольно замедлила шаг. В нише, откуда брал начало небольшой звенящий по своему природному руслу ручеек, сидел черноволосый эльда в серой тунике и наброшенном поверх нее теплом плаще. На коленях у него лежала та самая сумка, виденная Эдарой у сына Туора. Голова была аккуратно перевязана. −Прошу прощения. – обратилась Эдара к гондолинцу. – Может, нужна помощь? Эльда поднял на нее глаза – огромные черные и блестящие. Совершенно невозможные для Старшего Народа. −Спасибо. – негромко и хрипло проговорил он. – Нарготронд уже помог нам. Его руки скользнули по сумке, невольно очерчивая ее содержимое. Что-то не слишком большое и округлое. Эдара вздрогнула, вдруг вспомнив и узнав эту сумку. Лорд Куруфин порой не знал границ в своем стремлении придумать что-то небывалое. Сумка из самой обычной на вид ткани поставила тогда еще совсем маленькую Эдару в тупик. Дочь Налии сама видела, как мама убирала туда пакет свежих леденцов с кухни. Но как ни перетряхивала сумку – та оставалась пуста. Вернувшаяся из дозора Налия долго смеялась, глядя на обиженную мордашку дочери, и все-таки раскрыла секрет волшебной сумки – не выдавать свое содержимое без согласия хозяина. −Полагаю, палантир Хитлума в надежных руках? – тихо спросила Эдара, перешагивая через ручеек и подходя ближе. Темноволосый и темноглазый эльда – Ломион – вздрогнул и крепче прижал к себе сумку. −Откуда ты знаешь? – прошептал он. −По моей просьбе Эстель вынесла его с поля битвы. – отозвалась Эдара с улыбкой. – Я ее старшая сестра. −Вот ты какая. – глаза Ломиона заблестели ярче. – Она так рвалась к тебе и вашей маме, что даже стены Гондолина ее не удержали. Эстель жива? −Жива. – кивнула Эдара. – Жива и благополучна. Эльда улыбнулся и еле слышно рассмеялся.***
На памяти Эстель в привратном чертоге Нарготронда никогда не было так оживленно. Аданет, придерживая за локоть Эленну, чтобы не потерять друг друга, быстро высмотрела сестру, разговаривающую с незнакомым эльда, и целеустремленно двинулась к ней. Эленна, выросшая даже выше матери, едва поспевала следом. Эдара кивком головы отпустила помощника, когда услышала почти над ухом: −Дари! Аданет с улыбкой обернулась, заключая сестру в крепкие объятья. Эленна, стоявшая позади матери, широко улыбалась. −Здравствуй, сестренка. – засмеялась старшая, слегка отстраняясь. – Вы посмотрите на нее. То не вытащишь в гости – видите ли, без нее Амон Эреб развалится. А стоило написать о лорде Глорфинделе, и вперед лошади прибежала. Или вас орлы донесли? −Помолчи. – Эстель, как в детстве, ткнула сестру локтем в бок. – Лорды обеспокоены. Гондолин пал. Тургон, как я понимаю, погиб. −Да. – склонила голову Эдара. – Надо полагать, нолдораном признают сына Фингона. Насколько я знаю, принц Эрейнион воспитывается на Баларе, и он очень молод по меркам эльдар. Почти дитя. −И все же он сын Фингона Отважного. – без тени улыбки сказала Эстель. – Это, если угодно, важный символ. Ладно, что мы говорим почти в дверях. Веди нас уже куда-нибудь. −Знаю я, куда вас вести. – со смешком пробормотала Эдара.***
Как-то само собой вышло, что уцелевшие жители Гондолина облюбовали для себя просторный Белый Зал с резным уходящим ввысь потолком. Эдара подозревала, что он напоминает им утраченный дом. Едва переступившая порог Эстель улыбнулась. −Почти как в Гондолине. – подтвердила она. – Даже не скажешь, что мы под землей. Первым пришедших заметил юный Эарендил. Почему-то привязавшийся к Эдаре мальчик молнией бросился через зал, ловко лавируя между столами и креслами. Аданет присела, ловя сына Туора на подлете, и немного покружила. −Здравствуй, мой хороший. – улыбнулась аданет. – Дай-ка я тебя кое с кем познакомлю. −Всегда рад. – серьезно улыбнулся Эарендил, сползая с рук Эдары и, как большой, кланяясь сперва Эстель, а потом Эленне. – Эарендил, сын Туора, принц Гондолина, к вашим услугам. −Эстель, дочь Налии, каниэ Амон Эреб. – едва сдерживая смех, представилась аданет. – Младшая сестра Эдары. А эта прекрасная дева – моя дочь Эленна. −Ты такая красивая. – во все глаза глядя на Эленну, сообщил Эарендил. – Совсем как моя мама. Она у меня принцесса эльдар. −Принцесса Идриль, дочь Тургона. – вполголоса пояснила сестре и племяннице Эдара. Эленна улыбнулась мальчику и хотела было потрепать по так и напрашивающимся на ласку светлым кудрям, но увидела шагающего к ним высокого темноглазого эльда и замерла. −Лорд Ломион. – кивнула подошедшему Эстель. – Рада видеть тебя. Черные глаза лорда внимательно скользнули по лицу Эстель. По тонким губам пробежала быстрая улыбка, искрой отразившись в глазах. −Эстель. – с расстановкой проговорил он. – Ничуть не изменилась. Только глаза светятся чуть ярче. Отчего так? −Долгая история. – отмахнулась аданет. – Позволь представить тебе мою дочь Эленну. Эленна коротко поклонилась этому странному темному эльда и недоуменно нахмурилась. Взгляд лорда Ломиона так же внимательно ощупал и ее лицо. Спустился ниже по кожаному нагруднику и замер на скрещенных на груди руках. −Рад знакомству, Эленна, дочь Эстель. – в этом странном голосе будто вечно жила насмешка. Эстель краем глаза проследила направление взгляда сына Аредэль и улыбнулась. −Думаю, настала пора вернуть тебе то, что ты мне одолжил. Наручи госпожи Аредэль действительно не раз и не два спасли мне жизнь. Я имела смелость передать их на временное хранение дочери. Все же ей в дозорах они были нужнее. Эленна… Молодая аданет про себя вздохнула и под пристальным взглядом странного лорда принялась расшнуровывать наручи. Расставаться с ними не хотелось. Но мама, еще вручая их ей на шестнадцатилетие, рассказала эту историю. −Подожди. – негромко сказал Ломион, опустив руку на голову с любопытством следящего за взрослыми Эарендила. – Не надо. Пусть лучше они верно служат тебе, чем без толку лежат у меня. Думаю, моя мать была бы рада видеть, что ее снаряжение приносит пользу. Пальцы Эленны замерли над шнуровкой. Черноволосый лорд улыбнулся одними глазами и, склонив на прощание голову, шагнул прочь. Эарендил весело защебетал, что-то рассказывая Эдаре. Эстель повернула голову. У витой белой колонны стоял высокий эльда в темно-зеленой тунике, с убранными от лица золотыми волосами, и пристально смотрел на нее. Эстель улыбнулась, и на лице лорда Глорфиндела тоже расцвела улыбка. Они шагнули друг к другу одновременно. Эстель привычно поклонилась. Лорд Дома Золотого Цветка перехватил ее руку, сухую и изрезанную морщинами. Такую старую в сравнении с его светлой гладкой кожей. −Здравствуй, Эстель. – проговорил Глорфиндел. – Ты жива… −Да, благодаря лорду Ломиону. – отозвалась Эстель, разглядывая его правильное красивое лицо, ничуть не изменившееся за несколько десятков лет. Глорфиндел покачал головой, и Эстель рассмотрела, что длинных золотых волос лорда больше нет. −Мне очень жаль. – тихо сказала Эстель. – Гондолин… −Не надо. – сжал губы эльда. – Что тут скажешь… Он глянул поверх ее плеча и улыбнулся. −Эта дева рядом с каниэ Эдарой. Она так похожа на тебя. −Она моя дочь. – голос Эстель прозвенел гордостью. – Эленна, младшая каниэ Амон Эреб. −У нее глаза светятся. – заметил лорд Глорфиндел. – У тебя чуть меньше, но тоже. Это сразу видно. −Я расскажу. – пообещала Эстель. – Когда-нибудь. Теплая шершавая от меча ладонь коротко, но крепко сжала ее руку.***
Перелесок укутали влажные и туманные осенние сумерки. Эдара придержала коня, оглядываясь. Все кругом затихло, словно выжидая. Аданет цокнула языком, пуская вороного шагом. Дозорный отряд ушел по тропе далеко вперед. Каниэ приотстала, пытаясь понять, что ее беспокоит. С падения Гондолина минул год, и Нарготронд, принявший беженцев, стал напоминать себя до Нирнаэт. На защиту города встали все, способные держать оружие. Уцелевшие лорды Домов – Глорфиндел, Эктелион, Ломион, Туор – вошли в совет Ородрета. Эдара потихоньку передавала свои полномочия другим – сильным, молодым. Почти все дела разведки принял из ее рук Охтарон. И все же временами аданет отчаянно скучала по дозорам. Иногда, как сейчас, даже выходила в тревожную и студеную ночь. Впрочем, в окрестностях города было спокойно. Объединенная дружина прочесала все кругом. Над головой мелькнула темная – темнее сумерек – тень, и Эдара вскинулась, нашаривая рукоять меча. Слишком стремительным был полет для простого ночного хищника, слишком велик размах крыльев. Выучка Эдару не подвела. Тварь летела бесшумно, и все же каниэ успела всей кожей почувствовать нацеленные на нее когти. Сжала коленями конские бока, взмахнула мечом. Тварь негромко взвыла и, не давая себя разглядеть, метнулась в сторону. Вороной под Эдарой заржал, затанцевал на месте. Аданет ощетинилась сталью, готовясь отражать новый удар, но тварь целилась не в нее. Длинные загнутые когти вцепились в шею лошади. Вороной взвился на дыбы, рванулся в сторону, выбрасывая всадницу из седла. Эдара тяжело рухнула на землю. В глазах потемнело.***
Рука Эстель дрогнула, срываясь. Струны арфы обиженно зазвенели. Лорд Маглор недоуменно вскинул бровь, глядя, как лицо аданет заливает смертельная бледность. Голубые глаза сверкнули ярче, почти нестерпимо. −Эдара… − побелевшими губами прошептала Эстель, прижимая руку к груди. – Что-то случилось… −Эстель. Маглор одним движением стек с табурета, присаживаясь на корточки перед каниэ и осторожно касаясь ее ледяной руки. −Что ты чувствуешь? – спросил он. Глаза Эстель застыли, словно аданет пыталась за многие сотни лиг разглядеть, что происходит в далеком Нарготронде. −Не знаю. – прошептала она. – Просто стало так больно и пусто. Аданет вскочила на ноги, рука Маглора бессильно упала. Эстель шагнула было к арфе, замерла, стискивая кулаки, и вдруг обернулась к двери. −Что-то случилось. – повторила она. – Надо отправить птицу. И бросилась прочь из зала. Маглор проводил ее тревожным взглядом. Больно и пусто. Да, именно так это чувствовалось сотни лет назад, в первой битве нолдор на землях Эндорэ. Больно и пусто было внутри, когда не стало отца. Больно, пусто и страшно было в задушенном тьмой Амане, когда не стало деда. Больно и пусто.***
Что-то с размаху ударило в плечо, протащило в сторону, вздергивая на ноги. Спина взорвалась болью, но эта боль помогла стряхнуть темноту с глаз. На горле сомкнулась когтистая рука. Тут же где-то рядом вспыхнуло неестественное зеленоватое пламя. Эдара окончательно пришла в себя и разглядела своего врага. Узкое вытянутое лицо с зелеными горящими, как болотные огни, глазами. Укрытая какой-то бесформенной ветошью фигура. И быстрый тусклый блеск чего-то металлического, что не давала разглядеть сжавшая горло рука. За спиной оказался ствол дерева. −Что же ты молчишь, аданет? – прошипело чудовище почти в лицо Эдаре. – Где же теперь твои песенки? Песенки… Эдара стиснула зубы, догадавшись, кто перед ней. Тот самый майа, что ломился во Врата Фелагунда. Моргот знает, куда он подевался во время битвы. И откуда выполз теперь. Неужели все эти годы крутился вблизи города, высматривал и вынюхивал? Рука скользнула к бедру, к тайным ножнам, но выхватить кинжал Эдара не успела. Хватка на горле разжалась, майа слегка отстранился. Но только, чтобы неуловимо-быстро для глаз смертной взмахнуть рукой. Лезвие тусклого меча прошило легкий дозорный доспех, входя в беззащитную плоть. Эдара задохнулась, но закричать так и не смогла. Горло перехватило спазмом. −Как приятно видеть твои муки, потомок Бельги. Лицо падшего майа застыло. Глаза затопило непроницаемой чернотой. Рука с мечом мягко, почти сладострастно подалась вперед, загоняя лезвие глубже. Эдара все-таки застонала. Острие меча вышло у нее из спины, миновав хребет, и вонзилось в ствол дерева, пригвождая аданет, словно бабочку. Холодный какой-то очень густой голос звучал одновременно и из уст майа, и в голове умирающей смертной. −Как приятно знать, что ты все-таки предала своего господина. −Мор-гот… − с трудом выговорила Эдара, на губах у нее выступила кровь. – Я… Никого… Не предала. Клинок слегка повернулся в ране, и Эдара, не выдержав, закричала. Кровь хлынула у нее изо рта. Аданет закашлялась, вцепилась руками в разрывающее внутренности лезвие. Стекленеющие карие глаза упрямо и смело взглянули в лицо твари, за которым прятался Черный Враг Мира. −Стуком сердец выкуем молот. – отчетливо прошептали тонкие окровавленные губы. – Вражий венец будет расколот. Меч провернулся еще сильнее, но Эдара больше не чувствовала боли. Вскинула голову, пытаясь разглядеть за мертвыми ветвями вечернее небо. −Замолчи, ничтожество! Крик падшего вала словно взорвал голову изнутри. Эдара сплюнула кровь и тихо закончила: −Будь мне свидетель западный ветер – клятва дана. Бейся о знамя, ярое пламя – клятва дана. Я еще увижу твое падение. Теплый ласковый совсем не осенний ветер слегка взъерошил серебристые от седины волосы аданет. Эдара с усилием подняла руку и положила ее на грудь темной твари. Майа отшатнулся от нее, как будто получил удар плетью. Дико закричал, раздирая ногтями собственное лицо. Кожа под его руками плавилась, охваченная невидимым огнем. Эдара ничего этого не видела. Голова аданет бессильно упала на грудь. Руки опустились, и только вбитый глубоко в дерево клинок держал ее тело на ногах. Перепачканные в крови губы мягко и светло улыбались. Развоплощенный майа тенью метнулся прочь. Обугленная фана рухнула у ног мертвой Эдары.***
Маглор нашел Эстель в коридоре, ведущем к ее покоям. Аданет стояла, привалившись спиной к стене и запрокинув голову. С заметным усилием она опустила подбородок и перевела взгляд на второго лорда Амон Эреб. −Я ее не чувствую. – тихо сказала она. – Совсем. Значит, ее больше нет? Маглор кивнул, коротко и так привычно сжимая плечо каниэ. Эстель снова запрокинула голову. Из голубых глаз текли серебристые слезы.***
Эдрахиль бережно обнял ладонями залитое кровью лицо Эдары, осторожно приподнял и невольно вздрогнул. Каниэ показалась ему той самой молодой девой, что он встретил в темнице Тол-ин-Гаурхот. На губах застыла легкая светлая улыбка. Так Эдара улыбалась только владыке Финдарато. Военачальник Нарготронда бережно стер кровь с губ аданет. Коснулся лбом ее лба и прошептал: −Прости меня, Эдара. И ступай с миром. Где бы ты ни была, ты ушла туда с улыбкой. Прощай. Ветер шептался в мертвых кронах, но над поляной будто повис полупрозрачный светящийся купол.***
Над курганом ярился студеный осенний ветер. Он нес запахи мокрой земли, прелых листьев и смерти. Эстель стояла, опустив голову, позволяя ветру яростно трепать ее светлые с серебром неприбранные волосы. Тонкие пальцы сжимали висевшую на груди подвеску. Острые лучи звезды до боли впивались в ладонь. По небу неслись, обгоняя друг друга, тяжелые, грозящие дождем тучи. −Как же так... – звонкий девичий голос надломился и треснул, выдавая, что его обладательница давно уже немолода. – Так не должно быть. Маглор молчал, глядя в спину аданет. Темно-красный плащ Эстель тоже трепало ветром, наверняка выстужая хроа до костей, но аданет продолжала стоять неподвижно. −Мы ведь всегда были друг у друга. – то ли себе, то ли лорду, то ли могильному камню говорила Эстель. – Даже когда казалось, что ничего больше нет, мы всегда были вместе. Пусть не рядом, но вместе. Как же теперь… Эстель все-таки медленно повернулось, и Маглору бросилось в глаза, как же сильно она постарела. Или это от того, что глаза у аданет потухли окончательно, выцветая до тусклой серости? −Я три раза теряла ее. – проговорила Эстель, глядя на Маглора этими невозможными глазами. – Первый раз, когда она попала в плен к Саурону. Второй – в Нирнаэт. И вот теперь в третий раз. Навсегда. −Эдара не ушла бесследно. – негромко напомнил ей Маглор. – За Гранью Мира она встретит тебя, и вы продолжите свой путь. Эстель медленно, как во сне, покачала головой. −Этого никто не знает наверняка. Эстель узнала это спустя год, отбивая нападение орочьей банды на маленькую деревню атани. Длинная, пробивающая даже доспехи эльдар, черная стрела вонзилась в грудь, прошивая насквозь такое хрупкое смертное тело. Эстель пошатнулась в седле, но не упала, подхваченная руками лорда Маглора. Успела только порадоваться, что с ними не поехала Эленна. Дочь ждала ребенка, и Миримэ клялась, что это будут близнецы. Перед глазами полыхнул золотом опускающийся к западу Анор. Подсвеченные им облака казались гостями из другого, безмятежного, мира. −Эстель! Руки лорда Маглора вцепились в плечи. Серые глаза светились так ярко, как, наверно, пылал легендарный Тельперион. Эстель улыбнулась уголком рта, чувствуя, как подступает к горлу кровь. Запрокинула голову, почти желая захлебнуться ею. Глаза слезились от золота Анора. −Ты сильнее смерти. – прошептала Эстель непослушными губами. – И судьбы сильней. Как же давно к ней пришла эта песня. Голос лорда Маглора расплылся и отдалился, превращаясь в мелодию. Где-то в груди пронзительно задрожало что-то, очень похожее на струну арфы. Что-то, что жило там всегда, билось, пылало. Заставляло громко смеяться и отчаянно рыдать, сжимать зубы и идти вперед. Что-то, потянувшееся к сиянию Сильмарилла, как к родному и долгожданному. Слившееся с его светом воедино. Эстель закрыла глаза и улыбнулась. Над ней наклонялась такая родная и знакомая фигура. Значит, теперь все хорошо. Все будет хорошо.