***
Эленна никогда не запоминала сражений. Все сливалось в одну сплошную круговерть, и в памяти оставалась только предельная сосредоточенность, с которой она поднимала и опускала меч, уклонялась и перекатывалась. Убивала. Пробравшийся через тайный ход отряд перебил стражу у ворот и открыл тяжеленные створки. Во дворе крепости уже кипел бой, когда скрытые до этого пологом Песни лорда Маглора войска рванулись на штурм. В памяти Эленны осталась длинная винтовая лестница, которая вела на вершину главной башни и все никак не желала заканчиваться. Закручивалась она так неудобно, что не давала аданет как следует размахнуться. Эленна краем сознания заметила, что сражавшийся впереди нее нолдо держит меч в левой руке. Ее тоже учили бою обеими руками, но всерьез сражаться левой не приходилось никогда. Ведущей рукой у Эленны всегда была правая. И все же меч лег в щитовую руку привычно, как влитой. Эленна ловко заколола высунувшегося слишком опрометчиво орка, пинком отправила его считать ступени до земли. Успела подхватить завалившегося на спину впередиидущего. Из распоротой шеи хлестала кровь. Раненого перехватили у нее и по рукам отправили вниз. Ноги скользили в бегущей по ступенькам крови – алой и черной, уже перемешавшейся. В лицо ударил холодный ветер, и Эленна стрелой выскочила на крышу. За спиной раздался грохот, и, мельком обернувшись, она увидела, как захлопнулась ведущая на площадку дверца. На вершине главной башни стоял, широко расставив ноги, высоченный – головы на две выше аданет – и очень широкий в плечах орк. В лапах у него поблескивала хорошей работы секира. Чудовищную морду с торчащими заостренными ушами еще сильнее уродовал широкий рубец, прошедший как раз посередине. Разрубленный нос стягивала россыпь золотых колец. −Смертная в войске бессмертных. – голос твари был больше похож на горловое рычание волколака. – Какая приятная встреча. Эленна слегка опешила, осознав, что орк говорил на правильном и внятном синдарине. Поудобнее перехватила меч и слегка согнула ноги, готовясь прыгать. Орк смерил ее внимательным изучающим взглядом. В подступающих предутренних сумерках Эленна видела его глаза – большие и странно-светлые, почти серые. −Не вижу ничего приятного. – процедила аданет. И напала первой, разбежавшись, подпрыгнув и вложив в рубящий удар достаточно силы, чтобы пробить мечом простые кожаные доспехи. Сталь клинка столкнулась со сталью секиры. Сверкнули искры. Орк надавил всем своим весом, но аданет не дала заблокировать свое оружие, ловко выскользнула из сцепки и попыталась достать коротким уколом сбоку. Не сработало. Да еще пришлось откатываться в сторону по ледяным камням. Там, где мгновение назад была ее голова, секира выбила каменную крошку. −Напрасно стараешься. – усмехнулся, показав острые клыки, орк. – Эта крепость станет твоей могилой, Эленна, дочь Эстель. −Мы незнакомы. – отозвалась аданет, делая несколько шагов в сторону не слишком высокого каменного парапета. −Повелителю ведомы дела каждой из вас. – морда орка приобрела странное отсутствующее выражение. – И ваша смерть будет страшна. Эленна уклонилась от еще одного удара. Лезвие раскрошило камни парапета, как сухую лепешку, и на мгновение застыло, застряв. Аданет взмахнула мечом. Деревянная рукоять без труда поддалась зачарованному лезвию. Орк отшатнулся, выпуская из рук бесполезный обломок. −Это твоя смерть будет страшна. Небо на востоке окрасилось нежно-розовым. На севере из неверной дымки выступили далекие очертания проклятного трехглавого пика. Эленна ничего этого не видела. От ярости где-то внутри словно рухнула стена. Незнакомая, неощутимая прежде сила хлынула из самого сердца, кровью добралась до сжимавших меч рук. Эленна, пригнувшись, скользнула вбок, подрезая орку сухожилия в правой ноге. Одного сильного толчка хватило, чтобы морготова нечисть рухнула на колени перед аданет. Эленна перехватила меч обеими руками, взмахнула, вкладывая в удар всю свою силу и ярость. Отрубленная уродливая голова покатилась по каменным плитам, заливая их черной кровью. Обезглавленное тело тяжело завалилось набок. Эленна опустила меч. В неверном свете зарождающегося утра мелькнула легкая светлая тень. Эленна успела разглядеть только узкое худое лицо с большими глазами и стянутые в длинную косу волосы. −Спасибо, аданет. – прошелестел над ухом бесплотный голос. – Теперь я свободен. Тень растаяла, как туман в свете Анора. Аданет перевела взгляд на отрубленную голову. Светлые глаза, острые уши. Неужели… Ярость вскипела в груди с новой силой. Что же сотворил Моргот с квендо, раз сумел превратить его в такое… В такое… Эленна не нашла нужных слов. Вскинула голову, глядя на стремительно светлеющее небо. Шум битвы внизу слегка утих. Ледяной ветер унялся и теперь лишь слегка шевелил черное знамя на высоком древке. Аданет медленно, как во сне, шагнула к нему, нашла уцелевший простенький механизм. Знамя Моргота медленно поползло вниз, и Эленна сорвала его и швырнула через парапет. На его место осторожно прикрепила прямоугольный отрез алой ткани, какими при штурме крепостей помечали очищенные башни и этажи. Алое знамя Первого Дома взметнулось над освобожденной крепостью. Эленна вскинула меч: −Айя Феанаро! Сила скользнула по ладони в рукоять, а оттуда на лезвие и унеслась в небеса тонким серебристым лучом. Мир кругом словно стал ярче и полнее. Будто Эленна всю жизнь прожила без зрения и слуха, а теперь в глазах вдруг прояснилось, а уши стали слышать каждый шорох. Эленна убрала меч в ножны, подошла к парапету и положила на него ладони. Перед ее глазами расстилалась северная земля. Осталось совсем чуть-чуть. Совсем немного. Аданет негромко запела: −На холме Химринг полыхал огонь, И глаза нолдор озарялись им. На холме Химринг разбирали боль, И тобой спасённый всё ждал весны. Маэдрос поднял голову, разглядев, как забилось над главной башней алое знамя. Тонкие губы сами собой сложились в короткую улыбку.***
Лайрэ отложила в сторону полученное час назад письмо, сделала глубокий вдох и перевела глаза на дочку, мирно спящую на ее постели в обнимку с плюшевой собакой – подарком Келегорма. Огненно-рыжая, как отец, Таури получилась кудрявой, в маму. Отросшие почти до пояса волосы, перевитые тонкими зелеными лентами, укрывали дочь, как покрывало. Мягкое нежное личико разрумянилось во сне. Пухлая щечка покоилась на маленькой ладошке. Острых ушек не было видно под волосами. Лайрэ подавила поднявшуюся откуда-то из груди волну холода. Дочь Эленны медленно поднялась из кресла, сбросила простую голубую тунику, отправила следом широкую рубаху Питьо, которую обычно носила, когда никто не видел, и шагнула к высокому резному шкафу. Четверть часа спустя в зеркале отражалась каниэ Лайрэ Сильмариэн в плотном кожаном нагруднике, темных штанах и высоких сапогах. Ремни наручей плотно обняли руки. Широкий пояс обхватил тонкую талию. Лайрэ сноровисто заправила его хвост и прицепила ножны с мечом. Походный плащ привычно сколола звездной фибулой – знаком теперь и ее Дома. Придерживая меч, Лайрэ бесшумно выскользнула из своих покоев и решительно отправилась в Белый коридор, к Идриль. Принцессу Гондолина Лайрэ застала за шитьем. По правую руку от Идриль выросла целая гора одинаковых серых нижних рубах, какие носили в войске Нарготронда. При виде одетой по-походному и вооруженной Лайрэ Идриль прикусила губу и негромко спросила: −Ты уезжаешь, Лайрэ? −Да. – тяжело отозвалась Сильмариэн, пустыми глазами глядя на гору рубах. – Мне пришло письмо от сестры. Дортонион свободен. Войска выходят на Анфауглит. Я должна быть там. Недошитая рубаха соскользнула с колен. Идриль поднялась на ноги, разом оказавшись на полторы головы выше Лайрэ. Светлые глаза сверкнули. −Лайрэ, − голос принцессы зазвенел. – прошу тебя, дважды подумай. Амрас уже сражается там. Не оставляй дочь еще и без матери. Лицо Лайрэ исказилось, как от удара плетью, и все-таки она нашла в себе силы ответить спокойно и сдержанно. −Ты не понимаешь меня, Идриль. Если я останусь здесь, когда мой муж, мои мать, сестра и племянница рискуют жизнью там… Я никогда себе этого не прощу. −А если ты не вернешься? – очень тихо и печально спросила Идриль. Лайрэ осеклась, вспомнив, что у принцессы воевать ушли муж, сын, внуки-близнецы и кузен. −Если я не вернусь, − медленно сказала Лайрэ. – то я прошу тебя объяснить Таури, что я не могла поступить иначе. И надеюсь, со временем она поймет и простит меня. Идриль покачала головой. Золотые кудри упали ей на грудь. −Я понимаю, тебя Лайрэ. – тихо ответила она. – Понимаю. Ты воин. Ты и впрямь не сможешь остаться в стороне. Ступай, Сильмариэн, и да осветят звезды твой путь. Лайрэ склонила голову, принимая благословение. Идриль смотрела на нее пристально и задумчиво. −Знаешь… − сказала вдруг принцесса. – Мне почему-то только сейчас подумалось… Я вышла замуж за Туора. Амрас женился на тебе. И вы двое – ты и Туор – так изменились. Будто сами стали, как мы. Лайрэ улыбнулась уголком рта, отлично понимая путаные рассуждения принцессы. В последние годы эльдар перестали считать ее аданет. Туор, которому уже перевалило за девяносто, по-прежнему был молод и полон сил, хоть и не совсем походил на эльда. Лайрэ на свой возраст тоже не выглядела, как, собственно, и Хайрэ, и Эленна. Они списывали это на влияние Сильмарилла. −Лютиэн тоже вышла замуж за смертного. – заметила Лайрэ. – Правда, ей для этого почему-то пришлось отказаться от бессмертия. Что же у них пошло не так? Идриль пожала плечами и протянула к Лайрэ руки. Сильмариэн послушно шагнула в объятья принцессы и прошептала: −Позаботься о Таури, пока нас с Питьо не будет. У нас вся надежда только на тебя и Финдуилас. −Обещаю. – проговорила в ответ Идриль, смаргивая слезы. Когда Лайрэ вернулась в свои покои, Таури уже не спала. Дочь сидела на кровати, потирая кулачками заспанные глаза. Плюшевый Воронвэ караулил рядом. −Таури, звездочка моя. Лайрэ без труда подняла дочку на руки. Та обхватила маму за шею и засопела на ухо. −Не уезжай. – хмуро попросила малышка. Лайрэ опустилась на кровать, не разжимая рук. В груди часто и больно закололо. −Прости меня, маленькая. Я должна. Мы с папой должны сразиться со злом. −Вы же победите? – все так же хмуро и очень серьезно спросила Таури. −Конечно. – Лайрэ улыбнулась, целуя теплую гладкую щечку. – Конечно, мы победим. −Тогда хорошо. – Таури церемонно кивнула и тут же что есть силы обняла. Лайрэ уткнулась носом в макушку дочери и прикрыла глаза. Даже если им с Питьо не суждено будет увидеть новый мир, они обязательно победят. Чтобы маленькая Тауриэль никогда не видела зла и тьмы. Никогда.***
−Каниэ Эленна. Аданет коротко поклонилась государю и жестом отпустила одного из младших каниар. Работы в отбитом Химринге было столько, что кто-то сдуру пошутил, что крепость проще будет сравнять с землей и отстроить заново, чем восстановить разрушенное. Эленна за такие разговорчики выдала наряд на работу на кухне. Точнее, по восстановлению кухни, поскольку даже заходить в заваленное мусором и залитое помоями помещение было опасно для жизни. И все же Химринг понемногу оживал. Лорд Маэдрос уезжал куда-то на рассвете – еще Анор толком не взошел. Вернулся только сейчас, к вечеру, бледнее обычного и с глубокой горькой складкой в уголке рта. −Могу я ненадолго отвлечь каниэ от дел? – голос звучал вроде бы как обычно, но было в нем что-то непонятное, надломленное. −Да, мой лорд. – склонила голову аданет. – Все указания на сегодня я раздала. Мое недолгое отсутствие погоды не сделает. −Хорошо. – кивнул государь. – Тогда идем со мной. Эленна не стала ни о чем больше спрашивать. Сперва лорд Маэдрос привел ее на конюшню. Сам оседлал своего высокого белого жеребца. Эленна невольно залюбовалась, как ловко действует железная правая рука. Ее собственная каурая Ласточка заупрямилась было, попыталась куснуть хозяйку за локоть, несильно получила снятой перчаткой по наглой морде и обиженно фыркнула. Лорд Маэдрос негромко засмеялся. Вдвоем лорд и каниэ выехали из крепости. Под копытами лошадей звенели камни дороги, опоясывающей твердыню. Государь привел аданет к южному склону холма, спешился и накинул поводья на ближайшую ветку. Его конь протяжно выдохнул, переступил длинными изящными ногами и, очевидно, смирился. Ласточка тут же полезла к нему задираться, но умное животное только лениво толкнуло ее мордой, чтобы не приставала. Конь государя был полон воистину королевского достоинства. Не зря жеребца звали Аран. Почти сразу после освобождения Химринга потеплело. Подул теплый влажный ветер. Снег растаял без следа, превратив замерзшую и твердую, как камень, землю в непролазную грязь. Запахло весной и, перебивая этот тонкий дарящий надежду аромат, гнилью. Предстояло еще сжечь все трупы и засыпать известью, чтобы не допустить болезней. Пока Эленна привычно предавалась мыслям о налаживании хозяйства в крепости, государь повел ее какой-то не слишком заметной тропкой в окружении еще голых черных деревьев. Анор клонился к западу, ясный день догорал, и небеса заливал приглушенный алый свет. Лорд Маэдрос остановился перед тремя невысокими холмами. Задумавшаяся Эленна не сразу узнала в них курганы. Подошла ближе и только тогда обратила внимание, что в основании каждого стоят одинаковые серые плиты. На крайней слева было выбито на квенья: «Бельга из Химринга. Верная Первого Дома». Под надписью была изображена восьмиконечная звезда. У соседнего кургана тоже была плита. Надпись на ней была еще короче: «Маэдра, дочь Бельги». И тоже звезда Первого Дома. На третьей плите было написано: «Кейра, дочь Маэдры из рода Бельги». И снова звезда. Эленна глубоко вдохнула стылый влажный воздух. Перед глазами промелькнул портрет серьезной темноглазой девы. Лорд Маэдрос молчал. −Их могилы не тронули. – нарушила ставшую звенящей тишину аданет. −Маглор в свое время зачаровал их. – тихо отозвался государь. – Никто с дурными помыслами не сможет прикоснуться к ним. Земля вокруг курганов была тщательно расчищена от бурелома. Эленна покосилась на руки государя. Под ногтями живой у него чернела грязь. −Какими они были? – вырвалось у нее. Лорд Маэдрос посмотрел на нее. Улыбнулся привычно, уголком рта. −Они? – переспросил он. – Очень разными. Бельга никогда не теряла спокойствия, даже в самых трудных обстоятельствах. Маэдра была веселой. Ее смех так и звенел под сводами Химринга. Кейра была отчаянной. Бросалась в любое приключение, падала, но вставала. Налия была суровой каниэ. Эльдар, рожденные уже здесь, под светом Анора, ужасно ее боялись. Лорд Маэдрос замолчал. Курганов было всего три. Тело Налии стало пеплом и смешалось с золой поля Битвы Бессчетных Слез. Эдара нашла свой последний приют на невысоком холме близ Нарготронда, которому посвятила свою жизнь. Ее сестра спала вечным сном около своего нового дома – крепости Амон Эреб. Перед глазами аданет вихрем пронеслись образы. Полноценным осанвэ она, в отличие от дочерей, не владела, но мысленные обращения к себе слышала. И теперь видела. Знакомая по портрету Бельга в яркой повязке на лбу, чтобы не мешали волосы. Синеглазая Маэдра с длинными непослушными кудрями. Кейра в ослепительно алой тунике, так ярко контрастирующей с прямыми черными, как у нолдор, волосами. Налия в доспехе и при мече, темные брови сурово сдвинуты, губы крепко сжаты. −Прости за дерзость, государь. – проговорила Эленна, глядя сыну Феанора в лицо. – Но я не могу не спросить. В Амон Эреб ты держал портрет Бельги в своем кабинете. Почему? Только потому, что она спасла тебе жизнь? Эленна ожидала, что первый лорд и верховный командующий рассердится. Но он только перевел глаза на курган, под которым покоилось тело его первой смертной каниэ. −Не только, Эленна. – ответил он. – Бельга первая показала мне, насколько быстротечна жизнь. Не одних атани, но и эльдар тоже. Поэтому никогда нельзя ничего откладывать на потом. Надо делать, надо говорить, надо чувствовать. Иначе будет поздно. Расспрашивать дальше Эленна не стала. Лорд Маэдрос тряхнул головой, заправил за ухо упрямый локон и сказал уже совсем другим тоном: −Мы выступаем через две недели. Здесь останется гарнизон. На твой взгляд, кого лучше поставить им командовать? Эленна перевела дыхание, глядя на могилы своих прародительниц, и проговорила: −Дозволь мне, государь. Я сберегу Химринг до твоего возвращения. Живая ладонь легла ей на плечо и крепко сжала.***
−Куда! Куда! Ну куда тебя несет?! Кто-то высокий и крепкий врезался Эрейниону в бок, уронив на землю и заставив откатиться. На то место, где мгновение назад стоял молодой нолдоран, рухнул здоровенный камень, запущенный огромным троллем. Эрейнион попытался было вскинуть голову, но его бесцеремонно ударили по шлему, заставив пригнуться. Над ними со свистом пролетел еще один булыжник. Эрейнин все же умудрился повернуть голову и рассмотреть своего спасителя. На него смотрел явный эльда, хотя в серых глазах не было привычного сияния, а черты лица были, пожалуй, чуть-чуть резковаты. На нагруднике красовался герб Дориата. −Спасибо. – выдохнул нолдоран. Незнакомый эльда широко улыбнулся, поднялся на ноги и протянул Эрейниону руку. Тот без колебаний за нее ухватился, с трудом вставая. Все-таки бок при падении он отшиб. −Эрейнион. – все же счел нужным представиться сын Фингона Отважного. −Знаю. – улыбнулся эльда. – Элронд. Будем знакомы. −Брат! Эрейнион обернулся на голос и едва не застыл изумленной статуей в грязном синем плаще. К ним спешил еще один эльда, как две капли воды похожий на Элронда. Близнецы? −Живой. – досадливо отмахнулся Элронд и повернулся к Эрейниону. – Это мой брат Элрос. Перебивая Элронда заревел тролль, которому так и не удалось никого пришибить. Серые глаза близнецов одинаково и очень нехорошо сощурились. Эрейнин фыркнул и вскинул Аэглос. −Ну что, кто больше? – азартно крикнул он и первый бросился открывать счет убитым врагам. −Хитрюга! – крикнул ему вслед кто-то из близнецов. Эрейнион бросил взгляд через плечо. Двое из Дориата ощетинились клинками работы наугрим и явно не собирались уступать победу нолдо. Тем веселее. Веселее… Только так можно было сохранить разум и не дать слепой ярости сожрать его. Не думать о том, что где-то здесь оборвалась жизнь отца, а дальше – у ворот Ангбанда – деда. Это было слишком больно. Элронд и Элрос как-то незаметно пристроились с двух сторон, прикрывая. И от этого почему-то стало легче.***
Амрас птицей взвился в воздух, мысленно успев поблагодарить Курво за новый облегченный сплав для доспехов. Раскаленные бичи балрогов этому сплаву были нипочем. Он даже не нагревался ни снаружи, ни, тем более, внутри. И не тянул к земле, как первые, не самые удачные образцы, доспехи из которых выходили просто немыслимо тяжелыми. Нолдо ловко уклонился от еще одного удара, перерубил огненной твари лапу и вонзил клинок балрогу в живот. С усилием потянул вниз, распарывая. Раздалось шипение, будто на раскаленную сковороду плеснули масла. Из-за плеча метнулся узкий серебристый луч. Поверженный балрог свалился на землю и погас. Сын Феанора отсалютовал мечом Лайрэ и огляделся в поисках брата. Амрод сражался чуть дальше, почти спина к спине с Хайрэ. На них наседали орки, но никак не могли пробить круговой серебристый щит Хайрэ, через который, однако, прекрасно проходил меч недосягаемого для врагов Амрода. Битва казалась сущим хаосом, но Амрас всей кожей чувствовал – они потихоньку подкатываются все ближе к Тангородриму. Мелькнула абсолютно неуместная и дурацкая мысль – а висит ли еще на среднем пике та самая зачарованная цепь, которой был прикован брат? Если висит, надо придумать, как снять и удавить ею Моргота. На поле боя упала огромная черная тень. Амрас вскинул голову и чуть не сел. В небе летела настоящая гора. Только миг спустя сын Феанора понял, что никакая это не гора, а огромный, просто немыслимый дракон. Тварь была черного цвета и, распластав крылья, занимала почти полнеба. Поднятый чудовищем ветер бросил в лицо пыль и мелкие камни. Потом раздался рев такой мощи, что невольно пригнулись все – и орки, и эльдар, и атани. А после тварь выдохнула пламя. Амрасу показалось, что с неба рухнул огненный ливень. Эльда не успел ни вскрикнуть, ни даже подумать. Вскинул руку в совершенно бестолковой и бесполезной попытке защититься. Пламя обрушилось прямо ему на голову. И ничего не произошло. Кругом все пылало. Метались объятые огнем фигуры, кто – не разобрать. А Амрас так и стоял, вскинув руку, пока вокруг бушевало пламя, отделенное от него лишь тоненькой серебристой стеной. Лайрэ стояла, вскинув руки, будто держала на своих плечах небеса и парочку горных хребтов в придачу. На шее и лбу у жены вздулись жилы, но рук она не опускала. Амрас шагнул к ней, прижался лбом ко лбу, потянулся к натянутому, как струна, сознанию, щедро делясь силой своей феа. Лайрэ глубоко вдохнула, лицо у нее слегка расслабилось. Плечи выпрямились. Вокруг по-прежнему все горело, но она стояла. Щит она опустила только, когда кругом не осталось ничего, кроме кучи пепла. Чуть поодаль встряхивалась злая, как тысяча ограбленных вастаков, Хайрэ. Амрод поддерживал ее за плечо. Старшая Сильмариэн вскинула голову к небу. Дракон кружил южнее. Там, где должно было сражаться войско Дориата. −Проклятье, одной этой твари хватит, чтобы спалить нас всех к морготовой бабушке. – рявкнула Хайрэ. На высоком лбу аданет обозначились резкие поперечные складки. Амрод тронул ее за руку. −Возвращается. – бесцветно проговорил эльда. Хайрэ переглянулась с растерянной сестрой, уже приготовившейся ставить новый щит, и тут увидела в небе еще какое-то движение. Улыбнулась и мысленно потянулась туда, вверх. Крохотная тень сложила крылья и спикировала, превращаясь в одного из орлов Манвэ. Большая птица изящно опустилась на землю и уставилась на Хайрэ круглыми хищными глазами. −Мое почтение, благородный орел. – не слишком-то почтительно кивнула Хайрэ. – Помоги мне сразиться с этой дрянью. −Бескрылая аданет сошла с ума. – проклекотал орел, но Хайрэ его не слушала. Старшая Сильмариэн ловко, как на лошадь, запрыгнула птице на спину и прижалась к мощной шее. −Нет времени рассуждать! Летим! Ветер от крыльев взлетающего орла швырнул в лица еще теплую золу. Амбаруссар и Лайрэ проводили спятившую Сильмариэн одинаково ошалелыми взглядами, но на них уже падала чудовищная тень. Лайрэ подняла руки, закрывая всех троих щитом. Ее глаза не отрывались от крохотной на фоне дракона фигурки.***
Хайрэ в детстве очень любила слушать «Песнь о спасении Маэдроса», но только сейчас в полной мере оценила подвиг Фингона Отважного. Отсечь другу кисть и спасти с неприступной скалы – это еще цветочки. Попробуй-ка удержаться на совершенно не предназначенной для этого скользкой спине орла, да еще и не урони потерявшего сознание измученного раненого. Только об этом в песне почему-то не пелось. Земля внизу превратилась в сплошную мешанину. Ветер хлестал в лицо, заставляя глаза слезиться. Дышать было трудно. Хайрэ обхватила орла за шею, когда он круто пошел вверх, стараясь держаться вне поля зрения дракона. Вблизи морготово творение было еще ужаснее. Все какое-то шипастое, с длинной увенчанной рогами башкой и такой огромной пастью, что в нее можно было бы поместить целый Амон Эреб. Хайрэ как-то разом подумала, что противопоставить дракону ей особенно-то и нечего. Меч его шкуру если и возьмет, то глубокой раны все равно оставить не сможет. До глаз еще надо как-то добраться. И опять-таки неизвестно, получится ли достать до мозга. Если он вообще есть в такой большой голове. Орел лег на крыло, подныривая под бронированным брюхом твари. Хайрэ лихорадочно искала глазами хоть одно уязвимое место. И не видела ничего. Оставалось только одно средство. −Подлетай спереди! – перекрикивая ветер, закричала она. – К морде! Орел заклекотал негодующе, но приказ выполнил. Небо снова ринулось в лицо. Аданет крепче обхватила птичью шею и стиснула зубы, когда они оказались прямо перед открывшейся пастью. Воистину, она походила на врата в огненную бездну. И в ней уже закипало пламя. Хайрэ с немыслимым трудом оторвала руку от показавшейся такой надежной шеи. Луч серебристого света ударил дракону прямо в раскрытую пасть. Так и не вырвавшееся пламя, приколоченное светом Сильмарилла, ушло назад в глотку. Взрыв раздался прямо внутри дракона. Тварь заревела так, что орел, беспомощно вскрикнув, рухнул было вниз, но сумел кое-как выправиться. Однако, воздушные потоки от судорожно молотивших огромных крыльев сдули его, как бабочку. Хайрэ зажмурилась, пытаясь одновременно удержаться на спине птицы и удержать в себе скудный завтрак. Когда она, наконец, рискнула открыть глаза, то чуть не разрыдалась от отчаянья. Проклятый дракон никуда не делся. Он все так же парил над Анфауглит, но теперь взгляд его огромных оранжевых глаз с вертикальными прорезями зрачков сделался неприятно осмысленным. И смотрела тварь прямиком на аданет. −Не понравилось, да? – прошипела Хайрэ. – То ли еще будет. Лети, друг. Осанвэ птица прекрасно понимала, и послушно во второй раз бросилась прямо в лоб на дракона. Хайрэ согнула ноги, изготовившись. В последний миг перед неминуемым столкновением орел резко ушел вверх. А Хайрэ прыгнула, не успев удивиться собственной храбрости. Или глупости. Она рухнула прямо на голову дракону, чудом избежав острых рогов. Вцепилась в них, что есть силы и замерла. Дракон еще немного порыскал в воздухе, выискивая затерявшуюся где-то птицу. Веса Хайрэ на себе он совершенно не чувствовал. Аданет перевела дух, крепче уперлась ногами в мелкие роговые наросты. Отцепила от пояса ножны, достала из них меч, а сами ножны выкинула прочь, чтобы не мешали. Вдохнула так глубоко, как смогла. Крик у Хайрэ вырвался непроизвольно. Слишком страшно было скользить по морде дракона на чудовищной высоте. Острие меча Кейры сверкнуло серебром и по самую рукоять ушло в оранжевый глаз. А потом дернулось в руках, как живое, вырвалось и ушло глубже, окутавшись сиянием. Хайрэ снесло прочь. Дракон завопил так громко, что, кажется, внизу зашатались горы. Замолотил крыльями, пытаясь удержаться в воздухе. Из пустого глаза текла мерзкая слизь, но Хайрэ всего этого не видела. Яркая серебряная вспышка ослепила, а черная туша тяжело рухнула вниз. Аданет падала следом, раскинув руки. Где-то в груди бился отчаянный крик, но никак не находил выхода. Вокруг пояса осторожно сомкнулись когтистые птичьи лапы. Падение превратилось в полет. С огромной высоты Хайрэ разглядела немыслимую тучу пыли там, где мгновением раньше высился Тангородрим. Приземление Хайрэ совершенно не почувствовала. Ощутила только, как ее подхватывают на руки. Открыла глаза. Выражение лиц склонившихся над ней Амбаруссар не поддавалось описанию. Державший аданет на руках Амрод опустился на колени, осторожно укладывая и Хайрэ, и проговорил: −Чтоб мне провалиться, Хайрэ. Что ты устроила? Хайрэ только пожала плечами. Мысленно она все еще падала с этого проклятого дракона. Лайрэ бесцеремонно взяла сестру за щеки и насильно повернула ей голову, пихнув в плечо мужа, чтобы не загораживал вид. Тангородрима действительно больше не было. На высоченной груде камня валялся мертвый дракон. Хайрэ охнула от боли в плечах − очевидно, мышцы растянуло − и тихо проговорила: −Кажется, искать в этой куче меч Кейры мне придется до Второй Музыки. Амбаруссар переглянулись с Лайрэ. Потом дружно уставились на старшую Сильмариэн и громко истерически-звонко расхохотались.***
Взрыв, который устроил Курво перед воротами Ангбанда, был, может и не таким зрелищным, как падение дракона на Тангородрим, но тоже отозвался музыкой в сердце. Войско Первого Дома хлынуло внутрь, как бурная река в половодье. Конь под Маэдросом плясал, возбужденный криками и грохотом. Ему тоже хотелось в бой. Маэдрос выжидал. Ему тоже безумно хотелось броситься вперед. Стереть в пыль эту проклятую темницу, в которой он провел без малого четыре десятка лет боли и ужаса. Но пока нельзя. Если объединенное войско останется без командующего, то без пяти минут победа превратится во вторую Нирнаэт. Потому он выжидал. Прискакала Рогнеда с донесением от Финдарато. Маэдрос бегло выслушал ее доклад, кивнул и снова впился глазами в темный зев разрушенных врат. Наконец, медленно потянул из ножен меч. −Айя Феанаро! – от громкого яростного крика вздрогнули кони. Верные Первого Дома, среди которых были и те, кто сражался под знаменем Феанаро еще в Дагор-Нуин-Гилиат, не дрогнули. Лишь пришпорили коней. Маэдрос белой молнией летел вперед, краем глаза видя, как справа, отставая от него на полкорпуса, скачет вороной Рогнеды. Сама аданет вытянулась в струну, пригнувшись к лошадиной шее. В руке у верной сверкал меч. Отряд Маэдроса острием копья врезался во внутренний двор, который уже успели очистить. Старший сын Феанора быстро нашел глазами распахнутые черные ворота, ведущие вглубь цитадели. Память сама собой развернулась, послушно подсказывая каждый шаг, каждый поворот. Моргот редко снисходил до того, чтобы лично спускаться в подземелье, где держали пленников. Чаще самого Нельяфинвэ вздергивали на ноги, опутывали цепями и вели в тронный зал. Сын Феанаро смеялся так громко, что пугались даже падшие майяр. Раз сковывали, значит, боялись. Правильно боялись. За годы здесь строптивый плененный нолдоран не упускал ни одного случая сократить количество орков. Доставалось и майяр. Даже Моринготто один раз хорошо получил по носу, попытавшись взломать аванирэ. Майтимо расплатился за это унижение Черного Властелина позже. Бессчетными годами на скале. Утонув в воспоминаниях, Маэдрос не сразу понял, что допустил смертельную ошибку. Он отбился от отряда. Рядом осталась только Рогнеда. Меч в ее руке светился серебристым. А путь назад перегораживала казавшаяся монолитной стена. −Сколько я так? – хрипло спросил Маэдрос. Рогнеда была очень бледной, но испуганной не выглядела. −Около получаса, государь. Мы пытались тебя остановить, но ты не слышал. А дорога позади закрывалась. Маэдрос провел ладонью по лицу, стирая паутину воспоминаний. Еще раз взглянул на перегороженный ход. Как же он забыл, что в Ангбанде даже стены подчинены черной воле. А прямо перед нолдо и аданет высились огромные железные врата. Маэдрос перевел взгляд на свой меч. Черный от крови, с широкой свежей зазубриной. Интересно, об кого он так? Клинки работы Куруфина нелегко испортить. Рогнеда тоже переводила взгляд с его меча на врата. −Последние несколько коридоров были совсем пустыми. – сказала она. −Это чтобы мы точно дошли целыми и невредимыми. – процедил Маэдрос, удобнее перехватывая меч. – Нас, кажется, ждут. Рогнеда широко распахнула глаза. Вот теперь в них заплескался ужас. −Там что?.. −Да. – резко кивнул сын Феанора. – Тронный зал. И все же он не мог заставить себя прикоснуться руками к этим створкам. Рогнеда решила все за своего лорда. −Ну раз ждут, не в обычае Первого Дома опаздывать. И резко вытянула вперед руки. Поток света хлынул из ладоней, распахивая двери.***
Моргот всегда представлялся Рогнеде каким-то неведомым чудовищем, с оскаленной черной мордой, горящими алыми глазами и ростом с самую высокую башню Амон Эреб, а может и еще выше. Что ж, с ужасной мордой и алыми глазами она не ошиблась. Роста он тоже был очень высокого. Сидя на простом черном троне, Враг Мира возвышался над лордом Маэдросом, над Рогнедой, над всем светом, хотя, до главной башни Амон Эреб, пожалуй, не доставал. Лицо наискось пересекали три длинных шрама, словно оставленных исполинскими когтями. А еще облик Моргота плыл, размывался перед глазами, как будто Рогнеда очень долго смотрела в одну точку. Невольно она подняла глаза выше и пропала. В черной острозубой короне сияли мягким белым светом два Сильмарилла. −Я так рад снова принимать тебя в моих чертогах, лорд Нельяфинвэ. Голос падшего вала был вроде бы и негромким, но странным образом проникал во все уголки огромного зала, звенел под потолком, забирался в уши и прямиком в голову и сердце. −Не могу сказать, что тоже рад видеть тебя. – клинок лорда Маэдроса со свистом рассек воздух, когда государь ловко прокрутил его в левой руке. – Но это наша последняя встреча. −О да. – безгубый рот растянулся в широкой улыбке, демонстрируя белые и очень острые клыки. – В этом ты прав, Нельяфинвэ. Но сначала представь мне свою спутницу. Как я понимаю, эта дева носит в себе свет моего Сильмарилла? Рогнеда почувствовала, как хорошо видное ей белое пламя, всегда окружавшее первого лорда Амон Эреб, яростно взвихрилось и плотным потоком метнулось в сторону черной воронки, которой виделся Моргот. Тот лишь досадливо махнул рукой, будто муху прогонял. Пламя рассеялось дымом, а лорд Маэдрос еле заметно пошатнулся. Рогнеда крепче сжала меч, когда горящие алым огромные глаза заглянули прямо в ее феа. −Что же, прекрасная дева? Будешь танцевать и петь? −Я не принцесса Дориата. – прошипела Рогнеда. – Я Верная Дома Феанаро. Лучше я тебя угощу. В груди привычно защекотало. Свет словно только этого и ждал. Вспыхнуло белым пламенем лезвие вскинутого клинка. Длинный узкий, похожий на копье, луч сорвался с его кончика и ударил вала прямо в грудь. Раздался громкий яростный вой. Резко запахло паленым, и зал затянуло непроглядной темной пеленой. −Мой лорд! – крикнула Рогнеда, ощетинившись клинком. Но даже свет Сильмарилла не мог разогнать эту тьму. Плотный черный туман, насмехаясь, цеплялся за ноги, опутывал колени. Рогнеда рубила бесплотные щупальца, те отступали, но не исчезали. Что-то большое метнулось во мраке позади аданет. Рогнеда немедленно обернулась на движение. И тут же получила такой удар в спину, что упала ничком, едва не напоровшись на собственный клинок. Меч, обиженно звеня, улетел куда-то во тьму. Рогнеда перевернулась на спину, пытаясь встать, но не смогла. Немыслимая тяжесть каменной плитой придавила сверху, не давая пошевелиться, мешая дышать, позволяя только крутить головой. Сквозь звон в ушах аданет показалось, что подозрительно захрустели ребра. Туман рассеялся так же внезапно, как и появился. У подножия черного трона проступили две фигуры. Теперь Рогнеда разглядела Моргота, как следует. Больше всего он походил на огромного орка, раза в полтора выше лорда Маэдроса. Силуэт скрывали простые черные доспехи и плащ. Сильмариллы в короне светили тускло и как-то устало. Черный Враг Мира без особого усилия удерживал перед собой лорда Маэдроса, обхватив нолдо за шею когтистой рукой. Шлем с государя слетел. Хитро уложенная перед боем длинная и толстая рыжая коса небрежно упала вдоль спины. С кривой улыбкой Моргот намотал ее на кулак свободной руки и потянул. Лорд Маэдрос яростно зарычал. Рогнеда видела, как вздулись жилы на бледном лбу и шее. Но ни вырваться, ни даже поднять руки государь почему-то не мог. −Майтимо-Майтимо… − голос Моргота сделался вдруг ласковым, похожим на прикосновение бархата. – Какой же ты глупый, Майтимо. Ты думал, что спасся? Нет, все не так просто. Ты по-прежнему в моей власти. У тебя нет ничего, кроме боли и цепей. Моргот все говорил и говорил, его голос лился, как самый сладкий мед. И пламя вокруг государя Маэдроса понемногу тускнело, гасло. Серые глаза потухли и закрылись. Руки бессильно обвисли вдоль тела. Моргот приблизил клыкастый рот к лицу нолдо и еле слышно выдохнул: −Никто тебя не спасет.***
−Никто тебя не спасет… Рука болела так сильно, что он почти с этим сжился. Все тело было одним сплошным сгустком боли, голода, жажды и немыслимой – смертной – муки. Как же ему хотелось умереть. Чтобы все это закончилось. Чтобы не было больше этой боли. Но золотое светило сменялось серебряным, лето зимой, дождь снегом, а он все никак не мог умереть. И впереди у него была целая вечность этой муки под жадным торжествующим взглядом. −Государь! Звонкий крик рассыпался серебряными колокольчиками, затерялся в ущельях трехглавого пика. Он облизал растрескавшиеся губы и попытался открыть глаза. Отяжелевшие веки не слушались. Плотная пелена вновь сомкнулась над его головой, над его разумом. −Мой лорд! – крик звучал все тише и больше не имел значения. Никого здесь нет. Никто его не спасет. Не на что надеяться.***
Рогнеда рванулась со всей возможной силой и яростью, но тяжесть на груди стала только больше, будто на нее обрушили целый Тангородрим. Которого, к слову, больше не было. Почему-то эта мысль придала бодрости. Моргот все еще держал лорда Маэдроса, не отводя жадного взгляда от его лица. Рогнеда чувствовала натянувшуюся между ними связь осанвэ, от которой государь не мог, не имел силы закрыться. −Государь! – получилось неожиданно громко и звонко, вложенная в крик сила плеснула серебристым потоком. Лорд Маэдрос слабо дернулся в стальной хватке, но тут же снова затих, а Рогнеда уже совершенно отчетливо услышала треск собственных ребер. В груди справа часто и больно закололо. −Мой лорд! – в этот раз получилось тише, во рту появился солоноватый привкус. Рогнеда повернула голову набок, чтобы не захлебнуться, если кровь все-таки пойдет горлом. Закрыла глаза, сосредоточилась и потянулась к разуму государя. Уклонилась от метнувшейся к ней тени и на секунду ослепла, погребенная под тяжестью рухнувшей на нее чужой боли. Ей привиделась отвесная скала на среднем пике Тангородрима. Широкий железный браслет, обхвативший истончившееся за время плена запястье. Прикованный к скале исхудавший до костей, коротко остриженный эльда с запекшимися губами, весь покрытый кровавыми язвами – стянутыми коростой и совсем свежими – ничуть не походил на лорда Маэдроса. Да он и не был им. Впрочем, валинорским принцем Нельяфинвэ Майтимо он тоже давно перестал быть. Сейчас он был одной сплошной болью и мукой. Рогнеда потянулась к нему, но не увидела собственных рук. Попыталась взять в ладони мертвенно-бледное лицо и не сумела коснуться. Позвала: −Мой лорд, очнись! Голос, к счастью, слушался. Прикованный слабо дернулся и застонал. Очевидно, даже такое движение отозвалось болью в правой руке, во всем истерзанном теле. И все же он ее слышал. Рогнеда судорожно искала правильные слова. −Это все ложь. Ты больше не на скале. У тебя был друг, который тебя спас. Не подведи его. Не дай его смерти стать напрасной. −Ложь… − эхом отозвался лорд Маэдрос, голос у него был страшный. – Все ложь… Ничего нет. Туго обтянутая кожей грудная клетка, где можно было свободно разглядеть каждую косточку, почти не двигалась. Рогнеда взвыла от отчаяния, чувствуя, как ей самой не хватает воздуха. Кажется там, в тронном зале Ангбанда, ее тело захлебывалось кровью. И все-таки она не могла уйти отсюда, из этой иллюзии, в которую Моргот заключил ее государя. Рогнеда сосредоточилась, в мельчайших деталях вспоминая портрет нолдорана Фингона, который видела когда-то среди рисунков государя. Припомнила «Песнь о спасении Маэдроса», сложенную когда-то то ли лордом Маглором, то ли еще кем-то. Вновь отчаянно потянулась к разуму государя, пытаясь вложить в него собственные воспоминания. Почему-то нолдоран упрямо не хотел представляться вживую. В голову упорно лез полутемный кабинет. Груда рисунков на столе. Улыбающийся одними глазами лорд Маэдрос, перебирающий сделанные углем портреты и рассказывающий маленькой Рогнеде о мастере Феаноре, о первом короле нолдор Финвэ, о великом кузнеце и ученике Аулэ Махтане, о короле нолдор Финдекано Астальдо. На глаза Рогнеде то и дело попадается еще один портрет – на стене. Серьезная темноволосая дева с большими упрямыми глазами. Лорд Маэдрос распахнул глаза. Огромные на худом лице. Серые-серые, как штормовое небо. Горящие таким немыслимым светом, что больно смотреть. −Бельга. – громко и отчетливо выговорил он. – Правда. Цепь на его руке со звоном лопнула. Ненастоящий мир вокруг смазался и потух. Где-то над головой разочарованно завыл ветер. И последней яркой картинкой Рогнеда увидела силуэт огромного орла. Злой ветер развевал переплетенные золотыми лентами косы сидевшего на спине птицы эльда с луком за плечами. Она распахнула глаза и отчаянно закашлялась, отплевываясь кровью. Тяжесть с груди пропала, но боль никуда не делась. Чьи-то руки подхватили за плечи, слегка приподняли, помогая принять единственное положение, в котором можно было дышать. На лицо упали рыжие кудри. Государь. −Отважно. – задумчиво прошелестело наверху. Рогнеда проморгалась, дрожащей рукой отвела от лица чужие волосы. Она все так же лежала на полу, головой и лопатками на коленях лорда Маэдроса. Тот придерживал ее под спину правой рукой, а в левой угрожающе блестел меч. Моргот все так же стоял у подножия своего трона и смотрел на нолдо и аданет с любопытством. Свет Сильмариллов по-прежнему был тусклым и больным. −Видимо, не зря тебя прозвали Отважной. – ухмылка искривила чудовищный рот. – Подумать только, всего одна смертная, а сколько проблем от ее потомков. Впрочем, это ненадолго. Я расправлюсь с вами, а потом доберусь и до остальных. Война еще не окончена, Нельяфинвэ. −Даже если нас не станет, − холодно и очень спокойно ответил лорд Маэдрос. – ты уже проиграл, Моринготто. −Я так не думаю. Рогнеда поморщилась, когда чужая сила скользнула по кромке ее сознания. Дуновение ветерка облизало щеку, а на живот вдруг плашмя упал кинжал. Простая темная рукоять и обломанное наискось лезвие. −Узнаешь вещь своего брата, Нельяфинвэ? – усмехнулся Моргот. – Кинжал, что режет любой металл. Сломан и выброшен, как и вы. Ибо моя мощь слишком велика, чтобы ее можно было одолеть силами эрухини. Рогнеда накрыла ладонью рукоять кинжала. Лорд Маэдрос над ее головой выдохнул какую-то длинную фразу на незнакомом шипящем языке, равно похожую и на заклятье, и на витиеватое ругательство. Сломанный кинжал отозвался теплом, будто еще помнил руку мастера Телхара из Ногрода, потом лорда Куруфина. И, наконец, Берена, вырезавшего этим клинком Сильмарилл из короны Врага. Сильмарилл… Рогнеда ясно видела ожоги на ладонях Моргота, помнила, как запахло паленым, когда она нанесла первый удар. Лорд Маглор говорил, когда прабабушка Эстель умирала, ее свет перешел к нему. Пальцы крепче сжали рукоять. Воздух кругом гудел от напряжения, верно в Незримом снова столкнулись две воли – эльда и вала. Рогнеда сделала глубокий прерывистый самый сладкий в ее жизни вдох. Острый обломок лезвия, что некогда резало любой металл, словно бумагу, пробил нагрудник. Не встречая серьезного сопротивления, вошел в грудь. И так же легко выскользнул. Хлынула кровь. −Рогнеда! Крик лорда Маэдроса был страшен. Рогнеда еще успела почувствовать, как его рука сжала ее запястье. Кинжал выскользнул из пальцев. А потом хлынул свет. Кровью из пробитой груди, слезами из глаз. Сжимавший горло спазм неожиданно отпустил, и губы сами собой зашевелились: −Летящая стрела Сверкала опереньем... Чья грудь ее ждала? Кто ведал направленье? Чья легкая рука ее сквозь облака могла направить к цели? Что стрелок шепнуть успел, когда он взял прицел, и тетива запела? Ты над отчаяньем взлетишь, звеня, Стрелой разгонишь сумрак, Истина! Переступаю твой порог в краю теней - Но ты сильнее смерти и судьбы сильней! Сильмариллы в короне Моргота вспыхнули ярко-ярко. Рогнеда неожиданно ясно увидела, как вокруг них начал плавиться черный металл. −Нет! Моргот метался по тронному залу, пытался сорвать корону, но не мог даже прикоснуться к ней. А она будто крепче сжималась вокруг его головы. Рогнеда пела, не чувствуя больше боли: −Загадки птичьих стай Мне отданы в наследство, Но главная из тайн - Секрет людского сердца. В нем стучит слепая смерть, Ее не одолеть И с ней не примириться, Но в один слепящий миг Лишь тот ее постиг, Кто перед ней склонился! Моргот рухнул на колени, скорчился, воя так громко, что колонны и потолок пошли трещинами. Лорд Маэдрос пригнулся, закрывая голову от посыпавшихся сверху камней. Рогнеде вдруг стало очень спокойно. −Не закрывай дверей, бери меня, Пока тебя я знаю, Истина! Исполнив замысел, не зная о цене, Благодарю за то, что ты открылась мне! Моргот дико взвыл, одним движением все же сорвал с головы бесформенный ком металла, некогда бывший короной. Сильмариллы по-прежнему пылали в этой черной массе, яркие и чистые, словно стряхнувшие оцепенение. Следом на каменный пол рухнула и фана огромного орка. Бесплотная сущность рванулась вверх, туда, где в проломе потолка виднелось голубое небо в разрывах черных туч. −Далеко ли собрался? Твердый женский голос звучал странно. Словно разом и в голове, и в стылом сыром воздухе тронного зала. Моргот, похожий сейчас на большое дымное облако, заметался, но не сумел вырваться, словно схваченный невидимой рукой. В полумраке проступил силуэт женщины в простом кожаном доспехе. Волосы заплетены в короткую косу. Плащ у горла скалывали сразу две фибулы – с факелом и арфой и восьмиконечной звездой. Эдара, дочь Налии, вскинула голову и сжала в кулак вытянутую вперед правую руку. Моргот метнулся было в сторону, но замер, будто налетев на стену. −Ты! – ярость падшего вала была сокрушительна, как штормовая волна. – Я же убил тебя! Темные глаза на худощавом остром лице так знакомо сощурились. −Если помнишь, я успела дать клятву, что еще увижу твое падение. Настало время ее сдержать. Моргот снова рванулся, и от этого движения кусок потолка все-таки обрушился. Маэдрос пригнулся ниже, закрывая собой Рогнеду. Над головой раздался громкий клекот, и в образовавшуюся дыру, ловко сложив крылья, проскользнул гигантский орел. Маэдрос узнал Торондора. Со спины птицы спрыгнули двое воинов в светлых плащах. На плече у того, что выше – только сейчас лорд Амон Эреб разглядел, что это Эонвэ – блестела цепь. Выкованные Аулэ звенья захлестнули призрачную фигуру вала, словно она была из плоти и крови. Крепко обвили, не давая вырваться. Эонвэ медленно и торжественно заговорил на валарине. Маэдрос его не слушал. Второй воин – Финдарато – опустился на колени рядом с ним. Без слов перехватил за плечи Рогнеду, накрыл ладонью рану в ее груди и тихо, без слов, запел. Маэдрос и сам чувствовал, что аданет еще жива. Только надолго ли? Даже Моргот уже не волновал сына Феанора так, как крохотный огонек в их с Финдарато руках, отчаянно трепещущий, словно свеча на ветру. Один порыв, и погаснет. По вискам Финдарато текли крупные капли пота, но кузен не замолкал, кажется, даже не переводил дыхание, выплетая чудесные и недосягаемые для Маэдроса чары. Рогнеда вздрогнула, глубоко вдохнула открытым ртом и открыла глаза. Щеки и губы у нее порозовели. Финдарато плавно завершил Песнь и устало улыбнулся: −Добро пожаловать назад, Отважная. Тонкие губы аданет сложились в ответную улыбку. Рогнеда перевела глаза влево, туда, где замерла скованная цепью дымная фигура. Эонвэ в своих золотых доспехах и белом плаще возвышался над поверженным Черным Врагом Мира и что-то говорил ему без слов. Легкая быстрая тень скользнула к двум нолдор и аданет. Опустилась на колени, очень плотная и так похожая на живую женщину. Блеснули карие глаза. −Государь Маэдрос. – Эдара склонила голову в привычном церемонном поклоне. – Владыка Финдарато. Рогнеда, милая. Улыбка у легендарной каниэ Нарготронда была точь-в-точь такой, как у мамы и тети, как у бабушки Эленны. Рогнеда улыбнулась в ответ, потянулась было, чтобы прикоснуться, но не почувствовала ничего, кроме легкого покалывания. Эдара виновато пожала плечами: −Мое время здесь истекает. Я должна кое-что успеть. Темные глаза смотрели на лорда Маэдроса прямо и печально. −Прости меня, государь. Видит Эру, я не хотела оставлять тебя и сестру. Но так вышло. Маэдрос улыбнулся, глядя в лицо своей отважной каниэ, привычно находя в нем знакомые черты Бельги. −Я уже говорил это Эстель и повторю тебе. Я понимаю и принимаю твой выбор, Эдара. Тебе не за что просить прощения. −Спасибо, государь. – вот теперь улыбка Эдары отразилась, наконец, в темных глазах. Аданет повернула голову к Финдарато. Вгляделась так жадно и отчаянно, словно пытаясь напоследок запомнить каждую черточку. −Я так рада видеть тебя живым и счастливым, владыка Финдарато. – проговорила она. Бесплотная рука скользнула по щеке эльда, и первый король Нарготронда прикрыл глаза, прильнул к этому почти неощутимому прикосновению. −Как я могу быть счастлив, если ты уходишь навсегда? – прошептал он. −Навсегда – слишком громкое слово. – голос Эдары сделался твердым и строгим. – Однажды все мы встретимся вновь. А пока будь счастлив, владыка. Живи и созидай за всех и каждого, кто не увидел этой победы. Вот тебе мой наказ. Эдара подалась вперед, обхватила ладонями лицо Финдарато, коснулась поцелуем высокого гладкого лба. Нолдо склонил голову, будто принимая благословение. Эдара отстранилась и погладила по щеке Рогнеду. −Правнучка моей сестры. – проговорила аданет. – Мое отважное дитя. Ты замкнула круг, что начала наша прародительница. И я так горжусь тобой и всеми вами. Да осветят звезды твой путь, девочка моя. Рогнеда улыбнулась, почувствовав, как от поцелуя в щеку по телу мягкими волнами разошлось тепло. Эдара поднялась на ноги и сделала несколько шагов назад, даже не глядя в сторону плененного Моргота. −Эдара. – окликнул ее Маэдрос. – Как ты сумела… − он осекся, не сумев подобрать правильного слова. −Поклялась. – пожала плечами аданет. – Именем Эру Единого и валар, что увижу падение Черного Врага Мира. И моя феа осталась здесь. Я встретила и проводила на Пути Людей сестру. Я ждала, и вот, моя помощь пригодилась и клятва исполнена. Теперь я могу идти к своей семье. Namarie. Эдара взмахнула рукой и медленно растворилась в сумраке тронного зала. Сквозь проломленный потолок заглянул первый, пока еще робкий и бледный, луч Анора. Эонвэ, молча наблюдавший, стиснул губы и шагнул было к вплавившимся в металл короны камням. Финдарато, легко и быстро поднявшийся на ноги, его опередил. Сильмариллы, словно только его и ждали, с легким хрустом выпали в подставленные ладони. Засияли радостно и приветливо. Лицо Финдарато в их свете сделалось каким-то совсем детским и восторженным. Рогнеда, поддерживаемая Маэдросом, осторожно приподнялась на локте. Финдарато вернулся к ним, опустился рядом и на раскрытых ладонях протянул камни старшему сыну Феанора. −Вот, Майтимо. – улыбнулся Финдарато. – Возьми. Они твои по праву. Маэдрос медлил, не решаясь прикоснуться к, казалось, раскаленной добела оболочке Света Древ. −Не торопись, сын Феанаро. – проговорил Эонвэ, но подойти ближе Вестник валар не решился. −Проклятый! – со смехом выплюнул Моргот, опутанный Ангайнором. – Ты никогда не сможешь к ним прикоснуться! −Не бойся. – тихо сказала Рогнеда, ее голубые глаза светились точь-в-точь, как у аманэльдар. – Они не причинят тебе боли. Ты и твои братья искупили свои деяния. Медленно и осторожно Рогнеда села сама и слегка отодвинулась, чтобы не мешать. Маэдрос, все еще стоя на коленях, сложил живую и железную ладони чашей, и Финдарато осторожно опустил в них камни. Сильмариллы вспыхнули ярче, словно приветствовали сына своего создателя, некогда помогавшего делать для них оболочку. А третий камень светился внутри Рогнеды, выплескиваясь сиянием через небесную голубизну глаз. Боли не было. Страха тоже. Удавка Клятвы, столько веков сжимавшая горло, лопнула и истаяла, как ночной кошмар поутру. Маэдрос медленно поднялся на ноги и вскинул голову к очистившемуся небу. −Видишь, atar? – тихо позвал он. – Я свободен. Мы все теперь свободны. В серых глазах нолдо сиял Предначальный Свет.***
Над главной башней Химринга развевалось знамя Первого Дома нолдор. Маглор нагнал брата и проговорил: −Если не думать обо всем, что было, то почти как раньше. Маэдрос улыбнулся. Впервые за много веков полноценно, широко. Удавка страшной клятвы, сжимавшая горло, растворилась без следа. Моргот наконец-то получил по заслугам. Земли Белерианда отныне свободны от его Тьмы. Их, конечно, еще вычищать и вычищать от выживших тварей, но это уже сущие мелочи. Маэдрос Феанарион, властитель Химринга, возвращался домой во главе войска победителей. И братья ехали рядом. Все, кроме Питьо. Младший вместе с женой сразу после падения Ангбанда сорвался в Нарготронд к дочери. Сама мысль о маленькой Тауриэль вызывала новую улыбку. Подумать только, первая девочка в роду Феанаро. Вот отец бы порадовался. У ворот сыновей встречала словно светящаяся изнутри мама. Далеко-далеко от Химринга, по другую сторону Белегаэра, на белый причал шагнула дева в походном плаще. Коротко, но уважительно поклонилась рослому капитану-тэлеро с длинной серебристой косой. −Любезный мореход, найдется ли у тебя на корабле место для троих? – негромко, но твердо проговорила дева, сверкнув темными глазами. Тэлеро скользнул глазами по ней, по ее спутницам. Изумленно вскинул брови, разглядев серую тень, прижавшуюся к бедру одной из них – синеглазой и кудрявой. −Как же вас трое, если четверо? – весело фыркнул он. – Поднимайтесь, светлые девы. И ваш спутник тоже. Место всегда найдется. −Благодарю, друг. – вновь склонила голову аданет. Палуба покачивалась под ногами, берег удалялся нестерпимо медленно, и все же сердце пело в груди. Они возвращались домой.***
Белоснежные корабли уходили за Море в тишине. Финдарато сжимал руку Амариэ и следил за ними внимательным настороженным взглядом. −Что с тобой, Финдэ? – тихо спросила эльдиэ. Финдарато встряхнулся и улыбнулся, словно Анор показался из-за туч. −Ничего, любовь моя. Просто задумался, какое наказание ждет Моргота. Он ведь один из валар. Он не может исчезнуть совсем. −Я надеюсь, Эонвэ передаст валар твои слова в точности. – проговорила Амариэ и, помолчав, спросила. – Это правда, что Вестник Запада предлагал затопить Ангамандо и все его окрестности? Финдарато кивнул, вновь скользнул глазами в сторону безмятежно-голубого моря и, наконец, сказал: −Я, признаться, думал, что так будет лучше всего. И многие были со мной согласны. Воспротивились только сыновья Феанора и род Бельги. −Почему? – нахмурилась Амариэ. Финдарато притянул ее руку к губам, коснулся поцелуем и только потом ответил: −Каниэ Хайрэ правильно сказала. Пусть останется как напоминание. Это мы, эльдар, помним все даже слишком хорошо. Память атани куда короче. Хотя каниэ Хайрэ намекнула, что валар тоже не помешает помнить о своих ошибках. Амариэ фыркнула, про себя в который раз подивившись дерзости дев из рода Бельги. −Как думаешь, она вернется? – тихо спросила она супруга. Финдарато снова глядел на Море, но ответил незамедлительно: −Думаю, она уже возвращается.***
Северный тракт слегка изменился за время их отсутствия. По крайней мере, ни одна из трех странниц не помнила его таким оживленным. И такого теплого северного лета тоже не помнила ни одна из них. Сочная зеленая трава сплошным ковром укрывала землю. В ней разноцветными звездочками проглядывали скромные северные цветы. На подъезде к большой серой крепости, венчавшей холм, одна из троих остановила коня, глядя, как скрывается в зарослях быстрая серая тень. С улыбкой кивнула остальным и свернула на еле заметную лесную тропку. Оставшиеся продолжили путь. Химринг гудел, как потревоженный улей. На стенах возились мастеровые, споро убирая темные следы давнего пожара. Куда-то тащили целые связки досок, корзины с камнем, ведра раствора. Вкусно пахло свежим хлебом, перебивая этот запах – жаром кузниц. Высокая аданет с заплетенными в косу светлыми кудрями говорила что-то двум похожим друг на друга девам. Чуть поодаль резвилась с деревянным мечом рыжая девочка. На двух странниц в серых плащах никто не обратил внимания. Где они оставили лошадей, тоже никто не заметил. Дева с длинной черной косой кивнула второй и тенью свернула куда-то за угол. Оставшаяся в одиночестве аданет стояла чуть в стороне от шума и суеты, прикрыв глаза и вслушиваясь в биение жизни огромной крепости, которой отдала несколько десятков лет своей короткой человеческой жизни. А когда открыла глаза, сразу заметила знакомое лицо. −Айя, Менельтор! Оруженосец лорда Маэдроса чуть не выронил шкатулку с документами, которую нес лорду Куруфину. Этот голос он хорошо помнил. Как и его обладательницу. В тени стояла каниэ Бельга в темном запыленном плаще. У горла его скалывала брошь с неизбежной восьмиконечной звездой. Гладкое молодое лицо светилось улыбкой. Карие глаза сверкали. −Каниэ Бельга… − охнул Менельтор. – Не может быть. Ты же… −Погибла, да. – пожала плечами Верная Первого Дома. – Но от присяги-то меня никто не освободил. Вот, вернулась, как смогла. В Незримом она ощущалась совершенно обычно. Точно так, как и прежде. Ни тьмы, ни искажения, ни морготова морока. Менельтор все-таки сумел побороть изумление и улыбнуться. −Тогда я очень рад тебя приветствовать. Добро пожаловать домой. Бельга улыбнулась и спросила: −Где мне найти государя Маэдроса? Менельтор прикусил губу, но все же ответил: −Ступай на южный склон. Ты найдешь его там. «Возле твоей могилы».***
У курганов Маэдрос встретил Рогнеду. Аданет как раз положила по букету полевых цветов к каждому камню и собиралась уходить, когда лорд Химринга шагнул ей навстречу. −Здравствуй, мой лорд. – коротко поклонилась аданет. −Здравствуй, Рогнеда. – улыбнулся Маэдрос. Скользнул глазами по оставленным цветам и произнес: −Я знаю, они гордились бы тобой. Ты сумела сделать то, что все мы почитали немыслимым. Левая рука Рогнеды невольно скользнула по груди. Там, где была рана. Где стучало живое сердце. −Мне просто было очень страшно. – тихо созналась она. – За тебя, мой лорд. За себя. За мою семью. −И ты преодолела этот страх. Уже не единожды. Маэдрос привычно сжал плечо аданет, как тысячи раз делал прежде. С каждой из потомков Бельги. −Поэтому меня прозвали Отважной? – как-то горько усмехнулась Рогнеда, глядя на лорда снизу вверх. – Как нолдорана Фингона? −Да. – просто кивнул Маэдрос. – Поверь, Фингону тоже было очень страшно. Отвага – не в том, чтобы вовсе не испытывать страха. Она в том, чтобы смотреть ему в глаза и делать то, что должно. −Спасибо, мой лорд. Рогнеда коротко сжала его руку на своем плече, поклонилась одной головой и отстранилась. Маэдрос разжал пальцы, глядя на удаляющуюся спину аданет. Рогнеда была очень похожа на Бельгу. И все-таки она была иной. Каждая из них была иной. −Такими потомками, как у меня, стоит гордиться. – проговорил за спиной знакомый негромкий голос. Маэдрос вздрогнул всем телом. Сжал неживыми пальцами запястье левой руки. И все-таки медленно обернулся. Теплый летний ветер развевал выбившиеся из косы короткие позолоченные Анором пряди. Карие глаза привычно слегка щурились от яркого света и сдержанной улыбки. Бельга в темном плаще поверх алой туники стояла, склонив голову к плечу, и смотрела на Маэдроса прямо и тревожно. −Бельга… − проговорил он. – Не может быть… Каниэ Химринга слегка повела плечами. Она снова была молода. За ее спиной снова возвышались серые стены северной крепости. Будто не было всех этих столетий. Будто по-прежнему существует Предел Маэдроса и стоит его неприступная столица. −Мой государь. – гордая голова склонилась в привычном коротком поклоне. – Я не смогла отправиться Путями Людей, не узнав ничего о твоей судьбе и о судьбе моего рода. Намо Мандос позволил мне покинуть его Чертоги и жить в Амане. Но отправиться со всеми на войну мне запретили. Владыка Манвэ счел, что мое предназначение в Эндорэ исполнено. Теперь, когда Моргот побежден, я снова могу ступить на эту землю. −Ты вернулась домой. – Маэдрос все же нашел силы сделать шаг к своей Верной. Бельга глубоко вдохнула, будто набираясь решимости. −Да, государь. Ибо мой дом – рядом с тобой. Я люблю тебя, мой лорд, и готова служить тебе все то время, что отпущено мне снова. −Тебе нет нужды служить мне. – негромко ответил Маэдрос, делая еще один шаг. – Твои потомки отныне вольны сами распоряжаться своей судьбой. Лицо аданет залила меловая бледность. Губы дрогнули, превращаясь в узкую полоску. −Ты прогоняешь нас, мой лорд? Темные, лишенные ставшего уже почти привычным сияния ее потомков, глаза Бельги блеснули непролившимися слезами. Маэдрос одним стремительным движением оказался рядом. Обхватил аданет за плечи, прижал к груди, коснулся губами пахнущих свежим ветром волос. −Никогда, Бельга. – горячо зашептал он. – Я бы никогда не прогнал вас. Просто отныне твой род больше не обязан никому служить. Ладони Бельги легко и неуверенно легли Маэдросу на спину. Стиснутые напряжением плечи расслабились под его руками. Сын Феанора крепче прижался щекой к волосам Бельги и так же тихо закончил: −Сколько веков мне потребовалось, чтобы понять, как сильно я люблю тебя, Бельга из Химринга. Слишком много веков и твоя смерть. Тонкие пальцы стиснули ткань его туники. Бельга вздрогнула всем телом и негромко проговорила: −Maitimo, meldo… Маэдрос осторожно отстранился, заглянул в ставшие огромными карие глаза. Склонил голову и потянулся к тонким обветренным губам. Первый поцелуй обжег, как упавший на землю Анор. Бельга приподнялась на цыпочки, запустила пальцы в непокорные рыжие кудри, прильнула всем телом, будто желая слиться воедино и никогда больше не разлучаться. Глубоко внутри что-то, натянутое, как струна в любимой арфе Кано, звякнуло и растворилось без следа. Маэдрос обхватил тонкую талию, приподнял Бельгу над землей, не разрывая поцелуя, и улыбнулся ей в губы. Он тоже вернулся домой.***
Кейра завернула за угол и расплылась в улыбке. Удобный выступ окна первого этажа никуда не делся. Коротко оглядевшись, аданет ухватилась за него, подтянулась. Ловко вскарабкалась по отводившей дождевую воду трубе и спрыгнула в открытое окно северного коридора. Вновь идти по знакомым с детства переходам было упоительно. Жизнь в Амане всегда казалась Кейре какой-то застывшей, словно она и дышала там вполсилы. Зато здесь сердце билось в груди сильно, как в предчувствии битвы или пляски. Каменный пол будто пружинил под ногами. Аданет нырнула в нишу, пропустив тройку стражников. Постояла так немного, перебирая яркие детские воспоминания, как точно так же играла здесь в прятки то с мамой, то с кем-нибудь из немногочисленных детей Химринга. Навспоминавшись, Кейра выскользнула из-за портьеры, шагнула в крытую галерею и едва не столкнулась с высоким нолдо в черной тунике. Замерла на месте, глядя снизу вверх в очень светлые голубые глаза. Смуглое лицо стоявшего перед ней лорда Карнистира вытянулось от удивления. Высокие скулы окрасились румянцем. −Это еще что? – хриплым от удивления голосом спросил он, разглядывая Кейру от сапог до заколки в волосах. −Здравствуй, лорд Таргелиона. – с улыбкой поклонилась Кейра. – Я Кейра, дочь Маэдры. −Моргот побери, Плясунья! Я помню, кто ты такая! Сильные руки воина и кузнеца стиснули плечи так крепко, что потом наверняка расцветут синяки. Пылающие светлые глаза оказались так близко. Губы опалило чужим дыханием. −Ты же погибла. – шептал Кейре в лицо лорд Карнистир. – Я сам видел твое тело. Я отдал твой меч твоей дочери. −И все же я сумела вернуться. – ответила Кейра. – Хотела и раньше, но валар не пустили. Сказали, моя роль в Эндорэ исполнена. Глаза четвертого сына Феанора смотрели на Кейру так пытливо и пристально, словно Карнистир пытался разглядеть ее феа прямо сквозь хроа. Наконец, увидел что-то. Потому что вдруг выдохнул, опустил голову и уперся горячим лбом Кейре в плечо. −Вот, значит, как. – хрипло прошептал он. – И ты вернулась к своему лорду. −Я вернулась к тебе. – выпалила Кейра, подавив желание зажмуриться. Карнистир вздрогнул всем телом. Пальцы на плечах аданет медленно разжались. Переползли на спину и притянули ближе, заставив вжаться лицом в тяжело вздымающуюся грудь. −Плясунья. – прошептал ей в волосы лорд Таргелиона. – Как же я рад тебя видеть. Плечи Кейры дрогнули от еле сдерживаемого счастливого смеха.***
Маэдра никогда особенно не любила бродить по лесам в одиночку. Справедливости ради, она и не была одна. Серая тень скользила сбоку от тропы в густых зарослях. Маэдра не представляла, что в этих колючках может быть интересного, но спутник думал по-другому. А еще хорошо знал, куда идти. Пегая кобылка неспешно переступала по широкой утоптанной тропе. Сердце предательски пропустило удар, когда впереди раздался стук копыт и из-за поворота показался высокий всадник верхом на гнедом коне. Пробивающийся сквозь ветви свет Анора заставлял волосы эльда вспыхивать серебром. За плечами виднелся лук. Маэдра натянула поводья, во все глаза глядя на так похожего сейчас на вала Оромэ Келегорма. Охотник тоже узнал ее. Замер, так сильно стиснув поводья, что побелели пальцы. −Маэ… − стоном вырвалось у него. – Ты? −Здравствуй, Тьелко. – тихо поздоровалась аданет. – Я. Келегорм соскользнул с седла. Подошел ближе, поймав лошадь Маэдры за узду. Вгляделся в глаза погибшей много лет назад каниэ. −Действительно ты. – прошептал он. – Но как? Эдайн ведь уходят навсегда. −Я не смогла. – опустила голову Маэдра. – Я столько не сказала тебе. Прости, Тьелько. Я была так глупа. −Я не лучше. – как-то заморожено улыбнулся Келегорм. – Я не должен был тебя отпускать. Тебя – не должен был. Он накрыл сжимавшие поводья руки Маэдры своими, загрубевшими и горячими. Крепко сжал. И вдруг вздрогнул, услышав за спиной жалобное поскуливание. Стремительно развернулся. Огромный серебристо-серый пес покаянно прятал морду в лапах и скулил. −Хуан! – вырвалось у Келегорма против воли. – Ты вернулся. −Прости, Хозяин. − звучало в ответном взвизге. −Я ведь не мог тогда по-другому. −Ты меня прости, друг. – прошептал Келегорм. – Это я не ведал, что творю. Валинорский пес радостно подскочил, бросился к хозяину, едва не опрокинул на землю, поднявшись на задние лапы и потянувшись целоваться. Келегорм со смехом отбивался. Маэдра спешилась и тоже радостно бросилась в свалку. Смех звенел и рвался ввысь, к ладье Ариэн.***
Рогнеда проверила подпругу, еще раз осмотрела седельные сумки и взялась за уздечку, выводя свою лошадь из конюшни. −Далеко ли собралась? Аданет вздрогнула всем телом и тихо зашипела. Из темного угла выступил Амрод, одетый по-дорожному и с убранными волосами. Лицо самого младшего лорда было невозмутимо. Только на дне серых, как у лорда Маэдроса, глаз метались тени. −Прогуляться. – небрежно ответила Рогнеда. −С таким запасом провизии? – насмешливо вскинул бровь Амрод, сделавшись еще сильнее похожим на своего самого старшего брата. Рогнеда крепче стиснула уздечку, лихорадочно пытаясь сообразить, что делать. Врать не хотелось. Но и правду сказать было тяжело. −Я ухожу. – наконец, решилась она. −Куда? – с интересом спросил Амрод. −На восток, за Эред Луин. – выпалила Рогнеда. −Зачем? −Хочу посмотреть, что там. – нахмурилась аданет, отчетливо слыша усмешку в голосе собеседника. – Говорят, Хитаэглир подпирает небеса. −Бессовестно врут. – хмыкнул Амрод, прислоняясь плечом к стене. – Как и ты. −Пропусти меня, лорд Амрод. – устало попросила Рогнеда. – Мне тесно здесь. Я хочу уехать туда, где никто не будет знать Рогнеду Отважную. Увидеть мир за пределами Белерианда. Слишком много по этой земле прокатилось войн. Отпусти меня, прошу. Амрод прикусил губу, разглядывая стоявшую перед ним аданет, такую отчаянную в своей решимости. Внешне она была так не похожа на свою мать. И вместе с тем очень похожа чем-то глубинным, внутренним. −Я понимаю. – неожиданно проговорил младший сын Феанора. – И знаешь, − по губам скользнула проказливая улыбка. – я тоже хочу узнать, правда ли Хитаэглир достает до неба. Рогнеда вскинулась было, но только махнула рукой. Спорить было бесполезно. Это она знала по опыту. Так похожий лицом на лорда Маэдроса, Амрод был таким же упрямым, как и все сыны Феанора. −Тогда в путь? – спросила она. −В путь. – весело улыбнулся сын Феанора. Анор едва только выбрался из-за горизонта, было прохладно и сыро. На траве лежала роса. И все-таки Рогнеда улыбалась, предчувствуя большое приключение. −Когда б за край – иди, прощай и помни обо мне! Как близко край – а там туман, Январь хохочет, вечно пьян, Я заключен, как истукан, в кольце его огней. Рогнеда пела, оставляя позади крепость Химринг, недовольных, но смирившихся маму и бабушку, понимающе улыбнувшуюся тетушку. Легендарных возродившихся прародительниц. Высокого лорда с железной рукой, смотреть на которого после битвы с Морготом было так трудно. Не столько даже на него, сколько на нежность, с которой он глядел на Бельгу. Чувство, росшее в груди младшей из ее рода, пусть и рядом с любовью, было отвратительным. Ревность жгла балроговым огнем. А от таких чувств Рогнеда знала только одно средство – приключение. Амрод искоса поглядывал на дочь Хайрэ. Ее отца не стало во время войны, уже прозванной Войной Гнева. Ее мать облачилась в черное и больше его не снимала. А он, Амрод, ничем не мог ей помочь. Даже рядом быть не смог, прочитав в голубых глазах все тот же вечный ответ. «Нет». −Как думаешь, − тихо спросил он. – мы навсегда? Рогнеда тряхнула головой. Мотнулась недлинная темная коса. −Конечно, нет. – улыбнулась Отважная. – Мы вернемся. Когда своими глазами увидим Хитаэглир. И может быть даже Куивиэнен. И тогда вернемся домой. −Домой. – эхом повторил Амрод и улыбнулся. Дорога увела на вершину холма, и перед двумя странниками открылся молодой, умытый росой и согретый Анором целый огромный мир. В котором еще так много чудес.