***
Золотой воин на верхней галерее не понравился Хайрэ до холодка вдоль хребта. Неистово светлый, он все равно вызывал отчетливое желание схватиться за меч и ощетиниться. Каниэ Амон Эреб уже прикидывала, как будет защищаться, и вздрогнула от раздавшегося совсем рядом мягкого мелодичного голоса: −Здравствуй, храбрая каниэ. Аданет обернулась. Лорды Маэдрос и Маглор успели куда-то испариться. Как, впрочем, и весь отряд сопровождения. Это сколько же она играла в гляделки с золотым воином? Рядом с ней остался только король Финрод. Хайрэ коротко поклонилась и проговорила: −Здравствуй, владыка. Прошу меня простить, я залюбовалась твоими чертогами. В больших, голубых, как полуденное небо, глазах возрожденного эльда промелькнуло какое-то странное неуловимое чувство. Первый король Нарготронда покачал головой с тяжелой и пышной золотой косой. −Тебе на за что извиняться, храбрая каниэ. Я лишь хотел познакомиться с родственницей Эдары из рода Бельги. Я ведь правильно понимаю, что она была сестрой твоей бабушки? −Да, владыка. – кивнула Хайрэ. – Моя бабушка Эстель была младшей сестрой Эдары. −Могу я узнать имя твоей матери? – тихо спросил Финрод. – И твое. Хайрэ еле заметно перевела дыхание. От эльда тянуло чем-то очень странным, холодным, как лед Хелькараксэ, пронзительным, как полет стрелы. Почему-то ему было очень важно услышать ее ответ. −Мою мать зовут Эленна. – ответила аданет. – Мое имя – Хайрэ. У меня есть сестра-близнец Лайрэ. Мать и сестра остались в Амон Эреб. Как и моя дочь Рогнеда. Красиво очерченные губы короля Финрода сложились в улыбку. −Я очень рад. – искренне, но совершенно непонятно произнес он и тише повторил. – Я очень рад… Хайрэ почти обрадовалась, когда из-за колонны вывернул оруженосец лорда Маглора и в самых изысканных выражениях, на которые был способен, объявил первому королю Нарготронда, что его лорд срочно желает видеть каниэ Хайрэ. Финрод кивком отпустил их обоих, но Хайрэ спиной чувствовала его внимательный ищущий взгляд.***
Бывать в Нарготронде Маэдросу доводилось всего несколько раз, и каждый приезд сюда был своего рода испытанием. Нет, город Финдарато был по-своему красив, но старший сын Феанора ни на миг не забывал, что Нарготронд находится под землей. От этого прохладный чистый воздух вмиг становился затхлым и душным. Высокие потолки так и норовили обрушиться на голову, а стены сжимались вокруг. Впервые это случилось в Белегосте, в гостях у Азагхала. Маэдрос сам не помнил, как ухитрился удержать себя в руках и не выдать другу своей слабости. Но с тех пор приезжал в Белегост редко, отговариваясь невозможностью надолго оставлять Химринг. Азагхал не обижался. Слишком сильно подземные чертоги, даже самые прекрасные и просторные, напоминали об Ангбанде. О темнице из железа и камня, давящей на голову, грудь, самое феа. −Нельо. Маэдрос поднял голову. Он неподвижно сидел в кресле в небольшом круглом зале, куда выходили отведенные им с Кано комнаты. Брат примостился в соседнем кресле, окинул старшего обеспокоенным взглядом. Маэдрос качнул головой, через силу улыбнулся, и Кано промолчал. В полумраке дальнего коридора зашелестели тихие шаги. Прикрывший глаза Кано не обратил на них внимания. Маэдрос тоже, пока не почувствовал сквозь Незримое… Первый лорд Амон Эреб обернулся, вскочил на ноги и застыл, широко распахнутыми глазами глядя на стремительно приближающуюся эльдиэ в простом синем платье. Длинные непокорные волосы, такие же пламенно-рыжие, как и у него самого, как у Амбаруссар, развевались плащом. −Mamil! – звонко и как-то надломлено вырвалось у распахнувшего глаза и встрепенувшегося Кано. Маэдрос видел блестящие серые глаза, прозрачные дорожки слез на запавших щеках. Мама раскинула руки, обнимая бросившихся к ней старших сыновей, прижалась щекой к плечу Маэдроса. −Мальчики… Мальчики мои… −Мамочка… − выдохнул Маэдрос. – Мама. Плечи Кано дрогнули, и Маэдрос понял, что Менестрель плачет. Собственные глаза обожгло, и мир затянуло мутной пеленой. Первый лорд Амон Эреб зажмурился, прижался щекой к волосам мамы, вдохнул почти позабытый за века запах дома. −Мамочка… Мама… − шептал он. – Как ты сюда попала? −Пришла вместе с Финдарато. – отозвалась Нерданэль, неохотно выпуская сыновей из объятий и без сил опускаясь в кресло. Маэдрос рухнул на колени у ее ног, прижался лицом к привычно мозолистым рукам. −Прости нас, mamil. – прошептал он. – За все прости. И за Форменос, и за эту Клятву, и за Исход. И за отца. Рядом опустился Кано. Длинные волосы волной растеклись по материнским коленям, когда красивая гордая голова второго сына печально склонилась. Нерданэль плакала, перебирая рыжие кудри старшего и черный блестящий шелк волос младшего. −Полно, мальчики. – прошептала эльдиэ. – Сделанного уже не вернешь. Но будущее все же в наших руках. Маэдрос глубоко вдохнул, чувствуя, как где-то внутри словно разомкнул железные зубы охотничий капкан.***
Военный совет проходил в большом чертоге за огромным круглым столом из незнакомого Хайрэ светлого дерева. Присутствовало столько народу, а шум стоял такой, что аданет казалось, будто сюда набился весь Нарготронд. Мимоходом она даже порадовалась, что лорд Маэдрос не взял с собой никого из братьев, кроме лорда Маглора. Будь здесь еще вспыльчивые сверх всякой меры средние лорды, потолок чертога мог бы и не выдержать накала страстей. Скромно устроившаяся по левую руку от государя Амон Эреб Хайрэ бегло скользила глазами по собравшимся. Нарготронд на совете представляли король Ородрет и кано Эдрахиль. Из гондолиндрим аданет узнала лордов Глорфиндела, Эктелиона и Ломиона. С ними была и принцесса Идриль с супругом. Туору было уже за семьдесят, но выглядел он не старше сорока. Хайрэ знала, что их сын Эарендил женился на принцессе Дориата Эльвинг. Кажется, у них подрастали мальчики-близнецы. Из самого Дориата прибыл только военачальник Маблунг, молчаливый и сосредоточенный. Хайрэ уже несколько раз поймала на себе его изучающий взгляд. Но больше всех ее занимали прибывшие из-за Моря. По обе стороны от владыки Финдарато сидели двое таких же златовласых и статных. Но если от первого короля Нарготронда веяло хорошо ощутимым даже вне Незримого теплом, словно Анор спустился в подземные чертоги, то двое остальных Хайрэ беспокоили. Первым был тот золотой воин с галереи. Теперь Хайрэ как следует рассмотрела его слишком правильное чеканное лицо, отчетливо ощутила холодную нездешнюю силу и окончательно уверилась, что это майа в фане эльда. Второй выглядел и ощущался как эльда. Светлоглазый и златовласый, он немного меньше походил на мраморное изваяние, но в уголках губ у него таилось что-то настороженное. Будто этот эльда сидел в клетке с хищниками, а не в окружении союзников. Спорили много и до хрипоты. Двигали фигурки по большой карте. Быстро черкали какие-то отметки. А на вопросе о едином командовании едва не устроили вторую Альквалондэ. Хайрэ бросила взгляд на еле живую карту, прикинула масштаб, сравнивая с той, что висела в кабинете лорда Маэдроса в Амон Эреб. Покачала головой в такт своим мыслям. Спор продолжал набирать силу, отдаваясь ноющей болью в висках. Воистину, утром творится зло – вечером Морготу радость. Шум, наконец, стал нестерпимым. Хайрэ медленно поднялась на ноги и хлопнула ладонями по столу. Во все стороны посыпались серебристые искры, отражаясь в блестящих голубых глазах аданет. −Довольно. – тяжело проговорила аданет, обводя совет тяжелым взглядом. – Ваши пререкания только на руку Морготу. Пришедшие с Запада, − Хайрэ уважительно склонила голову в сторону Финрода. – мы благодарны вам за помощь. И, тем не менее, новый союз должен возглавить тот, кто веками сражается против Черного Врага здесь, в Эндорэ. −В Нирнаэт это командование завершилось чудовищным поражением. – бесцветным голосом заметил Эдрахиль. Финрод метнул на друга и верного короткий взгляд, но смолчал, сознавая, что у Эдрахиля есть право говорить так. Лицо Маэдроса оставалось холодным и бесстрастным. −В Нирнаэт нас предали. – отрезала Хайрэ. – Теперь предателей среди нас нет. −Как я понимаю, в той битве вас предали твои сородичи, аданет. – проговорил Эонвэ, не сводя с Хайрэ изучающего взгляда. Каниэ Амон Эреб прищурилась. Под взглядом этого высокого златовласого майа она чувствовала себя то ли причудливой поделкой, то ли интересным зверьком. Чем-то, что рассматривают со снисходительным интересом. −Вастаки мне не сородичи. – холодно ответила Хайрэ. – Я аданет – это верно. Но мы с сестрой родились и воспитывались среди эльдар. −И вы владеете силой, природу которой я не могу понять. – взгляд Эонвэ стал еще острее. – Я чувствую в ней отголоски предначального света Великих Древ. Как же вышло, что ею владеешь ты? Хайрэ бросила быстрый взгляд на лорда Маэдроса. Тот привычно дернул уголком рта, но ничего не сказал. −У нас с сестрой сила одна на двоих. – проговорила Хайрэ в наступившей звенящей тишине. – И одно на двоих эпессе. Сильмариэн. Эонвэ хищно подался вперед, пристально разглядывая Хайрэ через стол. −Сильмарилл. – прошептал он. – Ты сама стала Сильмариллом. −Довольно об этом. – резко вмешался лорд Маэдрос. – Мы собрались здесь не для того. Вопрос о союзе по-прежнему открыт. −Я согласен с каниэ Хайрэ. – поднялся на ноги Финрод, отбросив за спину косу. – Никто лучше Нельяфинвэ не справится с задачей верховного командующего. И все же я предлагаю совету успокоиться и сделать перерыв. Кроме того, − сын Арафинвэ бросил быстрый взгляд на родичей из Первого Дома. – нам еще предстоит дождаться Кирдана и его воспитанника – юного Эрейниона. Упоминание древнейшего эльда Эндорэ и юного нолдорана будто отрезвило. Хайрэ глубоко вдохнула и тенью выскользнула из зала. По пятам бежало неприятное осознание, что все самое трудное только начинается.***
−Ты слишком пристально на нее смотришь. Финдарато вздрогнул, оборачиваясь через плечо. Майтимо всегда умел ступать бесшумно и появляться неожиданно. Но сейчас кузен даже не старался застать его врасплох. Финдарато сам задумался так глубоко, что совершенно не почувствовал чужого присутствия. Эта ниша в Большом Картинном чертоге не была рукотворной. В свое время Финдарато оставил ее, как есть, со смехом воображая, для чего облюбуют ее юные и не только жители его будущего города. Теперь он прятался в ней сам, во все глаза глядя на каниэ Хайрэ. Верная Майтимо внимательно разглядывала стену, на которой был изображен белокаменный Тирион. Первый король Нарготронда до сих пор помнил поименно всех мастеров, рисовавших эту картину. Тех, кто слишком сильно тосковал о покинутой родине. −Финдэ… − голос старшего кузена стал тише и мягче, живая ладонь легла Финдарато на локоть. – Что с тобой? Финдарато прикусил губу, задавив совершенно детское желание прижаться к сильному плечу Майтимо и закрыть глаза. В блаженном аманском детстве так делали все младшие отпрыски рода Финвэ. Тогда казалось, что нет никого надежнее самого старшего из кузенов. Сейчас, в общем-то, тоже. −Ты ищешь в ней другую. – тихо проговорил Майтимо, и Финдарато, вздрогнув, заглянул брату в глаза. −У Эдары не осталось потомков. – так же тихо ответил он. – Она ушла насовсем. Ушла, выполнив обещание, которое я от нее потребовал. −Она выполнила свою клятву, потому что так потребовало ее сердце. – глаза Майтимо коротко сверкнули. – Она помогла сберечь твой город в память о тебе. Потому что любила тебя, Финдэ. −Я знаю. – прошептал в ответ Финдарато, вновь переводя взгляд на тонкую светловолосую фигуру у дальней стены. – Я тоже любил Эдару. Не так, как Амариэ. Но так, как Артанис, как Ириссэ. Глаза Майтимо подернулись туманом. –Мою первую смертную каниэ звали Бельга. Умирая, она просила, чтобы я дал ее детям лучшее будущее, но это обещание я так и не сдержал. Финдарато опустил голову, изо всех сил сдерживая желание схватить Майтимо за руку, рассказать ему, что Бельга жива, и сейчас, наверняка, стоит на причале Альквалондэ, глядя темными глазами в светлую даль, в колдовской туман, что прячет Благословенные Земли от остального мира. −Мы повергнем Моргота. – твердо проговорил Финдарато. – И тогда все наши клятвы и обещания будут исполнены.***
Амрод почти не удивился, когда дверь в его покои приоткрылась, и внутрь просунулась встрепанная темная голова. Младший лорд Амон Эреб отложил перо, бегло поправил фитиль свечи и улыбнулся полуночной гостье. −Заходи, Неда, простудишься. Пятилетняя Рогнеда, по своему обычаю, босая, но в длинной материнской тунике, скользнула в комнату, молча и сосредоточенно вскарабкалась Амроду на колени и крепко обняла за шею. Тэльво с усилием подавил тяжелый вздох и прижался щекой к темным пушистым волосам. −Опять плохие сны? – тихо спросил он, обнимая дочь Хайрэ. −Да. – прошептала ему в шею Рогнеда. – А папы нет. Для своего возраста дочь Хайрэ и Эскела была на редкость смышленой и болтливой. Если бы только не эти проклятые сны, мучавшие девочку. И Хайрэ, как назло, все еще в Нарготронде. А Лайрэ и Эскел в дозоре. Эленна тоже уехала из крепости по какому-то поручению. Тэльво осторожно потянулся к разуму малышки, прекрасно зная, что там увидит. Залитую мертвым светом Итиль площадь, пустые глаза Тьелко и голову Эстель на его неподвижной груди. Под ними расплывалась лужа крови. Истерзанные тела Морьо и Курво. Бредущие по заснеженному лесу мальчики-близнецы. Стеклянные от горя глаза Хайрэ, опускающей в ладонь Нельо звезду Феанора на цепочке. Освещенную светом пожаров улицу, и разметавшиеся по камням рыжие волосы. Его, Тэльво, волосы. И мертвого близнеца. И лежащую без движения Лайрэ. А над всем этим смертным ужасом ровно и холодно горит Сильмарилл. Тэльво разорвал осанвэ и поднялся на ноги, укачивая затихшую Рогнеду. −Это просто сон, Неда. Ничего этого не было и не будет. За окном загремел гром, и на Амон Эреб обрушился бурный весенний ливень. Рогнеда даже не вздрогнула. Она не боялась грозы. Она боялась снов. Девочка крепче вжалась в шею Амрода и прошептала: −Никогда не будет. Амрод прикрыл глаза. Возможно, сны Рогнеды и не были снами. Неужели это то, чего им всем удалось избежать? Или не совсем? Сверкнула молния, и младший сын Феанора опустился в кресло перед камином. Рогнеда пригрелась на руках и тихонько засопела. Укладывать ее в кровать почему-то не хотелось. Хотелось на мгновение представить, что это его дочь. Но Хайрэ в свое время выразилась однозначно, и Амрод не решился ни на чем настаивать. Даже смог порадоваться, когда она вышла замуж за сотника Амон Эреб Эскела. Всегда был не прочь повозиться с маленькой Рогнедой. Эльдар ведь любят всего раз… Если бы только не было перед глазами Питьо и Лайрэ… Если бы…***
Маэдрос сам не заметил, как в бесконечных переговорах, советах, разъездах и спорах минул целый год. И только осознав это, наконец, почувствовал, что бесконечный бардак сложился в некоторое подобие полноценного союза. За этот год старший сын Феанора позабыл, когда в последний раз нормально спал и ел. Выручал какой-то горький, но бесконечно полезный настой, который варила Амариэ. Когда Маэдрос узнал, что невеста, а теперь уже жена Финдэ, последовала за ним во второй исход, то еще несколько дней ходил под впечатлением. Mamil в ответ на его удивление неожиданно звонко рассмеялась и покачала головой, но так ничего и не сказала. Макалаурэ, который работал на благо союза не меньше, а иногда и больше брата, уже отправился спать, а Маэдросу все не спалось. Захваченного привычным возбуждением подготовки, его уже не волновали ни тяжесть подземных чертогов, ни притаившиеся по углам тени страшных воспоминаний. Только лицо Эрейниона иногда выбивало из колеи. Сын Финьо год от года становился все сильнее похожим на отца. А недавно явился к дяде с просьбой показать, как Финдекано заплетал свои знаменитые косы. Даже принес ленты, оставшиеся у него от отца. Маэдрос сам не понял, как сумел справиться со вставшим в горле комом. Живая рука вдруг показалась такой же неловкой, как и железная. Но все же старший сын Феанора глубоко вдохнул, устроил двоюродного племянника на табурете и прикоснулся к густым черным волосам. Тонкие губы беззвучно зашептали: −Знаю: будут победы сопутствовать нам, Ведь и Клятве твоей я тебя не отдам. Даже Клятве твоей, пока жив, не отдам. Эту песню сложил Финьо на берегах Митрим, когда упорно и отчаянно пытался спасти Майтимо уже во второй раз – от неверия, от вины, от темного ужаса содеянного. Маэдрос не заметил, как с головой рухнул в воспоминания о друге, брате, спасителе. Тугое частое плетение с золотыми проблесками лент расплылось перед глазами, но он упрямо продолжал заплетать гладкие скользкие волосы. А в памяти звонко смеялся Финьо, крепко держал за руку и тянул за собой. Эрейнион вздрогнул, почувствовав, как задрожали руки в его волосах, но не обернулся. Закрыл глаза, и вдруг увидел отца. Совсем юного, так похожего на эльда, что Эрейнион каждый день видел в зеркале. Финдекано Астальдо вскидывал лук, целясь вверх, в черные небеса. В синих глазах дрожали слезы. И, заслоняя фигуру нолдо, мелькнуло исполинское орлиное крыло. Маэдрос бессильно уронил руки и прошептал: −Прости, Эрейнион. Ничем не завязанные косы тут же упрямо рассыпались. Ленты упали на каменный пол. Эрейнион обернулся, вскочил на ноги. Взглянул снизу вверх на высокого родича. А потом не выдержал и крепко обнял его. Тяжелые руки Маэдроса легли ему на плечи. −Ты очень похож на своего отца. – голос Маэдроса звучал глухо и надтреснуто. – И все же это неправильно – видеть в тебе только его. Прости меня, Эрейнион. −Нечего тут прощать, Майтимо. – прошептал Эрейнион, крепче прижимаясь к груди дяди. – Мы победим Моргота. И отомстим за отца. Юный эльда не понял, почему старший сын Феанора так ощутимо вздрогнул.***
Эленна в последний раз оглянулась на щетинившуюся стрелометами родную крепость. Войско выступало на рассвете, когда Анор едва только начал окрашивать небо нежно-розовым. Летний рассвет был легким и радостным, и на сердце почему-то было легко. Хотя войско шло на войну. На север. Первый Дом выступал из Амон Эреб в сторону Эстолада на соединение с отрядами наугрим и эльдар лордов Карантира и Куруфина из крепости Долмед. Предстояло очистить от темных тварей весь восточный Белерианд. Эленна шла во главе своего небольшого отряда конной разведки. На груди, поверх нагрудника, поблескивала на цепочке восьмиконечная звезда. Пояс привычной и приятной тяжестью оттягивал меч. На спине покоился легкий круглый щит. Дочери Эстель было почти шестьдесят, и все же чувствовала она себя такой же сильной, как в юности. Лорд Маглор, глядя на нее, улыбался уголком рта и повторял, что свет Сильмарилла никуда не делся, даже если сама аданет его не чувствует. Хайрэ с Эскелом и маленькой Рогнедой оставались в Амон Эреб. Крепость готовилась оборонять южное направление, а в случае необходимости, как и прежде, стать последним прибежищем. Лайрэ, против обыкновения, очень серьезная и едва ли не печальная, отправлялась с лордом Маэдросом в Нарготронд. Эленна понимала младшую дочь, не желавшую разлучаться с мужем, но и не спорившую с приказами государя. Войско шло на войну, и Эленне вдруг подумалось, что война эта продлится не год и не два. А если же завершится поражением… Что ж… Тогда Анор больше не взойдет над этой истерзанной землей.***
Бой был коротким и яростным. Финдарато казалось, что смерть и Чертоги Мандоса сгладили в нем это странное, чуждое эльда наслаждение сражением. Нет, он по-прежнему растворялся в горячке боя, когда оставался только он и меч в его руке. Когда-то века назад совсем юный, едва перешедший льды Финдарато пугался себя такого. Потом привык. Руки, испачканные черной кровью, больше никогда не дрожали. В предгорьях Эред Ветрин дул холодный пронизывающий ветер. Он нес запах дыма, смрад мертвечины и что-то еще, смутно знакомое еще по временам у Митрим. Так пах ветер из Ангбанда. Злой гибельный ветер, навевавший страшные мысли, тревогу или уныние. Финдарато встряхнул головой, удобнее перехватил меч и прыгнул, приземляясь аккурат на плечи высокой, какой-то очень широкой твари, похожей на каменного тролля. Тролль заревел, попытался стряхнуть назойливого нолдо, но Финдарато уже вонзил меч ему в глазницу, ощутив, как прервалась внутри мерзкого создания страшная беспросветная жизнь. Не дожидаясь, пока тело упадет, Финдарато спрыгнул, походя прикончил орка, едва не оставившего без головы зазевавшегося ваниа. С противным хрустом раздавил мечущегося под ногами мелкого, не больше кошки, клацающего жвалами паука. Какой только гадости не водилось ныне на землях Белерианда. И вдруг с удивлением понял, что враги закончились. В разрывах низких облаков мелькнул на мгновение Анор, осветив поле боя. Финдарато зацепился взглядом за воина в светлом плаще с разрубленной головой. За поднимающуюся с земли нолдиэ в приметном нагруднике гондолинской работы. Мечевая рука девы бессильно висела. К ней уже спешил вынырнувший откуда-то целитель в белой повязке на голове и с сумкой на боку. В левой руке эльда держал окровавленный меч. Сквозь дым и гарь пробился новый запах. Чуть горьковатый и почему-то будоражащий самые потаенные струны феа. Так пахла полынь-трава. На памяти Финдарато, некоторые племена эдайн верили, что она изгоняет нечисть. Почему-то вдруг представился Моргот, которому войско эльдар преподносит в дар здоровенный букет этой травы. Вот Черный Враг вдыхает, морщится и чихает так, что фана не выдерживает и рассеивается дымом. Финдарато усмехнулся. В голове сама собой начала складываться шуточная песенка. Валар, как же давно к нему не приходили песни. И почему-то начали сейчас, на войне. Может, потому что он жив?***
−Это еще что за дрянь? Куруфин нахмурился, вглядываясь в раскинувшуюся перед ним ровную степь. С седла ему было прекрасно видно, как по этой степи на его войско ползет сплошная черная волна. Каниэ Эленна рядом прищурилась и проговорила: −Пауки… −Пауки. – согласился обретавшийся тут же Карантир и негромко выругался на валарине. Эленна улыбнулась, оценив этот странный, совсем не благозвучный язык, на котором и «светлого утра» звучало как пожелание отправиться к Морготу. И все-таки надвигающиеся на войско выродки Унголианты требовали немедленного решения. Аданет окинула взглядом желтую от засухи ломкую траву, прикинула направление ветра и проговорила: −Может, попробовать поджечь степь им навстречу? Хотя опасно, ветер может измениться. Карантир оценивающе поглядел сперва на Эленну, потом на приближающихся тварей. Пауки были разными – от мелких, не больше щенка, до здоровенных чудовищ в рост лошади. Потом переглянулся с братом. −Курво, а в этом что-то есть. Сумеешь договориться с огнем? Синие глаза так похожего на Феанора его пятого сына весело блеснули. −Уж как-нибудь, Морьо. Сухая трава, щедро сдобренная жидкостью для мгновенного пламени, вспыхнула так радостно, будто ждала единственной искры. Пламя взвилось к бледным небесам, загудело. Дохнуло было в лицо жаром и пеплом, но после, повинуясь сильному ветру и вскинутой руке лорда Куруфина, приливной волной двинулось на пауков. Раздался высокий противный визг. Пламя жадно облизало первые ряды детей Унголианты. Пауки заметались, не в силах сбить пламя, цеплялись за сородичей, поджигая и их. Некоторые крупные пытались перепрыгнуть огонь, но полоса пламени была слишком широкой, и они падали прямо в него. Отвратительно запахло паленым. Черная волна пауков подалась назад. Отхлынула, все ускоряясь и ускоряясь. Пламя двигалось за ними, оставляя после себя лишь выжженную землю и черные остовы сгоревших тварей. Лорд Куруфин довольно улыбнулся. Его старший брат подвел коня к Эленне и коротко сжал плечо аданет сильными горячими пальцами.***
Ломиону казалось, что где-то глубоко внутри него оказалась заперта штормовая волна. Он видел такие на заливе Балар, когда десяток лет назад все-таки исполнил свою тайную мечту и своими глазами увидел Белегаэр. Великое Море, за которым лежала родина мамы. Могучие серо-стальные волны бились о прибрежные скалы, рассыпаясь тысячами пенных брызг, даря завороженному эльда свои соленые, как слезы, поцелуи. Волна жила в груди и гнала вперед, заставляла вскидывать меч, косить проклятых черных тварей. С каждой морды сыну Аредэль словно скалился его вечный ночной кошмар с чудовищными алыми глазами. Что-то больно ударило в бок, Ломион пошатнулся, но не упал. Он не успел заметить, кто его достал. Ноги вдруг подкосились, и земля стремительно рванулась на встречу. Сильная рука вцепилась в предплечье, потянула. Кто-то, охнув от усилия, поднял почти потерявшего сознание Ломиона в воздух, и эльда рухнул поперек седла. С усилием приподнялся, прогоняя из головы муть. Ему помогли устроиться поудобнеее. Боевой конь зло заржал и лягнул кого-то из тварей. −Осторожно, лорд Ломион. Держись. Ломион не мог повернуть голову и взглянуть в лицо своему спасителю, но голос даже в грохоте и крике боя узнал. Как и железную левую руку, обхватившую его поперек живота. Гвиндор. −Спасибо… − скорее выдохнул, чем прошептал эльда. −Держись! Лошадь пошла резвой рысью, а клинок в правой руке одного из лордов Нарготронда вспыхнул голубым пламенем.***
Студеный зимний ветер, как ножом, резал лицо, бросал в глаза горсти сухой снежной крошки. Здесь, на высоком холме, он был особенно яростен. И все же Маэдрос улыбался. Таргелион и Эстолад были очищены. Впереди лежали земли, несколько десятилетий назад бывшие его государством. Его Пределом. Отсюда не было видно горной гряды, частью которой был холм Химринг, и все же Маэдрос чувствовал его, как, наверно, мать собственное дитя. Его столица, его крепость. Захваченная и поруганная, но не сломленная. Он вернет ее себе. Обязательно вернет. Высокий холм с цитаделью и курганы на южном склоне, там, где цветет вереск. Там, где спят вечным сном его Верные. Настала пора вернуться домой. −Мой лорд. Каниэ Эленна разрумянилась на ветру. Из-под мехового капюшона упрямо выбивались светлые, без единого проблеска седины, кудрявые волосы. Голубые глаза смотрели внимательно и цепко. −Все готово к выступлению. Маэдрос бросил последний взгляд на север, сжал в кулак железную руку и улыбнулся. −Что ж, Эленна, скоро ты увидишь Химринг, откуда начался твой род. −Для меня будет большой честью вернуть крепость под твою руку. – коротко склонила голову Эленна. Из-под неплотно затянутого воротника выбилась Звезда Феанора.***
Финдарато устало стряхнул с меча капли крови и обвел глазами широкую каменистую равнину. Под ногами чернела сожженная трава. Небо затянуло плотными тучами. Суровый, но прекрасный какой-то грубой дикой красотой Дор-Ломин за несколько десятилетий владычества Черного Врага превратился в одну сплошную выжженную пустошь. Каким образом выживали здесь вастаки, Финдарато оставалось только гадать. Эдайн дома Хадора в Дор-Ломине давно не осталось. За спиной прошелестели шаги, и Финдарато окликнули: −Мой лорд, взгляни. Финдарато неохотно обернулся. Его отряд занял небольшую деревушку вастаков. На памяти Финдарато, этот народ никогда не жил в деревянных домах, обходясь своими кошмарными шатрами, но эти, видно, переняли некоторые обычаи эдайн. К своему командующему широкими шагами шел Инвэ. За руку он тащил худую невысокую деву, почти девочку, с длинными черными косами. Девочка вырывалась и шипела, как ошпаренная кошка. Инвэ встряхнул ее, призывая угомониться. −Вот, полюбуйся. – мрачно сказал верный. – Выскочила из подвала и попыталась ткнуть Нимросса ножом. Девочка зло сверкнула черными глазами и яростно что-то крикнула на незнакомом языке. −Что с ней делать? – спросил Инвэ. Финдарато молчал, разглядывая юную вастачку. Девочка искривила и без того некрасивое смуглое лицо в оскале. Выражение раскосых глаз больше напоминало дикого зверя, чем аданет. И все же тьмы, как в орках, в ней не было. −Отпусти. – тихо ответил Финдарато и поднял руку, пресекая возражения. – Я знаю, что ты скажешь. И все же я не могу ее убить. Она всего лишь дитя. Инвэ, упрямо качая головой, ушел. Увел девчонку на другой край деревни и слегка подтолкнул в спину. Вастачка плюнула ему под ноги и скрылась в темноте. Отряд давно ушел дальше на север, когда Исмэр вернулась назад. Опустилась на колени перед крыльцом своего дома. Закрыла лицо руками. Приход белых колдунов был неожиданным и сокрушительным. В ушах все еще звучал отчаянный крик отца, схватившего со стены саблю. И сиял холодный блеск длинного меча голуга, оборвавшего жизнь старшего брата. Шагов позади Исмэр не услышала. Вскрикнула, когда сильная холодная рука схватила ее за плечо, потянула вверх, разворачивая. Перед ней стояла женщина колдунов. Прозрачные раскаленные добела глаза сияли так нестерпимо-ярко, что Исмэр зажмурилась. −Лорд слишком милосерден. – прошипела колдунья на родном языке вастачки. – А твои родичи убили мою семью. Исмэр не успела ничего сделать. В груди только коротко кольнуло, и больше не было ничего. Верная Второго Дома запрокинула голову, глубоко вдыхая стылый ночной воздух. Пусть и через десятки лет, но месть все-таки свершилась до конца. Так почему же теперь не стало легче?***
Лайрэ опустила руку на рукоять меча, во все глаза всматриваясь в стремительно сгущающиеся сумерки. Где-то по правую руку звенел по камням Сирион, но спокойнее от этого не становилось. Напротив, сгущалась удушливая тревога. Слишком было тихо. Слишком легко удалось разбить три орочьих отряда на подступах к горам. Неотступно грызло неприятное ощущение, что этот слишком уж легкий путь вел прямиком в ловушку. −Кажется, Моринготто не воспринимает нас всерьез. – проговорил рядом воин-ваниа на тяжеловесной, но понятной квенья. −Напротив, мой друг. – отрешенно отозвалась Лайрэ, шаря взглядом по смутно виднеющимся в полумраке горным пикам. – Моринготто очень серьезен. И боюсь, как раз занят тем, что готовит для нас достойную встречу. Ваниа бросил на Лайрэ удивленный взгляд, но аданет не обратила на него внимания. Впереди возникла какая-то заминка. Лайрэ тронула пятками бока лошади, и та послушно прибавила ходу. На повороте творилось что-то странное. Сразу несколько воинов-ваниар, сорвав шлемы и побросав оружие, сидели на земле, закрыв головы руками, и идти дальше отказывалась наотрез. Прискакавший почти одновременно с Лайрэ король Ородрет спешился и тихо заговорил с ближайшим несчастным на незнакомом Лайрэ языке. Кругом собрались нарготрондские нолдор и тревожно переглядывались. Ородрет коротко сжал плечо ваниа, обернулся и нашел глазами Лайрэ. Поманил аданет к себе. Лайрэ послушно подошла. −Им страшно. – тихо сказал эльда на ухо аданет. −Всем страшно. – так же тихо ответила Лайрэ, все еще недоумевая. Лицо короля Ородрета было очень бледным, почти в синеву. −Вот именно, Лайрэ. – прошептал он. – Ты разве не чувствуешь? Аданет вздрогнула, распознав, наконец, источник этой густой изматывающей тревоги. Это не она тревожилась. Это ее заставляли тревожиться. Лайрэ подняла глаза. Отсюда было прекрасно видно белеющие в полумраке руины крепости на маленьком острове посреди реки. Обрушившаяся крепостная стена, рухнувшие дозорные башни. Только мост почему-то был совершенно цел и невредим. Отсюда в крепости не было заметно никакого движения, и все же Лайрэ могла руку дать на отсечение, что остров отнюдь не так пустынен, как кажется. Словно в ответ на ее мысли, над островом поднялась исполинская тень. Распахнула огромные крылья, став похожей на чудовищного нетопыря, и почти беззвучно завопила. Вопль врезался куда-то прямиком под череп. Лайрэ зажала уши и рухнула на колени. Рядом согнулся Ородрет. Смешавшиеся походные порядки отряда отпрянули куда-то обратно за поворот, прячась за выступом скалы. −Вот тебе и Тол Сирион. – пробормотала Лайрэ, выпрямляясь. −Тол-ин-Гаурхот. – с ненавистью поправил ее Ородрет. Из уха у короля Нарготронда текла кровь. Глаза сверкали так яростно, что их свет разгонял колдовской мрак. Лайрэ вспомнила, что в незапамятные времена, в Битву Внезапного Пламени, Ородрет оборонял Минас Тирит. −Знать бы, кто у нас такой голосистый. – сама себе сказала Лайрэ. Ородрет вытер кровь платком и неожиданно ответил: −Старый знакомый. Саурон. Вот живучая мерзость. Внутренности скрутило противным липким холодом, но Лайрэ уже поняла, что это чувство ей не принадлежит, а потому с трудом, но сумела выкорчевать чужую силу. −Держать строй! – рявкнул король Ородрет, вскакивая в седло. – Продолжаем путь! Дорога до моста словно растянулась на многие десятки лиг. Лайрэ глубоко дышала, унимая лихорадочно стучащее сердце. Страх проникал внутрь вместе со стылым липким воздухом, опутывал темнотой руки, грозил добраться до самого сердца. Аданет рыкнула, яростно встряхиваясь и спрыгивая с коня. Во все стороны посыпались серебристые искры. Мрак, холод и страх трусливо отпрянули. От крепости повеяло жадным интересом. Лайрэ совершенно непочтительно отмахнулась от попытавшегося ее остановить короля Ородрета. Шагнула на мост, высоко поднимая правую руку с мечом. −Саурон! – эхо далеко разнесло громкий звонкий голос Лайрэ. – Ты все еще здесь, морготово отродье? Разве тебя не победила принцесса Лютиэн? А меня зовут Лайрэ из рода Бельги! Помнишь ее потомка Эдару?! К грянувшему следом беззвучному яростному воплю Лайрэ была готова. Крик ударился в высокий и широкий серебряный щит и бесславно погас. Следом показался и сам хозяин разрушенной крепости. Саурон больше не притворялся прекрасным эльда, каким его описывала Эдара. Длинное нескладное туловище с непропорционально тонкими когтистыми лапами не имело решительно никакого сходства с эрухини. Кроме того, что передвигался майа на двух ногах. Больше всего он походил на гигантского нетопыря с огромными крыльями и чудовищной мордой. Только глаза горели яростным оранжевым огнем. Тварь открыла полную мелких игольчатых зубов пасть и снова завопила. Звука в этот раз не было. Чужая сила, похожа на приливную волну, заставила щит дрогнуть и слегка прогнуться в обратную сторону. Лайрэ стиснула зубы, но устояла. На грани восприятия заворочалось чужое присутствие, но аданет только плотнее закрыла собственный разум. Очевидно, в этой фане говорить вслух Саурон не мог. Но было бы последней глупостью допускать его к собственному сознанию. Лайрэ бросила взгляд себе через плечо. Разглядела ощетинившийся мечами отряд короля и негромко запела: −Под угасшей звездой, Над уснувшей водой Начинал ветер дуть. По дороге прямой, В темноте ночной Выходила я в путь. Тварь попятилась, закрываясь крыльями. Потом дернулась и завопила сильнее прежнего. Щит перед Лайрэ рухнул, рассыпавшись искрами. Аданет упала на колени. За ее спиной кто-то закричал. Саурон торжествующе взмахнул крыльями, взлетел, собираясь вцепиться в Лайрэ когтями. Аданет вскинула руку и зачастила: −Под незримым лучом, Над замерзшим ключом Шла дорога моя. Через гор окоем В этот темный дом, В мертвые края. Саурона отбросило прочь, словно муху. Лайрэ, покачиваясь, поднялась на ноги. Подобрала меч, тяжело оперлась о него. −Начинает спор Золотой костер И движенье рук. Луч Итиль остер, Из-за черных гор Отзовись, мой друг! В груди потеплело, как и всегда, когда она думала о Питьо. Супруг тоже почувствовал ее зов и потянулся к жене через многие лиги. А ведь они всего пару недель как расстались. И уже так хочется обратно, к любимому. Но сперва надо расправиться с надоедливой живучей тварью. Лезвие меча Эстель сверкнуло быстрым серебряным росчерком. К ногам Лайрэ упала разрубленная пополам кошмарная фана. Над ней вился темный дым, быстро развеявшийся по ветру. Дышать разом стало легче. Казалось, даже кругом посветлело, и Сирион зазвенел громче. Чьи-то руки поддержали за плечи. Лайрэ узнала Ородрета. Король Нарготронда прижал аданет к себе и тихо прошептал на ухо: −Ты одолела его, Лайрэ. Он больше не вернется. Лайрэ вцепилась в руку Ородрета. Ее потряхивало. В ушах звенело. Ородрет вдруг взял ее за подбородок, заставил приподнять голову и заглянул аданет в глаза. −Не может быть. – пробормотал владыка Нарготронда. Лайрэ не слишком беспокоило, что разглядел в ней эльда. Куда больше занимала все никак не унимавшаяся дрожь в коленях. И странное чувство, будто у нее в груди колотится не одно, а целых два сердца.***
Минас Тирит обшарили от сохранившихся башен до подземелий. Ничего, кроме столетнего хлама, не нашли, но Лайрэ, шикнув на провожатых, все равно забралась в бывшую темницу. Долго стояла, глядя на темные провалы камер, съеденные ржавчиной железные решетки. Серебристый комочек силы висел в воздухе не уровне ее головы и света давал, как пять факелов. −Что ты хочешь здесь отыскать? – спросил все-таки спустившийся следом за аданет Ородрет. −Я не знаю. – отозвалась Лайрэ, проводя ладонью по холодным осклизлым камням. Каменная кладка отозвалась серебристым отблеском, и перед нолдо и аданет медленно выпрямилась тонкая женская фигура. Яростно сверкнули большие темные глаза. −Ты трус и ничтожество, Саурон! – вновь прозвенел в темнице голос Верной Первого Дома. Фигура растаяла так же быстро, как и появилась. На смену ей пришел огромный волколак, бросившийся на закованного в цепи эльда. Оковы лопнули, и Финдарато набросил цепь твари на горло. Откуда-то сбоку стрелой прыгнула аданет, вцепляясь чудовищу в глаза. Сцена вновь развеялась. Лайрэ прижала ладонь ко рту. Ородрет судорожно вздохнул. −Вот, значит, что здесь случилось. – прошептал он. −Это была Эдара? – еле слышно спросила Лайрэ. −Да. – глаза Ородрета невидяще смотрели в стену. – Это была она. Юная отважная аданет. Как же тебе хватило сил сразиться с тем, что не по зубам смертным детям Эру? Ородрет перевел взгляд на Лайрэ. Потомок младшей сестры Эдары. Аданет, что хранит в себе свет Сильмарилла. Аданет, сумевшая победить майа. Она ведь сошла с моста совсем иной, нежели шагнула на него. Глядя на нее сквозь Незримое, Ородрет видел феа эльдиэ. Неужели это от того, что она связала свою жизнь с эльда? Или… О, он слишком хорошо знал этот мягкий свет. Даже если сама Лайрэ еще не понимала его природы. −Лайрэ. – позвал Ородрет, на мгновение позволив себе окунуться в воспоминания, где его возлюбленная жена все еще была жива. – Возвращайся в Нарготронд. −Почему? – недоуменно вскинула брови каниэ. Ородрет улыбнулся и коротко сжал ее плечо. −Ты ждешь ребенка.***
−Балрог! Келегорм и сам видел, как выше по ущелью скалы окрасились пламенем. Охотник яростно выругался и пинком сбросил с узкой тропы бросившегося ему наперерез орка. Положение стремительно делалось критическим. Анор уже клонился к закату, а перевал так и не был взят. Карабкаться в темноте по этим узким тропам было равносильно самоубийству. Но другого выхода к Аглону не было. Келегорм стиснул зубы. Он отлично знал эти места и прекрасно понимал: если не выбить орков с перевала сейчас, атака его войска захлебнется. А тут еще эта огненная тварь. По каменному карнизу, под которым притаился бывший первый лорд Химлада, прошуршали легкие быстрые шаги. Ни орки, ни другая морготова нечисть так ходить не умели. На камнях мелькнула быстрая тень, и в укрытие к сыну Феанора легко и почти бесшумно спрыгнула Хайрэ. −Эта дрянь перегородила всю тропу. – доложила Верная. – Там слева отвесная скала, а справа пропасть. Незаметно не подобраться. −Ты-то как сюда попала? – рявкнул Келегорм, прекрасно знавший, что каниэ обреталась то в войске Маглора, то в Амон Эреб. −На подмогу прислали. – весело усмехнулась Сильмариэн. – План такой, мой лорд. Пойдем на него в лоб. Я прикрою нас щитом, сколько смогу, а дальше дело за мечами. −Так себе план. – поморщился Келегорм. – Но прямо сейчас другого мы не измыслим. Анор уже скрылся за горными пиками, и в ущелье стремительно воцарялись сумерки. Келегорму они помехой пока не были, а вот Хайрэ в темноте видела хоть и лучше эдайн, но все равно неважно. Аданет поправила наручи, осторожно выглянула из-за валуна. Потом тихо выскользнула на тропу и почти ползком перебралась за высокую груду камней. Не успевший возразить Келегорм досадливо выругался и змеей пополз следом. Хайрэ казалось, что вся она превратилась в один сплошной слух. Позади слышались голоса эльдар лорда Келегорма. С южного склона орков удалось выбить относительно легко. Очистить северный спуск мешал крутой поворот неширокой горной дороги и почти перегородивший ее завал, за которым засел балрог. Стоило только выбраться из-под защиты камней, как задул ледяной боковой ветер, обжигая и, кажется, напрочь сдирая кожу с лица. Хайрэ выпрямилась, и тут же порывом ветра ее едва не сдуло в пропасть. Рукой в плотной перчатке аданет ухватилась за каменный выступ, вторую руку вскинула перед собой, прикрываясь лучше всего удававшимся ей щитом. За плечом второй тенью вырос лорд Келегорм. Длинные чуткие пальцы легли Хайрэ на плечо. Аданет не успела разглядеть немыслимого в своей стремительности движения. Лорд Келегорм, словно на крыльях, перемахнул через завал камней, на мгновение окутавшись серебристым сиянием ее силы. Падающей звездой сверкнул его меч. Хайрэ пораженно выругалась, оценив изящество обмана. Лорд Келегорм не стал спорить с ее планом, прекрасно понимая, что защиту она не снимет, но и быстро преодолеть нагромождение камней не сумеет. А он в это время в одиночку порубит балрога на закуску. Хайрэ фыркнула, отошла на несколько шагов, коротко разбежалась и подпрыгнула. Сила спружинила под ногам, как туго натянутое полотно, и аданет, невольно взвизгнув от ощущения пустоты в животе и оказавшегося как-то слишком близко неба, взмыла над завалом и приземлилась по другую сторону. Как раз вовремя, чтобы до предела нарастить щит между чудовищным огненным силуэтом и казавшейся очень хрупкой на его фоне фигурой эльда. Огненный хлыст вместо высокого светлого шлема встретил чужую силу, зачадил, как залитый водой факел, и погас. Тварь взревела так, что окрестные горы затряслись. Хайрэ, здраво оценив собственные размеры и габариты балрога, нырнула в ближайшую расщелину и послала оттуда узкий серебристый луч. Черные доспехи на груди балрога вмялись внутрь, словно по ним ударили боевым молотом. Лорд Келегорм ловко уклонился от размашистого удара тяжелой лапой, поднырнул под нее, одновременно подрубая балрогу колено. Выкованный лордом Куруфином клинок легко пробил огненную шкуру. Балрог яростно зарычал, замахнулся было снова, но не смог удержать равновесие и свалился на каменистую дорогу. Лорд Келегорм вогнал меч как раз в центр нагрудника, уже смятого ударом Хайрэ. Посыпались искры. Балрог дернулся и начал медленно гаснуть. Аданет, давно выбравшаяся из своего укрытия, опустила щит, внимательно оглядела перегородившую дорогу тушу, хмыкнула и вытянула перед собой руки. Подчиняясь ее силе, мертвый балрог слегка приподнялся, немного пролетел по воздуху и тяжело рухнул в пропасть. Хайрэ устало выдохнула и опустилась на ближайший камень. −Тяжелый, гад. – поделилась она с лордом Келегормом. Над головой, на каменном завале, звонко рассмеялись и похлопали в ладоши. Хайрэ, не поднимая головы, обреченно закатила глаза. Лорд Келегорм вскинулся было, но разглядел зрительницу и махнул рукой в перчатке. −А ты откуда взялась? Рогнеда, которой месяц назад исполнилось двадцать пять и которую никакой силой нельзя было удержать ни в Амон Эреб, ни в Нарготронде, весело рассмеялась и легко спрыгнула вниз. −Воевать приехала. −И на твою долю хватит. В голосе лорда Келегорма, внимательно смотревшего в темный зев пропасти, не было ни капли веселья. Хайрэ от этого стало еще холоднее.***
Мягкий золотой свет свечей заливал комнату, мерцал на блестящем шитье балдахина. Лайрэ лежала на боку, подтянув к груди колени и почти с головой укрывшись одеялом. Пристальный взгляд на танцующее от легкого сквозняка пламя странным образом успокаивал. Младшая Сильмариэн никогда не любила феаноровы лампы за их холодный голубой свет. Другое дело – живой огонь. То золотой, то алый, то рыжий, как волосы Питьо. Интересно, какими будут волосы у их ребенка? Спорить с владыкой Ородретом не было никакой возможности. Король Нарготронда отправил Лайрэ обратно в город вместе с ее отрядом и коротким письмом к Амариэ. Жена владыки Финдарато поступила удивительно тактично, не став ни о чем расспрашивать Лайрэ. Только посетовала мимоходом, что леди Нерданэль уехала к старшим сыновьям на северо-восток. Лайрэ протянула руку и взяла с прикроватного столика карту. Резкими острыми стрелками сестра расчертила на ней наступление всех трех воинств. Войско, которым командовал владыка Финдарато, очищало от орков Хитлум, а его передовые отряды уже вышли к бывшей столице Барад Эйтель. В центре полосы наступления объединенное войско Дориата и Нарготронда огненным штормом прошлось по проклятым землям Нан-Дунгортеб, не оставив в этом гиблом краю ни единой темной твари. Хорошо послужила придуманная лордом Куруфином и наугрим смесь для быстрого огня. На востоке войско Первого Дома, усиленное отрядами наугрим, готовилось вернуть себе столицу Предела Маэдроса – крепость Химринг. Утром прибыл гонец, доложивший, что перевал Аглон занят войском лорда Келегорма. Лайрэ мысленно потянулась к сестре, почувствовала ее ответное движение и улыбнулась. С Хайрэ все было благополучно. От мамы тоже доносилась ровная и спокойная уверенность. На карте было прекрасно видно, как вокруг выжженных земель Анфауглит смыкалось кольцо. А за полем некогда проигранной битвы лежал Ангбанд. Война, уже прозванная в Эндорэ Войной Гнева, шла двадцать лет. Лайрэ отбросила карту и поднялась на локте, ощутив совсем рядом знакомое присутствие. Дверь бесшумно открылась, и в комнату огненным вихрем влетел Питьо. Сбросил на ходу плащ, стащил сапоги и лаской нырнул под одеяло к жене. Лайрэ засмеялась, обнимая мужа. −Фу какой ты холодный! – взвизгнула она. Амрас рассмеялся, зарываясь носом в светлые кудри. −Ничего, сейчас ты меня отогреешь. Лайрэ крепко обхватила мужа за шею, жадно поцеловала. Потом отстранилась и заглянула в ставшие вдруг очень серьезными серые глаза. −Ты ведь понимаешь, что происходит, Питьо? Сын Феанора кивнул. Его рука под одеялом легко, почти неощутимо, погладила едва наметившийся живот Лайрэ, словно Амрас боялся сделать больно. −Я смотрю на тебя, любимая, и вижу эльдиэ. Вечно юную и вечно прекрасную. И наше дитя станет чудом. Ты уже чувствуешь его? −Немного. – улыбнулась Лайрэ, удобнее устраиваясь на боку и прижимаясь виском к плечу мужа. – Но пока даже не могу понять, мальчик это или девочка. −Ты поймешь. – прошептал ей в волосы Амрас. – Наше дитя станет первым ребенком нового свободного мира. Лайрэ вздрогнула и плотнее прижалась к Амрасу. Тот обнял ее, позволяя спрятаться в своих объятьях от студеной вьюги, бушевавшей за стенами тайного города, от бесконечной войны, от страха и смерти. Лайрэ слабо фыркнула и пробормотала: −Что-то я стала такой трусихой. Хайрэ, когда ждала Неду, такой не была. А мне страшно, что все это может вдруг исчезнуть. Сны жуткие снятся. −Расскажи мне. – прошептал Амрас. – Тогда они не сбудутся. Лайрэ удобнее повернула голову, чтобы видеть лицо мужа, и тихо сказала: −Мне иногда снятся белые ворота какого-то города. Никогда таких не видела. Снится, как Хайрэ снимает с себя цепочку со звездой Феанора и отдает ее лорду Маэдросу. А сама уходит в этот город. И мне почему-то кажется, что навсегда. А у лорда Маэдроса лицо белое-белое, как будто Хайрэ каждым шагом прочь делает ему очень больно. Лайрэ перевела дыхание и заговорила вновь: −А потом снится, как этот город горит. И я умираю. И ты, и Амрод. Все мы умираем. И Хайрэ плачет. Амрас притянул жену ближе, вжал в себя и горячо зашептал на ухо: −Пустое, Лайрэ, это все пустое. Нет никакого города с белыми воротами. И знак нашего дома носит Эленна, как старшая в вашем роду. Все это мороки. Спи спокойно, моя радость. Спи, а я всегда буду рядом. Лайрэ закрыла глаза, убаюканная его голосом. Ей виделось большое, золотое от созревшей пшеницы, поле. Через это поле, смеясь, бежала маленькая девочка с длинными рыжими кудрями. Зеленую тунику на ее плече скалывала изящная фибула с восьмиконечной звездой.