Рай в панельке

2 ноября 1990, г. Горький Нижний Новгород. Последнее время мне не снятся сны. Ночи пролетают быстро, и не успеваешь отдохнуть перед новым днём. Днём, полным рутинной работы, скучной, серой действительности. Будильник поднимет меня своим звоном, и я ни свет ни заря отправлюсь на смену. Работа, конечно, не пыльная, но довольно монотонная. К вечеру смена заканчивается, и я прихожу домой в одинокую квартиру. Она ещё не вернулась. То занятия до вечера, то тренировки. А потом она сидит на кухне и учит свой патан и гисту. Мне тоже надо. Я же не просто работник, а ещё и студент. Какая же это всё соковыжималка! Сначала работа, потом учёба. У неё очная учёба, где надо всё зубрить. Живём в складчину с моей маленькой зарплаты и её стипендии. От получки до получки. Вроде хватает. Но копить не получается, даже порадовать себя вкусной едой выходит редко. Хотя Лена старается изо всех сил приготовить что-то приятное для нас обоих из тех продуктов, которые мы берём в универсаме “Нагорный”. Со всей этой учебной и рабочей деятельностью нет сил и времени друг для друга. Встаём мы в разное время, потом большую часть дня проводим в разных местах, вечером тоже много сидим, каждый в своём углу. Я в комнате, она на кухне. А ночью, обессиленные, ложимся спать. А выходные? Да всё этот чёртов график “два через два”. То у меня выходные, у неё учёба, то наоборот. Бывают дни, когда у нас обоих выходные, но все планы срываются – то мне позвонят идти на смену, то у неё какие-то дела. Но вот вроде сегодня, наконец, совпало и ничто не помешает провести эти два дня вместе. Надо только эту смену оттрубить. С такими мыслями я подходил к троллейбусному депо. Моему месту работы. До рассвета ещё далеко, часы на вахте показывали пять утра. Смена начинается. Взяв листок, я иду к своему троллейбусу под номером 1664. Проверка узлов, запуск двигателя, прогрев кабины и салона. Зима не за горами, чувствуются холода, но снег ещё не выпал. Лена ещё спит, наверное. Интересно, в этот день удастся её подвезти до института? Пару раз я замечал её фиолетовые хвостики через лобовое стекло и аккуратно подъезжал к ней. Она тоже меня видела и всегда заходила в переднюю дверь. Лена: Доброе утро, Сёма! Но поговорить в рейсе не удавалось, опасное это дело, могу отвлечься. А я, чай, не «Окой» управляю, да и не одного себя везу. Чёрт, местные словечки уже прилипают к моей речи. Как, например “чай”, который не в значении напитка, а как частица “всё-таки”. Ну, вот и выезжать пора. Покидаю ворота первого депо и выхожу на маршрут. Довольно интересно получилось, что я вожу троллейбус. После переезда в Горький стал искать работу. Чтобы не тратить время и деньги на дорогу, искал работу у дома. Да и Лена просила, чтобы работа была недалеко, ей так спокойнее было за меня. Всё, что я имел – корочка слесаря и три года работы на заводе. Рядом было троллейбусное депо на улице Ивлиева. Пришёл туда и спросил, не нужны ли слесари. Начальник депо: Слесари нам не нужны. А вот водителей не хватает на семнадцатом маршруте. Если не работал, ничего страшного, у нас курсы есть, стипендию платим. Ну что, согласен? Пришлось согласиться. Прошёл обучение, недавно корочку получил и полноценно стал работать. Водителям платили немного. Неудивительно, почему не хватало кадров. Лена получала столько же со стипендии, сколько я с зарплаты. Правда ради этого ей приходилось зубрить весь материал и сдавать экзамены без права на ошибку. Даже одна четвёрка могла уменьшить ей стипендию в два раза. А значит, уменьшала наш бюджет и приводила к нищете. Но Лена справлялась, по крайней мере, до переезда, сдавать сессию на отлично. Хотя ради этих несчастных оценок она каждый день сидела по несколько часов и учила. Лена однажды предложила бросить свои занятия спортом и тоже найти хоть какую-то подработку после учебы, но я наотрез отказался. По себе знаю, как сильно это временами может давить, ведь я сам совмещаю работу и учебу. А у Лены очная форма обучения, и тренировки для неё хоть какая-то отдушина в отрыве от учёбы и повседневной серости и лишать её этого я себе не позволил. Хоть она под вечер и приходит уставшая, я вижу в её глазах, что ей нравятся эти занятия. Возможно, сказалось желание Слави приучить всех к спорту, и Лена подхватила этот настрой. Пусть она будет разносторонне развита, а я буду работать. Семён: «Бориса Корнилова»! Следующая остановка – «Адмирала Васюнина»! Какая же она молодец. Не то, что я… кое-как на заочном учусь. Единственное оправдание – работа. Такие мы с ней разные. Лена посвящает себя учёбе и спорту. Может в принципе и одна жить, без меня. Закончит мед, будет хорошим врачом, им платят нормально. А я так и буду троллейбус водить. Союз интеллигенции и рабочего класса. Не всё, конечно, было так плохо. Лене в наследство досталась пусть и однокомнатная, но уютная, с хорошим убранством, квартира. Всё же это был и своеобразный укор мне – когда нам негде было жить, спасение пришло со стороны Лены. Я тогда не смог добыть нам нормальный кров, не считая комнаты в коммуналке, которую мы бы всё равно не потянули. Так что жильём я обеспечить нас обоих не смог. И зачем ей я? В меде хоть и немного парней, но она может найти себе какого-нибудь богатого. И жить с ним не в однушке от покойной родственницы, а в многокомнатной квартире. Порой мне кажется, что наша встреча в Совёнке была роковой случайностью. Ей не нужен неудачник типа меня, она достойна чего-то большего. Семён: остановка «Улица адмирала Васюнина»! Следующая – «Надежды Сусловой»! Так ведь мало того, что она меня не бросила, она ещё и поддерживает меня. Лена: Сёма, это не плохо, что ты водителем работаешь. И мне не стыдно за тебя. Ты же можешь расти в этом направлении. Семён: Да куда там двигаться, можно баранку крутить десятками лет. Лена: Так у тебя же руки золотые, на заводе тебя хвалили. Спроси, может, слесари нужны или ещё кто. Правильно она, конечно, это всё говорит. Вот только, боюсь, не светит мне ни повышение, ни даже эта работа в будущем. Семён: «Улица Надежды Сусловой»! Следующая – «Ванеева»! До депо уже дошли слухи о сокращении бюджета на общественный транспорт. Причём не просто зарплаты подрежут, но ещё и подвижной состав спишут, а персонал уволят. Мужики на измене сидят, непонятно, кого в таком случае оставят, кого уволят. В любом случае, меня вряд ли оставят из-за малого опыта. Меня им не жалко уволить – молодой, найду себе работу. Не знаю, как я скажу Лене, что меня уволили. И как жить не знаю. Хотя почему же, пойду на шабашку какую-нибудь. И вот опять же, зачем Лене это всё? Муж-неудачник, получающий копейки. Ах да, я же учусь. Только не уверен, что доучусь. В здешний политех принимать не хотели, думали, не потяну. А ведь ещё сессию сдавать скоро. Горький – город крупный, институты тут посерьёзнее, чем там, откуда мы летом переехали. Семён: «Улица Ванеева»! Следующая – «Бориса Панина»! Раньше чуть голос не срывал, объявляя эти остановки. Сейчас научился уже говорить громко, да только толку в этом горлопанстве. Сука, опять ус слетел с провода. Открываю дверь, подхожу к месту аварии. Ус конечно никак не хотел ловиться, но я настаивал на том, чтобы он вернулся к своей обязанности быть проводником тока. Работаем дальше. Захожу в кабину и веду дальше. Впереди долгий рабочий день. *** К третьему часу дня смена закончилась. С чувством облегчения я катил на своём электротранспорте на восток, к депо. Смена выдалась трудной, усы слетали с проводов раза в два чаще обычного. Один раз чуть в аварию не попал, причём по своей вине, задумался о вечере. Но это всё позади, остались считанные метры и я свободен. Часы в салоне показывали три часа дня. Я завёл троллейбус в гараж, провёл все необходимые процедуры по выключению машины. Затем сразу пошёл и сдал смену. Лена ещё нескоро вернётся. Ладно, можно пока посидеть в депо и пообщаться с кем-нибудь. Контингент в депо составлял довольно типичный пролетариат. Три года работы на заводе, конечно, научили тому, как быть своим в их окружении, но во мне оставался домосед-интеллигент, не дававший окончательно стать рабочим классом. С ними не поговоришь о высоком, как иногда можно было с собеседниками на имиджбордах, но у них можно было набраться житейского опыта. Да и, можно подумать, как будто на имиджбордах мы о высоком говорили. Вот ведь что вспомнил! Интернет, имиджборды… когда-то была жизнь в других условиях и другом времени. Впрочем, не особо по ней скучаю. Я сидел на стоянке и ждал других водил. С ними у меня были наилучшие отношения в депо. Со слесарями всё было непросто – о них ходила дурная слава, что они приблатнённые раздолбаи с руками явно не из плеч. Из-за них и приходилось мучиться, потому что делали кое-как. Вдобавок я им завидовал в душе, что они занимают должность, которую я хотел, когда устраивался в депо. Если бы мне дали написать список того, что погубит в ближайшее время Союз, наверное, первым на листе появилось бы слово из четырёх букв - "блат". Вдруг из-за поворота возникли ещё двое “рогатых”. Я узнал их. Это были два водителя, работавших на одном маршруте со мной. По сложившейся пролетарской традиции я их называл по отчеству Михалыч и Иваныч. Первый был работягой довольно приличного вида, второй немного вызывал у меня неприязнь запущенной внешностью, но по характеру был довольно безобидным. Через несколько минут мы уже разговаривали. После смены мы обсуждали, кто как отработал, не забывая при этом обругать слесарей. Семён: Ну ладно, мужики, я пойду. Михалыч: Погоди, Семён, к нам присоединиться не желаешь? Семён: А куда вы собрались, в общагу депошную? Ходили уже, неуютно там. Михалыч: Да не, зачем сразу в общагу то? В гараже посидим без лишних глаз. Слесаря как раз позвали, у них выходной завтра. Дёрнем немного. Семён: Не знаю, мужики… я с женой уже договорился время провести, и так на выходных почти с ней не вижусь. Иваныч: Э… ну ты чё, под каблуком в натуре, я не пойму. Успеешь к жене, мы тебя там в кандалы не закуём. Второй водитель говорил уже немного заплетавшимся языком. На мгновение в голове возникла мысль ему зубы пересчитать, чтобы за языком следил. И когда он успел накатить? Михалыч: Иваныч, не наезжай. Более трезвый водитель успокоил своего товарища. Михалыч: Сёмыч у нас порядочный семьянин, почти не пьет, вот и стесняется. Не хочет он собачиться на ночь глядя, и сковородкой по башке получать как ты. Иваныч: Да я… Михалыч: Все, угомонись. Семён, мы набухиваться не будем, просто немного выпьем и посидим. Немного хоть посиди, а? Семён: Ну, пойдёмте тогда. Последний раз пил с Алисой в августе, поминали Витю. В гараже реально тепло, уютно. Один из слесарей, который работал с восьмидесятого года и жил не в общаге, а в квартире, купил гараж и позвал на “новоселье”. Идти далеко не пришлось – много гаражей настроили в низине за депо. Часть города, называемая местными “нагорной”, делилась на низины, застроенными гаражами и высокими местами, на которых строились дома. Место, где мы жили с Леной, тоже называлось Нагорным микрорайоном… Вечер как-то быстро пролетел. Хоть я и выпил не так много, пару рюмок, но этого было достаточно, чтобы развязать мой язык и высказать мужикам недовольство своей жизнью. В процессе этого я потерял счёт времени. Семён: Да я в Лениноморске на заводе уважаемым человеком был. До старшего смены с нуля за два года дорос! А здесь, баранку кручу блин… Михалыч: Да, Семён, непростой ты судьбы человек. Всё проходило довольно мирно, мы втроём познакомились со слесарями. Не самые плохие люди оказались, но не всё было так просто… Слесарь: Семён, а что мы тебя раньше не видели в нашем кругу? Был у них в коллективе один мутный тип, даже имя его никак не мог запомнить. А вот он меня, похоже, знал хорошо. Иваныч: А он у нас порядочный семьянин. Вот придурок. Небось, у самого каждый день ссоры со своей женой, вот и завидует. Слесарь: Значит вот как, жёнушка есть. А я видел тебя с ней, красивая. Это ещё что за базар пошёл. Где он мог видеть нас? Хотя чему удивляться, мы с Леной часто ходили гулять до того же универсама за продуктами. Слесарь: И кем она работает, продавщицей? Семён: Нет, в меде учится. Слесарь: Ты посмотри-ка, а водила наш с интеллигенцией водится. И зачем ты ей? Чё она нормального мужика найти не может? У меня потемнело в глазах от злости. Михалыч: Э, слышь, криворучка, кончай трепаться. Ты бы лучше наши тралики так чинил, как до людей докапываешься. Семён: Чё ты там про мою сказал? Михалыч: Сёмыч, не слушай его, он дурной, от него жена ушла просто, вот он и бесится. Слесарь: Да пошла она! Все они бабы сволочи, твоя тоже, наверняка! Думаешь, пока ты тут сидишь, она ждёт тебя? Ага, размечтался. Небось уже к другому пошла развлекаться. Но лучше ко мне, я бы её без внимания не оставил. Я вскипал от ненависти к этому ублюдку. Нужно было проучить его. Семён: Пойдём-ка, выйдем. Я вышел из гаража, затем вышел он. Больше уже ничего говорить не хотелось. Хотелось лишь одним ударом заставить его сожалеть о сказанном. Я замахнулся, но промазал, попав по железной двери гаража. Гулкий удар по гаражу. А он воспользовался этим, схватил меня за волосы и треснул головой об эту дверь. Это был второй удар. Вот же гнида, взбесил и ударил исподтишка! Положение моё казалось безвыходным, как вдруг рука отпустила меня. С той стороны я услышал звуки перепалки и драки. Мужики мне помочь решили, что ли? Я уже был не боец и, пройдя пару шагов, упал считать звёзды, что называется. Надо было через бедро бросить, ну что же я…. Краем глаза я увидел фигуры, похожие на милиционеров. Этого ещё не хватало. Как же голова болит… Лёжа у гаража, я смотрел на небо. Было слышно возню и знакомые голоса, видимо наша доблестная милиция занималась этим хмырём. Так ему и надо. Хм, ноябрь, а звёзды видно. Помню, как с Леной смотрели на них в Совёнке. Это было всего-то три года назад. Помню, как в прошлой жизни читал в интернете про то, что любовь живёт три года. Видимо мы с Леной не исключение… Я закрыл глаза и начал вспоминать… Как я уснул в автобусе в тот вечер и проснулся в пионерлагере. Как познакомился с ней и остался в её мире. Сначала я думал, что будет трудно строить новую жизнь. А оказалось, что это было ещё легко. Это были цветочки по сравнению с настоящей взрослой жизнью, с которой я, считай, не справился. Я не смог справиться, не смог дать ей то, что она заслуживает. Только бы она не видела меня сейчас. Не буду никуда вставать, буду лежать и замёрзну. Утром мужики найдут мой окоченевший труп. Сегодня как раз температура ночью ниже нул… Руки коснулось что-то тёплое. Другая рука. Взяв меня за запястье, она потянула вверх. На ощупь и по температуре очень знакомо. Слушаясь её, я медленно приподнялся и сел. И тут я понял. Нет, только не это. Господи, неужели она смотрит на меня сейчас в этот момент, когда я просто опустился на самое дно? Я не хотел открывать глаза. Казалось, я увижу её и умру от стыда. До последнего я надеялся на то, что мои веки закрывают мои зрачки от кого-то другого. Голос: Ты глаза-то открой. Её голос. Всё, теперь никаких надежд. Я разлепил веки. И тут же устремился взглядом в пару зелёных глаз. В них было много злости, разбавленной сожалением. Было ощущение, что она видит эту картину уже далеко не в первый раз, хотя я впервые напился в гараже. Несколько секунд мы молча смотрели друг другу в глаза. Её молчание было оглушающим. Лена: Идём домой. В её голосе слышалась сдавленная боль и злость. Она сейчас хотела высказать всё, что у неё на душе, но сдерживала себя. Я без промедления встал и пошёл за ней. За время лежания на холодной земле я успел протрезветь и мог идти, не теряя равновесия. Путь до дома пролегал по серым дворам между панельных домов. Ещё немного шатаясь, я следовал за ней. Мы шли молча. Что она думала? Наверное, какой я конченый и опустившийся алкаш. Какая она дура, что тогда пошла за меня замуж. О том, что наше счастье закончилось, только начавшись. Всё ведь шло к этому ещё там. Перестали платить зарплату на заводе. Перебивались заработками, потом переехали сюда. И вот, не выдержав груза работы и учёбы, груза ответственности, я опустился на дно. Не думаю, что она меня расцелует за это. И так всю мою жизнь нужно какие-то препятствия преодолевать, не имея под собой опоры. Будто барахтанье в море во время шторма. Ты сражаешься изо всех сил со стихией, но всё захлёбываешься. В конце концов, без опоры под ногами ты теряешь последние силы и сдаёшься. Вот и наш дом на улице Васюнина. Лена сама открыла дверь в подъезд, затем в квартиру. Мы зашли внутрь, я закрыл дверь. Лена сделала пару шагов, но вдруг развернулась и посмотрела на меня. По лицу читалось, что она была как бурлящий вулкан, который вот-вот извергнется. Её молчание было громче всех криков. Лена: Семён… что это было? Устало сказала она. Ситуация её вымотала. Семён: Не знаю. Лена: Ладно… как сегодня поработал? Семён: Нормально, смену отработал. Лена: Так, а дальше что было? Семён: Сидел, ждал в депо, когда ты придёшь. Лена: Почему… ты не пошёл домой после смены… как обычно? Её голос был убийственно холоден и спокоен. Однако как она ни старалась, он выдавал бурю эмоций в ней. Ещё немного и… Семён: Меня мужики позвали с ними посидеть в гараже немного. Лена: То есть ты хотел провести вечер с женой, но пока меня ждал, решил ещё и накатить с мужиками? И с теми успеть и со мной? Лена начала понемногу повышать голос. Семён: Ну… да. Лена: Объясни мне тогда почему я тут сидела как дура одна! Лена разозлилась не на шутку. Мой план провалился, и она пострадала из-за этого. Лена: Всегда приходил с работы раньше меня и именно когда мы хотели провести вечер вместе… Чёрт, сколько же я там пробыл… Лена: Я уж думала, случилось ли чего на работе, в аварию попал или током ударило! Лена: Позвонила в депо, сказали, что ты нормально смену отработал без происшествий. Позвонила в больницу. Мне сказали, не привозили им такого товарища. Я уже сижу и не знаю, что и думать! Твою мать… Лена: А ты лежишь где-то за гаражами! Тебя какой-то хмырь побил, чуть в отделение не забрали! Тебе вечер не с женой, а в милиции хотелось провести? Лена: Ты мне скажи одно – почему сегодня-то? Что случилось?! У тебя умер кто-то? Нет же, кто у тебя мог умереть, у тебя никого кроме меня нет, мужиков ты своих пару месяцев знаешь. Вдруг я всполыхнул, будто эти слова были искрой, взорвавший порох внутри меня. Из глубин души пошло всё раздражение, вся боль, накопившаяся за месяцы. Семён: Лен, я не знаю, почему я так поступил, наверное потому что устал от жизни этой нелепой, от работы, на которой копейки платят, от того что у нас сил нет, и мы не говорим друг с другом как тогда, заела нас эта жизнь! Лена: Тебя жизнь заела? Так почему ты всегда молчишь и ничего не говоришь?! Почему такие сюрпризы мне даришь?! Семён: Я молчал, потому что не хотел расстраивать тебя. Лена: Зато сейчас прямо обрадовал. Очень умно – копить в себе, а потом пойти напиться и подраться. Семён: … Семён: И ты, правда, меня ждала? Лена: Конечно! А потом пошла искать тебя. И еле успела, сидел бы сейчас в вытрезвителе со своим собутыльником! Вдруг вспомнились его слова: Семён: Ну и дура ты, Лена. Лучше бы к другому мужику пошла. Чем меня, дурака... Бросила бы меня, и я бы там замёрз и умер. Лена: Ты совсем идиот?! Что за бред ты несёшь… ох, ладно, иди спать уже. Лена, наконец, сдвинулась с места, разулась, сняла пальто и пошла по квартире. Несмотря на мой выплеск праведного гнева на нелёгкую жизнь, она одержала верх. Правда была на её стороне. Лена: Да за что мне судьба такая, постоянно с алкашами жить! Чем я заслужила такое?! Это было уже слышно в глубине квартиры. Я остался стоять у двери. О чём это она? Ах да, отец… Чёрт, похоже, я ей напомнил главный кошмар её детства. Что будет дальше? Если она не дура, а она не дура, то развод. Затем выселение из квартиры, потому что квартира от её родственницы. Я, конечно, опустился, но не до такого уровня, чтобы делить не моё имущество. Соберу пожитки и пойду по миру. Теперь в общаге депошной жить… отвратительно. Ну, а зачем Лене такой неудачник? Она сама себя обеспечит без моей помощи. Найдёт себе достойного мужчину, при деньгах. Захочет, вообще работать не будет, сможет дома творчеством заниматься. Я задумался – а что делать дальше? Собирать вещи? Она не говорила это делать. Да и куда идти, на ночь глядя. Пойти извиняться? Конечно, надо извиниться за всё это, но она сейчас явно не намерена разговаривать. Всё же попробую, не ложиться же просто спать. Я тоже разулся и снял пальто и пошёл на кухню. Лена сидела за столом и пила чай. Вид у неё был подавленный и задумчивый. Семён: Лена… ну прости меня. Выглядело это жалко. Я вроде и правильно сделал, но как будто для приличия. Нужно было раскаяться по-настоящему. Не осознав причины своего проступка, я был недостоин прощения. Лена: Завтра поговорим ещё. А сейчас иди спать. Лена: А хотя стой. Встань-ка у раковины. Лена потихоньку наклонила мою голову и нежно потрогала место удара. Лена: Сразу говори, как себя чувствуешь? Не тошнит? Голова не кружится? Сильно болит? Она достала из кухонного шкафчика бутылёк с зелёнкой, бинт и вату. Поставила мою голову под кран и помыла под холодной водой. Выключив воду, взяла немного ваты, смочила зелёнкой и обработала ушибленное место. Затем обмотала голову бинтом. Я помотал головой, отрицая симптомы, хотя голова гудела знатно. Лена пристально смотрела мне в глаза. Взгляд был всё ещё сердитый, но в глубине её изумрудных глаз виднелось беспокойство. Лена: Теперь иди. Повязку до утра не снимай. Я поплёлся в комнату. Плюхнулся на диван “чебурашку”. И кто его так назвал… ну и денёк. Я бы мог ещё поразмышлять о том, как я плох и недостоин её. Но всё уже сказано самому себе. Лучше просто провалюсь в сон и дождусь нового дня. *** Наконец-то я дома, мы с Сёмой проведём эти выходные вместе. Я ему приготовлю его любимый суп, он так рад будет. Наверное, тяжёлый день выдался. *** Фух, устала. Надо чайник поставить, чаю попью хоть. Куда он пропал, у него же смена должна была закончиться четыре часа назад. Может с ним что-то случилось на работе? Надо позвонить в депо. Хм, странно, в депо сказали, он сдал смену без происшествий. *** Лена: Алло, привет, Алён. Персунов Семён, к вам такой не поступал? Голос: Нет, Лен, такого товарища не было. С мужем что случилось? Лена: Да сама не понимаю. Ладно, пока тогда. Надо пойти к нему в депо. Чай потом выпью. *** Лена: Здравствуйте, а Персунов Семён сегодня на работе был? Вахтёрша: Здрасти, ну конечно. Отработал как обычно. А вы кто? Лена: Меня Елена зовут, я жена его. Он пропал куда-то, домой не пришёл. Вахтерша: Ой, Лена, он ведь с мужиками пошёл. Пить будут, не иначе. Лена: А куда они пошли? Вахтерша: Известно куда, в гаражи рядом с депо. Там они всегда пьянствуют. И мой тоже там. Я уже милицию вызвала, пусть его в вытрезвитель отвезут. Сил моих нет больше. Лена: Мой так никогда не делал! Вахтерша: Ну, раньше не делал, теперь начнет. Лена: Ладно, я пойду за ним, спасибо вам. Вахтерша: Давайте, спасайте его. Один ведь непьющий на всё депо был. Как же так, он же не киряет обычно. Я не хочу верить в то, что он там с ними. *** О боже, его кто-то бьёт. Ой, милиция тут, вяжут этого урода. Один к Сёме идёт. Его же сейчас тоже повяжут, надо его скорее спасать! Лена: Товарищ лейтенант, не забирайте его, пожалуйста. Я жена его, он так никогда не гулял. Отдайте мне его, я его заберу домой. Милиционер: В отделении разберёмся, кто кому муж, кто кому жена. О, Михалыч, ты чего тут делаешь? Михалыч: Алёш, здравствуй. Она правду говорит, это не ваш клиент. Это я его позвал выпить, а оно вот как вышло. Второй милиционер: Лёха, чё ты с ним лясы точишь, лучше помоги мне повязать второго, он какой-то буйный! Алексей: Сейчас приду! Ладно, я сейчас отойду, но чтобы когда я вернулся, вас здесь не было, понятно?! Надо быстрее поднять Сёму и уходить, пока они заняты. *** Сегодня мы впервые спали раздельно, на расстоянии друг от друга. Обычно всегда в обнимку. После трудного дня давали друг другу отдых. К этому дню у меня уже сформировался режим сна. Ложусь в десять, встаю в четыре утра, выхожу на смену. Возвращаюсь к трём часам дня, досыпаю пару часов. К пяти часам вечера из института приходила Лена. Вроде привык, но сегодня мои биологические часы не стали работать. Видимо, после алкоголя и стресса организм решил взять тайм-аут на восстановление. Я встал с кровати в районе девяти. Голова гудела, но скорее от удара об дверь, чем от алкоголя… Лена лежала, отвернувшись от меня. Её лицо я увидел, лишь обойдя кровать. Помню, как в тот вечер в Совёнке, когда мы остались вдвоём в лагере, я смотрел на неё. Тогда мы помирились, и её личико выражало спокойствие, умиротворение, тихую радость. А сейчас она будто видит плохой сон. И что мне делать в выходной, когда поругался с единственным человеком, с которым хотел провести всё свободное время? Просто собрать молча вещи и уйти навсегда из квартиры или из жизни? Оставить записку с прощальным посланием типа: “Прости, но так будет лучше для всех нас. Я недостоин тебя…” и так далее? Семён, не твори ерунды. Ты был моложе, менее опытным, оказался один в незнакомом месте и времени и смог начать отношения с ней. Вы тогда поругались, а потом помирились. Внезапно появились силы не унижать себя, не жалеть себя, а решать проблему как задачу. Если вчера преобладали мысли Семёна до Совёнка, то сейчас, наконец, взяла верх новая личность, которая брала ответственность за свои действия. Да я в принципе и был таким все эти три года. И всё с Леной было хорошо – мы старались провести вместе каждую свободную минуту. Мы не сидели на месте – я её вытаскивал куда-то погулять, а она – меня. Но жизнь в этом большом сером городе ослабила нас, мы стали меньше общаться и больше занимать всё своё внимание работой и учёбой. Из-за этого и замкнулись в себе… Однако Лена скоро проснётся. Молчание будет убивать наши нервы, мы будем чувствовать себя неловко. С чего начать разговор? Не знаю. Пойду в депо и напрошусь на смену. За баранкой троллейбуса придёт и решение, и нужные слова. А вот насчёт того, что со мной происходит, тоже стоит подумать. С этими мыслями я оделся, обулся и пошлёпал в депо. Причём реально пошлёпал, было довольно прилично луж на улице. Начальник депо: Да ты чего, Персунов, какие смены? Семён: Ну, выйти сегодня на рейс хочу. Сегодня же суббота, считай, что я решил устроить себе субботник. Начальник депо: И на чём ты выходить собрался, ударник пятилетки? Все, что на ходу, уже в рейсе, других не починили, слесари сам знаешь, как работают. Лучше бы они так пили, как работают, ну или наоборот. Слесари вообще были бичом депо. А я с ними пил вчера. Начальник депо: А вообще, что за желание поработать? Ты вроде договаривался всё себе выходные устроить… Секунду было молчание. Начальник депо: Поругались что ли? Семён: Ага. Начальник депо: Да не переживай, помиритесь. Иди домой, не ищи приключений себе. Тоже верные слова. Может не стоит убегать от проблемы в работу, всё равно она так не решится. Однако пойду, прогуляюсь. Сразу возвращаться домой как-то скучно. Да и пока я так и не придумал, как извиниться и поговорить с Леной. Я ещё ни разу не ходил пешком по моему маршруту. Но в какую сторону пойти? В центр идти долго и утомительно, поэтому пойду в Кузнечиху. Кузнечиха это другой микрорайон, где заканчивался мой маршрут. Он мало чем отличается от Нагорного, такие же панельки, разве что новее. В основном девятиэтажки. Я пошёл вниз по Ивлиева. Рядом проезжали “коллеги” на троллейбусах и автобусах, везли пассажиров на учёбу и работу. Было бы немного иронично, если бы я пошёл работать в автобусный парк. Ведь именно автобус стал проводником сначала в тот загадочный и немного странный пионерлагерь, а затем в райцентр. Когда-то меня отвезли, а теперь я вожу. Зато электротранспорт меньше загрязняет воздух! – усмехнулся я. Будто в этой стране и эпохе кому-то было дело до этого. Только если каким-нибудь мудрым партийцам, которые одной рукой составляли директивы о развитии электротранспорта, а другой подписывали приказ о строительстве новой ТЭС. Ведь если подумать, откуда берётся электричество для трамваев и троллейбусов? В основном от электростанций, которые работают на энергии сжигания угля. Ещё неизвестно, кто больше коптит небо тогда – выхлопы машины или дым от ТЭС. Хотя человечество освоило безопасную атомную энергию, а если ещё освоит и термояд… За размышлениями о судьбе энергетики, я прошёл мимо рынка, третьего микрорайона и дошёл до улицы Козицкого. Дальше овраг, через который можно перейти по пешеходному мосту. Я дошёл до него и снова погрузился в свои думы. Так о чём я? Так, стоп! Я опять убегаю от проблемы! Мировая энергетика сама решит, в каком направлении ей развиваться и какие источники использовать! А у меня есть более насущные проблемы, которые не требуют отлагательств. Например, вчера я обидел самого дорогого мне человека. Плюнул на своё обещание ей. Так и не извинился. И сейчас оставил в одиночестве. Я снова её бросил, как вчера. Она, наверное, уже проснулась и не знает, где я. Ей, наверное, страшно за меня. Я остановился на середине моста. Слева овраг, справа овраг. Впереди дома, позади тоже. Мой дом тоже там. Нет смысла куда-то ходить, надо прийти к Лене. Всё-таки я дурную вещь сделал, что ушёл. На обратном пути придумаю, что скажу. Обратно я уже шёл не прогулочным шагом, а довольно быстрым. Ох, зря я Лену оставил, она надумает себе чего-нибудь не то. Впрочем, вещи я не собирал, так что она поймёт, что я не ушёл насовсем. Сука, надо было записку оставить в духе: “Ушёл на работу, к вечеру вернусь”. Куда я мог пойти, по её мнению? В универсам, в депо, просто погулять. Вроде бы ничего такого, но я же не могу залезть ей в голову и понять, что она думает. Я проходил мимо универсама. Может купить ей чего-нибудь вкусного? Полез в карман. Ну да, конечно, деньги-то я не взял. Да и не так у нас их много. Всё-таки Лена ранимая и может надумать плохого. Вдруг она сидит и рыдает сейчас, расстроившись от того, что я её оставил. Или не плачет, а уже с горя… Твою мать! Нужно срочно бежать к ней. Чёрт с ними со словами, лишь бы увидеть её живой. Пусть она хоть скалкой мне последние мозги вышибет, я заслужил это. Я побежал во всю свою прыть к нашему дому. Сердце бешено стучало в груди. Вот подъезд. Сука, почему мы высоко живём, ещё по лестнице бежать наверх! Так, вот квартира. Дрожащими руками достаю ключ и открываю. Не разуваясь, пробегаю в комнату. Люстра. Держится на потолке, как обычно. На ней… лампочки и хрусталь. Я опустил глаза вниз. Передо мной стояла удивлённая Лена. Семён: Привет… Лена… После такого спринта и резкой остановки у меня была сильная одышка. После каждого слова я ловил ртом воздух. Я согнулся, упёршись руками в колени, чтобы отдышаться. Лена стояла передо мной целая и невредимая. Однако я сразу заметил красноту вокруг глаз. Ту самую, которая остаётся, когда человек плакал. Самого страшного не произошло, это главное. Дальше пусть хоть режет своим любимым ножом, который когда-то носила с собой. Лена: О, привет, Семён. Сначала она немного не ожидала моего столь быстрого появления. Но факт того, что я прошёл в комнату не разувшись не мог не вызвать у неё раздражения. Лена: Так, а я не поняла, ты чего грязь с улицы в комнату несёшь? Я только пол помыла. Мда, вот уж надумал глупостей. Из-за этого только сильнее её обидел. Лена злилась всё больше. Лена: Ты меня вообще ни во что не ставишь? Вчера ушёл бухать к своим дружкам, а про меня забыл! Ну, правда, нахрен эту Лену, мне же эти собутыльники важнее! Лена уже совсем разозлилась. Лена: Сегодня утром снова меня оставил, а сейчас так прибежал, что аж разуться забыл. Говори, где был?! Надо что-то отвечать уже. Семён: Я в депо пошёл… Ох, зря это сказал. Лену с этого просто вынесло. Лена: Куда?!! Опять к своим дружкам-алкашам! Тебе вчера не хватило, ты ещё хочешь?! Секундная пауза. Лена набрала воздуха в лёгкие для новой очереди слов. Лена: Опохмелиться надо, да?! А то непривычно, с утра голова болит от водки! Твою мать, как же я вляпался. Если Лена вышла из себя, то это очень плохо. Лена: О, я знаю! Пошёл жаловаться своим товарищам, как его жена молодая пилит. Какая Лена сука. Лучше бы рот закрыла и молча полы мыла, еду готовила. Лена: А нам всё по барабану. Хотим – уходим хрен знает куда и бухаем. А потом лежим на холодной земле. Врачи же нас дурят, сказки про пневмонию рассказывают. А я дура, сижу на парах, потом вечером это всё учу. А муж у меня умный, смотри Лена, могу спокойно в ноябре ночью на улице спать. Бедная Лена… Лена: А если заболею и умру, ничего страшного. Мне на себя плевать и на других тоже. Жена будет убиваться – да плевать мне! Наконец, Лена уже начала сбавлять громкость. Накопленный негатив нашёл выход, и она была уже больше опустошённая, чем злая. Сколько же она надумала. Что я хотел сбежать и пожаловаться на неё мужикам. Почему она так про меня думает? Я же так не делал. Как будто она на меня примеряла роль другого человека. Но это неправильно. Я не злился на неё, я хотел перед ней извиниться. Я хотел лишь отвлечься, чтобы найти правильное решение. А в итоге… Семён: Лена, я не хотел… Лена: Что ты не хотел? Провести дома вечер с женой спокойно? Быть нормальным человеком ты не хотел? Не, ну это уже надо было останавливать. Семён: Не хотел я ни с кем опохмеляться с утра. И жаловаться я тоже не хотел никому на тебя! Я немного повысил голос. Это помогло успокоить Лену, главное не перегнуть палку. Лена: А зачем тогда в депо пошёл? Семён: Хотел взять смену. Лена: Семён, ты серьёзно? Ты что у нас, герой соцтруда? Лена замолчала на пару секунд. Лена: Всё-таки сбежать хотел от меня. Чёрт, а она права. Иначе как бегством не назовёшь. Лена: А что же так быстро прибежал, совесть замучила? Семён: Типа того… Я хотел подумать как извиниться, пошёл погулять до Кузнечихи. На мосту понял, что не должен был тебя оставлять. И что надо вернуться скорее и поговорить. Всё-таки нужно было дать понять, что я волновался за неё, поэтому прибежал, позабыв про все приличия. Семён: От универсама я бежал без остановки. Я испугался, что ты очень расстроишься и… Лена: И что? Семён: Ну, сделаешь с собой что-то плохое… Внезапно Лену снова задели мои слова. Лена: Да больно надо! Ещё из-за него я тут буду… нет, вы подумайте, какой он уникальный и важный! А ты не волнуйся, у нас незаменимых нет. В этот момент она остановилась. Я стоял в шоке от её последних слов. Лена поняла, что сказала достаточно или даже слишком много. Прежний напор ушёл, его место занимал дискомфорт. Как всегда в тех ситуациях, когда на эмоциях высказываешь человеку всё, что о нём думаешь. Но в определённый момент от праведного гнева перегибаешь палку и несправедливо задеваешь человека. И уже твоя совесть тебя мучает. Лена: Ладно, надоело мне это всё. Иди пол вымой. И дверь закрой нормально, не в лифте родился. Начали с грязного пола и закончили им же. Больше говорить было не о чем. Я развернулся и вышел из комнаты. Разулся, пошёл в ванную, взял швабру и ведро. Я сам себе сжёг мосты к лучшему исходу. Если бы пошёл домой вчера, вообще этой ссоры бы не случилось. Если бы не ушёл утром, а дождался, пока Лена проснётся, сейчас не пришлось ссориться. Но уже нет смысла об этом сожалеть, надо обдумать наше с Леной положение. Вот уж что точно не надо делать, так это куда-то уходить без нужды и без предупреждения. Хватит с меня уходов. Если я хочу решить проблему, надо поговорить с Леной. Но как? За три года отношений мы никогда так не ссорились. Я никогда не бросал Лену, а Лена никогда так на меня не срывалась. Лене тоже плохо и это видно. Она пыталась показать, что не переживала от того, что я ушёл, но краснота на лице её выдавала. Интересно ещё и то, что Лена верила мне. Она не кричала после моих слов что-то вроде: Лена: А зачем тогда в депо пошёл? Семён: Хотел взять смену. Лена: Что ты мне врёшь-то? Наверняка хотел им на меня пожаловаться. Это хороший признак. Значит, Лена ещё может меня выслушать, поверить мне. И она ещё верит, что я не стал алкашом, который в грош не ставит свою жену ради бутылки. Так, а всё-таки, с чего начать разговор? Снова пойти извиниться? Как-то мелко. В данной ситуации это скорее формальность. Нужно излить друг другу душу, объяснить, почему ты так себя повёл. Точнее, я должен объяснить, почему эта каша заварилась. Сегодняшний уход уже объяснил более-менее. Но он произошёл из-за вчерашней ситуации. Вот тут логика моих действий не так очевидна. Я закончил мыть пол. Теперь нужно было пообедать, желудок урчал. Обычно мы с Леной обедали вместе. Сейчас это наше любимое действие может превратиться в пытку, причём для нас обоих. Внезапно, в прихожую зашла Лена. Лена: Закончил? Иди пообедай, там суп есть. Семён: А как же ты? Лена: Я уже поела. И с этими словами она резко вышла. Даже лица её разглядеть не успел. По-моему, она покраснела. Только вот почему она не стала со мной обедать как обычно? Я помыл руки и пошёл на кухню. Я вспомнил, как до этой ссоры старался хотя бы по мелочи помогать на кухне. Мастером кулинарии я не был, но порезать продукты и проследить, чтобы не выкипела вода, я все же могу. На кухне всё как обычно – холодильник, стол, стулья. Плита, на плите кастрюля, в кастрюле супчик. Ничего себе… моя любимая солянка. Лена сварила вчера, хотела угостить. Тут я всё понял и чуть не разрыдался от этого. Лена любит меня, неудачника, который работает за копейки. Она хотела порадовать меня после рабочего дня, после тяжёлых недель работы и учёбы, несмотря на то, что сама устала в тот день от учёбы. Рядом со мной есть такой прекрасный человек, я могу жить и быть счастливым. Что я делаю вместо этого? Пропадаю, хрен знает где, убиваю себя на морозе. Тем самым разбивая ей сердце. Воистину, я её недостоин. Я не просто извиниться должен, я на коленях должен перед ней ползать. Свой любимый суп я ел с осознанием своей ничтожности. Закончив, я помыл за собой посуду и пошёл в комнату. Надо поговорить с Леной сейчас. Обнять её, успокоить, объясниться. Пообещать, что больше такого не повторится. Лена сидела в комнате и читала книгу. Семён: Лена, я хотел… Внезапно зазвонил телефон, так и не дав мне сказать нужные слова. Я поднял трубку. Голос: Алло, Персунова Елена тут живёт? Семён: Да, что нужно? Голос: Позовите её к телефону. Я обернулся к Лене. Семён: Лена, тут тебя просят к телефону. Лена подошла к телефону. Отвечала она коротко и односложно и я не мог понять тему разговора из того, что смогу услышать. Она недолго поговорила и положила трубку, а после этого встала и пошла одеваться. Семён: Ты куда? Лена: Меня вызвали в институт, там помощь нужна. Срочно нужно плакат к 7 ноября нарисовать. Семён: Стой, а без тебя они не могут? Лена: Нет, не могут. У нас в институте только несколько человек рисовать умеют. А Ленина хорошо нарисовать только у меня получится. Семён: Подожди, я поговорить хотел. Лена: Вечером поговорим, не переживай. Закрой за мной дверь, я ухожу. После этих слов Лена вышла. Я закрыл за ней дверь. Вот и поговорили… теперь сиди и жди, Семён. Ты оставил Лену, теперь Лена оставила тебя. Ох уж это мучительное ожидание… попробовал все способы занять себя – и телевизор посмотрел, и книгу почитал, и даже конспекты пописал по своей учёбе. Лена всё никак не возвращалась. Тишина давила на меня. Я вспомнил про радиолу “Вега”, стоявшую в углу. Такой проигрыватель для виниловых дисков. Была и коллекция, причём попадались и западные дефицитные исполнители, типа “Divine comedy”, Питера Габриела и Стинга. Наступал вечер, я сидел у окна, слушал музыку и просто ждал её. Ждал увидеть её фиолетовое пальто с зелёным шарфом. Ждал её фиолетовые косички волос, плывущие к нашему подъезду. Ждал, что она придёт ко мне слушать старые пластинки. Я нашёл наш фотоальбом, в котором все наши фото за три года. Все сделаны в райцентре и ни одной здесь, в Горьком. Все как один эти фотографии навевали воспоминания. А воспоминания разрывали душу. Здесь мы такие счастливые были. Я не выдержал и закрыл альбом, поставив его на место. Затем я начал смотреть на окружавший нас пейзаж. Зрелище не из приятных. Через дорогу недостроенное кирпичное здание рядом с администрацией. Недалеко районная поликлиника – потенциальное место работы Лены после института. За ними универсам и рынок. В итоге мне надоели западные песни, и я выключил радиолу. Наконец, я её увидел. Время было около восьми часов вечера. Она приехала на одном из троллейбусов. Как только она зашла в подъезд, я пошёл к двери встречать. Когда она поднялась, я уже открыл ей дверь. Лена была слегка изумлена такой тёплой встречей, но постеснялась что-то сказать. Лена: Слушай, ты поговорить хотел. Подожди немного, я устала. Семён: Пойдём, поужинаем. Ты пока раздевайся, я суп погрею. Лена: А ты без меня не ел? Семён: Нет, тебя ждал. Было заметно, что Лену тронуло это. Через несколько минут мы оба ели суп на кухне. Семён: Как прошло? Лена: Нормально, всё успели. Только устала очень. Чёрт, опять препоны. Наверное, нужно начать разговор сейчас. Только вот опять в нужный момент нет подходящих слов. Так мы и доели ужин молча. Лена: Пойду полежу, совсем сил нет. И скрылась в спальне. От этих слов я совсем расстроился. Опять возможность решить ситуацию ускользает от меня. Сейчас она уснёт. Будить её было как-то неприлично, человек работал. От внутреннего беспокойства мне спать не хотелось. Я пошёл в комнату и сел за стол у окна. Вдруг я заметил магнитофон. А ведь я давно не слушал музыку на нём. Хорошо, что наушники были, а то затея не имела бы смысла. А что послушать? В такой момент хорошо подходило что-то лиричное, про ночь. Руки сами нашли кассету. Кино. Последний герой. Последняя песня альбома. Перед тем как нажать на кнопку, немного отвлёкся. Помню, как мне подарила эту кассету Алиса ещё в райцентре перед самым отъездом. Кинул взгляд на гитару в углу. А ведь музыка много помогала мне, когда было трудно. Может, сейчас поможет? Я нажал на кнопку. Песня пошла по проводам мне в уши. Надо разобраться в причинах вчерашнего. Почему не пошёл после работы домой? Не хотел сидеть дома один. Почему не тянуло домой, а хотелось посидеть подольше? Хотелось излить душу, но не видеть Лену. Почему хотел излить душу кому-то, но не Лене? Стыдно было говорить с ней. Ведь я считаю, что я её недостоин. Если я признаюсь ей в своих проблемах, что рискую быть уволенным, она меня бросит. Почему она меня бросит? Она ведь всегда меня поддерживала. Снова вспомнил, как она сказала мне, что не стыдится того, что я работаю простым водителем троллейбуса. Почему она любит меня? Не знаю. Здесь мои размышления зашли в тупик. Что у Лены в голове, я до конца не представлял. Я сменил тему своих мыслей. Почему мне не нравится окружающая меня реальность? Жильё, работа, личная жизнь – всё есть. Но у меня было плохое предчувствие. Потому что я знал. Я знал, что начнётся в ближайшие годы. Уже через год Союз распадётся, нужно будет выживать в новой реальности. Мне было страшно брать ответственность за нас с Леной перед неизведанным, тяжёлым временем. Сначала я думал, этот мир достаточно сильно отличается и история в нём пошла по другому ходу. Но всё та же перестройка встретила меня в райцентре. Всё те же невыплаты зарплат на заводе, закрытия производств. Союз развалится под возгласы о свободе, а дальше людей будет ждать нищета, бандитизм, несправедливость и потрясения. Если это случится, Лена сильно расстроится, а я не хочу её видеть расстроенной. А ведь как всё начиналось хорошо. Жизнь казалась такой лёгкой, когда мы были ещё моложе и… Вдруг на моё плечо опустилась рука. Я перестал вспоминать, вернулся в реальность. Это была Лена. Я снял наушники и хотел поставить песню на паузу, но случайно нажал на кнопку перемотки. Песня началась сначала. Было тихонько слышно, как Цой желал спокойной ночи всем, кто ложится спать. Лена: Чего не спишь? Семён: Что-то не хочется. Задумался о жизни. Лена: Да уж, есть над чем подумать. Не против, если я подсяду? Семён: Не против. Я выдвинул ей стул. Лена села рядом. Лена: Нехорошо получилось сегодня. Ты ведь хотел извиниться за вчерашнее, а я тебя оставила. Затем, помолчав несколько секунд, она продолжила. Лена: Но я всё же не понимаю, почему ты так поступил? Почему не пошёл домой как обычно? Я решил, что хватит с меня молчать и скрывать свои мысли от Лены. Скажу как есть, а уж дальше она делает, что хочет. Семён: Я ж говорю, жизнь заела. Зарплата маленькая, работа непрестижная. Живём в панельной однушке. Лене не понравились мои слова. Лена: Что значит не престижная? Для меня нет такого понятия. Есть нужная и ненужная обществу. Ты возишь людей на работу и учёбу, меня в том числе. Это нужная обществу работа, значит достойная. Зарплата пусть маленькая, но мы же не голодаем. Тебе только двадцать исполнилось, поработай ещё, повысят зарплату. Закончи институт, в конце концов. Я вот вообще не могу работать, у меня учёба всё время занимает. Лена: Мне даёт вуз деньги, чтобы я не умерла с голоду, пока учусь, а ты получаешь зарплату за свой труд, полезный для общества. Это огромная разница и я тебе завидую в этом. Семён: Да это понятно. Просто… просто мне стыдно. Лена удивилась. Лена: Перед кем? Семён: Перед тобой. Лена: Я не понимаю. Ты работаешь, деньги в дом приносишь, учишься параллельно с этим. Ты у меня стыда не вызываешь… не считая вчерашнего. Семён: Ну как же, ты такая красавица, учишься на одни пятёрки в институте. Спортом занимаешься. А я… Я выдохнул. Затем тяжело продолжил. Семён: Давай расстанемся. Я не хочу тебя тяготить. Лена испугалась моих слов. Я продолжил высказывать всё, что таилось в душе. Семён: Ты найдёшь себе достойного мужа. Лена: Я уже нашла… Семён: У него будет нормальная работа, богатые родители. Он тебя обеспечит. Внезапно Лена завелась от этих слов. Лена: Я тебе что, шлюха какая-то?! Выйти замуж за деньги предлагаешь?! Что я этому богатому мужу скажу, когда он штамп в паспорте увидит от нашего брака? “Ой, да сошлась с одним неудачником, он не мог меня рублями засыпать, я его бросила за это”. Да грош мне цена после этого! Всю жизнь это презирала. Всю жизнь смогла прожить в бедности, это мне не страшно. Лишь бы был человек, с которым я могу быть счастлива. Семён: То есть ты не хочешь меня бросить? Лена: Нет, а с чего? Ты молодец, что хочешь обеспечивать семью, чтобы я не бедствовала. Но не всё сразу же. И не надо так переживать из-за денег, мои чувства к тебе не зависят от того, сколько рублей ты в кассе получаешь. Это всё остатки твоего мировоззрения от жизни в капиталистическом обществе. Лена перестала злиться. Немного улыбнувшись, она продолжила. Лена: Видимо, ты даже не представляешь, как изменил мою жизнь в лучшую сторону. Ты столько раз меня выручал. Ты спас меня от той тяжёлой и одинокой жизни. Семён: А знаешь, взаимно ведь. Я в тебя смотрю порой как в своё отражение. Моя жизнь до тебя тоже была одинокой. Но благодаря тебе я наконец-то понял, что такое счастье. Жаль только я это ценить не умею. Лена: В смысле? Семён: Я про вчерашнее. Я думал, я у тебя сильное отвращение вызвал, ты не захочешь жить с алкашом. Ещё и отца напомнил, прости. Лена: А, это… Видно судьба у меня такая. Все мужчины в моей жизни спиваются. Сначала отец, теперь вот муж. Лучшей подруге это тоже одни несчастья принесло. И всё же, надо понять, как ты до такого дошёл. Семён: Ну, помнишь, в конце лета мы переехали в Горький. Ты начала учиться, а я работать, ну и тоже учиться… как бы. Лена: И за эти месяцы погрязли в рутине. Я должна была тебя как-то отвлечь, но сама загрузилась. Лена помолчала и вдруг продолжила очень грустным голосом. Лена: Я не думала, что так трудно будет сменить обстановку. Этот город реально не зря Горьким зовётся. Мне порой и страшно и неуютно здесь, всё вместе. Я же всю жизнь в райцентре прожила, не знала, каково это. Мы всё думали, как повезло тебе сесть на автобус и попасть в другое время. Я не знаю, как ты пережил, это же так страшно, наверное, было. Семён: Ну да, тяжело мне тогда было. Но главное, что это позади. Я обнял Лену. Она всем видом показывала, что её нужно было поддержать. Семён: Хочешь, не буду пить? Вообще. Лену обрадовали эти слова. Лена: Было бы славно. Лена: Но что мужикам скажешь? Семён: Скажу, что перебьются. Кто-то бы меня осудил, что я слишком подстраиваюсь под желания Лены. В данном случае это было оправдано. Для Лены это было слишком больной темой, я готов был пойти на уступки, чтобы она была счастлива. Семён: Слушай, а почему ты мне поверила сегодня, когда я прибежал? Не стала сомневаться в моих словах. Я бы сам не поверил, что кто-то прибежит ради меня. Лена: Да ты врать не умеешь! Лена по-доброму посмеялась. Лена: Это всё, что тебя тяготит? Семён: Почти… ещё будущее. Помнишь, я тебе рассказывал, что в моём мире было? Лена, этот день уже близко. Не будет Союза, понимаешь? И мне страшно за нас, потому что будет страшное время, я боюсь тебя потерять. Лена помрачнела. Лена: Честно, не хочу в это верить. Но ведь у нас по-другому история пошла, мы это выяснили. В любом случае, я верю – что бы ни случилось, ты нас защитишь. Я немного опешил от такой веры в меня. Лена воспользовалась паузой и сменила тему. Лена: Я тут ещё вспомнила, по поводу того, за кого замуж выходить. Смотрел фильм “Москва слезам не верит”? Там героиня говорила – чтобы стать генеральской женой, нужно пойти замуж за лейтенанта и ездить с ним по воинским частям по всему Союзу. Лена: Знаешь, кому принадлежала эта квартира? Моей родственнице, да. У неё муж был генералом. Ну, сам знаешь, почётно быть генеральской женой. Но знала она своего генерала ещё лейтенантом. И замуж пошла за него, когда он ещё лейтенантом был. И жила с ним, деля невзгоды. Они вместе прошли тридцатые годы, прошли всю войну. Она ждала его из походов, поддерживала в трудную минуту. В сорок первом году его рота попала в окружение. Он нашёл в себе силы поднять обескровленных бойцов на прорыв. Они вырвались из вражеского кольца, и он спас ребят. Потому что знал, что она его ждёт. Потом дослужился до генерала. Лена: Недолго он генеральские погоны носил, так как вскоре умер. Потом моя тётя переехала в эту однушку. Просторную квартиру вернула государству, сказав, что ей без мужа нет смысла занимать такую площадь. Лена: Для неё эти тридцать три квадрата были концом, для нас началом. Семён: Я порой корю себя, что не заработал нам на квартиру и, по сути, живу на твоей площади. Лена: Опять ты начинаешь. Тебе только двадцать исполнилось, как ты мог квартиру получить? Зачем ты себя гонишь и обременяешь обязательствами, если даже я от тебя этого не требую. И живёшь ты не в моей, а в нашей квартире. Я всегда поделюсь с тобой всем, что у меня есть. И ты, я уверена, тоже. С души будто гора спала. Я такого облегчения не испытывал, наверное, с того времени как помирился с Леной в Совёнке. Семён: Тогда прости меня, Лена. Я слишком усложнил жизнь себе и тебе, в итоге не выдержал и повёл себя по дурацки, забыв, что ты меня поддержишь. Лена: Ты тоже прости меня, Сёма. Я примерила на тебе воспоминания о другом человеке, хотя ты им и не являлся, и была предвзята по отношению к тебе. Мы с тобой ещё молоды и не застрахованы от ошибок. Вдруг Лена погрустнела так сильно, что казалось, готова была заплакать. Лена: Только, пожалуйста, не предлагай мне больше расстаться. И не уходи не предупредив. Я… мне было очень больно и грустно. Лена: Ты был прав. Я не выдержу, если ты меня оставишь. Я на тебя накричала, не хотела, чтобы ты пользовался моей слабостью. Но сейчас я понимаю, ты хороший человек и не стал бы так поступать. И вообще я такая злая была к тебе, не понимая, какую ношу ты несёшь каждый день без отдыха. Семён: Хорошо, не оставлю. Я думаю, эта ситуация послужит для нас уроком. Что нужно лучше прислушиваться друг к другу и не накручивать себя. Лена: Ты прав. Вот видишь, ты можешь делать уроки из ошибок, значит, ты не настолько безнадёжен. Семён: Обещаю, что не буду скрывать от тебя своих переживаний и не брошу тебя в трудную минуту. Лена: Хорошо, Сёма. Я тоже обещаю поддерживать и ничего не скрывать от тебя. Ой, Сёма, смотри, на улице снег пошёл! Скоро зима и Новый год! Лена светилась от счастья. Лена: Повязку уже давно мог снять. Какой ты у меня рассеянный. Точно, я про неё совсем забыл с этими думами. Лена сняла бинт и поцеловала меня в лоб. Она наклонилась к уху и зашептала. Лена: Я горжусь тобой, Сёма. Недопонимание между нами ушло, и наши души снова стали близки. Всё начало идти к тому, что не только души. Вдруг я вспомнил, что у меня в наушниках до сих пор играет песня. Лена: А что это играет? Почему сам слушаешь, а мне не даёшь? Она выдернула штекер из разъёма. И в этот момент как раз начиналось то самое каспаряновское соло на гитаре. Оно громко заиграло на всю квартиру. От неожиданности я вскочил из-за стола. Лена резко сначала обняла меня, затем запрыгнула на меня. Я хотел было что-то сказать, но она заняла мои губы своими… Вспомнился момент из лагеря, как мы слились в экстазе в её домике. Тогда я окончательно забыл про поиск ответов, и мне вообще было наплевать на всё, кроме Лены. В тот вечер я сидел и любовался ею, когда она спала. Её лицо выражало тихое счастье и спокойствие. Так спал человек, которого в душе ничего не беспокоит. С того дня мы были крепко связаны на всю оставшуюся жизнь. Я пообещал себе не оставлять её и сделать счастливой. Помню, как потом смотрел в окно на ночной лагерь. Враждебное прежде место вдруг стало таким уютным. Благодаря Лене целый лагерь в тот день принадлежал нам, никто не нарушал эту идиллию. И в тот день, казалось, прошлое было абсолютно неважно, важно было лишь то, что мы с Леной нашли друг друга. Сейчас так же. Зарплата, троллейбусы, мрачное будущее – всё это перестало что-то значить. Вся жизнь впереди, ещё успею подняться и найти хорошую работу. А вообще, счастье не только в приличной зарплате, а в том, чтобы любить и быть любимым. Главное – быть вместе с ней и поддерживать друг друга… Минут через десять мы с Леной лежали на кровати и пытались отдышаться. Это было прекрасно. Это и было счастье. Это и был наш рай в панельке.