вальс нирваны ночи

Я положил себя на эту музыку; Потом, тебя в кровать — и будто косточки в арбузе мы; Настолько коварно разные. Своей душою чёрной полюбил кроваво-красное я. Нам надо так, чтоб как под препаратами. Да так, чтобы таращило всеми цветами радуги. Да так, чтобы послаще; Да так, и чтобы, как надо. Да так, чтобы реальность нам стала бы вдруг ненадобна.               pyrokinesis — Цветами радуги

                                  Ризотто оглаживает пальцем гранат скорее на удачу. Перед ним люди, покупающие свежие продукты, оживлённо и весело разговаривают и с продавцами, и друг с другом. Конечно, Ризотто знает — как раньше уже не будет. Но он рассматривает прилавки, чтобы подойти к тому, где людей меньше всего. В нос бьёт аппетитный запах только что приготовленных блюд из окон «Народного выбора», доносится смех первых его посетителей.       Ризотто тяжело вздыхает. Есть хочется, нужно всего лишь решиться сделать первый шаг. В этот раз будет не страшно — возможно, на него обратят внимание из-за роста или слишком тёмной для местных одежды, но точно останутся живы. Это самое главное.       Ризотто прикрыл глаза. Прошлое ведь должно оставаться в прошлом…       — Я могу вам помочь? — послышался сзади неподходяще красивому глубокому звучанию неуверенный голос. Ризотто обернулся, но никого за спиной не увидел. Зато услышал то ли кашель, то ли смешок спереди. Повернулся обратно.       Перед ним стоял невысокий, по сравнению с ним самим, молодой человек с белыми, в противовес дорогому чёрному костюму, волосами. Из-под чёлки, прикрывающей левый глаз, виднелась ткань повязки. А парень и одним ядовито-зелёным глазом чуть ли не прожигал насквозь. Смотрел заинтересованно, как маленький любопытный котёнок, обнаруживший то, чего прежде не видал.       Ризотто задумчиво свёл брови. Говоря начистоту, он не знал, нужна ли ему помощь. Но таинственный незнакомец без стеснения начал говорить.       — Сначала лучше брать мясо, если вы употребляете его в пищу, поскольку забирают его быстро. Кабанятина будет самым прекрасным выбором, — проговорил он, кашляя чуть ли не после каждого слова.       Ризотто с благодарностью кивнул ему и как-то сконфуженно улыбнулся. Рохан предупреждал его о доброжелательном настрое местных жителей. Здесь любят помогать друг другу. Но Ризотто заметно смутился. А незнакомец в ответ сжал губы.       — Меня зовут Мелоне. Я разведчик группировки «Розовая тьма», подконтрольной Кишибе Рохану, — представился он, всё так же странно откашливаясь, и протянул правую руку без перчатки.       — Ризотто, — он представился поувереннее. И после короткой паузы добавил: — Неро.       Он обхватил ладонь Мелоне. Неожиданно для его образа мягкую и нежную. Заметил, как восхищённо округлился его взгляд. И в то время как он обхватил его предплечье, накрыл сверху его ладонь.       Мелоне удивился такому жесту не меньше, чем озвученному имени. Да и Ризотто слегка опешил.       — А я о вас знаю, — Мелоне кротко улыбнулся. — Вы помогли Рохану-сану совладать с его магией. Мисс Лиза-Лиза говорила, что вы очень сильный чернокнижник. В общем-то, я тоже восхищен вами.       Ризотто не смог поблагодарить вслух. Однако его необычная для угрюмого лица лёгкая, застенчивая улыбка сказала всё за него.       — Идёмте к прилавку с мясом. Я вас сопровожу.       Руки они распустили, однако Мелоне не побрезговал немного потянуть за собой. И он явно наигранно кашлял, произнося слова, что все ещё смущало Ризотто.       Хотел было он спросить, в чём дело, однако они уже подошли к прилавку с мясом. Продавец увидел Мелоне и слегка улыбнулся. Мелоне для достоверности встал вплотную к Ризотто, демонстрируя, что он с ним.       — Этот кусок посвежее будет, — произнёс продавец, указывая на мясо.       Ризотто, прикрыв глаза, кивнул.       — Пятьсот, — продавец протянул ему мясо в бумажной упаковке. И Ризотто уже начал было отсчитывать деньги.       — Четыреста пятьдесят, — Мелоне скрестил руки на груди.       Продавец посмотрел на него удивлённо, впрочем, как и держащий в руках мясо Ризотто. И, конечно, Мелоне этим воспользовался.       — Четыреста ровно, — он расплылся в улыбке, вздёрнув нос.       А до Ризотто наконец дошло, в каком городе он теперь проживает…       — Четыреста ровно, — обескураженно кивнул продавец. И Ризотто, отсыпав сотню в карман, протянул продавцу нужную сумму.       Они отошли от мясного прилавка, двинувшись к овощному.       — В городе торговли можно и нужно торговаться. А то гляди, так и оставят без денег, — Мелоне довольно улыбался, думая о том, что сохранил Ризотто целую сотню.       — А вы, я смотрю, любите торговаться, — подметил Ризотто, сжимая мясо.       — Ой, я обожаю! — радостно согласился Мелоне. — Мне так однажды бесплатно килограмм ветчины продали.       Кашлять он перестал. И Ризотто убедился, что он всё это время притворялся, видимо, стесняясь своего голоса.       Мелоне заметил перемену в лице Ризотто и смутился. Даже отошёл от прилавка, когда Ризотто стал выбирать нужные овощи. Никогда раньше он так не прокалывался. Внутри от неловкости всё сжалось. Особенно когда сзади подошёл Ризотто со словами:       — У вас очень красивый голос. Зря вы его стесняетесь.       Мелоне в ответ горько усмехнулся. Он о своём красивом голосе не понаслышке знает.       — Такой, будто я с детства курю? — с издёвкой переспросил он, явно не доверяя комплименту.       — Курение на голос не влияет, — Ризотто снисходительно улыбнулся, в душе рассмеявшись и над фразой, и над тоном. — Ваш голос очень необычный и подходит вам.       — Правда? — с печальной надеждой переспросил Мелоне и посмотрел на Ризотто. В красных роговицах его глаз уже затаился положительный ответ.       — Ну конечно. Я знаю, это сложно, но не стоит воспринимать всерьёз гадости, которые говорят незнакомые люди. Умный и воспитанный человек никогда не скажет о вас плохо, не зная вас. Именно таких в обществе и нужно держаться. А что думают остальные — неважно.       Мелоне улыбнулся шире прежнего, что только пуще раскрывало его искренность, уже выраженную им в рукопожатии.       — Искренне вас благодарю, — воодушевлённо произнёс он, ещё и приложив к груди ладонь.       Ризотто в ответ кивнул. И неспешно двинулся к выходу с торгового коридора. Мелоне словно по привычке пошёл за ним следом.       Они шли по тропе к дому Ризотто молча. Ризотто отчего-то совсем не был против. Впрочем, новое общение в этом городе, если верить давним здешним знакомым, всегда к лучшему.       Издалека показалась Лиза-Лиза. Мелоне тепло улыбнулся, прищурившись. Да и она, подойдя ближе, расцвела не меньше, увидев с Мелоне Ризотто.       — Ну здравствуй, старина, — Лиза-Лиза, подойдя к нему, усмехнулась и дружески хлопнула по плечу. — Ты уже, я смотрю, освоился.       Мелоне изумлённо распахнул глаза, глядя на эту сцену. Такого набора лексикона от Лизы-Лизы он ещё не слышал. Зная её серьёзное отношение к коллегам, он знал, что Лиза-Лиза всегда обращается формально. Хотя Мелоне прекрасно наслышан о том, что в этом мире драки часто объединяют людей крепче и, быть может, поэтому они опустили всякие формальности в общении друг с другом.       — Да я стараюсь, коллега, — сдержанно ответил Ризотто, сумев лишь кивнуть из-за занятых рук.       — Ну, раз вы подружились с Мелоне-саном, вам будет намного проще, — Лиза-Лиза с лицом всезнающего человека, улыбнулась. — Он очень отзывчивый и добрый парень, несмотря на тёмную внешность. Да и вы похожи, а схожие люди зачастую легко сдруживаются.       Ризотто понимающе кивнул. Мелоне устремил смущённый взгляд. Почему-то Ризотто не создавал впечатление человека, с которым легко было установить отношения, хотя истории о нём говорили об обратном. Лиза-Лиза улыбнулась как-то для себя загадочно.       — Тогда не буду вас задерживать, — она тряхнула головой, положив обе руки на плечи Мелоне и Ризотто. И, протиснувшись между ними, ушла.       А Мелоне и Ризотто продолжили идти молча. Сближение всегда давалось не так легко, как хотелось бы. Но не сломанные ли куски образуют новую интересную картину? Главное, суметь сложить их красиво.       Мелоне знал, что люди настолько разные, насколько разнится скорость выстраивания отношений. Но он знал один зачастую удачный первый шаг для сближения.       — Ризотто-сан… — все ещё неуверенно позвал Мелоне, нарушая тишину. — А мы можем обращаться друг к другу на «ты»?       Опираясь на здешние устои, этот вопрос был странным и даже в какой-то степени несуразным. Простые люди общались между собой неформально и свободно, и только правительственные лица соблюдали этикет.       Мелоне, схватывающий всё на лету, так и привык. Да и простые люди при формальном к ним обращении проявляли уважение, подстраиваясь под заданную волну.       — Можем, — сам себе удивляясь, ответил Ризотто. Он тоже осознавал ценность такого шага в общении. А впрочем, Лизе-Лизе он давно доверял как себе. Да и формальное обращение всё же приносило ему некоторые неудобства.       Наконец перед глазами показался высокий тёмный дом. Да что там дом. Это был замок. Самый настоящий. Высокие игольчатые башни, грозящие проткнуть насквозь небесную материю, восхищали взор и могли с лёгкостью ввести в искушение даже неискушённых.       Внушительные ребристые стены, словно удерживаемые стрельчатыми окнами с витражами, выглядели угрюмо. Однако именно цветные витражи теплили добрый свет в замке. И аркада скульптур неведомых зверей выглядела не так свирепо, как хотела казаться.       Издали могло показаться, что замок этот — продолжение горы. И на её фоне был почти неприметен. Но в то же время любой догадался бы, кому принадлежит этот дом. Мелоне мысленно отметил, что замок как две капли воды похож на своего хозяина.       — Огромное спасибо тебе за помощь, Мелоне, — Ризотто улыбнулся, перехватив мешки с продуктами.       — Да не стоит благодарности, — Мелоне смущённо отмахнулся.       Неожиданно их идиллию перебило урчание. Оба посмотрели друг на друга удивлённо. Но Ризотто открыл дверь, жестом приглашая войти.       — Тебе стоит пообедать, — пояснил Ризотто. — Ты помог мне, а я хочу помочь тебе. В городе контрактов живём, как-никак. Да и помогать я тоже люблю.       Мелоне засмущался и хотел отмахнуться. Однако живот заурчал снова, будто услышав предложение желанной еды. Ризотто тактично шагнул в сторону, перегораживая собой дорогу.       — Не пущу, пока не поешь, — с ласковой строгостью заверил Ризотто. Спорить с ним не то что не хотелось — не представлялось возможным. И Мелоне, обречённо вздохнув, сдался. Прошёл в дом, смущённо пробормотав:       — Спасибо.       — Ты что предпочитаешь? — Ризотто обернулся на Мелоне и быстрыми шагами направился на кухню.       — Мне нельзя горячее и острое. А так, я совсем не привередлив в пище, — Мелоне пошёл следом за ним, стуча каблуками.       — Тогда что насчёт лапши «борода дракона»? — Ризотто положил на стол купленные продукты.       — Буду признателен, — Мелоне кивнул головой. — Мне очень нравится это блюдо.       — Вот и славно. Если тебе надо помыть руки, то ванная после выхода из кухни справа в конце коридора. Можешь отдохнуть в гостиной, я позову, как приготовлю тебе обед.       Мелоне прошмыгнул к выходу из кухни и направился в ванную комнату. Он слышал о том, в каких условиях Ризотто жил в Разломе, и этот дом явно отличался от предыдущего. Высокие потолки, огромные комнаты и вполне богатое, хоть и минималистичное убранство говорило о том, что Рохан действительно очень признателен Ризотто.       Ванная тоже была отделана красиво, так что Мелоне с раскрытым ртом рассматривал её, пока умывал руки. Правда, по кафелю и паркету громко стучали его каблуки, что было неприятно из-за привычки быть незаметным.       Мелоне вернулся на кухню. И, сев за стол, заинтересованно наблюдал за тем, как Ризотто готовит. Под плащом, который он снял, на удивление оказалась майка. Он уже заварил лапшу и поставил рядом тарелки. Выглядел Ризотто в стезе повара прелестно. А Мелоне был эстетом, и наблюдать за привлекательными людьми ему нравилось до безумия. Особенно когда они по-домашнему суетились, либо готовя еду, либо накрывая праздничный стол.       Ризотто поставил перед Мелоне свежую, предварительно охлаждённую, как он и попросил, тарелку с лапшой и китайские палочки. Сам сел напротив с другой порцией потеплее.       — Спасибо большое, — Мелоне, улыбаясь, кивнул. И недоверчиво покосился на палочки.       — Приятного аппетита, — Ризотто уже приготовился есть. Но заметил на лице Мелоне отражающийся дискомфорт.       Он молча передвинул тарелку ближе к Мелоне, чтобы затем сесть рядом.       — Не умеешь, что ли?       Мелоне обречённо мотнул головой, подбирая палочки. И тяжело вздохнул.       — Не умею.       Ризотто улыбнулся умилённо, хотя Мелоне показалась в его улыбке насмешка. Но если и насмешка, то самая добрая.       — Не волнуйся. Я тебя научу, — Ризотто кивнул головой и посмотрел на Мелоне со всей ответственностью.       Мелоне устал считать, сколько раз его учили есть палочками. Разные люди учили, и ни один не смог. Не то чтобы он в учителя-Ризотто не верил. Но уже научился хорошо орудовать вилкой и забыл о существовании палочек.       — Смотри, — Ризотто обратил на себя внимание. Мелоне внимательно посмотрел на его руки. — Одну палочку нужно поставить посередине на большой и безымянный пальцы. Она должна быть в зафиксированном положении.       Мелоне повторил за ним, стараясь удержать палочку ровно. Но он знал, палочка сверху будет ведущей, и именно в ней вся сложность.       — Вторую палочку держат, как карандаш. Она ложится на край среднего пальца и зажимается указательным и большим, чтобы была точка опоры, — Ризотто проследил за действиями Мелоне и удовлетворённо кивнул. — Вот так, правильно. Молодец.       Мелоне улыбнулся немного горько. Но пошевелить ими всё же попробовал. И на удивление получилось. Удивление это отразилось на лице Мелоне.       — Раньше не получалось? — Ризотто его понял и посмотрел с восхищением и гордостью.       — Вообще никак, — честно сознался Мелоне, глядя на свою ладонь, держащую палочки, с удивлённой улыбкой. — Благодарю. От всей души.       У него и есть лапшу получалось очень хорошо. Ризотто понаблюдал за ним, а затем и сам принялся за еду. Они ели неспешно и молча. Лапша у Мелоне была приятно холодной. Всё в ней сочеталось потрясающе: грибы, овощи, ветчина. Мелоне даже не заметил, как быстро управился с ней, глядя в пустую тарелку с довольной улыбкой.       — Это было о-о-очень вкусно, — он с довольным видом улыбнулся. — Ты явно настоящий мастер в готовке.       Ризотто удовлетворённо кивнул.       — Теперь я удостоверен, что ты сыт. И я рад, что тебе понравилось.       — У тебя очень красивый дом. Тебе под стать, — Мелоне встал из-за стола. Ризотто встал следом.       — Этот проект полностью принадлежит Кишибе Рохану. Моим желанием была только отдалённость от гавани.       — Он очень хорошо анализирует людей. И гениально совмещает свои анализы с чем-то творческим.       Мелоне неспешно пошёл в сторону выхода.       — Ты прав, — Ризотто проследовал за ним. — Рохан-сан очень умный и рассудительный мальчик.       — Мальчик? — удивился Мелоне. При своём возрасте он бы не позволил его так назвать. Хотя по иерархической лестнице был очень к нему близок.       — Ну не девочка же, — пожав плечами, усмехнулся Ризотто в ответ. — Я помню его семилетним, когда он только-только пришёл ко мне обучаться магии. Так что для меня он всегда будет маленьким мальчиком. Почти что сыном.       Ризотто устремил свой взгляд вдаль, вспоминая образ маленького Рохана. Ему и правда казалось, что из изменений в нём были только голос и рост. А глаза как отражали яркий свет сердца, так и отражают до сих пор. Никогда раньше он не видел столько доброты в зелёных глазах, пресловутых своим нечистым очарованием. И сверкающую в них надежду на перемены к лучшему ничто не смогло погасить.       — Говоришь как старец, — Мелоне опёрся на дверную раму и скрестил руки на груди. Витая шпилька стукнула о порог, и Ризотто отвлёкся от своих мыслей, переведя взгляд на ухмылку Мелоне. И скользнул взглядом выше, к едко-зелёному глазу, всё так же копающему к самой душе.       — Мне сорок три, — Ризотто вздохнул немного печально. И, казалось, сам удивился этой цифре. Прискорбно между красивых серебристых бровей нарисовалась глубокая морщинка.       — А выглядишь на тридцать. Это у всех колдунов так? — Мелоне улыбнулся. Ему, видно, эта цифра пришлась очень даже по нраву. — Мне вот три тысячи двести пятьдесят.       Он сказал это так серьёзно, что ему хотелось верить. Однако Ризотто, хоть и едва слышно, но рассмеялся. Уж в сравнении с ним он в любом случае слишком молод. Это осознание, если говорить честно, теплило в душе приятные чувства.       — А выглядишь на двадцать пять. И живот урчит, как у человека, — Ризотто сдержал смешок, и на его улыбке это отразилось. Вот кто действительно смело может говорить о скоротечности времени…       — Сочту за комплимент, — Мелоне заправил белые пряди за уши. На левом блеснула чёрная серьга в форме готического креста, переманив всё внимание на себя. — И кстати. Раз уж мы, как ты отметил, живём в городе контрактов, то после того, что ты для меня сделал, я готов всегда тебе помогать. Так что если у тебя что-то случится. Если тебе просто станет скучно и захочется скоротать с кем-то время. Просто позови меня. В любое время суток. Кричать не нужно. Просто назови моё имя: едва громко или шёпотом. Я приду на твой зов.       Мелоне говорил об этом серьёзно. И Ризотто верил, ибо сам был непростым человеком.       — Ты адепт, что ли? — Ризотто заинтересованно посмотрел на Мелоне сверху вниз.       Мелоне загадочно усмехнулся. И что-то внутри Ризотто из-за него шелохнулось. Чувство, будто его этим смешком как лезвием порезали. И отчего-то хотелось повторить.       — Нет-нет-нет, — Мелоне изящно махнул кистью. — Придёт время, и ты узнаешь, кто я. Ты умеешь ждать, не так ли?       Он прошёл вперёд и, красиво расправив руки в стороны, словно крылья, оттолкнулся от земли в полупрыжке.       Ризотто увидел, как в небо летит ворон, отдаляясь от него. В голове отдавалось проникновенным отголоском: «Если тебе просто станет скучно и захочется скоротать с кем-то время. Просто позови меня. В любое время суток. Кричать не нужно. Просто назови моё имя: едва громко или шёпотом. Я приду на твой зов». Ризотто знал. Он не раз его позовёт.

***

      Мелоне отпирает двери таверны, как свой дом. Приглушённый свет, шумные разговоры, звон стаканов, заливистый смех — всё это уже не неприятный шум, а часть чего-то особенного.       Чем дальше он идёт в зал, тем больше вся атмосфера таверны проходит сквозь него. Из-за красного света она кажется мрачной и печальной. И владелец, обладатель вишнёвых кудрей, только подтверждает такие мысли.       В центре, за барной стойкой неизменно он и стоит — Нориаки Какеин — и пару в одиночку пьющих людей.       Мелоне смело подходит к барной стойке и садится напротив.       — Очень добрый вечер, принц объятий ночи, — шутливо обратился к нему Какеин, но улыбнулся радостно. — Чего изволите выпить?       — На ваше усмотрение, милорд, — Мелоне довольно прищурился, оперевшись на столешницу. — Что-то вы один сегодня. Не похоже на вас.       — На моей вечеринке все пьют в одиночестве, — Какеин пожал плечами, поставив возле Мелоне бокал. И отправился на поиски ингредиентов.       Подойдя к самодельному шейкеру, он заправил за ухо кудряшку, прежде чем стал мешать коктейль.       Вскоре он вылил в бокал готовый напиток. И украсил его листиком мяты.       — Одна ночь может изменить жизнь человека, — Какеин тоскливо вздохнул. — В своё время я вдохновился своей новой жизнью, создав этот коктейль.       — Ночь в принципе меняет людей, Какеин-сан, — Мелоне кивнул, принявшись неспешно потягивать сладкий напиток.       Он был глубоко убеждён в этом после первой проведённой с Ризотто ночи.       По обыкновению они бывали вместе утром или днём; Мелоне помогал Ризотто со сбором растений или просто составлял компанию, скрашивая одиночество. Он не понимал или не задумывался о том, что это действительно могло быть чем-то очень значимым, хотя знал о таких понятиях, как поддержка и потребность в компании.       Лишь когда Ризотто впервые начал рассказывать о цветах, коих набирал огромную охапку и передавал ему, стал отчётливо понимать.       Ризотто много знает. Он любит делиться своими знаниями — Мелоне вспомнил о том, что Рохан уверенно встал на путь волшебника благодаря ему. И ему нужен был хороший слушатель. Мелоне любит слушать и для каждого заядлого рассказчика у него есть свой подход. Этим он привлекал их всех.       Правда, знания Ризотто были похожи на тяжёлый балласт; Мелоне чувствовал: если бы он так и не нашёл себе достойного слушателя, то, кажется, взорвался бы от изобилия информации. Мелоне был достойным слушателем: он хорошо воспринимал на слух, многое запоминал, порой вставлял ремарки, показывая свой интерес.       Ризотто зачастую слегка улыбался в ответ и едва заметно кивал. Однако случилась однажды и более яркая реакция.       — Поздние плоды волчьей ягоды часто используют для любовных приворотов, — Мелоне рассматривал подобранную с земли крупную синюю ягодку. — Наверное, потому что они слаще ранних.       Ризотто посмотрел на Мелоне внимательно или, скорее, удивлённо. Мелоне заметил и небольшое смятение на его лице: кажется, Ризотто если и упоминал об этом, то вскользь. Он и сознался:       — Не думал, что ты запомнишь.       — Поздняя волчья ягода хоть и слащавая, а всё так же остаётся вредной. Наряду с приворотом, — Мелоне перевёл взгляд на Ризотто и необыкновенно сурово добавил: — Надеюсь, ты ими не занимаешься.       Ризотто, как и всегда, посмотрел не менее серьёзно. Высокий рост и тьма, выглядывающая из-под прикрытых белых ресниц ещё и прибавляла ему строгости.       — Это не по моей части, — он медленно раскрыл глаза, чтобы смотреть прямо на Мелоне. И шагнул ближе. — К тому же, приворот очень сильно навредит каждому, кто будет в нём замешан: и тому, кто делает, и тому, на кого он будет действовать, и магу, кто станет проводником. Странно, что люди, верующие в бога, не то что позволяют себе встать на этот путь, но и задумываются о том, чтобы заняться подобным. Я понимаю, что судьба бывает жестока и несправедлива по отношению к кому бы то ни было, особенно к влюблённым сердцам, но это не повод обращаться к чёрной магии. Люди слабы, если не могут смириться с волей судьбы, также и эгоистичны, а эгоизм приводит их души к неминуемой гибели, когда они решаются связаться с тёмными силами.       Никого из тех, кто будет с нею связан, не ждёт ничего хорошего. Приворожённый человек любит головой: его сердце отдано кому-то другому. Он мучается. Получается, это и не любовь вовсе. Тогда и такие жертвы ни к чему.       Мелоне посмотрел на Ризотто внимательно, анализируя его слова. И улыбнулся, одобрительно кивнув.       — А снять приворот можешь?       Ризотто улыбнулся в ответ на сияющий радостью взгляд Мелоне. Однако в ней всё же проскользнул горький излом.       — Знаю как, но снять самостоятельно не могу. Могу лишь посоветовать и понять, находится ли человек под воздействием приворота или чего-то иного.       — А почему не можешь? — Мелоне, наклонив голову, взглянул заинтересованно.       Улыбка Ризотто стала горше. И стало заметно, что он всячески пытается не подавать виду.       — У меня… небольшая аллергия на куриные яйца, — он замялся, видимо, от стыда. — Это одно из действенных и общедоступных средств для снятия порчи и приворота. Соль тоже переношу плохо.       Мелоне задорно прищурился, сдерживая смех. Однако сдержаться у него не получилось: он тихо рассмеялся, прикрыв губы ладонью.       Ризотто усмехнулся смущённо.       — Прости. Просто забавно выходит, — Мелоне виновато улыбнулся, заметив его смущение.       Но он никогда не смеялся со зла: у самого было много изъянов, касающихся здоровья. Непереносимость острой и горячей пищи, медленные регенеративные процессы, большой риск получить тепловой и солнечный удары — всё это Мелоне научился учитывать и обходить стороной.       Но когда Ризотто узнал о его аллергии на змеевик — тоже не сдержал усмешки. Однако заросшее ими поле, что стояло у них на пути каждый раз, когда они ходили собирать травы, они всегда обходили стороной.       Впрочем, зная слабости друг друга, ни Мелоне, ни Ризотто на эти темы не шутили. Возможно, именно эти детали их личностей незаметно образовали между ними крепкую нить. Два отшельника по жестокой воле судьбы наконец нашли друг друга: того, кто всегда поймёт. И того, кто не будет бросаться слезливой травой.       И когда Мелоне в кромешной темноте, интимно разбавленной лунным светом, посмотрел Ризотто в глаза, такие же тёмные и глубокие, то увидел в них больше, чем видел днём. Правду говорят, глаза — зеркало души. А душа у Ризотто красивая, очень красивая, Мелоне и без лишних заглядываний знал. Какая бы чёрная пелена её ни окутала, ничто не могло затмить её лучезарный свет.       — Ты звал меня, — Ризотто увидел в оконном проёме его силуэт, освещённый земным спутником.       Мелоне спустился на пол в полупоклоне и добродушно улыбнулся.       Ризотто, чудом не вскочив от испуга, сел на кровати, чуть облокотившись на согнутые колени.       Присущее немногословие утратило свою и без того слабую силу. Но что-то ответить нужно было.       — Я… — он нервно улыбнулся, набираясь смелости ответить. — Кажется, я просто подумал о тебе.       Мелоне загадочно усмехнулся, как часто делал. В этот раз его смешок не просто шелохнул что-то внутри Ризотто, а встал в горле наточенной булавой. Стук каблуков, рассекающий паркет, откровенно беспощадно его резал. Мелоне шёл плавно, словно ночная иллюзия, чаруя каждым своим незамысловатым движением.       — Вот значит как, — он наклонился к голове Ризотто, кладя ладонь на сверкающие платиной волосы.       Ризотто тотчас поднял голову, сталкиваясь с ним взглядом так близко, как никогда. И заметил в центре ядовитой зелени глаза нечеловеческий зрачок. Одинокую путеводную звёздочку, что светилась ярче небесных тел-сородичей.       Мелоне видел чёрное, неокроплённое звёздами небо. Саму нирвану ночи.       — Не думал, что это произойдёт так быстро, — он провёл ладонью вниз, оглаживая висок, щёку и цепляясь за острый подбородок.       — Что? — Ризотто не отводил взгляда от Мелоне. Ни с кем более такого не случалось. По лицу словно прошлись тысячью иголок. И это были не только длинные заострённые ногти Мелоне.       — Наша связь. Так сильно окрепла, что…       В глазах Ризотто все ещё отражался тот же самый вопрос. А Мелоне и не стал особо медлить.       — Она навсегда. Её ничем не разорвать. Куда бы ты ни пошёл, где бы ты ни был… Теперь тебе достаточно одной мысли, чтобы я оказался рядом.       Ризотто заметил, как Мелоне заволновался. Впервые увидел у него эту эмоцию. Впрочем, он переживал не меньше. Но в качестве поддержки осторожно взял его за руку.       — Я надеюсь, наш союз… всегда будет для тебя полезен, — Мелоне сильнее сжал руку Ризотто.       Ризотто не постеснялся улыбнуться. И посмотреть в глаза с вызовом, как бы давая понять, что в крепких отношениях речь в первую очередь должна идти не о пользе.       — Он приносит мне радость. И множество других хороших чувств, которые рождают собой благоприятные отношения.       Ризотто не знал, что это был первый раз, когда Мелоне улыбнулся искренне, а не так, как был тому обучен.       — Это абсолютно взаимно, Ризотто, — Мелоне склонился к его уху. Но и без того его голос звучал мягко и убедительно.       Но откуда Ризотто было знать, что контрольным станет такой же мягкий поцелуй в висок. И вся его бессонница исчезнет как и не бывало.       Он почувствовал, как Мелоне укладывает его голову на подушку. И напоследок шепчет:       — Я всегда буду рядом.       Мелоне всегда держал свои обещания. А это было сродни клятве. И ничего дороже неё для него не было.       Он улыбнулся этим воспоминаниям. И ещё раз убедился в том, что ночь — воистину волшебное время.       — И я согласен с вами полностью, Мелоне-сан, — Какеин кивнул.       Мелоне отвлёкся и, посмотрев на него, улыбнулся. Подвинул горсть монет к нему поближе. И, взяв свой бокал, отошёл от барной стойки, скрываясь во тьме таверны.       Он заметил, как сам Джотаро-сан неспешно подходил к стойке. И любил наблюдать за их милым общением.       У Джотаро-сана из-за его таинственного происхождения были большие проблемы с выражением эмоций и пониманием чувств. В этом Мелоне его очень хорошо понимал. Однако Джотаро-сан обладал величайшей мудростью, что помогала ему красиво держаться в светском обществе, в отличие от Мелоне, опиравшегося больше на практические знания и опыт.       Но несмотря на всё это, Мелоне отчётливо понимал — Какеин, очевидно, очень нравится Джотаро-сану. Он приходит в «Долю ангелов» именно в его рабочую смену, хотя практически не употребляет алкоголь.       — Он говорил о каком-то очень старом сорте вина. Сейчас его почти никто не пьёт, но я, честно, берегу несколько бутылок, если вдруг Джотаро-сан захочет выпить, — как-то признался Какеин Мелоне.       Однако если они и пьют, то только в уединении…       Мелоне очень нравилось наблюдать за тем, как зарождается чья-то любовь. Чего только стоил первый поцелуй Джоске и Рохана… Мелоне по воле случая проходил мимо «Говорливого» в такое позднее время. Свет нескольких фонарей освещал палубу, и Рохан с Джоске благодаря этому приглушённому свету выглядели как главные герои романтического спектакля.       Джоске, Мелоне знал, по своей натуре был человеком чутким и заботливым, особенно к тем, кто был ему дорог. А потому, несмотря на его в какой-то степени грубые и крепкие от работы руки, Рохана он обнимал так осторожно, словно держал что-то хрупкое, как стекло. С утончённостью фигуры Рохана и его привычной белой юкатой, в которой он часто гулял по вечерам, такое сравнение было вполне справедливым.       То, как его красивые ладони нежно поглаживали лицо Джоске, могло говорить лишь об одном… И хотя Мелоне, заметив шахматы, догадался, что целовались они, платя за проигрыш, он понимал, что это было лишь предлогом, красивым подступом, чтобы выплеснуть наконец наружу давно сокрытые в сердцах чувства…       Восхищённая улыбка тронула его лицо от увиденного. А впрочем, всё, что в книгах пишут, точно кем-то переживалось…       Вспоминая этот красивый, словно живопись на стенах Хризолитового дворца, момент, Мелоне и сам ненароком задумался о том, что хотел бы испытать на себе, что такое любовь. Проще говоря, ему нестерпимо захотелось романтики. Хотя он был далёк от таких чувств, не знал, как поймёт, что влюблен, если с ним это произойдёт. Но тотчас же вспомнились слова его знакомого из Неаполя, Гвидо Мисты: «Когда любишь кого-то, всегда хочется сделать для него что-то особенное. Порадовать как-то. Смотришь на человека, и сердце внутри будто сжимается. А бывает наоборот, колотится так… Тебя будто током бьёт по всем внутренностям и жарко становится. Но это воздушное, приятное чувство. И ещё… всегда хочется прикоснуться. Обхватить руку. Погладить где-то. Поцеловать. И просто быть рядом».       Настолько красивыми показались для Мелоне его слова, что он запомнил их наизусть.       «И просто быть рядом…»       Шаровая молния, что служила частью сердца Мелоне, шелохнулась, пустив разряды за пределы своей единственной камеры. Мелоне понял…       И, не выдержав фейерверка пылких чувств, разрывающих его изнутри, быстрым шагом направился к выходу из таверны, оставив недопитый коктейль одиноко стоять на столе в дальнем углу.       Льющий как из ведра дождь тотчас же окатил его водопадом, словно только этого и ждал. Прилипшие к лицу волосы очертили овал лица, залезая в глаз. Мелоне осторожно убрал волосы и посмотрел на небо. Тучи сильнее сгущались над городом, гром каменным валом прокатывался по небосводу, заставляя людей от неожиданности вздрагивать. Лететь к территории дворца было опасно, а проводник наверняка тоже покинул свой пост. Одежда уже промокла насквозь.       Мелоне поплёлся в сторону дома Ризотто. Не то чтобы он надеялся на тёплый приют, возможно, Ризотто уже спит, но помня оконные рамы его дома, Мелоне мог бы остаться там, приняв свой птичий облик. Хотя, конечно, он надеялся на сон в мягкой, тёплой постели… Во всяком случае, ноги подкашивались, как раз требуя именно таких условий.       Листья деревьев шелестели наперекор дождю. Мелоне глядел по сторонам, шатко шагая по мокрой земле. Среди толстых стволов деревьев вдруг прошмыгнула тёмная фигура.       Мелоне внимательно вгляделся в очертания, скорее по привычке быть настороже, однако быстро понял, что это был за человек. Сковало уже чувство тревоги. Он уверенно пошёл в сторону «грозового героя».       — Ризотто-сан, — огорошил серьёзным тоном Мелоне, не сумев положить на плечо, но приложив ладонь к его спине.       Ризотто, обернувшись, посмотрел на него с лёгкой улыбкой: знал, что он хочет сказать. Но, не выдавая себя, просто исправил:       — Ризотто.       Мелоне понимающе кивнул. Но надолго серьёзные разговоры никогда не откладывал.       — Что ты делаешь? В такую погоду очень опасно ходить на улице, тем более под деревьями, — Мелоне ещё и руки по-важнически на груди сложил, и посмотрел строго.       Ризотто изо всех сил старался не засмеяться. Хотя такое проявление заботы всё же принимал с пониманием и радостью.       — Мне нужно было собрать немного грибов, — Ризотто вздохнул, показывая Мелоне собранные грибы в маленьком мешке. — Не стоит беспокоиться. Молния в меня не ударит.       Он попытался уверенно улыбнуться, но брать на себя слишком много было не в его стиле. Так что доля сомнений в его глазах всё же отразилась.       — Нужно поскорее уйти, — не хватало Мелоне только погрозить пальцем. Хотя он отлично показал это своим тоном.       — Как скажете, милорд, — было непонятно, пошутил Ризотто так или был серьёзен. Но стремительным шагом вышел из-за деревьев.       — Так-то лучше, Ризотто-сан, — тотчас же подхватил его тон Мелоне. — Но советую идти спокойно.       Они медленно пошли в сторону дома уже вместе. А гроза, кажется, только усилилась.       Такая погода была немного удивительна для Морио. Не то чтобы гроз вообще не было, но погода явно была куда лучше, чем сейчас, даже будучи такой невзгодной.       Мелоне вслушивался в раскаты, оглядывал небо. Не покидало ощущение, будто молнии бьют совсем рядом, так и норовя попасть в кого-то из них двоих.       Не сказать, что было страшно, хотя некая взволнованность всё же была. Не столько Мелоне за себя переживал, сколько за Ризотто. Он-то наверняка удара не выдержит. А для Мелоне такое привычно.       — Сильная гроза для этого региона, — подал голос Ризотто, взглянув на небо.       — Верно подмечено, — с запозданием ответил Мелоне, осматриваясь по сторонам. — Надеюсь, её визит несёт в себе что-то хорошее.       И то ли взаправду на нём лежит карма какая-то, то ли это глупая шутница-судьба снова за своё взялась, но Мелоне чётко заметил, как сверкнула летящая рядом молния. Ризотто заметил только яркую вспышку рядом с собой. А последовавший за ней громкий удар услышал от испуга приглушённо.       Мелоне пошатнулся. И, когда ухватился за плечо Ризотто, тот успел его подхватить.       — Мелоне, — непонятно, то ли строго, то ли взволнованно произнёс Ризотто, нахмурившись.       — Ты сказал… Молния в тебя не ударит… Но если бы не я…       Мелоне приложил ладонь ко лбу, сдержавшись схватиться за голову. Ризотто в ответ вздохнул и, не раздумывая, поднял его на руки. Сказать, что Мелоне горел так, будто простудился, — ничего не сказать. И дыхание его сбилось болезненно.       — Спасибо, это… — Ризотто, разумеется, понимал, что поступок его был очень героическим. Но и цена, однако, была слишком высока. Мелоне еще и всхлипнул, как от боли. — Мелоне…       Что сказать, он не знал, хотя мысли беспорядочно витали, словно стая подстреленных птиц. Ругать его было непозволительно. Но и молчание казалось неприличным жестом.       — Это очень смело… Но…       — Прости, — пробормотал Мелоне, уткнувшись ему в грудь от стыда. Стыдиться ему, правда, было нечего. О его нетрадиционных подходах к громоотведению знал весь город.       — Нет-нет, не извиняйся, — Ризотто глубоко вздохнул. — Как ты себя чувствуешь?       Вслушиваясь в его шумное дыхание, Мелоне пропустил вопрос мимо ушей. Тело, и без того вечно холодное, сковало ознобом, а от груди Ризотто веяло теплом даже сквозь плотный чёрный плащ. Однако Мелоне знал, что стоит за такими глубокими вздохами. И, набравшись сил, (хотя в его случае, скорее, найдя в себе смелость), вновь подал голос:       — Тяжело тебе. Давай я…       Ризотто в ответ лишь прижал его к себе посильнее. От неожиданности Мелоне вздрогнул, так и не договорив. И движение рук Ризотто всё же заставило его повиноваться.       — Удобно? — Ризотто улыбнулся. Однако его очередной глубокий вздох это не скрасило.       — Более чем, — Мелоне, вымученно улыбнувшись, закрыл глаза.       Гроза стихала, когда Ризотто уже подошёл к двери своего дома. Услышав скрип двери, Мелоне открыл глаза, однако всё ещё плохо ориентировался в пространстве. Зато хорошо чувствовал, как Ризотто поднимается по лестнице.       Миновав небольшой пролёт коридора, Ризотто наконец нашёл нужную комнату. Дверь, благо, открывалась от себя, так что он без труда открыл её ногой.       Приятная прохлада обволокла слегка уставшее тело. Ризотто осторожно уложил Мелоне на заправленную кровать.       Мелоне захрипел, съёжившись. По телу разрядами загуляли остатки тока.       — Ты мокрый. Поэтому эффект сильнее, — Ризотто сам не знал, к чему все эти пояснения. Во всяком случае, сейчас явно было не до них.       Мелоне, правда, ситуацию схватил. И доверчиво улёгся на кровати ровно, на спине. Попробовал справиться с ремнём на плаще, но руки дрожали нещадно.       — Логично, — Ризотто задумчиво кивнул. — Давай помогу.       С привычным ему хладнокровием, он справился с застёжкой на ремне легко. И с неким смущением обнаружил, что под плащом у Мелоне ничего не было. Хотя сейчас это было удобно.       Плащ тоже был нелёгким. Хотелось спросить, как не тяжело весь день носить его на себе. Однако Ризотто лишь аккуратно уложил его на кровать, стоявшую напротив. Брюки были легче, но и они свидетельствовали о том, что у Мелоне высокий статус. Вся одежда была сшита из дорогих тканей.       Но то, что скрывалось под брюками… Очередная тканевая головоломка. Чёрные кружевные чулки на плотных, мягких, как шёлк, подтяжках.       — Ну и одежда… — Ризотто тихо вздохнул.       — Они нужны, чтобы… поддерживать тело холодным… — в перерывах между тяжёлыми вздохами ответил Мелоне. — Не снимай…       Ризотто безмолвно кивнул. Однако, скользнув взглядом ниже, посмотрел на туфли. Даже в освещённой холодной луной комнате можно было хорошо рассмотреть искусность отделки обуви. Они чуть поблёскивали на свету из-за своего покрытия, необыкновенно высокая подошва даже в руке отдавала тяжестью. Ремешки, обрамлявшие ноги, казалось, чудом не стягивали их до отказа. Но самой удивительной частью туфель был каблук. Витой, хоть и несильно закрученный спиралью, словно змея, он оканчивался вороньим когтем, подчёркивая, видимо, происхождение их владельца. Воистину, для простого жителя обувь диковинная.       Ризотто и не замечал раньше всех этих странностей. Стало интересно, каков же истинный рост у Мелоне. Но он лишь, справившись с застёжками, стянул с его ног эту тяжёлую обувь.       — Ты та-а-ак быстро справился с ними, — Мелоне, словно танцор, скользнул натянутым носком по плечу вдоль груди Ризотто, оставляя за собой необъяснимо тёплый след. — У всех чёрных магов такие ловкие ручки?       — Не знаю, — Ризотто нервно улыбнулся, явно не ожидая ни такого вкрадчивого тона, ни таких бесцеремонных движений. — А ты быстро отходишь.       — К счастью, да. Спасибо за помощь, — Мелоне состроил серьёзное лицо, но улыбнулся томно. Кажется, он всегда так улыбался. — Но если у тебя есть морозное масло, то… будет очень кстати.       — Этого у меня в достатке, — Ризотто кивнул. — Сейчас вернусь.       Мелоне проводил его взглядом. И, потянувшись, осторожно перевернулся на живот. Приятный холод напостельной накидки обдал почти остывшее тело. Мелоне заулыбался, чувствуя мягкость постельного белья и приобнял большую подушку, поудобнее уложив на ней голову. Свежий воздух убаюкивал, хотя Мелоне никогда особо во сне не нуждался.       Голова тяжелела сонно, Мелоне уже проваливался в грёзную пучину. Но вздрогнул, смутив вернувшегося Ризотто, прикоснувшегося к его израненной спине пальцем, тем самым потревожив.       — Это, — Ризотто обвёл пальцем первую выцарапанную букву, — нужно убрать.       Мелоне в ответ поморщился. Ризотто не мог этого увидеть — это было удобно.       — А ты понимаешь, что там написано, да? — его вопрос звучал бы как сарказм, однако Мелоне пробубнил его в подушку, отчего его голос прозвучал жалобно.       — Таким образом ничего хорошего не пишут. И что бы там написано ни было, таких слов ты не достоин.       «Достоин, раз написали», — подумал Мелоне, тяжко вздохнув.       Ризотто вздохнул так же. В противовес.       — Я принёс морозное масло.       — Спасибо. Ладони смазать хватит, — Мелоне слабо улыбнулся, когда почувствовал, как Ризотто сел на краю кровати. Аккуратные поглаживания Ризотто по рукам вызывали эйфорию: Мелоне заулыбался шире. Прохлада масла пробежалась по телу мурашками, остывало оно стремительно.       — Как хорошо… — промурлыкал Мелоне, чувствуя, как внутренний жар спадает.       Однако недолго продлилось его счастье: Ризотто вновь коснулся пальцем его спины, проведя по очертаниям букв. Мелоне вздрогнул.       — За месяц сойдёт, если позволишь вылечить, — Ризотто задумчиво разглядывал начёрканные слова.       — Да уж до тебя пытались… — Мелоне вздохнул. — Не стоит на меня ресурсы растрачивать.       — Но я… — Ризотто, кажется, хотел сказать: «Не такой, как они», но отчего-то сначала промолчал. — Ты не забывай и мой род деятельности. Раз ты не человек, то я точно знаю, что может тебе помочь.       Ризотто продолжил изучать спину Мелоне.       — Мне как-то приходилось лечить мистических животных. Мои методы в целом для людей в большей степени не подходят. Если только крайний случай… — Ризотто водил пальцами по спине, будто зачёркивая все написанные на ней слова. — Но я, как и ты, люблю помогать, особенно если уверен в своей компетенции.       Он провёл пальцами под лопатками, которые злосчастные царапины тоже задели. И когда Мелоне, как показалось Ризотто, тоскливо вздохнул, почти прошептал:       — Доверься мне.       Он заметил, как обострились под тонкой кожей крылатые косточки.       — Я тебе доверяю, — прохрипел Мелоне дрогнувшим голосом. И, подумав, что прозвучало это не очень убедительно, выдержал паузу и уверенно повторил снова: — Я тебе полностью доверяю.       Ризотто в ответ улыбнулся, ничего не ответив. Подорвался с места. Мелоне почувствовал, как матрас на кровати приподнялся. И уткнулся в подушку, глупо улыбнувшись.       О Мелоне часто заботились и много. Чего только стоит забота Рохана, Айи и в какой-то степени Лизы-Лизы. Но забота Ризотто воспринималась несколько по-иному. Возможно, потому, что к такой же, как и у остальных, чистой искренности ещё прибавилась и подходящая база знаний. Или…       Мелоне стал вспоминать известные ему типы заботы. Родительской за всю свою юность он одарен не был. Даже его пресловутая мачеха не по своей вине, к сожалению, не смогла подарить столько внимания, сколько, в общем-то, в среднем требует ребёнок.       Уже здесь, на поверхности, в достаточно зрелом для Мелоне возрасте, нужным количеством внимания его всегда одаривал Рохан. Удивительно, что даже узнав о его происхождении, он ничуть не испугался возможного скверного влияния, а напротив лишь больше заинтересовался его личностью. И как-то вскользь упомянул:       — Я не могу не помочь. В жизни у каждого бывает чёрная полоса. Мне помочь кому-то несложно, порой даже пустяковое, на первый взгляд, дело, с которым ты поможешь, может стать для кого-то спасением. Помогать — это хорошо. И обязательно нужно, если ты в силах что-то сделать. Никогда с тебя не убудет.       И множество рассказов о том, как подкармливал детёнышей вишапов, не боясь их хищной натуры.       — Один, почти как собака, близко-близко подходил. Запах мой запомнил. А потом, помню, лет пятнадцать мне было, и я столкнулся с таким огромным уже, молодым вишапом. Они по габаритам больше человека и рычат оглушительно и, я бы сказал, жутко. Разумеется, испугался я сильно. А он всё же меня узнал, так что не тронул. Вообще, они чем старше становятся, тем глубже уходят, чаще всего по пещерам прячутся…       Я вообще бесстрашный. Если мне интересно — ничто не остановит. Конечно, мне многое запрещали. Боюсь, если бы отец увидел, как я кормлю вишапа или, тем более, играю с ним, он бы, наверное, и его убил, и меня.       Рохан тогда усмехнулся, кажется, немного горько. Но его слова о том, что помогать можно и нужно, Мелоне навсегда запомнил.       Мелоне слышал и о том, что люди также склонны помогать тем, кто им приятен и заботиться о том, кто нравится или кого любят.       Как раз на этой мысли Ризотто вернулся и вновь сел на край кровати.       — Может припекать, здесь много тычинок пылающих цветов. Но если станет больно, сразу говори.       Несмотря на присущую его голосу строгость, всё же и некая ласковость в нём просачивалась. И в прикосновениях, несмотря на мозолистость рук, было что-то мягкое. Мелоне чувствовал, как Ризотто старается не касаться его спины замозоленными участками ладоней.       А пекло спину нещадно. Однако тепло всё же отдавало приятным.       — Если ты переворачиваешься во сне, то ничего страшного. Это никак не помешает.       — Я не… — голос Мелоне содрогнулся, когда он почувствовал, как Ризотто осторожно убрал его волосы за шею направо. Задержал вздох. И, успокоившись, продолжил: — Я сплю, как убитый, и не ворочаюсь.       — Тогда спокойной ночи, — Ризотто склонился к его голове, желая поцеловать в макушку. Шёлковые волосы едва уловимо пахли дурманом. Или Ризотто так казалось… Но вдохнул он хоть и тихо, но полной грудью. Сладкий запах стремительно осел тяжестью в лёгких. Ризотто чувствовал, как его разум слегка помутнился. Но зато понял, что даже у нелюдимых есть запах.       Мелоне, кажется, уже спал.

***

      Мелоне и без каблуков по деревянной лестнице передвигался слышно. Поэтому Ризотто, оторвавшись от своей работы, наблюдал за тем, как он спускается.       Мелоне, заметив на себе его взгляд, улыбнулся и, побыстрее сбежав с лестницы, подошёл к столу, за которым он сидел.       — До-о-оброе утро, — протянул он, сонно прищурившись.       — Доброе, — Ризотто хоть и состроил серьёзное лицо, но тоже ему улыбнулся.       Но даже будучи таким сосредоточенным он мог хорошо рассмотреть Мелоне. Небрежно собранные в пучок волосы в полной мере открывали неаккуратную чёрную повязку на глазу. Ризотто отметил, что и серьга у Мелоне была одна.       Его руки утопали в широких рукавах чёрной сорочки, которую Ризотто оставил ему, как временную одежду, пока ему привычная не высохнет.       И не сказать, что он жалел: сорочка Мелоне была велика, даже очень; прикрывала, что самое главное, причинное место. Но не до конца застёгнутая, она волнующе приоткрывала вид на грудь.       Мелоне ещё и странно наклонил голову. Но, заметив непонимающий взгляд Ризотто, пояснил:       — Мне очень нравится твой запах.       Услышать это от Мелоне, конечно, было неудивительно: мало ли, что нелюдимые могут. Но Ризотто стало интересно, чем он для него пахнет.       Он только хотел поинтересоваться, но Мелоне опередил его своим вопросом:       — Что делаешь?       Ризотто вздохнул.       — Ко мне обратилась пожилая женщина, — Мелоне заметил, как Ризотто слегка улыбнулся, словно давно мечтал о том, чтобы наконец поработать с пользой. — Попросила сделать лекарство от цветочной хвори для своей внучки. Толком, конечно, ничего не объяснила, но я её понял. Я вчера грибы как раз для этого и собирал. Они непростые, только в дождливую погоду появляются, поэтому я в грозу и ходил под деревьями.       — Что за цветы? — деловито поинтересовался Мелоне, вскинув голову.       — Глазурная лилия, что очень удивительно, — бормотал Ризотто, помешивая голубоватую жидкость в склянке. —Ты красив и недосягаем. Покрыта загадками твоя личность, но я жажду разгадать каждую. Рядом со мной ждёт тебя богатство и верная любовь…       Ризотто почувствовал тяжесть молчания Мелоне. И понимал, что ему и не требовалось анализировать сказанное.       — Мне очень жаль, — опечаленно произнёс он, тяжко вздохнув.       — Знаю я свою потенциальную пациентку, — Ризотто снова вздохнул. — Любовь толкает людей на безумные поступки. Если она действительно вырвалась из Монту сюда, просто чтобы мнимо быть рядом с Роханом… То она была больна и без этой цветочной хвори. Хотя я не хочу её осуждать. Любовь часто бывает беспощадной, даже слишком. Да и жаль её: шансов у неё не было, Рохан слишком принципиален и не связался бы с чужеземкой. Что ж, запретный плод, как говорят, сладок… Видимо, так оно и есть в действительности. Иронично, что девушку эту зовут Ева. А глазурные лилии такие крупные… От их бутонов легко задохнуться. Быть может, она на грани жизни и смерти… Надеюсь, моё лекарство ей поможет. Облегчит боли.       — Я тоже надеюсь… — Мелоне угрюмо кивнул головой, опустив взгляд в пол. Повисло молчание. Ризотто продолжал работу над лекарством, а Мелоне испытывал что-то похожее на треск сердца. Однако продлилось это недолго: Мелоне заметил на краю стола большую тарелку с фруктами.       — Можно? — он взял из тарелки пару яблок. Ризотто, на мгновение подняв взгляд, кивнул. И вновь продолжил работать.       Мелоне отлучился, чтобы помыть яблоки. И чудом не съел их ещё по дороге к ближайшему источнику воды в доме. Они сладко пахли спелостью и манили к себе сочным красным цветом. И всё же Мелоне сдержался.       Когда он вернулся, Ризотто уже заканчивал работу: переливал готовое лекарство в специально уготовленную для него ёмкость.       Мелоне на этот раз подкрался со спины. И подождав, когда Ризотто управится со своей работой, протянул ему яблоко.       — Будешь? — наклонившись к его голове, он протянул яблоко почти к губам. Ризотто взглянул на его от природы длинные чёрные коготки. И с некоторым ужасом осознал, что всецело понимал и Еву, и Адама.       Впрочем, не сказать, что это чувство было в самом деле ужасным. Мелоне как-то убедил в том, что грехопадение было нужным для первых людей испытанием, и если хорошо проанализировать всем известную версию, то можно было понять, что перед искушением никто бы не устоял хотя бы потому, что дьяволы далеко не глупы и, очевидно, нашли бы подход к любому, даже самому изворотливому человеку.       Обдумывая его давнюю речь, наверное, должно было стать страшнее, но отчего-то не стало. Да и Ризотто не шибко верил во всевышние силы, ровно как и во всякие её священные писания.       Мелоне заметил в лёгкой улыбке Ризотто тень смятения. А Ризотто услышал глубокий, тихий смех. Но какой… Сложно было его описать. Но стало понятно, что Мелоне его раскусил.       — Ну полно быть обо мне такого мнения, Ризотто. Я не тот, о ком ты думаешь.       Абсолютно милейшая улыбка озарила его лицо. Не поверить было сложно.       Хотя… На самом деле, Мелоне искушал очень умело. Но методы у него были свои, и искушение, как он того всегда жаждал, было нацелено, скорее, на пользу искушённому.       Так он однажды случайно столкнулся с Джоске у здания ресторана «Народный выбор». Джоске сосредоточенно листал какой-то небольшой блокнот, видимо, расписанный делами. Но было время обеда. А Мелоне почувствовал, что Джоске очень хочет есть.       Тотчас же Джоске метнул печальный взгляд на вывеску ресторана и вздохнул. А Мелоне как бы случайно подошёл к нему.       Джоске, развернувшись и собираясь уйти дальше по своим делам, толкнул Мелоне. А Мелоне того и добивался…       — О, Мелоне-сан, — Джоске словно очнулся и смущённо почесал затылок. — Извините, не хотел задеть…       — Ничего страшного. А вы, Джоске-сан, как всегда заработались… — Мелоне укоризненно покачал головой. Но укор сменился заинтересованностью: — Не могли бы вы посоветовать вкусные блюда в этом ресторане?       Джоске заметно сконфузился. Но честно задумался.       Мелоне точно знал, что голодные люди, говоря о еде, зачастую выдадут свои любимые блюда.       — Я даже не знаю… Там всё вкусно… — Джоске вновь печально вздохнул. — Да и вам же нельзя горячее и острое… Можете попробовать креветки в росе, лапшу «дары гор» или… очень вкусный яичный суп из лотоса.       Такой ответ Мелоне не устроил. Хотя то, что Джоске подобрал блюда именно для него, несомненно, восхитило и тронуло. Губы его дёрнулись в улыбке.       — Искушение адепта.       Зелень его глаза предвкушающе сверкнула.       — Это очень вкусно, но… — губы Джоске дёрнулись немного жалобно, за что Мелоне и зацепился. — Вам придётся ждать, пока остынет.       — Это блюдо я бы ни за что не употребил остывшим, — Мелоне загадочно улыбнулся, очевидно, намекая на особенность этого блюда.       Джоске внимательно посмотрел на Мелоне. Даже бровь изогнул, выражая заинтересованность.       Если бы он знал только, что это то же, что идти в объятья капкана…       — Деликатесы моря и суши изысканно сочетаются в любой порции этого блюда. Нежное, тающее во рту мясо краба, креветки. Свежие, аппетитно хрустящие грибы, тонко нарезанные кусочки ветчины… Лёгкий, наваристый бульон. Неудивительно, что адепты были искушены этим вкусом и спустились с небес к простым смертным… Вкус этого блюда всегда незабываем. Перед ним и простой человек не в силах устоять. Губы Джоске задрожали отчётливее. Но он, не желая подавать виду, нахмурился. И всё равно вышло напряжённо.       — М-м-м… Я чувствую этот чудесный запах. Райский… — Мелоне шумно вздохнул в унисон со слишком громко сглотнувшим Джоске. — Многие люди спешат на обед… А вы, Джоске-сан?       — Я… — голос Джоске жалобно дрогнул, и он мотнул головой, словно прогоняя, как любят выражаться смертные, лукавого. — Мне ещё нужно…       Вместо продолжения ответа он чуть не подавился слюной. И чем глубже он вдыхал, желая прийти в себя, тем явнее его тело заполонял сказочный запах изысканного супа…       Джоске раздражённо выдохнул, сжав руки в кулаки.       — Плакали мои деньги! Всё! Иду есть! — и уверенным шагом направился ко входу в ресторан. Мелоне вслед ему победно улыбался. «У вас много денег, Джоске-сан. И скидки в ресторане. К тому же, еда для смертных важнее работы…»       — А я только хотел спросить, не суккуб ли ты случаем, — всё-таки да сорвалось с губ Ризотто. Но яблоко он взял без лишних колебаний. И встал из-за стола, не желая испортить рабочее место.       Мелоне цепко схватил его за запястье, заставив встать лицом к лицу.       — Это, к твоему сведению, оскорбление по расовому признаку, — Мелоне обескураженно мотнул головой и положил ладонь Ризотто себе на голову, проводя вниз, словно расческой.       — Чувствуешь… Ни рогов, — вновь вкрадчиво зашептал он, бесцеремонно массируя ладонью свою голову.       Затем плавно переместил её на поясницу, с лёгкой усмешкой не замечая и доли сопротивления. И так же провёл ниже.       — Ни тем более хвоста… — Ризотто чувствовал, как его ладонь приходится явно не там, где следовало. — У меня нет. И в помине не было.       Мелоне, однако, прогнулся вслед за движением ладони. Ризотто за это время вспомнил давно уж им неиспользуемые ругательства. Но постарался себя не ругать, понимая, что для Мелоне он думает громко.       На миг улыбка Мелоне ему показалась какой-то блудливой. Однако Мелоне, заметив на щеках Ризотто алый, как его же радужки, оттенок, улыбнулся, скорее, растроганно. И плавно отпустил его руку.       Ризотто тоже не совершал резких движений. Да и рука его словно онемела. Не хотелось придавать этому каких-то лишних значений…       — Тогда, к твоему сведению, — голос Ризотто дрогнул неожиданно для него самого, — суккубы умеют принимать человеческий облик.       Мелоне улыбнулся насмешливо. А Ризотто от этой улыбки и вовсе побагровел, кажется. И несмотря на низкий рост и уложенные на плечи ладони, колени почему-то странно дрожали.       — Милый, — этим простым, на первый взгляд, словом, Мелоне сокрушил небеса, окутанные вечной ночью и, пожав плечами, поставил жирную точку: — Видишь ли, суккубы не являются к невинным.       Поседевшие брови надломились задумчиво. А вот в глазах блеснула… неловкость? Мелоне скрыл смешок за наигранным кашлем.       Ризотто стал смутно понимать, как Мелоне различает людей. А Мелоне, как по велению, и раскрылся.       — Ты пахнешь чистотой, непорочностью, — его голос звучал сладко, как мед.       — Я? — Ризотто насмехнулся, скорее, над иронией, сокрытой в себе, нежели над услышанными заключениями. — А какой это запах?       — Дай-ка подумать… — Мелоне сосредоточенно нахмурился. — Как маргаритка, пожалуй. Очень милый цветочек. Или как ромашка… Она нежная и воздушная. Белая. Чистая.       Он посмотрел Ризотто в глаза. И что Ризотто дёрнуло тогда прокрутить в мыслях, не смея озвучить, ответ: «А ты пахнешь, как аир, дурман, гвоздика или мак». Набор цветов, кажется, был практически случайным, необдуманным. А первая мысль всегда самая верная…       Мелоне загадочно заулыбался. А Ризотто, возжелав до последнего себя не выдавать, по злой иронии судьбы всё же выдал:       — А ты чем пахнешь? потому что Мелоне, выразительно подняв брови, ответил тотчас же:       — Для каждого по-разному, милый. Вот как я для тебя пахну?       Ризотто явно растерялся. Но сколько бы он ни молчал, правду от Мелоне скрыть было невозможно.       — Ты сладко пахнешь, — только и смог сказать Ризотто. Да и не соврал. А яблоко, что он сжимал в руках, от его усилий раскололось на две части.       Мелоне хоть и заметил, что Ризотто планировал такой исход, но всё же рефлекторно вздрогнул. И прикусил губу, оценивающе разглядывая его руки. В них, даже несмотря на внешнюю лёгкую мускулистость, ощущалась огромная сила.       — Есть такая легенда, — улыбаясь, завёл Мелоне, — которая гласит, что родинки на теле — это места, которые больше всего любил целовать твой возлюбленный в прошлой жизни.       Ризотто и сам обратил внимание на причудливую россыпь родинок на руках. А Мелоне снова не смог без вердикта.       — Понимаю его. Я бы тоже твои руки зацеловал.       Ризотто, сам себе удивляясь, сумел сдержать волнующий вздох. Но искушённо моргнул глазами. А впрочем, он всегда моргал медленнее простых людей…       О том, что «его возлюбленный из прошлой жизни», очевидно, был чересчур любвеобилен и страстен, так что оставил память о себе в виде родинок везде, где только сумел, Ризотто решил тактично скрыть. Иначе он грозится замкнуть себя в цепях искушения, что Мелоне уже растянул вокруг него словно ловушку. И стоит ему задеть хоть одну — пути назад уже не будет.       Ризотто, оперевшись спиной на край стола, всё же принялся неспешно есть половинку яблока. Она и вправду была сладкой и сочной. Вторую половину он протянул Мелоне. И Мелоне, разумеется, с огромным удовольствием принял данное ему угощение. Но в отличие от Ризотто, он буквально целовался с этим несчастным яблоком. Хотя Ризотто, чего греха таить, считал его очень даже счастливым. И так засмотрелся, что напрочь забыл о своём яблоке.       Мелоне стоял справа от него, поэтому, благо, как думал Ризотто, не видел. Но чувствовал, о чём Ризотто, наверное, не подумал. Чувствовал и позволял наслаждаться собой.       Ризотто собственное молчание показалось слишком уж напряжённым. И, набрав побольше воздуха в лёгкие, он произнёс:       — Составишь мне компанию в сборе цветов сегодня?       И не успев спросить, есть ли у Мелоне свободное для этого время, Мелоне уже ответил:       — Как пожелаете, мой милорд.       Кажется, с шутливой ноткой он произнёс эти слова. Но лёгкая улыбка на лице Ризотто отражала совсем не ответ на шутку.       — Тогда нам следует выдвигаться сейчас, — хоть и мягко, но всё же скомандовал Ризотто. — Твои брюки уже высохли, а вот плащ… Все ещё влажный. Не побрезгуешь ли ты пойти…       — О, что за глупости! — перебил его Мелоне, — твоя рубашка — моя отдушина. Я только обуюсь. Три минуты.       Мелоне широкими шагами двинулся к лестнице.       — Я положил твои брюки в шкаф, в той комнате, где ты ночевал, — негромко произнёс Ризотто вслед. А эхо в комнате стояло хорошее, хотя Мелоне услышал его и без лишних помощников.       — Благодарю, я видел, — ответил он, на мгновение остановившись и оперевшись на перила. И тотчас же скользнул в пролёт коридора.       Ризотто хотел бы думать, что случайно, но обхватил край толстой столешницы.       …Видел.       Змей-искуситель и то был снисходительнее…

***

      Погода была нежаркой: как раз идеальна для чуткого к перегревам Мелоне. Они с Ризотто несли на себе лёгкие плетёные сумки, планируя собрать побольше. Мелоне был невероятно польщён. Одолело даже что-то вроде гордыни — собирать туманные цветы без него было бы куда сложнее.       Салатовая трава пахла свежестью. Рассыпанные по ней цветы, словно горошек на пышной девичьей юбке, радовал взор.       Мелоне стучал по мелким камешкам, разбросанным по давно вытоптанной тропинке. А Ризотто внимательно осматривался.       — Пылающие цветы, — он, заметив, кивнул в их сторону.       Мелоне обратил внимание тотчас же. И подошёл к одному из цветков первый. Но близко к нему не подойти: вокруг стебля вечно горит трава, плавно затухая и воспламеняясь вновь. Пышный оранжевый бутон горел рыжим пламенем, словно свеча. По этим цветам простой народ находил дорогу домой в кромешной темноте и мог согреться, если вечера выдавались холодные.       Мелоне дождался, пока Ризотто подойдёт к цветку. И, улыбнувшись, обратил на него свой взор.       — Когда ты рядом, моё сердце, — он запустил небольшой разряд молнии в цветок, отчего тот ярко вспыхнул, разметав искры вокруг себя, — ведёт себя точно так же.       Ризотто от взрыва даже пришлось отшатнуться. Однако выпрямившись, он, прикрыв глаза, улыбнулся. Было в этом что-то застенчивое.       — Тогда оставим, не будем срывать, — Ризотто метнул такой же искрящийся, как пылающий цветок, взгляд на Мелоне.       Это было очень благородно.       Ризотто взглянул на протекавший рядом ручей. И, заметив возле него туманные цветы, заулыбался. Подошёл к одному из цветков. Мелоне проследовал за ним.       Цветок покрыл лёгкой изморозью мелководье, в котором рос. Синий бутон его был скрыт под толстой коркой льда. И поблёскивал на солнечном свету как драгоценный кристалл.       — А вот так ведёт себя моё сердце рядом с тобой, — Ризотто склонился к цветку и дотронулся до него пальцами.       Лёд под цветком растаял, а сам бутон распустился, раскинув свои толстые голубые лепестки.       Мелоне прикусил губу, чувствуя, как щёки чуть загорелись, словно на сильном морозе. А Ризотто сорвал цветок и с улыбкой не протянул, а буквально вложил ему в руку.       — Риз! — взволнованно воскликнул Мелоне, не только рефлекторно прижав цветок к груди. А Ризотто заметил, как сильно он вспыхнул. И удовлетворённо улыбнулся.       — Ризотто, — опомнившись, исправился Мелоне. Но опомнился он поздно. А Ризотто и не исправил…       Мелоне почувствовал себя, мягко говоря, неловко. А оттого и подавно отвернулся от Ризотто.       Ризотто это не очень понравилось. Он осторожно подошёл поближе и медленно наклонился к Мелоне.       Мелоне его чуткость не подвела. И он, развернувшись лицом к Ризотто, опередил его.       На щеке Ризотто заблестел влажный цветок поцелуя. А Мелоне впервые не усмехнулся, а залюбовался. Залюбовался плодом своей работы.       Ризотто, разумеется, этот исход не устроил. И он ничего не придумал лучше, чем не обнять, а буквально схватить Мелоне. Однако на талии просто невозможно держать руку грубо. Особенно на такой талии, как у Мелоне.       Поэтому Ризотто прижал к себе Мелоне посильнее. А Мелоне переместил одну руку на плечо, второй приобнял за шею. Посмотрел наконец Ризотто в глаза.       И тотчас же погрузился в сон вечной ночи.       Прикосновение губ было мягким. А для Мелоне губы Ризотто были сродни красному полусладкому вину. Именно оно и только оно пьянило его. А сейчас вплоть до самого забвения…       Ризотто видел, как звезда в глазу Мелоне засияла ярче полярной. И не подозревал, как красиво она светится во тьме его глаз.       — Ты можешь называть меня Риз, — Ризотто ещё и головой кивнул.       Он, очевидно, сказал: «Тебе я доверяю больше всего».       Он запомнил, как Мелоне улыбнулся, назвав его так. И просто не мог позволить думать, что ему тоже нельзя.       — Риз, — Мелоне, удовлетворённо растянув гласную, улыбнулся. Показал, что понял. — Я соберу туманные цветы.       — А я — пылающие, — согласился Ризотто.       Они разошлись в разные стороны, продолжая улыбаться.       Ближе к обеду они заполнили свои сумки цветами и неспешно отправились в обратный путь. Благо, солнце не припекало даже в это время, а потому Мелоне чувствовал себя хорошо.       Возвышающиеся величественные горы не могли не привлекать свой взор. Ризотто смотрел на них с некой тоской, вспоминая прошлое, а Мелоне, напротив, рассматривал с интересом. Чуть ли не изучал каждую неровность.       — Стеклянные колокольчики, — звонко выпалил Мелоне, взглянув на произрастающие сквозь горные массивы фиолетовые, согнутые словно в поклоне, цветы.       Ризотто тоже обратил на них внимание. И, как человек, одарённый даром врачевателя, хотел уже рассказать, как эти цветы используют в лечении. Но Мелоне вновь оказался быстрее.       — Есть такая легенда… — он печально вздохнул, разглядывая одинокие цветы. — Однажды маленькая девочка, дочка знаменитого в городе травника, собирала для него цветы. И случайно забрела в царство адептов. Но она не знала, что окажется в ловушке между жизнью и смертью… В своём царстве Адепты сражались с демонами. Адепты искренне не хотели смерти той маленькой девочки, поэтому каждый из них вложил в неё частичку своей силы. После этого случая война добра и зла прекратилась.       Сама девочка тоже не хотела умирать. И смерти очень боялась… «Если бы я только могла заморозить время», — последнее, что она подумала. Но по воле небес осталась жива, правда превратилась в зомби.       В память о ней растут эти колокольчики. Тонкий стебель, рвущийся произрасти сквозь камень, символизирует невероятную тягу к жизни. А склонённые к низу бутоны — грусть и тоску. Лепестки сверкают на солнце, словно в слезах…       — А люди используют их в качестве сильного успокоительного, порой даже снотворного, — дополнил Ризотто. — Рейми говорила, что некоторые усыпают умерших этими цветами…       Мелоне, соглашаясь, кивнул. Однако смотрел на цветы всё так же грустно. Так грустно, словно понимал их.       — А ты, я смотрю, живой кладезь легенд, — Ризотто, приобняв его за плечо, улыбнулся. — Так и про меня что-нибудь найдёшь со временем.       Мелоне внимательно посмотрел на Ризотто.       — Я читал кое-какую легенду, которая напоминает мне о тебе, — и, заметив его заинтересованный взгляд, с тоскливой улыбкой продолжил: — Она тоже о девочке. О непростой девочке. Она происходила из известного клана экзорцистов. Однажды её мать умерла от тяжёлой болезни, а отец впал в безумие от потери. Он ушёл из дому, днями и ночами бродил в поисках способа воскресить свою любимую. И вот он вернулся домой через год, ликуя. Он отыскал секретное магическое искусство «Перенесения судеб»: в обмен на жизнь умершего, в жертву призванной фее приносится тело живого. Дочка, не подозревая о надвигающейся опасности, просто радовалась возвращению отца. Отец сказал ей, что в одной горной пещере её ожидает большой сюрприз, и сразу же повёл её туда. Девочка была невероятно счастлива… Но в пещере отец призвал свирепую чёрную фею, кроваво-красные глаза которой жаждали жизни невинной девочки… Её сковал ледяной ужас. Она не понимала, откуда появилась фея, и что ей было здесь нужно. Уходя из пещеры отец сказал: «Ты проклята, и удел твой — приносить несчастья людям. Ты хотя бы умрёшь не зря…»       Перед лицом опасности многие не способны ничего предпринять. Но лишь одна мысль возникла в разуме малышки: чудовище жаждало поглотить её, но ей не хотелось умирать. Она хотела жить! Сжимая в руках память о матери, кинжал экзорциста, она с дрожью, но твёрдо шагнула навстречу чёрному страшилищу… Несколько дней спустя в пещеру по следу великого зла пришёл один из адептов и обнаружил обессилевшую девочку, в которой едва теплилась жизнь. Он понял, что невероятным усилием девочке удалось избежать страшной участи. Из жалости к её судьбе, но также из восхищения её дарованием, адепт забрал девочку к себе в обитель, выходил её и начал обучать магическим искусствам.       В Морио существуют собственные способы предсказывать судьбу, подобные астрологии. И есть две судьбы, которые все стараются избежать любой ценой. Первая — «одинокая звезда». Рождённые с этой судьбой обречены потерять всех родных и друзей и остаться до конца жизни одинокими. Вторая — «злой рок», которая приносит бесконечные бедствия и несчастья. Адепты, приняв девочку, прочитали её судьбу. Гадальные образы указали, что она отмечена этими несчастливыми судьбами и, кроме того, склонна к убийствам, и ей предначертано наносить вред себе и окружающим. Такая судьба редка и встречается лишь раз в тысячу лет. Дабы девочка росла в безопасности и никому не могла навредить, Адепты связали её душу красными шнурами. Это не только обуздало её злую судьбу и жажду убийства, но и подавило многие человеческие чувства. С тех пор почти не осталось вещей, которые бы вызывали у неё хоть какие-либо эмоции, а ценности других стали для неё пылью. Всё человеческое в ней зачахло, а сама она начала походить на прекрасное, но холодное изваяние.       Но неожиданно, во время встречи с загадочным человеком из чужих краёв, она почувствовала… как ожили давно утерянные чувства, а путы судьбы начали слабеть. Так она смогла лучше понимать людей и наладила хорошие отношения с обществом.       Ризотто долго молчал. Безотрывно смотрел на цветы, тянущиеся к жизни. Сотни иголок разом впились в его горло. В голове звучал голос Мелоне: «Ты пахнешь чистотой, непорочностью». Какой-то, похожий на его собственный юношеский, неразборчивый шёпот: «Я не хочу убивать людей».       «Внимательно посмотри вниз, он уже ждёт тебя», — ласково звучал голос матери. «Одной жизнью за множество отобранных ты не отплатишь. Но проклятым и так нет места среди чистых людей», — её голос звучал уже строго, как приговор. «Ну не может же быть мой сын таким порочным!» — услышал как-то Ризотто разговор своего отца с матерью. Губы дрогнули так предательски, что не помогло даже их прикусить.       — В этом нет твоей вины, Риз. Ничуть, — тихо, но серьёзно проговорил Мелоне, сжав его ладонь. — Ты не выбирал, какими силами управлять. Ты не хотел убивать людей. Ты был маленьким наивным ребёнком. Ты не заслужил того, что с тобой произошло. Они же обещали, обещали помочь! Вспомни, Рохан-сан, как и ты, ведь тоже боялся своих способностей. Однажды чуть не убил камнями придворных. Он же не хотел этого, он просто был неопытен…       — Мои глаза… — прохрипел Ризотто, поспешно сжав губы.       — У тебя самые красивые глаза из всех мне известных. И неважно, как они выглядят, — Мелоне воодушевлённо посмотрел на Ризотто. — Важно то, что в них отражено. Желание помочь, вылечить, беспокойство за жизни других… Такое не отражается в глазах скверных людей.       Мелоне повернул Ризотто к себе, потянув за руку. И, потянувшись к его лицу, принялся вытирать стекающие по щекам слёзы.       — Лишь люди с чистой душой способны плакать по-настоящему, Ризотто. Я вижу твою искренность… — Мелоне уже и сам был готов заплакать. И ругал себя за то, что вообще затеял с этими легендами. — Самое страшное, что может настигнуть смертного мага — это внутренние демоны. У тебя нет таких. Я знаю, ты молился за каждую покинувшую свет душу. Ты самый искренний человек, которого я знаю!       Последнее Мелоне буквально выкрикнул. Люди это называют… криком души. Почувствовал это и Ризотто.       Но вновь не сумел что-то сказать. Просто крепко обнял Мелоне. Хотя просто ли…       Благодарность, признательность, любовь и взаимные чувства были запечатаны в его объятьях. Ризотто явно повезло с Мелоне, ещё и потому, что с недавних пор он мог понимать, о чём думает Ризотто.       Поэтому Мелоне точно так же обнял его. И принялся медленно гладить по спине.       — Спасибо… — всё же выговорил Ризотто, прижимаясь к Мелоне.       Мелоне в ответ пару раз мягко уткнулся лбом ему в грудь.       — Давай поговорим о чём-нибудь хорошем по дороге домой.       — Давай, — Ризотто слегка улыбнулся. — На днях в гавань прибыл иностранный корабль…       — Неаполитанский, — уточнил Мелоне, мягко разомкнув объятья. — Это к празднику морских фонарей пиротехник Наранча Гирга прибыл. А капитан корабля — просто нечто…

***

      — …и он так прищурился и говорит: «Так значит, Джоске Хигашиката — это вы?». И смотрит на него так сверху вниз, снизу вверх, — впечатлённо тараторил Юя, активно жестикулируя.       — А Джоске-сан очень засмущался на самом деле, — Мелоне заулыбался, глядя на него. Джоске смутился даже сейчас, но, не растерявшись, внёс свою лепту:       — Синьор Иллюзо вообще не похож на пирата. У него хоть и крепкое телосложение, но в нём много аристократических черт…       — А как человек, какой он из себя? — поинтересовался Рохан. И посмотрел на Мелоне.       Юя и Джоске тоже обратили на него внимательный взор.       — Ну давай, принц осуждения, — Юя заулыбался, видимо, гордясь кличкой, которую ему дал. — Ждём твоего вердикта.       Мелоне вздохнул. И, задумчиво оглядев своих коллег, стал изъясняться, но более приземлённо:       — Не прощу, и едет голова…       — Я хочу, — тотчас же подхватил его Юя, — Им подобрать слова!       — Eins, Zwei, Drei, schicke-schicke Schweine!       Все дружно расхохотались, кажется, впервые поняв мысль Мелоне с первого раза.       — Точно-точно! Голова у него ой как едет, — подметил Юя. — Сразу чертила вынюхал, откуда Мелоне-сан родом. И бесцеремонно так сказал: «Я бы в твою бездну вошёл».       Не будь у людей мышц, брови Рохана наверняка бы вылетели за пределы лица от услышанного.       — Надеюсь, ты не промолчал? — обратился он к Мелоне и посмотрел как-то по-отцовски строго.       — Разумеется, Рохан-сан, — Мелоне закивал, довольно улыбнувшись. — Я сказал ему, что он не сможет войти туда без ключа. А ключ достать очень сложно — придётся славно измотаться.       — Сразу видно, человек себе цену знает! — Юя гордо улыбнулся и даже указательный палец вверх поднял.       Однако его настрой сбил Мелоне, недоуменно спросив:       — Что вы имеете в виду?       Рохан зажмурился, сжав губы посильнее, чтоб не рассмеяться во всю глотку.       — Очевидно, синьор Иллюзо хотел попасть на родину Мелоне-сана, а не в него самого, — кое-как сдерживая смех, пояснил Джоске.       Тогда рассмеялся и Юя, сипя:       — Мелоне, ты только не осуждай меня, а!       — Осуждать тебя не за что, мой дорогой друг, — Мелоне тепло ему улыбнулся. — Всё-таки мы друзья, и я твой юмор понимаю и принимаю.       Рохан, успокоившись, откашлялся и, посмотрев на Юю, серьёзным тоном, но всё же в шутку, заявил:       — Возрадуйся же, смертный, снизошла на тебя милость самого принца осуждения!       — Я у вас в долгу, милорд, — Юя кивнул, глядя на Мелоне. Однако всё же смеяться хотелось невероятно.       А Мелоне уже устал считать, сколькими кличками был награждён от, надо сказать, разных людей. Но многими из них он очень гордился.       Собственно, «принцем осуждения» назвал его Юя. Потому что очень уж паразитирующей была на языке Мелоне фраза: «Такое я осуждаю». И на виновных, кому была она адресована, действительно снисходила кара…       Юя считал королей «морщинистыми старикашками», царей — холодными и отстранёнными, каким Мелоне ему никогда не казался, «император» — слишком длинным словом, а на слово «бог» Мелоне ответил: «Слишком пошло». Поэтому Юя остановил свой выбор на «принце».       Одним из первых прочитав «Лунную бездну» и узнав побольше из биографии Мелоне, Юя одарил его кличкой «энканомический кризис». Однако она отпала после ответа: «Нет, блять, сангономическое процветание». Юя тогда расхохотался. И понял, что существа, живущие под землёй, действительно легко обучаемы.       Рохан прозвал Мелоне «Владыкой нирваны ночи». После удара молнией и последней встречи с Властелином Звёзд, он ещё долго лежал в постели, бредя в горячке. Кошмарные сны одолевали его разум, он то и дело просыпался среди ночи, дыхание его, учащаясь, сбивалось. И в одну из ночей Мелоне остался в покоях Рохана. Обратившись в ворона, спал в его ногах у края кровати. Удивительно, но в ту ночь ни один кошмар не одолел Рохана во сне…       Мелоне также заслужил звание «мастера грязных дел», ибо никто кроме него так бесстрашно не шёл в лагеря похитителей сокровищ, тем более в одиночку. По Морио даже ходила история, что Мелоне каблуком своей обуви проткнул насквозь шею босса похитителей.       Сам Мелоне никак на эти рассказы не реагировал, а потому не комментировал. И считал «мастером грязных дел» Джоске, потому что он никогда не брезговал никакой работой.       Джоске же дал Мелоне звание «мастера подземелий». Не только потому, что Мелоне вышел в своё время из подземного царства и может спокойно выдержать атмосферу под землёй, но и потому, что однажды узнал, что у Мелоне светится глаз в темноте, отчего он с лёгкостью может ориентироваться в любых пещерах. Но Мелоне убедил Джоске в том, что целесообразнее было бы называть так Ризотто, как человека, всю сознательную жизнь прожившего в Разломе. Джоске согласился, но всё же и за Мелоне оставил это «подземельное мастерство».       А вот Коичи называл его «дитём порока». И хотя Мелоне прекрасно понимал, что ничего со своей сущностью не поделаешь, таковым себя не считал. У него были чёткие понятия касательно чистоты и порочности, добра и зла, правильного и неправильного, хорошего и плохого. И если он понимал, что ситуация патовая, и по-хорошему поступить нельзя, он помнил лишь, что в будущем сможет загладить свои проступки. И понимал, что Коичи называет его так просто от нелюбви.       — Всё хотел тебя спросить, мой дорогой, — Рохан отвлёк Мелоне от размышлений. — Что ты скажешь о наших зарубежных друзьях? Как тебе Гвидо Миста, Паннакотта Фуго, Бруно Буччеллати?       Мелоне откинулся на бархатную спинку стула, задумавшись. Сказать ему было что, но нужно было выстроить мысли по порядку.       — От Гвидо Мисты пахнет чем-то родным. Свежестью и человечной нетронутостью. Очевидно, и он кроет в себе загадку происхождения… В его глазах я заметил то же, что вижу в своих. К тому же, он понимает мою речь и не побрезговал моим подарком, как обыкновенно делают это простые люди.       — Неужто и капитан кавалерии из Бездны будет? — Джоске аж на стол облокотился, чтобы быть к Мелоне немного поближе.       — Есть такое падшее королевство, Канэри’ах. Похоже, он оттуда… Жители того королевства восстали против богов и понесли наказание.       — Расскажи про Джорно! — тотчас же воскликнул Юя. — Он показался мне интересным. И каким-то замкнутым.       — Боюсь, он был замкнутым из-за того, что ему было тяжело говорить. Он очень умный молодой человек, обладающий даром высшего врачевания. Джорно любой ценой готов защищать своих близких и свой город. О таких людях, как он, ещё говорят: «Человек с золотым сердцем». Но бывает золото и поддельным… — теперь уж и Рохан смотрел заинтересованнее. — Сильная зависть и ревность окутала цепями его сердце. Не может он своего брата отпустить в руки любви. Так же, как и смириться с его великим успехом.       — Брата в руки любви? — не понял Юя.       — Бруно и Джорно — братья вроде как по матери, — пояснил Рохан. — А мне Фуго интересен. И Гьяччо.       На фамилии Фуго Мелоне улыбнулся. И с радостью о нём рассказал:       — Этот юноша обладает великим умом. Внимательный, педантичный и аккуратный во всём, он стремится добиться наилучших результатов в своих исследованиях. С его целеустремлённости нужно брать пример. Ради исследований он готов на всё. И хотя это может его погубить, но бесстрашие и отвага идут с ним рука об руку после пережитой в детстве тяжёлой болезни.       — А Гьяччо, — Мелоне нахмурился, тоскливо глядя куда-то сквозь. — Огромная тоска льдом застыла в его глазах. Не желая показывать своё сердце, он скрывает его, словно за колючей проволокой. А он, между прочим, живая душа… К сожалению, ищущая любви и ласки втайне от тех, кто щедро мог бы его ими одарить.       — А мне показалось, он ненормальный какой-то, — пожал плечами Юя.       Мелоне понимающе ему улыбнулся, вспомнив, что долго мог бы хранить на своём теле в память о нём следы от когтей.       — А Наранча Гирга? — теперь и Джоске вошёл во вкус. Однако улыбка спала с его лица, как только он увидел реакцию Мелоне. Взгляд его заметно потускнел. И заговорил он печально, как рассказать об этом ярком мальчике, казалось бы, просто невозможно.       — За ярким солнцем его улыбки кроется невероятная боль. Для своих людей когда-то он был единственной отдушиной, ярким лучиком света во тьме бренного мира… Это мешало правительству. Его, разумеется, очень долго жёстко притесняли. А однажды и вовсе попытались убрать. Лишившись дома, бедный мальчишка от страха кинулся к берегу моря. Увидел неаполитанский корабль. Взмолил капитана о помощи…       И он помнил, есть сотни причин остаться и сотни причин, зачем начал петь, но он помнил всегда о той самой главной: делать всё, только лишь бы не очерстветь…       Его увлечение фейерверками — это больше, чем просто увлечение, это пылкое желание продолжать во что бы то ни стало дарить людям радость и приятные воспоминания. Чувствовать себя живым и нужным. Он надеется, что на соседнем берегу его разноцветные огоньки увидят его родные и приятели… И будут улыбаться через скрип зубов назло сегунату.       Повисло какое-то неловкое молчание. Юе не хотелось разряжать обстановку шутками, Джоске лишился дара речи, а Рохан отчаянно давил ком в горле, вспоминая, как Наранча в Неаполе с разбегу бросился ему в объятья, звонко смеясь…       — Я хочу его обнять, — выдавил он, не сумев сдержать этот порыв.       — Он будет очень рад, — согласился Мелоне, прогоняя тоску из глаз.       — Не знал, что ты стихами говорить можешь, — заметил Юя, наконец справившись с эмоциями.       — Вычитал где-то. Тронуло. А вспоминая Наранчу, решил, что на него похоже.       На очереди остались Леоне Аббаккио и Бруно Буччеллати. Разумно заметил это и Джоске.       — Дальше страшно спрашивать. Но очень уж интересно.       — Тогда начнём за упокой, закончим за здравие, — в общем-то, справедливо распределил Мелоне. — Леоне Аббаккио, лучший ученик академии Сумеру и сильнейший ведьмак на всём нашем континенте, не может отпустить своё прошлое, смириться с потерей друга. Он взял вину за его смерть на себя и до конца своих дней будет считать себя виноватым. Он поклялся защищать его от злого воздействия, но судьба решила лишить его этой возможности. Безумие охватило его душу после вести о смерти. И он лёг на дно. Он зажёг огни. Во вселенной только он один…       Всю ночь он изучал академическую библиотеку и наткнулся на книгу с сильными заклинаниями. Она подарила ему множество знаний. А взамен отняла целую половину жизни.       Разумеется, Аббаккио так и не смог никак помочь своему приятелю. А из-за проклятья, наложенного на него, живёт одним днём. Сама смерть наступает ему на пятки. Скоро настанет день, когда он покинет этот свет.       А Бруно Буччеллати, — Мелоне вздохнул. — Что ж, этот человек не так прост, как может показаться на первый взгляд. Как правитель и лидер он очень хорош, точно знает, чего хочет и не боится реформ. Неаполитанцы очень его уважают. Но всё же Бруно весьма своенравен и строптив. Любит делать что-то назло.       — А делал ли он что-то назло кому-то? — с детским любопытством поинтересовался Юя.       — Делал, и далеко не раз. Но конкретных примеров, к сожалению, привести я не смогу. Буччеллати отводил взгляд, потому что видел, как я смотрел ему в глаза. Люди почему-то называют это «смотреть с вызовом». Но я просто любопытный. Все люди имеют разные судьбы и характеры, обо всех хочется узнать. Но он первый, кто, наверное, почувствовал мою способность. Знаете, это даже восхищает. Если бы мы жили рядом, я бы с огромным удовольствием поиграл с ним в гляделки.       — То есть чем чаще и дольше вы смотрите кому-то в глаза, тем больше можете узнать об этом человеке? — путём нетрудных размышлений вслух предположил Джоске.       Мелоне лишь кивнул ему в ответ.       — Я не знаю, что магистр Неаполя пытается скрыть. Но ничего. У каждого должны быть свои секреты, верно?       — Разумеется, — Рохан улыбнулся, кивая головой. — К слову, о Бруно. Мне кажется, я скоро смогу создать отдельный стеллаж с его письмами. И, собственно, тоже жду его визита.       — А мы Наранчу подговорим, чтоб подогнал Буччеллати на скорую поездку, — Юя широко улыбнулся, хлопнув Джоске по плечу.       — Главное, чтобы синьор Иллюзо не только согласился на такую авантюру, но и не выбросил синьора Буччеллати за борт раньше времени, — вполне себе логично решил Рохан. — Ну и дай бог сам Бруно согласится…       — Согласится-согласится. Мне кажется, вы ему очень нравитесь, — Мелоне загадочно улыбнулся. — Иначе он бы вас к себе так не зазывал.       — Нравится? — с явным подозрением переспросил Джоске. В тон его голоса просочилось что-то ревностное.       — Я имел в виду, как союзник и коллега, мой верный друг, — пояснил Мелоне, посмотрев на Джоске.       Рохан безмолвно накрыл ладонь Джоске своей. И когда Джоске взглянул на него, обескураженно покачав головой, улыбнулся. Уловил и то, что он от неловкости отвёл взгляд.       Юя заулыбался почти синхронно с Мелоне.

***

      — Мне тоже дали фонарик, — доложил Мелоне, садясь на скамейку рядом с Ризотто.       Несмотря на то, что они выбрали самый дальний и высокий уголок, чтобы быть подальше от всех, Мелоне с лёгкостью мог заметить Юю в компании трёх его очаровательных подружек. По сравнению с ним девушки были низки, и, наверное, поэтому тоже выбрали место повыше.       А с места, где сидел Мелоне, гавань была почти как на ладони. Вечерние огоньки фонарей мерцали в темноте, словно звёзды в небе. Огромная толпа людей собралась на набережной. И очень многие стояли с такими же фонарями, ожидая Рохана и Коичи. По традиции они запускали воздушные фонарики в небо первыми.       — Я подожгу, — так же заверил Ризотто, кивнув.       И они внимательно следили за тем, что происходит внизу.       Наконец первые два фонарика взмыли в небо. А за ними роем светлячков полетели остальные.       Небо озарили искусственные звёзды. И оттого оно стало лишь красивее.       Ризотто осторожно поджёг нити на своём фонарике. Мелоне приподнял свой, чтобы облегчить задачу.       Ризотто просто задержал пальцы на сплетении ниток, и они загорелись. На вопросительный взгляд Мелоне он, полушутя, ответил:       — Ловкость рук и никакого мошенничества, — и когда Мелоне изогнул бровь, пришлось повторить, растягивая гласные: — Никакого.       — Как ты это делаешь? — Мелоне улыбнулся, рассматривая огонёк в фонарике.       — Проводник Хризолитового дворца научил, — Ризотто тоже не сдержал порыва улыбнуться в ответ. — Он, кстати, щелчком пальца огонёк создать может. Как у свечи.       — Восхитительно, — Мелоне встал со скамейки и повернулся к Ризотто. — Давай запустим вместе?       Ризотто поднялся со своего места и встал сбоку от Мелоне.       — Ты веришь в чудеса?       Мелоне посмотрел сначала на Ризотто. А затем перевёл взгляд на свой фонарик.       — Когда всю жизнь прожил во мраке, естественно, хочется верить в чудо. Я каждый год загадываю желание и отпускаю его в дальний полёт.       — Я тебя очень понимаю, — Ризотто положил свою ладонь на плечо Мелоне. И едва ощутимо погладил. — Я тоже всегда хотел, просто… никогда не жил в гавани.       — Тогда давай скорее запускать, Риз! Только не забудь загадать желание, — деловито напомнил Мелоне.       Ризотто посмотрел на него. Огонёк фонарика сверкал, словно пожар в зелени его глаза. Завораживающее зрелище… С трудом совладав с собой, едва ли не падая в звёздную бездну, Ризотто, улыбнувшись, кивнул. И, медленно моргнув, перевёл взгляд на фонарик.       Мелоне засмотрелся на его длинные седые ресницы. И нутром почувствовал, как он что-то загадывает.       — Я готов, — наконец произнёс Ризотто, с полными надежды глазами глядя на свой фонарик.       — Я тоже, — Мелоне радостно улыбнулся. — Тогда давай на счёт три? Раз…       — Два… — улыбаясь, вторил Ризотто.       — Три! — произнесли они шёпотом. В небо полетели два ярких фонарика.       Мелоне облокотился на плечо Ризотто, глядя вдаль. Ризотто, тепло улыбаясь, приобнял его.       Множество фонариков плавно исчезали из поля зрения, открывая взор на ночной небосвод. Яркие звёзды, словно жемчуг по неосторожности разбитых бус, рассыпались по всему чёрному полотну. Ярко светился белоснежный диск луны.       Мелоне обхватил ладонь Ризотто, переплетая пальцы.       — Луна сегодня такая красивая, — он устремил на неё свой взгляд.       Ризотто повернул голову в сторону Мелоне, пряча в темноте глаз волнение. Мелоне чувствовал, как неровно он дышит ему в макушку. А Ризотто не знал, были ли слова Мелоне констатацией факта или скрытым признанием в любви… Но что бы то ни было, с небывалой красотой луны он был согласен. А потому, посильнее сжав ладонь Мелоне в своей, негромко ответил:       — Такая красивая, что умереть можно.       Мелоне от этого ответа вздрогнул. И, обернувшись, обеспокоенно посмотрел Ризотто в глаза.       — Не надо умирать…       Ризотто посмотрел на Мелоне непонимающе. И от своей наивности почувствовал себя неловко. Мелоне просто имел в виду красоту луны… Забавно, однако, вышло.       — Я тебя люблю… — пробубнил Мелоне, обхватив ладонями лицо Ризотто. — Не надо умирать, даже от красоты не надо… Ризотто в ответ добродушно улыбнулся. И обнял Мелоне, нежно проведя большими пальцами по бокам.       — Я тоже, Мелоне. Я тоже тебя люблю.       Они приблизились друг к другу лицами. Столкнулись кончиками носов в эскимосском поцелуе… Как вдруг тишину разбил вдребезги оглушительный залп фейерверков. Мелоне вздрогнул от неожиданности. А Ризотто хрипло рассмеялся.       — Я… боюсь фейерверков… — робко признался Мелоне, закусив губу. И, щурясь, на миг взглянул на раскрашенное разноцветными огоньками небо.       — Грома не боишься, а фейерверков боишься? — Ризотто заботливо перебирал волосы на его голове, успокаивая.       Мелоне беспокойно закивал головой.       — Гром — это природное, а фейерверки — нет, — его голос звучал напряжённо.       — Тогда давай пойдём в более тихое место? — ожидаемо предложил Ризотто.       — Я буду признателен.       Очередной залп прогремел, кажется, громче прежнего. Мелоне чуть ли не впился пальцами в ладонь Ризотто до побеления.       Они осторожно спустились по каменным ступеням вниз. Ризотто, придерживая Мелоне за локоть, мысленно молил, чтобы фейерверки палили более редкими промежутками.       Удалось им и обойти стороной толпу празднующих. Через несколько минут они уже шли по более-менее тихой дороге.       Фейерверки и шум остались позади. В ушах зазвенела лесная тишина, выражая своё присутствие хором цикад.       Толстые стволы деревьев словно выстроились сторожевым коридором, пропуская сквозь свою пушистую листву редкие проблески лунного света.       Вскоре стал виден одинокий замок Ризотто. Во тьме ночи он выглядел жутко, но всё ещё притягательно. Мелоне даже заулыбался ему, как чему-то родному…       Миновав кривоватые ступени горного склона, арки замкового входа и пролёты коридоров, Ризотто с Мелоне наконец оказались в привычной для них гостиной. Ризотто остановился у вешалки рядом с дверным пролётом, снимая плащ. А Мелоне неспешно прошёл в комнату, всё ещё внимательно её осматривая.       На диван уселись вдвоём. Мелоне принялся расстёгивать свою обувь. Сел на диван, забросив ноги. И облокотился на Ризотто.       — Спасибо тебе большое, — утомлённо произнёс Мелоне, вздохнув. И потёрся о плечо Ризотто щекой.       Ризотто безмолвно погладил его руку. И снова в просторной комнате воцарилась тишина…       Мелоне сжал губы.       «Придёт время, и ты узнаешь, кто я. Ты умеешь ждать, не так ли?»       Сколько там уже Ризотто ждёт? Пришло время…       — Риз, — робко окликнул Мелоне.       — Да, Мелоне? — по привычке именем на имя обратился Ризотто.       — Я готов рассказать о себе, — твёрдо оповестил он. И внимательно посмотрел Ризотто в глаза.       Увидел, как Ризотто расцвёл. И смущённо этому улыбнулся.       — Я родом из бывшей страны белых ночей. Некоторые сейчас называют её Энканомией. Ну а в большинстве случаев, бездной. Лунной бездной. В принципе, верно.       Ризотто задумчиво посмотрел на Мелоне. И, словно его осенило, улыбнулся.       — А я думаю, что мне твой плащ напоминал. Я встречал в Разломе вестников бездны в такой же одежде. Только они выше меня на три головы.       — Да, существа оттуда несколько крупнее людей, — согласился Мелоне.       — Так ты вестник бездны?       — Нет, — Мелоне мотнул головой. — До него я так и не дорос и не дорасту уже никогда. Это в тех краях серьёзная должность. Меня изгнали за нечистоту крови. Мать связалась по молодости с человеком-священником. Из-за этого я родился скверным. И чем старше я становился, тем больше проблем приносил. Даже мачехе рядом со мной было невыносимо… А то, что я в ворона могу превращаться… Это моя расплата.       Скверный для падших. Чистый для людей. Картинка сложилась.       — Ворон считается самой умной и эрудированной птицей из всех, — сказал Ризотто так, словно оспорил слова о «расплате». — Он может планировать многоступенчатые действия и запоминать их последовательность. Он способен к абстрактному мышлению… Ты же невероятный!       Ризотто с улыбкой посмотрел на Мелоне. И робко коснулся щеки у края повязки большим пальцем.       — Глаза у меня нет, — машинально произнёс Мелоне. Никому никогда не было покоя из-за этой повязки…       Ризотто не воспротивился секундному порыву. И поцеловал именно в то место. Мелоне словно растаял. И, ткнувшись носом в щеку Ризотто, тоже поцеловал. Проложил дорожку из мягких поцелуев к губам… И сам не заметил, как, изящно перебросив ногу, уселся на бёдрах Ризотто. Кажется, он к себе и потянул…       Мелоне внимательно посмотрел Ризотто в глаза, словно давая выбор. Готов ли он распрощаться с частичкой чистоты и непорочности в себе. Да и ключевым словом было «словно». Это была чистой воды иллюзия выбора.       Дыхание Мелоне стало жарче. Казалось, будто от него сохнут губы. И отказаться от приятной прохлады чужих просто не представлялось возможным.       От осторожного касания губами своих Мелоне улыбнулся. Умилила эта тонкая грань неопытности и робости с незатухаемым пламенем желания, сверкающим в глазах.       Мелоне мягко отстранился, только чтобы обхватить ладонями лицо Ризотто. И, склонившись к уху, вкрадчиво прошептать:       — Доверься мне, — медленно, почти по слогам, — расслабься.       И Ризотто безмолвно расслабился тотчас же. Мелоне медленно поворачивал его лицо под нужными углами, плавно углубляя поцелуи. Искушение пожирало огнём уже его самого.       Мелоне разомкнул поцелуй. И медленно облизнул верхнюю губу.       — Можно? — он поддел пальцами майку Ризотто. И, не дожидаясь ответа, нырнул под неё ладонями. Защекотал кожу ногтями.       Ризотто едва уловимо вздрогнул. Мелоне уловил его вздох поцелуем. И потянул майку выше.       Ризотто всё же перехватил инициативу на себя. А Мелоне взял из его рук майку и бросил её на пол, изящно взмахнув рукой.       «Красиво», — подумал Ризотто, еле дыша. И потянулся к пуговицам сорочки Мелоне. То, что от своего плаща он, кажется, точно отказался в пользу бывшей ранее вещи Ризотто, тронуло. А плащ у Мелоне был прелестный…       Мелоне отклонялся назад, пока руки Ризотто опускались всё ниже и ниже. И так же плавно, словно в танце, поднялся. Улыбнулся, словив на себе восхищённый взгляд Ризотто. И, расправив руки, словно крылья, сбросил с плеч сорочку.       — Хочешь, — Мелоне наклонил голову вбок, глядя на Ризотто, — меня? Ризотто провёл пальцами по его груди. И, смело потянувшись к губам, поцеловал.       — Уже не робеешь, — Мелоне удовлетворённо улыбнулся. — Мне нравится.       Ризотто наклонил голову ниже. И в доказательство поцеловал Мелоне в шею.       Одного поцелуя сполна хватило, чтобы захотеть ещё. Мелоне так вожделенно отзывался на ласки… Шумно дышал, запрокинув голову.       — А ты быстро учишься, — подметил Мелоне сбитым шёпотом. Справился наконец с пуговицей на брюках.       — Стараюсь, — честно признался Ризотто, вздохнув с облегчением.       Мелоне метнул искрящийся взгляд вниз. И несмотря на робкое прикосновение к члену, обхватил его смело, сорвав с губ Ризотто нетерпеливый стон.       Мелоне был не из тех, кто томил бы или мучил. Но поиграть ему нравилось. Изящными движениями рук он оглаживал член по всей длине, заглядываясь на подрагивающие ресницы Ризотто. Приблизился к губам, ловя его сладострастные стоны.       Ризотто сходил с ума. Туман похоти застлал и без того не блещущие безупречным зрением глаза.       Мелоне заметил едва выступившие капельки пота на его лице. И, даже не пытаясь удержаться, лизнул его щёку.       — М-м-м… — Мелоне опалил тёплым дыханием свой влажный след на щеке Ризотто. — На вкус ты… — он, щекотнув носом скулу, мягко прикусил мочку уха. И вкрадчиво прошептал: — Как яблоко, которым недавно делился со мной…       Ризотто прогнул спину. И, приглушённо простонав, излился. Но Мелоне нежными движениями выплеснул всё. И уткнулся носом в ямочку между ключиц.       Ризотто положил свою ладонь на голову Мелоне. И принялся ласково гладить. «Я счастлив, что у вас складываются хорошие отношения с Мелоне-саном. Я ему всё же неровня, а вот вы отлично ему подходите. Он расторопен, понятлив. И нет такой услуги, которую он не смог бы оказать…», — Ризотто, помнится, не очень серьёзно отнёсся к этим словам, когда только услышал, хотя знал, что Рохан никогда не врал о тех, кто был ему близок. Но собственный опыт ценнее всего.       Ризотто провёл рукой по спине, улыбаясь. На ней и намёка на бывшие следы насилия не было. Скользнул ниже. И когда коснулся брюк, Мелоне загадочно улыбнулся.       — Я сниму полностью.       Он встал на ноги и, расстегнув брюки кончиками пальцев, приспустил их вниз.       Ризотто смущённо наблюдал за тем, как брюки соскальзывают по бёдрам Мелоне. И чёрный пояс с чулками сейчас воспринимались совсем иначе.       Мелоне благодаря им холодно. А Ризотто жарко так, что внутренности нещадно сводит. А ведь казалось бы, это вполне обычный атрибут одежды…       Ризотто выразительно похлопал ладонью по дивану. И Мелоне, тотчас же поняв его намёк, послушно лёг возле него, задевая натянутым носком его руку. Он, кажется, без сомнений знал, насколько нравится Ризотто.       Ещё бы. Ведь сердце Ризотто стремительно упало в пятки оттого, как перед ним стелился Мелоне.       Даже лишь наклонившись, Ризотто чувствовал исходящий от тела Мелоне жар. Призывно приоткрытые губы словно ожидали поцелуя. Ризотто и не медлил: одного его прикосновения к губам стоило довольного мычания Мелоне. Абсолютно расслабленный, он позволял ласкать себя, как только вздумается. Ризотто оценил его по достоинству. И, огладив пылающую негой грудь, принялся мягко тереть бледно-розовые, словно цветки шелковицы, соски.       Мелоне, всхлипнув, прогнулся. Стали видны красивые выступы его рёбер. И Ризотто, скользнув одной рукой под спину, пересчитал их поцелуями.       А сколько пёстрых цветов распустилось внутри, окутывая рёбра… Мелоне был готов поклясться, что чувствует запах каждого из них. И эта была не та злая болезнь, а нечто лёгкое и воздушное, как теплый летний ветер, ласкающий травяные ковры на лугах.       Ризотто провёл рукой по чистой, словно и не было тех жутких царапин ранее, спине. И довольно улыбнулся.       Мелоне и сам был рад. И в качестве благодарности принялся мягко царапать затылок Ризотто, пропуская сквозь пальцы его серебристые волосы.       Ризотто провёл влажными губами от рёбер до самого сердца. Ему и сначала показалось, что грудь с правой стороны пылает сильнее всего. А когда коснулся её губами, понял, что не ошибся.       — Когда я стрелял в пламенный цветок, это взаправду было самое буквальное сравнение, — Мелоне от удовольствия ворковал. Ризотто метнул на него удивлённый взгляд и, заметив на его лице игривую улыбку, прикрыл глаза.       Проведя ладонью по рёбрам и мягкой ткани пояса, скользнул к члену.       — Ты разжигаешь в моём сердце огонь, — на вздохе произнёс Мелоне.       Ризотто основательно обхватил его член, обласкав пальцем головку. И с изумлением про себя отметил, что крайней плоти у него не было.       Он приподнялся на локте. На первый взгляд, с вызовом посмотрел Мелоне в глаза. Но взгляд его был по-настоящему влюблённым.       — Этим огнём ты растопил лёд в моём сердце, — сделав акцент на предпоследнем слове, он улыбнулся. Улыбнулся тому, что наконец и сам нашёл смелость сказать больше двух слов.       И вновь склонился к шее, принявшись ласкать поцелуями нежную кожу. Изучающе заводил ладонью по едва отвердевшему члену. И почему-то эта особенность Мелоне ничуть не смущала. Очень нравилась.       Это ведь стоило долгого искушения горячим телом. Его плавных извиваний. Дурманящих стонов. Чтобы ещё раз убедиться в том, что голос у Мелоне действительно великолепен.       Медленную реакцию недостатком назвать было грешно. Особенно с тем, как Ризотто вошёл во вкус.       Мелоне, прижимаясь ближе, уже терзал его спину своими когтями. Подставлял шею под более чувственным углом. Одного лишь горячего дыхания Ризотто хватало, чтобы сердце искрило. А когда он прижался губами к сгибу шеи, Мелоне был готов взорваться.       От череды нежных и глубоких поцелуев он медленно сходил с ума.       — Риз, — прохрипел он, облизнув пересохшие губы.       Ризотто поднял голову. Мелоне заглянул в его чёрные омуты. И был счастлив в них утопать.       А накрывали они с головой…       Ризотто склонился к губам Мелоне. И словил поцелуем сдавленный стон.       Мелоне отвечал на поцелуи лениво. Но его томное дыхание говорило громче попыток держаться стойко.       Взгляд Мелоне походил на туманность Ориона. Тлел вожделением. И оторваться от него было невозможно.       Но приятная слабость взяла верх: Ризотто улёгся рядом с Мелоне, прижимая его ближе к себе.       Мелоне прижался к его шее носом, шумно вдыхая, по-видимому, новый запах. И по довольному урчанию, кажется, был в восторге.       — Ты пахнешь имбирём. И, честно говоря, я этого ожидал, — он потёрся носом о влажноватую кожу шеи.       — Какой метод восприятия для тебя лучше? — вдруг поинтересовался Ризотто. Хотя он и не сомневался, что Мелоне ответит.       — Разумеется, зрительный контакт. В глазах написано больше. А запах имеет свойство часто меняться. Я иногда интересуюсь у людей своим запахом, потому что могу понять, какого они обо мне мнения, — Мелоне прикусил губу, раздумывая над примерами. — Рохан-сан говорил, что я пахну сожжённым дубом. Это значит, он видит во мне что-то родное. Ты говорил, что я пахну сладко. Тогда я подумал, что нравлюсь тебе. А вот, например, Хиросе-сан считает, что я пахну гнилью и сыростью.       Ризотто удивлённо распахнул глаза. Он хоть и встречался с Коичи лишь однажды, но не ожидал, что он может так брезгливо относиться к кому-то.       А Коичи относился к Мелоне с ненавистью с первого дня знакомства. И хотя Мелоне изначально старался показать себя с самой лучшей стороны, чтобы подружиться с ним, с каждой, пусть даже и случайной встречей, это желание угасало.       Мелоне, конечно, умел придерживаться нейтрального мнения о людях и абстрагироваться от тех, кто ему не нравится.       Но росток ненависти, как бы того ни хотелось, все же пробился. Мелоне не стал терпеть оскорбления Коичи в сторону Рохана. Особенно в период, когда Рохана, как главу города, следовало бы, напротив, поддержать.       Окончательно взрастил ненависть иной случай. Мелоне, затаив тоскливый вздох, вспомнил его досконально.       — Можешь рассказать, легче станет, — пробормотал Ризотто, уткнувшись ему в макушку.       Мелоне вздохнул уже слышно. И, выдержав паузу, стал рассказывать.       — Это случилось в том году. Рохан-сан очень сильно заболел, ты, наверное, слышал о той Церемонии Вознесения… Первые три дня к нему никого кроме Айи-сан и мисс Лизы-Лизы не пускали. Это я понимал: в те дни он действительно выглядел, мягко говоря, плохо. Но потом пошёл на поправку.       Ты наверняка знаешь, что Джоске-сан — возлюбленный Рохана-сана. И он, разумеется, очень хотел его проведать. Смело направился ко дворцу. Не успел пароля назвать, как проводник ему: «Мне жаль, но я не могу вас пустить». Джоске-сан ничего не понял. Но подумал, наверное, что, может, пока не время.       Но изо дня в день Джоске-сана не пускали во дворец. И в один из таких дней я застал его стоящим возле проводника. Он всё ещё пытался упросить его впустить. Я не смог пройти мимо, вмешался. И когда Джоске-сан обернулся… Клянусь, я никогда не видел у людей настолько измученного лица. Огромные синяки под глазами и взгляд такой усталый… И просил, то есть, пытался просить он очень жалобно. А его всё не пускают и не пускают. И после моей просьбы не пустили. Оказалось, что и меня пускать не велено. Тогда-то я и понял, кто за всем этим стоит.       А я ведь даже не поверил сначала. Хиросе-сан вроде как наладил отношения с Джоске-саном после его победы над «Кошачьей королевой». Хотя я в их отношения никогда не лез…       — Почему у них были такие натянутые отношения? — Ризотто повернул голову, поластившись щекой о мягкие волосы Мелоне.       — Из-за того, что Джоске-сан пират, — Мелоне улыбнулся, но просочилась сквозь неё и горечь. — Когда главой города был отец Рохана-сана, всё было иначе. В том числе и отношения с пиратской группировкой.       — А тебя он почему не взлюбил?       Мелоне расплылся в улыбке. С горечью, но ехидно усмехнулся.       — Смерть над твоей головой кружит, а ты и рад стараться. Он только и ждёт, как бы твою честь опорочить. Я видел, как он через тебя перегибался, когда ты болен был. Пригрел змею на шее. Грех на свою душу берёшь тяжкий, бог тебя не простит… — он опечаленно вздохнул. — Столько я о себе наслушался… И ладно бы только на словах была его ненависть. Когда Рохан-сан болел, я втайне за ним ухаживал, пока у Айи-сан были какие-то дела. Заварил я ему однажды чай. А Хиросе туда добавил что-то… вроде отравы. Я даже боюсь думать, что это яд был! Когда я собирался чаю налить, я почувствовал запах. Думать больше было не на кого: по просьбе Айи-сан всех секретарей и прочих слуг отправили в отпуск для их безопасности. Никто ведь не знал, как ещё может проявиться заболевание Рохана-сана.       Или… По глупости я однажды оставил свои перчатки на одном из столов дворца. Собирался как всегда доложить Рохану-сану о выполненном поручении с похитителями сокровищ. Подхожу к кабинету и слышу из-за двери: «Из-за таких, как этот… — Мелоне, брезгливо скривившись от досады, сделал паузу в цитате, — Членосос, репутация нашей группировки может рухнуть в одночасье. Сами знаете, стены у нас с ушами. Вы же не хотите этого, верно?».       Я не знаю, что мной двигало. Но в кабинет я постучался. Вошёл. А Хиросе мне эти перчатки в лицо суёт. Они были перепачканы в чём-то белом. Умело перепачканы. Так, чтоб только одна мысль и возникала… Я растерялся сильно. Не знал, что ответить. Думаю, Хиросе того и добивался. «Да с такой обувью, как у вас, Мелоне-сан, на соседнем острове с жёлтым билетом стоят». Признаюсь, ударил он тогда как в солнышко. «Цена вам — пятьсот моры».       Мелоне криво сглотнул. Просипел жалобное:       — Прости, Риз. Не бери в голову.       Вздохнул, не желая, видимо, заплакать. Но Ризотто безмолвно повернулся на бок и крепко его обнял.       — Он тебе завидует, это очевидно, — Ризотто и сам тяжело вздохнул. — Не будь он важным человеком, разорвал бы. А Рохан тебя любит. Мне только хорошее о тебе рассказывал.       — А чему завидовать?! Я такой же как он! Должность у меня ниже! — голос Мелоне, надрываясь, дрожал. — Я знаю, что Рохан-сан ему не поверил. Успокаивал меня. Ведь стены у нас действительно с ушами, — он шмыгнул носом и, кажется, усмехнулся. — В конце концов Хиросе так и предъявил, что уйдёт, раз уж я такой…       — Какая низость, — Ризотто сокрушённо мотнул головой. — Опускаться до шантажа, да и такого дешёвого… Уйдёт и уйдёт. В работе нет незаменимых.       Мелоне шумно вздохнул. Немного успокоился. И, отпрянув от груди Ризотто, вытер с неё слезы.       А Ризотто обхватил его лицо и мягко вытер мокрые дорожки большими пальцами.       — Наоборот хорошо, что ты выговорился. Хоть терзать тебя перестанет… — он ласково улыбнулся. И мягко поцеловал в губы.       Мелоне радостно улыбнулся сквозь поцелуй. А Ризотто принялся осыпать поцелуями порозовевшие щеки.       — Спасибо, Риз, — прошептал Мелоне, вновь глубоко вздохнув. И, счастливо улыбнувшись, поцеловал Ризотто, вложив в поцелуй переполненное нежностью «я тебя люблю».       Действия, как и взгляд, порой говорят громче слов.

***

      — Я очень рад, что ты согласился выйти со мной на прогулку, Рохан, — радостно произнёс Джоске, улыбаясь. — А то совсем к стулу прирастешь своему, гляди и отрывать придётся!       — Знаешь, дорогой, — Рохан хоть и улыбался, но вздохнул опечаленно. — Прогулки прогулками, а кадры пустуют…       — Не понял, — Джоске нахмурился. — Какие ещё кадры у тебя пустуют?       — Коичи вчера положил мне на стол заявление об отставке. А сегодня первым рейсом уплыл в Монту…       Джоске резко остановился и преградил Рохану дорогу.       — Чего? Это что ещё за дела? В смысле? Что случилось? — Джоске, усыпав вопросами, неверяще помотал головой. — Рохан?       Рохан напряжённо вздохнул. И как-то виновато объяснил:       — Ну ты же знаешь, как он Мелоне притеснял. А когда узнал, что Ризотто Неро будет жить рядом с гаванью, так ещё и… в таком здании, вообще с катушек слетел. Я ему не раз рассказывал о том, что если бы не Ризотто, я бы всю жизнь в четырёх стенах провёл. Он же меня научил своими сверхспособностями управлять… А я это очень ценю! — он аж ладонь к сердцу приложил.       Джоске этому жесту улыбнулся.       — Ну а Коичи что?       — А что Коичи. Как об стенку горох! — фыркнул Рохан. И, устало закатив глаза, передразнил его тон, его же слова, и процитировав: — Да он же колдун и душегуб! Деспот. Дьявол. Ему опасно даже близко к гавани подходить!       — О-ох… — только и вздохнул Джоске, хлопнув себя по лбу.       — Да таким тоном, будто знает его как свои пять пальцев! — возмутился Рохан, продолжив идти по аллее. И в конце концов махнул рукой. — Да ну его. Скатертью ему дорожка в этот… человекопритон.       — Какое точное описание! — подметил Джоске, догнав Рохана. — Слушай! Коичи умотал… А как же Юкако?!       — Не беспокойся. Расстались. Не очень красиво, но…       — Ну попадись он мне на глаза в Монту… Я ж его!.. — Джоске, злобно прищурившись, махнул кулаком. — И вообще… Я больше не верю в любовь!       Джоске драматично свёл брови, словно плача.       — Я тебе сейчас как не поверю! — строго процедил Рохан сквозь зубы. Но не сдержал добродушного смеха, когда Джоске едва слышно расхохотался сам.       — Сейчас, слава богу, Юкако очень поддерживает Рейми, — успокоившись, закончил историю Рохан. — Я от души благодарен этой прекрасной девушке. Никогда и никого в беде не бросит.       Они подошли к небольшому цветочному полю и остановились в изумлении.       Перед ними предстала чудная картина: коронованный цветочным венком Ризотто, плетущий ещё один. И рядом с ним сидящий Мелоне, с улыбкой и явной заинтересованностью наблюдающий за процессом.       А как этот яркий венок был Ризотто к лицу — не передать словами!       О чём они говорили, слышно не было. А слова и не были нужны — всё и без них было предельно понятно.       Ризотто доплёл венок. Мелоне, покорно склонив голову, был им коронован. Они рассмеялись. И Ризотто, обхватив пальцами подбородок Мелоне, притянул его ближе к себе.       Волна нежности, исходящая от его прикосновений и их поцелуя, долетела и до Рохана с Джоске. Надо сказать, чуть не сбила с ног.       Рохан растроганно улыбнулся. И ещё раз про себя отметил, что на истинную любовь способны лишь чистые сердца. Именно такие и были у Мелоне и Ризотто, несмотря на их происхождение.       — Ну, не будем их смущать. Пойдём, — Рохан улыбался так широко, что казалось, его лицо порвётся от такого напряжения. И, схватив Джоске за руку, потянул за собой, зашагав в обратном направлении.       — А я знал, что они начнут встречаться! — так же умилённо улыбаясь, заявил Джоске.