Секрет Бессмертия

Часто, почти постоянно из каждого чайника густым паром слов можно услышать о том, как важно иметь друзей. В книгах и учебниках пишут о важности дружбы, о том, как это классно и о том, что жить невозможно без родственных душ. Без общения и разных разговоров по интересам, без поддержки друг друга и весёлых моментов вместе. Только не все понимают, что не каждый умеет заводить общение. Не каждый умеет поддержать человека в трудную минуту, особенно дорогого. Не каждый умеет веселиться, и не каждый хочет всего этого. Часто дружба — совсем не то, о чём нам втирают в различных рассказах с серой моралью и открытым финалом. Они не знали, можно ли это назвать дружбой. Они не знали как это вообще можно назвать. После случая, о котором знали только они, отношения друг к другу совсем сбились с так хорошо запомнившегося пути. Одиночные фразы были неловкими. Косые взгляды ставали мягче. Осуждение и брезгливость сменились на равнодушие и небольшую заинтересованность. И что главное, секрет шатенки оставался между ними за семью замками. Никто из них не хотел затрагивать эту тему, но и рассказывать никому ничего в корысных целях рыжий не стал. Почему-то веснусчатый мальчик не хотел таким способом вредить девушке. Или всё же парню... В любом случае, как угодно, но не настолько подло. Небольшие стычки и задиристые отношения остались такими же, как и до этого, но имели немного более "лёгкий" характер. Теперь, вместо испорченой из-за пасты юбки были, — довольно безобидные по сравнению, — члены в тетради. Теперь, при взаимных обзывательствах вместо искажённой ненавистью гримасы могла проскочить игривая усмешка или, на крайний случай предупреждающий оскал. Было приятно с того, что предмет карего воздыхания начал относиться снисходительнее. Даже, можно сказать, веселее. Их драки теперь не заканчивались посиделками в медпункте или у замдиректора, а иногда это и дракой сложно было назвать. Рыжий сам не знал что перемкнуло у него в голове, но увидев девушку, — пардон, парня, — в действительно беззащитном да и, плюсом, полусознательном состоянии, что-то невольно заставило немного задуматься. В такой степени невольно, что он сам стал не замечать, как постепенно начал смягчаться по отношению к кареглазому мальчишке. Был у него друг год назад, который также сидел на веществах. Хороший парень, старше него самого на лет так семь, но общались буквально как одногодки. То ли Накахара был не по годам взрослым, то ли приятель не по годам мал, сути не меняет. Он был довольно умным, часто учил рыжего разным приёмам с ножами и был в общем прекрасным собеседником. Из знакомства с этим парнем Чуя и научился делать капельницы с физраствором, ибо частенько приходилось заставать друга не в самом лучшем состоянии. Тринадцатилетний мальчик буквально в рюкзаке носил всё нужное для капельницы. Приходилось действовать. Только вот сторчался парень, при чём довольно таки мучительно. Потерял свою личность и стал принимать вообще любую херь без разбора. Отчего и случился лютый передоз. Летально. Наверное, именно этот момент в своей жизни двинул рыжего помочь нуждающемуся, ведь представив то, что он мог не сделать и остаться на месте, в голове на секунду проскольнул укор: "Это ты сидишь на месте. Из-за тебя он умрёт. Ты знаешь что можешь помочь". И, наверное, именно из-за этого какое-никакое отношение Чуи всё же немного смягчилось. Приём веществ у шатена так и продолжился, только теперь осторожнее, ведь некоторые крупицы — взорвавшиеся планеты, — памяти приходилось восстанавливать почти с нуля. *** Конец учебного года был совсем близок вот-вот дыша в спину. Некоторые ученики в искушении кусали губы и понемногу начинали совсем не заботиться об учёбе до момента контрольных и экзаменов. Последние дни февраля блестели ярким солнцем на влажном от дождей асфальте. Оно играло с голыми от листья веточками, пускало зайчиков в чужие окна и игриво светило в глаза зевак что сидели за офисными компьютерами и школьными партами. Подростки лениво черкали ручками по тетрадным листам, не сильно прислушиваясь к материалу самого важного предмета, правда он таков только по мнению учителя. Рыжий и дальше пинал хуи с написанным конспектом на этот урок, ничего не делая и привередливо пихая заучку перед собой острым карандашиком, если бы только в один момент ему на парту не прилетел небольшой комочек бумаги. Лениво оглядевшись он взял его в руки, давая оценку такой не оригинальной тупости и разворачивая листик. На нём было не совсем аккуратным почерком выведена фраза: "Сегодня после школы на пожарной лестнице второго этажа" Его лицо нахмурилось, а картинки в памяти сменялись, показывая запамятованые почерки в голове, подбирая тот к которому может пренадлежать это письмо. Один набор букв сменялся другим, и ведь он точно помнит этот почерк, но он будто и не тот. Исковеркали? Ещё несколько вопросов пролетели в чужой голове так быстро, что парень и не успел толком над ними задуматься, как прозвенел звонок. Класс медленно стал опустошаться. Ученики текуче вытекали из одного помещения, сливались с серой массой других учеников и втекали в другой класс. Ещё наверное ни разу не было такого, чтоб Накахара настолько ждал встречи, при этом от слова не зная к кому идёт. Если это какие-то выблядки что решили на него наехать — он ни капли своей взбешённости не пожалеет, потому что он ненавидит неопределённостей. Если зассали прямо написать кто это — значит явно боятся, тогда вопрос — кто из всех это может быть? С учётом того, что это могут быть люди даже не с его класса — подумаешь, попросили подбросить. Уроки медленно шли своим чредом, сменнясь другим от звонка до звонка. Эта небольшая симуляция детской колонии строгого режима подходила к концу, и на лицах учеников можно было заметить разный спектр эмоций — от усталости до радости. Кто-то был рад тому, что наконец выйдет из стен школы и помчится домой отдыхать, кто-то устал от всего этого и понимает, что нужно ещё ждать транспорт чтоб доехать домой, а кто-то уже по пути меж классами спит стоя и сидя. Последний звонок на сегодня, оповещающий конец дневной смены для учащихся днём детей был глотком воздуха, ведь все, — кто-то торопливо, кто-то — лениво, — выползали из ворот школы. Распрощавшись с друзьями — в частности с Акутагавами. Эти брат с сестрой поражали своей сплочённостью с самого детства и были довольно милыми собеседниками. Рюноске Акутагава довольно бледный человек, как на вид, так и характером. Сам почти постоянно хмур как дождевые тучи, чаще всего задуман о чём-то, довольно мило сдвигая тонкие брови к переносице. Лишь сестрёнка могла его вывести из состояния насупленной скалы — ей он мог без сомнений улыбнуться, но в своей манере — по большей части глазами и иногда лишь подняв уголки губ. Несмотря на всю его неразговорчивость — с парнем можно засесть с разговором надолго. Правда он больше вольный слушатель ежели рассказчик, но тем не менее с ним никогда не скучно. А ещё его чёрные волосы с белыми кистрчками довольно мягкие. Тем временем его сестра почти полная противоположность. Гин Акутагава довольно высокая для девушки. Её длинные чёрные волосы собраны в высокий хвост, а две прядки с белым вкраплением красиво обрамляли аккуратное лицо в маске. Она носит брекеты и довольно сильно комплексует из-за этого, поэтому лицо её почти постоянно на половину закрыто. Девушка довольно тихая, можно даже сказать как брат, но тем не менее она более вспыльчива чем он. Не бросает слов на ветер, и услышать от неё слова угрозы, — что уже считается достижением, — равно тому, что ты уже одной ногой в могиле. Акутагавы ушли в свою сторону, а Накахара развернулся, возвращаясь обратно в школьные коридоры. Попетляв среди белых и мятных стен он завернул на нужную лестничную площадку, понимая что господин или госпожа инкогнито ещё не пришла. Решив пренебречь школьными уставами он достал из рюкзака сигареты, вынимая одну из пачки и оттуда же зажигалку. Два щелчка и серый дым пошёл врозь по лестнице, на которую рыжий в свою очередь сел. Потерев пальцами переносицу он устало глянул в небольшое окно что показывало небо застелённое небольшими тучами. Отлично, видимо скоро будет дождь. Тихий, размеренный стук каблуков разрезал лестничную тишину. Парню было отнюдь не интересно посмотреть кто йдёт по ступеням, раз девушка — значит и проблем поменьше. Перед курящим, немного сгорбленным парнем остановилась высокая особа в юбке и длинном чёрном плаще, в туфлях на небольших каблуках и с чулками чуть ниже колена. — Что, даже посмотреть на меня не удосужишься? Мелодичный голос отбивался от стен чутким, небольшим эхом. Он прозвучал так, что рыжему показалось, будто в его уши закрутили несколько шурупов вручную. Сигаретный дым помчался в сторону от девушки, а Накахара, не поднимая взгляда хмыкнул, отбрасывая окурок куда-то в сторону. Он откинулся назад упираясь локтём в ступеньку. — Знаешь, я и не сомневался что инициатива писать записки придётся на такую трусиху, как ты. — голубые глаза поднялись, оглядывая худощавую фигуру что сложила руки на плоской груди. — И тем не менее ты пришёл, Накахара. Значит ты был заинтересован в том, кто тебе написал. — небольшая ухмылка и игривые искры в глазах красиво обрамляли лицо стоящей. — Я сразу понял что это твой почерк. На кой хер ты затеяла эту анонимную хуйню? — А ты думаешь я не знаю, что если бы я сказала это тебе в лоб — чёрта с два ты бы пришёл. — девушка закатила глаза, фыркая себе под нос и переводя взгляд на окно. — Но я пришёл, и придётся внимательно послушать твои речи о том, что тебе от меня надо. Девушка обречённо вздохнула, заводя руку и неловко потирая шею. Она вздохнула садясь перед парнем на корточки. Волосы шатенки растеклись по её плечам и груди, прикрывая белую блузку и чёрный воротник школьной формы. Она собралась с силами, холодно смотря на рыжего и наконец выговаривая: — Расскажи мне всё, что я говорила тогда. — А тогда это когда? — в голове отчётливо было слышно насмешку и понимание преимущества над этой ситуацией. — Не будь хоть когда-то идиотом и просто расскажи. Не делай из меня дурочку и будь нормальным человеком. Что. Я. Тогда. Говорила? Звонкий смех пошёл луной по этажам лестницы, а его обладатель откинул голову. — Какая ты скучная, Ота. Думаешь я просто так выложу всё такой солевухе как ты? — Имей ввиду это не только твоя история, в ней я также причастна как и ты. Да и думаю не всем будет приятно узнать, что авторитет класса, отличник и бурая гроза на самом деле избил человека до полусмерти, и на нём лежит подсудное дело. Кто там начнёт разбираться, а? А слухи пойдут не самые приятные, и может дойти вплоть до отчисления. — Имей ввиду, если кто-то в это и поверит — не рыпнеться. Кто захочет иметь неприятности с тем, кто избил человека? — Хм, и вправду. Тогда... Как насчёт того, что он зарабатывает моделью на порно сайте? Прикольно будет, если ещё и прифотошопить твоё ебало к какой-то грязной шлюшке и разослать это по группам школы. Весело, неправда? А репутация то как пошатнётся. — Тц. Сука бинтованная. Хорошо, допустим, и что ты хочешь узнать? — Всё. Что тогда было, как это было и что я говорила. — девушка села рядом доставая свои сигареты, подкуривая. Накахара курил уже вторую, отставать в этом не сильно хотелось. Приятный мятный аромат в перемешку с табачным дымом наполняли небольшую лестничную площадь. — Да чё там рассказывать... Ты чуть не сторчалась, я тебе капельницу физраствора сделал... — Тоже мне, медик. Где ты вообще достал физраствор и капельницу, гений? — Не бубни. Сама захотела узнать что как было. Ну а дальше тебя понесло. Ты была будто в бреду. Ну типа, глаза закрыты и ты будто спишь, но при этом что-то говоришь и даже отвечаешь на чужие слова. Чёт там про планеты втирала, про розу и маленького принца... — рыжий немного нахмурился, вспоминая все слова и действия тогда. — дальше.. Ты вроде начала приходить в себя. Только вот когда я спросил кто ты и что помнишь, ты сказала что ты парень. Дазай Осаму кажется, это правда? — голубые глаза перевели свой взгляд на особу с длинными волосами, что пусто смотрела в окно, выдыхая дым из лёгких. Ему, Дазаю, нечего было сказать. Он запутался в себе и всём этом дерьме. Его болели уколы и голова просто раскалывалась. Надо же было самому быть инициатором встречи, которая и так бы ни чем хорошим не закончилась. Молчание затянулось на несколько дольше чем нужно, и рыжий нахмурился, повторяя вопрос. — Это правда? Шатен лишь вздохнул опуская взгляд на местами треснутый кафель. — Да. Это правда. Я на самом деле парень. — Тогда какого хуя ты все эти года притворялся девочкой? Родители-то знают? — Я не хочу тебе всё это рассказывать. Ты не тот человек которому я могу доверить, уж прости. — Ты мне уже доверил этот секрет. Боишься что расскажу? — Конечно блять боюсь. Потому что ты мразота циничная, что о других нихуя не думает. Спиздит что-то, не задумываясь о последствиях, а потом невинный человек отгребает всю ту кашу что ты заварил. Уж знаю по себе, спасибо. — злость вспыхнула в карих глазах, и все слова вылетели с уст как-то самостоятельно. — Ясно... Что ж. Я думаю... Если захочешь — сам расскажешь. Я не буду нажимать на тебя чтоб разобраться во всей этой херне. Мне просто забавно с того, что ты действительно похож на девчонку. — на чужом лице появилась усмешка, а голубые глаза как-то даже по доброму сверкнули. — Ахуенный комплимент, спасибо дядя. — шатен хмыкнул но кончики губ всё равно дрогнули вверх. — Тоесть ты типа транс или всё это не по своей воле? Или ты тайный агент, а? — Очень смешно. — тяжёлый вздох и взгляд вникуда сменил небольшую задорность. — на самом деле да... Это не совсем по моей воле. — Вот как... И кто так с тобой? — Мой папа... Помешан на том что я девочка. — говорить было неловко и страшно. Он не понимал что творится у него на душе, потому что в подобный момент его главная влюблённость отошла на второй план, отдавая ситуацию тревоге и боязни. — Правда... Нет, не так. Вернее, он и за мальчика принимает. Но иногда что-то случается, и он начинает... Впрочем, неважно. Я и так тебе слишком много рассказал. Можешь быть доволен, ага. — И все эти восемь лет ты был парнем... Слушай, ты не пробовал в органы опеки подать или чё? Это же нездоровое поведение. У твоего папани явно что-то с головой, не задумывался? — Я люблю его... И мне нет надобности что-то кому-то сообщать. Тем более, если у него всё получится, он вернёт к нам маму. Блять! — шатен распахнул глаза прикрывая рот руками, выпуская совсем тихое дрожащее дыхание. Он в страхе перевёл глаза на ничего не понимающего и запутанного рыжего, но затем до него начало доходить. Его мать мертва. — И каким образом он... Должен это сделать? Воскрешение невозможно! Ты слышишь что говоришь? — Я тебе и так сказал слишьком много. И я верю в своего папу, он обязательно что-то придумает... — он вздохнул опустив голову, доставая вторую сигарету и вновь подкуривая, выпуская серый дым куда-то перед собой. — А вообще... Я и не думал что с тобой можно поговорить как с нормальным человеком. Удивляешь, Накахара. Приятно удивляешь. — он устало усмехнулся, зажимая сигарету между зубов и скидывая с себя пальто, аккуратно ложа его себе на колени. — Ага, да. Слушай, а почему ты носишь бинты? — Сначала называешь меня бинтованной шлюхой, а потом спрашиваешь почему они на мне? — шатен коротко посмеялся заглядывая в голубые омуты с едким укором. — Ну не начинай, окей? Сейчас я с тобой нормально разговариваю. — он не выдержал напряжённого контакта взглядами, закатывая глаза. — Ладно, допустим я извиняюсь за эту хуйню. Полегчало? — Вообще нет. Но, может, я и расскажу тебе что-то. При одном условии. Знай какой я добрый. — усмешка на лице стала шире, а в коньячных глазах заиграли маленькие дьяволы. — И какое же условие, мистер принцесска? — рыжий отразил чужую улыбку, а в его омутах расцвёл азарт. — Поцелуй. Поцелуй меня и я тебе расскажу! — наблюдая как чужой азарт потихоньку стухает вместе с улыбкой, а на лице буквально появляется метафорический кружочек с загрузкой его ухмылка только разрослась. — Или зассал? — Я педик по-твоему или чё?! Стоп... Или ты сам гей..? Пиздец, фу блять... — он достал свои сигареты, прикуривая. — Хотя чего было ожидать от пацана что пол жизни под девку косит, пф. — Нет так нет, мне же лучше. — он выдохнул дым в чужое лицо, тихо хихикая и наблюдая за озадаченостью рыжего. — Ладно. Ладно, допустим я это сделаю. Но где гарантия того что ты меня не наебёшь и расскажешь? — веснущатое лицо отображало все стадии, буквально в нескольких секундах — от отрицания до принятия. — Могу залогом отдать тебе на время свою пачку сигарет. Имей ввиду, она последняя, поэтому я тебя наёбывать не стану. — он довольно хмыкнул, когда рыжая голова почти перестала втыкать. Он вручил ему свою пачку выкидывая окурок куда-то в сторону. Накахара ещё несколько секунд колебался, но приняв все за и против потянулся к шатену, целуя парня в щёчку. — Теперь выкладывай хуль ты с бинтами. — Тебе вот так вот всё расскажи да покажи. — он забавно надул губки специально растягивая слоги, на что в ответ услышал короткое: "Не беси меня". — Хорошо, ладно. Там... Как бы так сказать... Не самое приятное зрелище. — Говори уже, копуша. — рыжий был весь во внимании, даже подперев подбородок рукой. — Я в детстве пережил сильный пожар, и всё моё тело в ожогах. Не сильно хочется всем их показывать. — он перевёл пустой взгляд куда-то в стену, мрачнея. Это заметил рыжий, решив еревести тему. — Слушай.. Так ты гей или чё? Не каждый день тебя парень просит поцеловать его, а? — Ой да иди ты. Что первое в голову пришло, то и сказал. Я говорить не хотел, но кто ж знал что ты реально это сделаешь. — на самом деле он сейчас был готов расплыться в лужу от того, что предмет его обожания сделал это, и шатен совсем ни о чём не жалеет. Кажется, он ещё чувствует это небольшое тепло и шероховатость сухих губ на своей щеке. — И то умно. Но и глупо. Что ж... Это всё ради чего ты меня звал? Я могу наконец идти домой? — Слушай... Как насчёт погулять завтра? — он забрал свою пачку немного улыбнувшись голубым глазам, что на секунду задумались. — Если найду время. — он улыбнулся в ответ, довольно хмыкая и поднимаясь, подавая руку шатену. — Поднимайся давай, а то в юбке на холодных ступенях всё достоинство простудишь, принцесса. — И с каких это пор ты волнуешься за моё состояние, а? — он принял руку, беря пальто на предплечье и поднимаясь, не сдерживая улыбки умиления. Разница в росте позволяла незатейливо потрепать рыжие волны волос, на что их владелец рыкнул. Если бы шатен не забрал руку вовремя — её бы точно отгрызли. Они под шумок первого урока у второй смены ушли со школы, неспеша расходясь по домам. Вот уже следующий, вот и птички поют утренние аеренады сонным ученикам, и только единственное заставляет их не клювать носом и не щёлкать зубами лишний раз — сегодня пятница. Два с половиной выходных, чем не мотивация? Вот сейчас пройдут надоедливые уроки литературы, химии или алгебры, зависит от класса, и ребята разбегутся отдыхать в компании друзей или в одиночку где-то под пледом. Шатен невнимательно посматривает на учителя, отдавая предпочтение залипать на тонкие полосы дощевой воды, медленно стекающей по прозрачным стёклам. Они смывали с города всю его рабочую духоту, оставляя лёгкое ощущение свободы и свежий от паров бензина воздух. Хотелось прямо после этого, последнего урока просто выбежать под дождь без зонта, прямо босиком, и прыгать по неглубоким лужам или лечь на мокрый и прохладный асфальт. Но сейчас не до этого. Что у них там, геометрия? А нет, интереснее неё теперь клочок бумаги что мирно покоился на открытой тетрадке. Парень улыбнулся, вспоминая вчерашний спектакль и озираясь вокруг, замечая на себе взгляд голубых глаз, что омутами намекнули на записку и тут же отвернулись. На кусочке в клетку было написано не самым аккуратным, но принятно красивым почерком: "Скорее всего прогулка отменяется. Вместо неё как насчёт пойти на вечеринку? Там Тачихара приглашает и позволяет взять с собой ещё гостей;) Сегодня в девять, если согласен, конечно." Что-то в прокуренной голове звучало тонким звоном, укором: не идти туда, если он не выбрал тебя то там тебе точно места не будет; и в то же время сердце обливало горячей кровью: он пригласил меня пойти с ним, только с ним. Он бросил бумажку обратно, и когда её первоначальный отпраитель обернулся, шатен с мягкой улыбкой кивнул и указал глазами на учителя, чтоб рыжий не пинал хуи. Тот в своё время закатил глаза махнул рукой, жестикулируя на подобие "бла-бла-бла". Очередной звонок, оглашение домашнего задания и очередная толкучка из класса. В кои-то веки шатен рад тому, что е взял с собой зонтика, ведь сейчас можно выбежать на улицу с плащом в руках и довольно подставляться под небесный душ. И плевать если он простудиться, на то что бинты намокнут до нитки или на то, что в туфлях будет море неприятно хлюпающей воды. Плевать. Через какое-то мгновение уже и послышался тихий смешок у лестницы парадного входа — никого из проходящих учеников не осталось, и сейчас перед школой были лишь они. Рыжие кудри собраны в высокий хвост, поверх чёрное пальто чуть ниже бедра и чёрный зонт, под которым он пафосно, засунув руку в карман брюк, прошёл вниз по лестнице, подходя к промокшему шатену. — Ну ты и дура конечно, а. Оденься, это не май месяц в конце концов. — рыжее чудо хмыкнуло расплываясь в гаденькой улыбочке, а кареглазый всё признаться не мог в том, что буквально уссыкается кипятком от такого проявления некой косвенной заботы. — Не хочу. Вдруг мне просто жарко рядом с таким альфа-самцом и я даже под дождём таю? — едкие смешки прикрытые рукой было невозможно сдержать, смотря на одновременно сконфуженное и довольное лицо оппонента. — Я всегда знал что я горяч. — он победно заухмылялся, на что девушка лишь захихикала. — Как же, в твоих мечтах, Накахара. — по тихому пару из ушей было понятно что дело плохо, поэтому уже через пару секунд было слышно громкий смех, брань и стух двух пар туфлей по красивой кладке плит. *** В сравнении с дождливым днём вечер отдавал лёгким, совсем тёплым ветерком. Рваные чёрные джинсы — самые лучшие что у него были, — чёрная водолазка и светло-голубая распахнутая рубашка чуть ниже пояса. Серебряные цепочки, кольца на тонких пальцах и берцы с ремешками с шипами — совсем нетипичный для него вид. Густые каштановые волосы распущены и частично собраны в небольшой небрежный пучок, а в ушах длинные серебряные серьги. Смоки айс на глазах и тёмная помада — кто-то точно пошутит про гота или эмо, но ему чертовски поебать. В небольшом рюкзаке зарядка, деньги и ещё какие-то мелочи. В карманах — телефон, наушники и деньги на выпивку которую нужно будет принести как долю. Отец ещё не пришёл с работы, но это и не важно, ведь сообщение в их чате об уходе покоится уже минут десять. Он идёт неспеша, знает — его точно дождуться у поворота, и он в который раз влюбиться в горящие ночью голубые глаза. И он прав, чужие глаза уже ждут. В брюках карго, красной футболке и кожанке что подарил ему лучший друг. С распущёными волосами и лучшей ухмылкой которую шатен мог видеть. Или это влюблённость говорит за него? — Я думал тебя придётся ждать ещё больше, принцесса. — А ты прям джентельмен, или лучше Хатико? — он приложил пальчик к губам, задумчиво постукивая по ним и смотря куда-то в бок. — Мы идём? — рыжий тихо хмыкнул на напускное раздумье засучивая руки в карманы. — Да, конечно. Но мне нужно будет ещё зайти в магазин. — Зайдём оба, мне тоже нужно кое-что прикупить. — он улыбнулся, и спустя ещё несколько пропущенных друг между другом слов они пошли к месту направления, всё так же о чём-то болтая. В магазине они долго не задержались, купив лишь выпивки, сигарет и мятную жвачку — отдельное спасибо Осаму за взрослый вид и позволяющий рост, потому что уставшая кассирша даже не задумывалась спросить о паспорте. Сложив всё это добро в рюкзак ребята направились к чужому жилищу. Какие-то двадцать минут неспешного разговора и вот, они уже на пороге довольно большого частного дома, из какого уже играла музыка и в окнах которого мерцали яркие огни. На самом деле это вечеринка старшаков, но Накахару за его выёбистый характер решили тоже пригласить — как никак, на нём были надежды, как на будущем "грозе школы". Конечно, ему только четырнадцать, да и ростом он чутка не вышел, зато темперамента хватает уже сейчас. Осаму не сильно долюбливал подобное сборище пьяных подростков-"крутышей", несмотря на то, что в своей компании мог спокойно ширяться или гнать по вене запивая это алкоголем. Это не то. Ту компанию он хорошо знает, да и небольшая она. Зачастую собираются четыре-пять человек — он, Коичи, Мэса и кто-то из девчонок. Они оба были младшенькими в своих компаниях. *** В целом вечеринка была в самом разгаре. Пьяные подростки танцевали и разговаривали дпуг с другом. Одни играли в карты на раздевание, где проигрывала какая-то до жути красивая блондинка, оставшаяся в одних джинсах и лифчике, держащая в руке и карты, и стаканчик с горючим, второй рукой что-то кому-то отписывая. Сидящий на диване с ещё двумя девушками брюнет довольно улыбался, отпивая коньяк из стеклянного стакана, оставаясь с двумя козырными картами. Ещё трое передавали по очереди кальян — два парня активно закидывали картами курящую на данный момент девушку. Другие играли в бутылочку, будучи уже заядло пьяными, наплевав на то, с кем вообще выпадет поцеловаться. Вот, сейчас какой-то шатенке выпало на девушку с каре. Они приподнялись на коленях подходя друг к другу и страстно впиваясь в чужие губы, пока остальные в круге считали до пяти и негромко улюлюкали. Кто-то уже обнимал белого друга, почти уснув от выпитой бурды и небольшой интоксикации, а кто-то блевал прямо в ванную сидя у неё на коленях. Третьи лица это снимали, помогая и одновременно пьяно хихикая с бедолаг. Некоторые, — те что не сильны в выпивке, — уже отсыпались на втором этаже. А кто-то уже успел отоспаться и ужраться наново. Шмалью и приятным вишнёвым дымом кальяна пропах уже весь этаж, намереваясь уйти на второй. Угашенные подростки ритмично, и не очень, танцевали под музыку провозглашённого "диджея", что уже давно был в стельку. Кто-то пробивал кроссовками пол, кто-то — полуголым танцевал на столе, мало не скидывая бутылки и стаканчики. Осаму не особо нравилась эта вечеринка, и он тихо попивал полусладкий ликёр, не спеша разгоняться. Хотелось ли ему напиться? Безусловно, но стартовать сразу с водки, виски или коньяка он не хотел. Накахара почти сразу влился в одну компанию, играя с ними в карты и с чего-то посмеиваясь. Алкоголь в его руках в стеклянном стакане смотрелся до одури подходяще. Шатен не знал что в нём, но это было довольно красиво. То, как его губы касались стекла, как кадык неспешно двигался при глотках, как голубые глаза пьяняще блестели. Кажись, Осаму не нужно никакого алкоголя или наркотиков чтоб опьянеть до обморока. К сидящему в углу на диване подошёл рыжий парень с бутылкой в руках. Это, насколько он помнит, Джуничиро Танидзаки. Имеет докучающую сестрёнку, что постоянно ходит за ним хвостиком. Ну и принимает колёса вместе с ним. Они оба из "его" компании, и знает шатен этого парня плюс-минут неплохо, и радует то, что здесь хоть кто-то знакомый помимо Накахары. — Привет, тебя тоже пригласили? — рыжий садиться рядом доливая себе алкоголя в стаканчик — хм, портвейн. Неплохо. — Да я не сам пришёл... Меня, скажем так, взяли с собой. Он говорил что тут приветствуется если один человек придёт ещё с несколькими. — шатен пожал плечами кидая взгляд на голубоглазое чудо, что, будто почувствовало на себе чужой взор перевёл взгляд в ответ, расплываясь в небольшой улыбке и подмигивая. Он не долго смотрел оборачиваясь обратно, только этого хватило чтоб смутить пришедшего. Парень мало напиток на себя не пролил, поперхнувшись и чуть не протрезвев. — Да ну. В жизни не поверю что тебя Накахара с собой взял. Вы ж пиздитесь похлеще чем кошка с собакой, разве нет? — Ну... Да, но не совсем. Долгая история, тем более не для ваших ушей. — он хитро ухмыльнулся щёлкая любопытного юношу по носу. — А ты-то? Я видел ты с сестрой со старшими ошивались, тоже пришли по заочному приглашению? — Ага, тут и Мэса с Киори есть, недавно видел их в районе балко— — Братик! — на парня налетела брюнетка, цепляясь за шею и пьяно, немного расплывчато улыбаясь. — наконец-то я тебя нашла. — растягивая слоги как мёд на ложке, девушка села к нему на колени, нежно проводя пальцем по небольшой груди. Шатена не сильно забавляла прерогатива вуайеризма, и наблюдать за их "играми" парень в корни не хотел. Как только девушка стала пускать в ход руки и полный игнор личного пространства своего брата, Осаму резко наскучило быть с ними. Он обвёл глазами всю доступную площадь первого этажа и решил пойти закоулками, на кухню, например, или на тот же балкон на втором этаже, или на крыльцо. Несмотря на то, что курили все в помещении, ему резко захотелось свежего воздуха. *** Голова кружилась в каком-то только ей известном направлении, размывая и без того замыленный взгляд, вызывая тошноту. Расширенные зрачки пусто смотрели в одну точку, пока тело трясло в бреду. Кто-то сидел рядом со мной, но различить кто стало задачей из ряда невозможных. Он держал меня за руку что-то проговаривая. Дрожащим голосом я молил о смерти, не понимая что говорю. Может это мои потаённые мысли, а может реалии моей жизни. *** Осаму Дазай — очень непредсказуемый кадр. Как минимум потому, что нашёл я его обдолбанным, почти свисающим вниз с окна на кухне, где его трясло как стиральную машину на отжиме. Если посчитать сколько раз приходится его откачивать — пальцы закончаться не дойдя до половины. Он вечно встревает в дурные авантюры, из которых его нужно вытягивать буквально как котёнка, за шкирку. А ведь действительно, иногда он просто как слепой котёнок, что сам не знает когда упадёт и когда поднимется. Сейчас он жался под одеялом, в бреду бормоча что-то еле внятное. Его тело било дрожью, а зрачки почти полностью перекрыли радужку. Он боялся ни то себя, ни то кого-то выдуманного что, возможно, говорил с ним или летал по комнате. "Не сейчас, нет, мне холодно, я не могу" — говорил он из раза в раз, менялись лишь холод с жаром и наоборот. Я не мог отойти от него. Я понимал что это моя вина. Я не уследил. Я не успел. Я... Его зрачки уставились на меня, и все мои мысли на секунду затихли. Казалось что вот-вот заиграют сверчки, а затем окажется что всё это сон. Глаза шатена наполнились влагой, а очи не сводили с меня взгляд, тихо, молча умоляя, пока брови опустились и выстроились домиком. Он хотел что-то сказать, что-то, на что не решался, но слёзы выдавали его намерения с поличным. — Прошу, обними меня... Мне так плохо... — не своим голосом сказал Осаму. Его интонация дрожала, и никогда прежде он не слышал чтоб парень говорил так. Так... Безвыходно. Я понимал что это со временем пройдёт, и он наверняка вернётся в своё прошлое клише, но так хотелось послушать ещё какие-то стороны его голоса. Настоящие, как сейчас. Какой он, когда весёлый, например? Я был в безвыходности, позволяя себе действовать на автопилоте. Наверное, только из-за этого я его обнял. Он вцепился в меня намертво, не сдерживая слёз и что-то рассказывая о том, как ему плохо и как он хочет чтоб все его мучения закончились. Впрочем, со слов некоторых что были рядом — почти так же обдолбаных торчков, двое из которых были "друзьями" Осаму, я узнал, что сделали это с ним парочка ублюдков. Они, завидев в нём слабое звено решили поприкалываться, взять на слабо, мол "да что эта девчонка вообще может?". Только не ожидали, что она действительно, будучи пьяной, выполнит то, что они ей затирали. Вот что порой удивляло в парне, это то, что ему палец в рот не клади. Если спорить, то по серьёзному. Какой же он временами дурак. И ведь не скажешь что это круглый отличник с гениальным мышлением. Сейчас он так беззащитен. Такой жалкий котёнок, тулится чем поближе, дрожит от холода. Конечно, мнимого холода, ведь в доме тепло, но тем не менее. Он шептал в узкое плечо о том, как ему то холодно, то жарко. Как он не знает куда себя деть, что ему делать. А рыжий не до конца знал чем ему помочь. Он лишь молча обнимал парня поглаживая по спине, тихо проговаривая что всё будет хорошо. В поддержке он был не силён, ибо её понятия у него были размыты, и как правильно это делать ему было уму не постижимо. Так тяжко для Накахары время давно не шло. Минуты казались часами, а часы половиной дня. Лишь небо из большого окна давало малейший ориентир. Из тёмной ночи небо сменялось утренней сыростью. Восходящее солнце закрашивало небо в нежно-розовые и золотые краски, что тягуче медленно менялись на тёмные тучи. К этому времени Осаму, наконец, смог отключится до такой степени, чтоб не извиваться в кровати в бреду, а мирно посапывать. Облегчённый вздох сорвался с бледных тонких губ, а глаза неприятно саднило от отсутствия сна. Не в силах больше держать ношу в виде угашеного друга, Накахара, лицезрея выполненую работу няньки медленно опустился на подушки. Рядом с виновником бессонницы он закрыл глаза, расслабляясь и медленно проваливаясь в заезженное до дыр царство Морфея. *** Каникулы нахлынули довольно быстро, несмотря на то, каким же долгим ученики считали ждать их, короткая время за уроками и домашками. Для остальных детей они значило что-то весёлое, красочное. Они могли ездить куда-то с родителями на отдых, возможно просто проводить их в компании любящих друзей, а, может, с какими-то вкусняшками в кровати, под одеялом с ноутбуком и любимым фильмом. Для остальных это было так, но не для Накахары. Его отец — Поль Верлен, лучший патологоанатом сети Огаевских больниц. Он, как и должно быть присуще врачу, был с холодным разумом и набитой к своей работе рукой. Профессионал своего дела, в узких больничных кругах его даже называли "Потрошителем". Его высокий рост и блондинистые волосы до плечей всегда манили к себе разных девушек, вот только кольцо на безымянном пальце быстро успокаивало их пыл. Человек он был занятой как на работе, так и в отношениях. Его избранницей была Агата Кристи, одна из основателей большой кампании, что работала заграницей и имела свои филиалы в 35 странах. У них был сын — солнечный мальчик по словам мамы, и лучик — по словам папы. В детстве родители не могли налюбоваться его пухленькими веснусчатыми щёчками и медно блестящими волосами. Он всегда был активным, но часто болел, из-за чего его, иногда, приходилось держать дома, несмотря на то как он любил лазить во дворе. Сейчас он был немного задиристым подростком, вечно встревающим в драки. Часто ему не успевали обработать синяки и раны, как уже появлялись новые. Больше всего мальчик не любил мамины командировки, сильно за ней скучая. В это время отец пытался максимально поддерживать своего сына, чтоб время без матери проходило быстрее. Со временем, конечно, он научился быть терпимее и спокойнее относится к отъездам, но сердце всё равно ёкало при каждом её сообщении с другой страны. Этот Мальчик — Чуя Накахара, получивший фамилию от своего дедушки по маминой линии. А вот похожим он был на бабушку по папиной линии — француженку. У неё тоже были рыжие волосы и веснушки на все лицо, только вот улыбка и ясные голубые глаза мамины. Поль вечно не мог насмотреться на то, как его малыш улыбается когда, например, они пошли в парк или кино; когда задание высшей сложности он выполнил самостоятельно, радуясь победе; когда мама, потрепав парня по волосам, нежно целовала его в лоб. Верлен часто брал мальчика к себе на работу, ибо хотел чтоб из него вырос продолжитель их родоводной патологоанатомов, поэтому ещё лет так с девяти рыжий повидал трупов и горы бумажной волокиты, что предстояло заполнять с каждым новым поступившим телом. Жаркими деньками каникул, в конце мая или в начале июня, в морге всегда прохлада и тишина. Лишь изредка слышно шуршание бумаг или шум приборов о поднос. И эти каникулы не стали исключением — парень продолжал ходить к отцу на работу, где старший объяснял юнцу что к чему. В этом году, может, дойдёт даже до того, что отец позволит присутствовать на вскрытии. Ну, а если нет, ему предстоит и дальше слушать об этом и между рассказами быть мальчиком на побегушках. "Чуя, милый, занеси эти бумаги в триста пятый кабинет", "Чуя, солнце, можешь помочь с уборкой?", "Чуя, сегодня я не могу побыть с тобой, мне юрист должен позвонить" — и так по кругу. — Пап, но я уже взрослый! — брови немного хмурятся, а лицо закрывают серые тучи. — Это не помешает тебе пробежаться на третий этаж за историей пациента, она в кабинете семейного врача. Ты знаешь какого из, давай-давай. — не сводя глаз с перечитки документов махнул мужчина, на что рыжий закатил глаза и, засучив руки в карманы пошёл по направлению. На первом этаже довольно тихо — там не особо много полезных врачей, аптека и небольшой уголок где делают кофе и продают булочки. Второй и третий обычно замые забитые и людные этажи, где постоянно снуют человеки с карточками, папками и документами от одного кабинета к другому. При чём там все – и стар, и млад. Взяв наконец историю почившего Накахара бегом пронёсся вниз по лестнице, и каким же было неожиданным увидеть одного очень интересного человека, попивающего кофе у небольшого, скудного прилавчонка с выпечкой. Он, смотря в телефон был нахмурен, но как только девушка протянула второй стаканчик с кофе парень положил телефон в карман, благодарно кивая и направляясь к лестнице. Только вот Накахара немного не рассчитал и чуть не налетел на парня. Он уже представлял как по чужой рубашке расплывается коричневое пятно, но этого, увы, не случилось. Осаму отшатнулся удерживая стаканчики, пока упавший Накахара закряхтел почёсывая затылок. — Я конечно знал что ты не блистаешь умом, но не думал что ты ещё и слепой. — посмотрев вниз он отпил свой кофе, удерживая улыбки за краем бумажного стаканчика. — Ничё я не слепой, умник. Хоть бы помог мне. — он закатил глаза но тут же увидел непонимающее лицо девушки, что, получив зрительный контакт отвернула голову продолжая протирать прилавок. До Накахары дошло, что Дазая принимают за девушку, и только он иногда забывает об этом и называет его парнем. Поднявшись рыжий стряхнул с себя невидимую пыль и сложил руки на груди, изучающе проводя взглядом по "девушке", что стояла и лыбилась во все тридцать два. — Рожа мне твоя не нравится... Что ты тут вообще делаешь? — Забыл? Это больница моего отца, вообще-то. Да и постоянно я тут "что-то делаю", просто ты реально слепой. — Первый раз тебя вижу как для того, кто "постоянно тут что-то делает". — Накахара приподнял бровь ожидая от шатена ответ. — За то я тебя вижу почти каждый раз когда ты есть. — улыбка стала более хитрой, а глаза заблестели. — Сталкеришь меня неужто? — довольный хмык сорвался с губ, а усмешка сама как-то поползла по лицу. — Конечно, ты же воздыхание моей любви и причина мокрых снов с четверга на пятницу. — парень драматично поднёс руку со стаканчиком кофе ко лбу, отшатываясь и закрывая глаза. Если бы он только знал, что это все правда. Если бы только не приходилось играть, будто это бред и выдумка. — Клоун ебаный. Твой отец тоже тебя припахивает у себя на работе? — А как же без этого? Он, между прочим, хочет чтоб я тоже стал хирургом! — не в силах сдержать смешок он всплеснул руками мало не разлив напитки. — Вижу отцов-медиков выпускают на одном заводе. Они разговаривали о работе отцов, как неинтересна бумажная рутина и прочее. Мимо них прошли две молодые медсестры, перекидываясь фразами и тихо посмеиваясь. Девушки подошли к прилавку, заказывая кофе и булочки на обеденный перерыв. Парни особо не прислушивались к их незатейливым сплетням, но одно всё же удостоило слуха обоих после того, как одна покосилась на мальчиков и после стала перешёптываться с подругой. Слышно было не всё, но за главное они вцепились —... его отец их продаёт. Да-да, уже вся больница знает. — приложила девушка руку к губам, закрывая рот от парней, смотря подруге в глаза. — Что, прямо так? Из трупов..? И... О мой Бог. Парни переглянулись, а по коже Накахары пошли мурашки, кулаки сжались со злости. — Кажись я нашёл главную сплетницу, да, Ота? — О чём ты говоришь? Какую сплетницу? — Такую, что всем распиздела, что якобы мой отец торгует органами на чёрном рынке. Вся больница благодаря тебе об этом шепчется. — Но я не распускал их! С чего тебе вообще в голову это могло прийти?! — шатен отошёл и поставил два стаканчика с кофе на прилавок, возвращаясь к разъярённому Накахаре. Девушки поспешно ретировались как только им отдали заказ, наблюдая за всем из-за угла. — А кто это ещё может быть?! Это же ты, вроде как, ненавидишь меня из-за прошлого. Ты, ебаный торч, решила подпортить репутацию моего отца! Шатен засучил рукава рубашки к локтям, поправил ворот медицинского халата и, потерев руки друг о друга, сложив кулак, с размаху прописал удар в чужое лицо. Принявший отшатнулся положив руку на левую щеку. Он выровнялся, пробуя челюсть на наявность травм, но всё было в порядке. Осаму специально бил так, чтоб не причинить каких-либо последствий. — Успокоился? — спросил он стряхивая руку и потирая запястье. В ответ на это было молчание, а затем оппонент ударил в ответ, из-за чего началась драка. Разняли их два медбрата тогда, когда они уже лёжа на кафеле переворачивались друг на друга, пытаясь усыпать чужое лицо большим количеством ударов. Будто соревновались: кто кому больше набъёт шишек. После происшествия оба парня оказались в кабинете Мори, который ждал их там уже с Верленом. — В школу не ходите, а всё равно умудряетесь драться. Вот вам не стыдно? — отчитывал детей Огай скрестив руки на груди. Его взгляд был холодным, но поглядывая на увечия своего ребёнка внутри него всё жгло огнём. — Элис, ты же девочка. Драки это не девичье занятие. И ты, Чуя, не лучше. Тоже пришло в голову — девочку бить. — И что что я девочка? Что это меняет, Верлен-доно? — он сбросил волосы со своего плеча, улыбаясь небольшим оскалом. — И она первая начала! — надулся парень хмыкая и смотря отцу в глаза. — Ты вообще рот закрой, щенок. — девушка дала рыжему подзатыльник, на что он в свою очередь вывернул девушке руку с такой силой, что послышался тихий треск. — Ты больной или как?! — крикнул на Накахару Дазай схватившись за руку что болела просто до одури. — За что мне это... — потёр переносицу Верлен. — Простите Огай-доно, я понимаю какой ущерб нанёс мой сын вашей дочери, я готов выплатить компенсацию. — Этого не потребуется. Просто будьте с ним внимательние. — после этих слов все вышли из кабинета: Верлен с Чуей ушли в морг, а Мори с Дазаем к травматологу, после чего на рентген и в конце концов остаток дня Осаму провёл в гипсе, как и ещё примерно месяц вперёд. За такую игру отцы решили приподать небольшой урок детям, назначив их помочь уборщице с очисткой второго этажа после людного дня. В общем, из-за гипса на Осаму были такие дела как поливка цветов и протирание пыльных уголков, столов и полок, тогда как на Накахаре были полы. С начала работы их тишина друг между другом продлилась близко четырёх кабинетов, после чего один из них не выдержал. — Это не я распустил эти слухи. — Не думай что я поверю тебе. — парень утёр испарину со лба выжимая тряпку и кидая её на швабру. — Я знаю что ты упёртый, туподоходящий баран, но поверь хоть раз, блять. — он швырнул своей тряпкой в ведёрко, сдувая с лица мешающую прядку. — Тогда кто по-твоему? — Боже, да кто угодно кому твой отец сделал что-то не то. Я вообще не понимаю почему ты всё на меня свалил, кретин хуев. — Ладно, я был не прав. Прости... За сломанную руку, за остальное извиняться не буду, ты ещё легко отделался. — Да-да, конечно. Мой лучше, на полу разводы остаются. — парень улыбнулся заканчивая с протиранием пыли и принимаясь к поливанию цветов. — Кто бы говорил, Золушка на минималках. — он бросил тряпку в ведро, тяжко выдыхая и разгибаясь. — Напомни-ка, сколько нам ещё кабинетов? — Где-то около восьми... — Мать его еби... — он закрыл лицо рукой, нервно хихикая и садясь за докторский стул. — И всё было ничего, если бы один долбоёб не включил вовремя мозги. — он налил себе в руку немного чистой воды выплескивая её на голову рыжему. — Идём давай, водой он плескается. — Накахара взял швабру и ведро с водой, наблюдая за тем как Осаму ложит в карманы плаща две двухлитровые бутылки и берёт в руку ведёрко. Так они прошли ещё несколько кабинетов, временами вздыхая, кряхтя как старые деды и перекидываясь короткими фразами. В один момент им надоела их работа, поэтому они решили поменяться. Теперь за полы был ответственен Осаму, а за верх — Накахара. Плюсом, рыжему было удобнее поливать растения, так как у него обе руки рабочие. Временами, когда Накахара был слишком вовлечён в работу, парень поглядывал на него немного больше чем надо. Разглядывал в сотый раз медные кудри что красивыми волнами плыли в разные стороны. Они блестели золотом на солнце и были манящими оранжевыми осенними листьями клёна, в которые хотелось запустить руку и нежно провести по ним. Разглядывал в миллионный раз эти голубые, бездонные, светлые глаза. Они были словно льдинки отколотого айсберга среди Северного Ледовитого океана. В них хотелось плыть, тонуть в этих глубинах и беспощадно бороться за жизнь до тех пор, пока обессиленым не сведёшь конец с концом. Эти тонкие руки, конечно, не настолько длинные как у него самого, но тем не менее достаточно прелестные чтоб во влажных снах представлять, как они касаются тебя, твоего тела, залазят проворными пальчиками прямо в душу. *** — Ты там уже закончил, копуша? — Накахара приложился плечом о дверной косяк, скрещивая руки и вопросительно смотря на парня. Тот в свою очередь уже давно как завязал высокий хвост и тяжко вздыхал от работы, устало кивая рыжему. — Отлично, идём. К этому времени больница почти совсем опустела. Осталось только пара-тройка врачей и медсестёр, не считая уборщиц. По тихим этажам было безумно приятно ходить, особенно после хорошо выполненой работы. Кофейная лавочка на первом этаже уже не работала, а есть и пить хотелось жо одури, поэтому они решили сходить в кафе что находится неподалёку их здания. Накахара сильно ворчал и бубнил что-то о том, мол, если бы кто-то своей ленивой задницей работал усерднее, то никуда идти не пришлось бы. Конечно, на эти возмущения не было ни одной реакции. Зайдя в маленькое, уютное цветовой палитрой и декором кафе, парни попросили кофе и по десерту. Заняв самый дальний столик у окна они переглянулись и, плжав плечами оба засели в телефонах. Один что-то активно кому-то писал, второй рисовал что-то пальцем по белому холсту приложения. Они бы и дальше игнорировали присутствие друг друга, если бы Накахара не заметил на себе изучающий взгляд. — Чёт не так? — рыжий нахмурился отставляя телефон на стол, сбоку от себя. — Да, вот, смотри. — он потянулся через стол показывая на низ футболки пальцем, а когда Чуя опустил голову шатен щёлкнул его по носу, хихикая. — Какой ты наивный, матерь Божья. — Идиот. — Накахара сначала фыркнул, но его губы всё равно невольно тронула небольшая усмешка. К ним подошла невысокая девушка с подносом, выкладывая заказ на стол с небольшой улыбкой. Она пожелала приятного времяпровождения и слегка поклонилась, уходя от столика. — Какая неплохая официантка... Я бы её... Ух. — веснусчатое лицо тронула ухмылка, а сам он отпил горячее кофе, пока Осаму, высунув кончик языка, фотографировал стол с десертами и пачкой сигарет. — Кто бы говорил, Джакома Казанова хуев. — он тихо засмеялся из-за того, как рыжий не поленился и, немного перегнувшись через стол, стукнул Осаму по лбу ложечкой. — Так пиздишь будто она не в твоём вкусе. — Накахара закатил глаза ложа в рот кусочек персикового чизкейка. — Все девушки в моём вкусе. — тот в свою очередь лениво колупался в своём куске клубничного пирога, изредка помещая сделанную кашицу себе в рот. Знал бы рыжий, что у Осаму глаз не повернётся посмотреть на кого-либо другого. Что всё его внимание обращено исключительно на него даже в те моменты, когда это невозможно заметить. Но пока что это лишь тайна одного человека, о которой никто, скорее всего, никогда не узнает. Наверное, слишком много написано об этой привязанной влюблённости, но что делать, если предмет твоего обожания в последнее время так часто в поле зрения. Он не может не думать о нём так часто, насколько это происходит, потому что видя эту ухмылку, очаровательные веснушки и тело ростом метр шестьдесят его руки пробивает дрожью, а мысли тут же путаются в какие-то неразберимые комки. Парни пытались как-то поддерживать хоть и скудный, но диалог, обмениваясь ленивыми, усталыми фразами. Несмотря на всю тягучесть их разговора им удавалось его сохранять. Он шёл о чём только угодно: о школе, десятом и одиннадцатом классе; о том, как им придётся поступать на медиков без должной подготовки по профильным предметам, таким как биология, к примеру; об отцах, что так хотели продолжения династии врачей. Пожалуй, на последнем они спелись лучше всего. С этого вытек вопрос: кто кем хочет стать на самом деле? Осаму на это ответил, что симпатизируют ему больше литература и филология, в то время как Накахара предпочитает работу с точными науками, несмотря на всю свою спортивную карьеру в школе. Тут и началась небольшая перепалка между технарем и гуманитарием. Правда длилась она недолго, и оба сошлись на том, что медики из них были бы совсем так себе. Доев десерты и допив кофе они заплатили за счёт и вышли из кафе, садясь на ближайшую лавочку и закуривая. Табачный дым тонким шлейфом поднимался вверх, рассыпаясь на мелкие, невидимые крупицы. Вместе с дымом из груди выходили какие-либо тревоги и волнения, а голова медленно опустошалась, заменяя мысли лёгким кружением. Они молчали. На этот раз никому из них не было важно поддержать разговор, потому что присутствия хватало с головой. Парни неспеша докуривали первую и тянулись за второй. В этой тишине шатену казалось, будто его учащённое сердцебиение он точно услышит, но сделать с этим что-то он не в состоянии. Желание сделать что-то опрометчивое возросло в геометрической прогрессии, и глупые мысли заполнили всю голову. Он невольно вспомнил о том поцелуе на лестнице. Как было приятно ощущать чужие немного шероховатые губы на своей коже, какими тёплыми были и как бабочки в животе запорхали, пытаясь выбраться наружу сквозь клетку в груди. Парень выкинул бычок не в силах взглянуть на сидящего рядом, запустив руки в волосы и уперевшись локтями в колени. Только рядом с ним он мог забыть о боли не принимая ничего наркотического или алкогольного. Только с ним он чувствовал себя хорошо до тех пор, пока не вспоминал о невзаимности своих чувств. Он нормальный в отличие от Осаму. Он не смотрит на других парней как на предмет любовного влечения, не думает о парнях днями и ночами. Он не гей, Дазай, забудь об этом и иди дальше. — Эй, всё нормально? — Накахара положил руку парню на плечо, и он поднял слегка глаза на него. Нос и глаза щипало от непролитых слёз, поэтому они были немного покрасневшими. Шатен отсчитал от трёх до одного, вздыхая и резким движением целуя рыжего в губы. Они снова были такими же шероховатыми и тёплыми. Совсем немного влажными из-за того, что их владелец постоянно кусает их, но тем не менее это мгновение было просто крышесносным для Осаму. Пока рыжий не оклемался после происходящего шатен быстро поднялся захватив с собой свою сумку и помчался прочь. Накахара смотрел ему вслед ещё несколько минут, хмурясь и ничего не понимая.