…семь лет спустя
— Джен! Дженнифер! — прячась за стол и цепляясь за него руками, приглушённо шептал Хантер, подзывая подругу. Да, подругу. И это был пока ещё единственный друг в его то семь лет Филипп не стал называть их родственниками — А? — светлорусая голова повернулась в сторону шума, — Хей, что то здесь делаешь? Сюда скоро придёт учитель, он накажет тебя! — так же, сквозь зубы говорила она, поправляя какую-то железку на щеке — Ну это очень ва-а-ажно, — протянул мальчишка с глазами-рубинами и поджал губы, строя милую мордочку — Ладно, давай, — все ещё шепотом отвечала Дженнифер, но уже улыбаясь. Все же ребенку было интересно, что такого узнал друг, — Что ты увидел? — О-о, извини конечно, что рассказываю раньше времени, но там тако-о-е, — с восхищением сказал Хантер и взмахнул руками, — Это так волнительно, Титан тебя береги! — Так ты вообще расскажешь, что там было? — прервала маленькая ведьма рассказ друга, попутно нажмурив густые брови — Да-да… Значит, я случайно зашёл в зал к дяде и- Возглас Джен прервал его — Ты подсматривал за Императором?! — прошипела она, — Ты с ума сошел?! — Да, это было очень глупо… — отведя взгляд в сторону ответил Хантер, — Но не в этом дело! Короче, я увидел гвардейскую одежду и две маски, а Белос говорил что-то про ину… Ина… Инициацию, — ведьмак еле выговорил слово, и его глаза засияли, — Похоже, скоро мы станем членами императорского ковена! — Вау… А почему ты решил, что это именно нам? — девочка повернула голову, и несколько светлых прядей упало на лицо, закрывая малиновые глаза — А они были маленькими, а других детей здесь я не видел, — задумчиво протянул ведьмак, — Как думаешь, когда мы сможем их надеть? — Я думаю уже скоро, — ярко улыбнулась Дженнифер, — Мы точно будем хорошими гвардейцами, — сощурилась она, и в груди начало растекаться тепло. — Так точно! — рассмеялся Хантер. Позади него скрипнула дверь, — Ох, мне пора! — Да, беги… — ответила она смотря за старым учителем, зашедшем в комнату.…пять лет спустя
Золотой Страж идёт по коридору и почти что чувствует тяжёлые взгляды других гвардейцев. Крепче натягивает позолоченную маску Он просто ребенок. Просто уставший ребенок, который пытается доказать свою необходимость, который мечтал об обманчивой радости, и долге, который прижимает к земле своим весом Нет, Хантер знал, что для того, чтобы быть полезным, чтобы спасти мир от гнили, то нужно упорно работать. Нужно быть твердым и благородным как золото. И да, он был одним из самых лучших в ковене. (и никто не знал, что он ни обладает магией, ни достиг совершеннолетия) Самый молодой гвардеец, Золотой Страж, чьего лица могут знать только лучшие из лучших. Золото всегда блестит ярче всех Так почему сейчас серебро, которое намного тусклее золота, светится ярче? Дженнифер всегда была более серьезной, более сильной и терпеливой. Строгой ко всему, что имеет связать с ковеном. Ее слова были тверды, коротки и остры, она умела мастерски резать ими. Прямолинейна, и врать она то не умеет, но все и так не решаются спросить что-то у Серебряного Стража Хантер был единственным, кто знает, что она носит несколько масок. На самом деле, слишком много масок. Джен скрывает за ними раны, сколы и трещины. Разломы. Она выжила после нападения диких ведьм, но какой ценой? Теперь она не могла показаться, а трещины жгли, ослабляли день то дня, от занятия к занятию, и расходились, расходились, расходились. Она тверда не по своей прихоти, она просто боиться исчезнуть Хантер видел все ее маски. Видел птичью маску, отлитую от серебра. Видел пластины, закрывающие сколы на лице. Хантер видел все ее маски. Ее твердый стержень, железный характер и непреклонность. Последствия упорной работы. Во время работы она всегда была жестока. Она была жестока и к нему — ее единственному другу. Но она ребенок. Просто уставший ребенок, которому не чужда забота и любовь. В свободное время она могла быть тихой как вода, легка как облако и все так же терпелива, как дерево Дженнифер проводит сухой ладонью по избитой спине Хантера, очерчивая новую, свежую и все ещё кровоточащую рану. Глубокая. Останется шрам Ведьма тянется рукой к кожаной сумке и достает зелье красного цвета — Как тебя вообще угораздило? — с возмущением говорит Джен, обрабатывая красной жидкостью рану, — Ты же что и делаешь — постоянно тренируешься. Ты в комнату приходишь только чтобы переночевать! — Ты заходишь в комнату без приглашения? — чуть поворачивая голову на Серебряного стража спрашивает Хантер. Он выгибает бровь, а Джен начинает краснеть. Она тут же начинает трясти головой, словно стряхивая румянец — Не важно… И вообще, сколько времени ты у себя держишь мою книгу заклинаний? — спрашивает ведьма и надавливает на рану чуть сильнее. Беловолосый начинает шипеть, и она сразу перестаёт. Так, не нужно быть слишком жестокой Хантер грустно вздыхает, закрывая руками лицо — Какая разница вообще, если мы не можем пользоваться магией? — парень натягивает жёлтую рубашку, как только Джен заканчивает обрабатывать порез — Ну же, не расстраивайся так сильно! — пытается ободрить друга ведьма — Это бессмысленно, — Золотой Страж падает спиной на кровать и протяжно вздыхает. Хватает подушку и утыкается в нее горбатым носом, — Как мы можем вообще помочь, если нам самим нужна помощь? Мы даже защититься не можем без этих посохов! — в глазах начинает щипать — Да уж, ты прав, — Дженнифер падает на спину вслед за Хантером, но хватает лишь игрушку лягушонки, оказавшейся под подушкой, — Но ты не волнуйся, — начинает она говорить гнусавым голосом и крутит плюшем перед ведьмаком, — Мы обязательно найдем всех дикий ведьм и вернём магию, — заканчивает девчонка театральную постановку и начинает издавать смешки Хантер сам начинает смеяться, отодвигая игрушку от своего лица — Ладно, ладно… Все будет хорошо! — улыбается он, — Все будет хорошо……четыре года спустя
О нет, нет нет нет, ничего не было хорошо. В императорском ковене никогда ничего не было хорошо Хантер знает, что всем плохо и трудно живётся во дворце. Работа без выходных, постоянная угроза смерти и жестокие условия. Отречение от семьи. У него же с Дженнифер никого и нет. Совсем никого, кроме Белоса, взявшего их под свое крыло Он часто пугал своими припадками, когда превращался в аморфного монстра и таял. Крушил все вокруг, а детям приходилось на это смотреть. В основном, Хантер был тем, кто стоял рядом с ним. Он подавал палисманы и смотрел, как Белос ломал их и поглощал магию. Нет, он почти слышал крик волшебных животных, он отворачивался, и крепко сжимал челюсти. Дженнифер никогда не отворачивалась, она сидела под потолком на своем посохе Хантер иногда чувствовал, как на него падали слёзы сверху. Он чувствовал тугое напряжение, которое постоянно витало рядом Между ними и правда начал мрачнеть воздух, а по дворцу расходиться слухи, когда те стояли рядом. Ведь не может быть такого, что такие нелюдимые и жёсткие Стражи могут вообще находиться рядом. Золото и серебро всегда соревнуются между собой, а здесь они создавали гармоничный союз Хотя в последнее время они сами бы не назвали это таковым. В детстве они и вправду были близки. В детстве они делились поддержкой и любовью. Каждый чувствовал себя целым, ведь рядом была ведьма, которая или проведет по шраму на щеке, или по сколу на скуле. Раньше, до того, когда они стали слишком взрослыми, они подолгу держались за руки, сидели без перчаток, дотрагиваясь до израненных рук, часто сидели в обнимку и чувствовали чужое, но ставшее родным тепло, слышали сердцебиение друг друга. Раньше, до того, когда они стали слишком взрослыми, они могли смеяться и плакать перед друг другом. Теперь они боялись даже улыбнуться друг другу. Они всегда говорили о том, что было на душе. И души их были чисты, незамутненные постоянными приказами, подавлением и насилием. Постоянная боль копилась, копилась, копилась в сердце. И что им оставалось дарить друг другу, когда никто не видит, когда нет шёпота за острокнечным ухом? Скверну, что кровь может отравить, или всю заботу, которая теплилась в сердце и не находила выход? Нет, они уже были слишком взрослые до этого. Они слишком ответственные Больно, больно чувствовать игнорирование близких людей. Больно, больно видеть белый свет, когда ты всегда сидел в темноте. Больно, больно забывать друг друга в постоянных миссиях. Все скапливалось, перед ними в багровых тонах расцветала паранойя. И им вряд-ли получится высказать все, когда ты сам не понимаешь, что чувствовать. Когда ты хочешь подарить тому, кого страшно потерять, весь оскверненный мир, все Кипящее Море, но нельзя, ты слишком взрослый для этого Единственное, что сейчас можно было делать, так качаться на волнах и смотреть на друг друга как можно реже Ветер будто пел свою песню, а яркий свет лампы создавал тени, что сужали пространство, что заострял черты лица Каждый хочет что-то сказать, но желания бывает иногда слишком мало. Нужно знать о чем говорить, но если постоянно подавлять слова — они больше и не появятся Эмоций тоже нет. Здесь, на палубе императорского ковена, чувства — слабость, и они стали слишком взрослыми, чтобы что-то чувствовать. А так хочется услышать чужой смех, так хочется чувствовать вкус слёз, но их не осталось О, нет, нет, нет. Они лишь дети, которые стали слишком взрослыми, чтобы чувствовать. Слишком преданными своей миссией, чтобы отвлекаться