Стакан Для Кисточек Хозяина

      Антон Звездочкин любит пиццу с ананасами.       Если говорить о мнении Олежи на этот счет, то он не разделял гастрономических пристрастий своего клиента. Возможно, мысль об этом сейчас занимает самую последнюю очередь в его голове, вот уже более получаса обрабатывающей самое начало этой очереди дум: «Я НЕ УСПЕВАЮ, БЛЯЯЯДЬ!»       Почти как Даша Карейка. Именно ее голос озвучивал эту мысль в разуме Олежи, занятом лишь одной задачей — как можно более быстрым преодолением еще пары сотен метров.       Их пиццерия, молодое и весьма еще скабрезное заведение, пару месяцев назад удостоилась великой чести — быть постоянным источником снеди для величайшего из деятелей современного изобразительного искусства, отличавшегося извращенными вкусами. И нет, даже если не заводить речь о пицце, то большинству образ жизни великого художника в любом случае показался бы странным. Антон Звездочкин покидал свое обиталище крайне редко: от коллег Олежа узнал, что за всю жизнь он ни разу сам не ходил закупаться в магазины, предпочитая пользоваться услугами курьеров.       Но не было никогда среди представителей этой профессии существа более несчастного, чем Олежа. Никто никогда не опаздывал, доставляя еду Звездочкину. Это своего рода историческое событие. И если и без того донельзя истощенный Олежа не ускорится, то неформальное соглашение его работодателя с Антоном может нарушиться.       А это конец всему.       И вот Олежа жмет на кнопку звонка двери на последнем этаже одного из высочайших зданий страны и мира. В такие квартиры обычно не заказывают пиццу — они зачастую оборудованы домработниками всех мастей. Однако, Антон жил один, и всему городу это было известно, разумеется.       Дверь распахнулась. Олежа не посмел и взглянуть на художника, уперевшись взглядом в пол и выставив перед собою коробку с пиццой.        — Простите, пожалуйста, очень прошу, — прошептал он, протягивая мужчине его заказ и моля всех богов, чтобы он его принял.        — Ты опоздал, — послышался откуда-то сверху полный холода голос. — Зайди.       Окатившись холодным потом с головы до ног, парень, не в силах противиться его голосу, ступил за порог роскошных апартаментов. Дверь захлопнулась за его спиной в то же мгновение.        — Твоя оплошность нанесла вред моей работе. Ты это понимаешь? — продолжил Антон.        — Да, сэр, — промямлил Душнов, все еще пряча глаза.        — Ты понимаешь, к чему это может привести и к чему приведет?        — Да, сэр.       Антон тихо хмыкнул, но не было в этом звуке ни нотки смеха или радости. Мужчина на мгновение задумался о чем-то.        — У тебя есть возможность искупить свою вину, — сказал вдруг он. — Мой натурщик сегодня не сможет прийти. А еще я потерял свой любимый стакан для кисточек…       Олежа моргнул, облизнув высохшие губы. Что, блядь?!        — Ты согласен?       Но Олеже ничего не оставалось, кроме как дать положительный ответ. Побыть стаканом для кисточек — звучит довольно безобидно, не так ли?       Антон провел его по коридору до маленькой комнатки, служащей ранее, казалось, кладовкой. Судя по всему, Звездочкин оборудовал в ней мастерскую… И, на самом деле, стаканов с кисточками здесь было предостаточно. Из общего творческого беспорядка бесконечных полочек, стульев и нескольких громоздких мольбертов выделялась элегантная кушетка. На ней лежали странные ремешки.        — Раздевайся, — послышался голос Антона сзади.       Олежа не смог бы ослушаться, даже если бы захотел. Тепло ушло из кончиков его пальцев, сделав их холодными. Оно будто бы сосредоточилась в глубине его живота, скручиваясь и бурля. Олежа вдруг расслабился, подумав, что не так уж и плохо быть курьером, когда твоему клиенту нельзя ни в чем отказать. Иногда почувствовать себя вещью, когда тебя свели до простой функции, бывает очень приятно… Еще не войдя и даже не начав входить в уготованную ему роль, Олежа уже понимал это.        — Носки не снимать.       Одежда осталась прямо на полу. Мужчина бросил четверть взгляда на обнаженного юношу, не желая уделять ему внимания больше, чем следует. Парень краешком сознания еще смущался, представая полностью нагим перед незнакомым человеком.        — Иди сюда, — Антон поманил его.       Оказавшись рядом с мужчиной, Олежа совсем потерял голову. Однако, его сердце билось еще быстрее, чем когда он бежал сюда по лужам.       Сначала его шею сковал ошейник, слишком тугой, чтобы свободно дышать. Затем тело опутала сбруя. От этого член Олежи тут же напрягся, за что тут же быстро и ловко был закован в пояс верности. Дрожь волнами пустилась по его спине, парень на мгновение отвлекся от тумана, полнящего голову, и тут же пришел в себя — паниковать поздно, как не смотри…       Последним в ход пошла повязка на глаза, полностью скрывшая верхнюю половину лица, и узда, какую парню никогда даже не доводилось видеть. Она сковала его лицо, сдвинув челюсти, что было очень неудобно, но даже мысли возразить у него не возникало. Последним, что он увидел перед тем, как полностью лишиться зрения, был огромный хуй самого художника, развязавшего свой халат и тоже как будто бы расслабившегося.       Антон поставил парня на кушетку, заставив того встать на четвереньки, отчего Олежа почувствовал себя еще более беззащитным, и прошептал:        — С этой минуты ты можешь называть меня только Хозяином, щенок.