Зов амока

Лекс медленно шел вперед шаг в шаг с Арман и не спускал настороженного взгляда с ее спины. Из-под капюшона виднелся разноцветный многоликий рисунок, навевающий фрагменты их общего прошлого, и он не отрывался от изображения танцующих языков пламени, которые, казалось, вот-вот пожрут искрами ткань куртки. Их путь лежал в обратную сторону, но по более кривой траектории, из чего Лекс сделал вывод, что они с Майлзом и Гленис каким-то неведомым образом обогнули пристанище, где прятались их бывшие друзья. Он предположил, что их перехватили только сейчас исключительно потому, что выбранный ими маршрут не коснулся лагеря, а в темноте навеять жути и застать врасплох удобнее. Арман и Кей стали неплохой командой, раз уж организовали столько людей. Группа двигалась уже довольно долго, сохраняя полное молчание, и в гнетущей тишине леса, больше не нарушаемой криками отошедших ко сну животных, легкий шелест веток от ступающей по ним крупной рыси слышался отчетливее. Лекс никак не мог смириться, что сразу не распознал этот звук. Ему давно не случалось так сложно воспринимать поражение, и это не давало покоя. Он пытался списать это на неприязнь к Арман, но сейчас все, что стягивало сухожилия в тонкие струны, способные порваться при малейшем усилении напряжения, ощущалось так… словно не по-настоящему его. Однако амок должен спать еще несколько недель минимум, и то, что лицезрение уверенно рассекающей темноту известного ей до мелочей маршрута Арман заставляло все его существо нервничать, настораживало. То ли с ним что-то не так. То ли с ней. Даже замыкающая их шествие бледная сука, чуть не вспоровшая ему горло, не отвлекала Лекса от Арман. Он прислушивался к ее едва различимым шагам, стараясь предвидеть любое лишнее движение, но в фокусе держал именно ту дрянь, что однажды испортила ему жизнь и, как нашептывал внутренний голос, сделает это снова. Причем в этот раз от нее стоило ожидать большего, чем просто язвительные комментарии, за которые хотелось влепить оплеуху. Лекс не сомневался, что из всех, кого они сегодня встретили, именно ее следовало опасаться, и это предчувствие фонящей угрозы он тоже не мог себе объяснить. Он решил бы, что Арман помечена, но она не выглядела как та, у кого осталось мало времени, а обычно его инстинкты бунтовали только рядом с ходящими по грани. С остальными — еще не достигшими опасной стадии — голос просто сообщал, что рядом меченый. Сейчас тот молчал, но инстинкты бесновались. Кто ты такая? Арман затормозила у очередного высокого дерева, и следом раздался громкий рык рыси над их головами. Послышался ответный крик, и Лекс в темноте заметил резкое движение. Стоило пространству вокруг них осветиться тусклым огоньком, как он опознал пикирующую вниз птицу с огромным размахом крыльев. Рядом с землей ее окутал вихрь магии, и перед ними приземлился тощий рыжий мужчина с густой бородой и бледными, практически прозрачными радужками. Увидев группу за спиной Арман и нахмурившись, тот посмотрел на девушку. — Смените нас с Кеем, — твердо проговорила она и до того, как тот успел вымолвить хоть слово, безапелляционно продолжила: — Подробности утром. Мужчина неуверенно кивнул и, обернувшись через плечо, громко свистнул. Несколько секунд стояла тишина, а затем из пустоты материализовалась женщина чуть старше вызвавшего ее человека. Равнодушно оглядев присутствующих, она обогнула собравшуюся группу и отправилась в глубь леса. Мужчина двинулся следом за ней, но, сделав пару шагов, замер, когда Арман его окликнула: — Нил, Чейз пересек границу рядом с седьмым постом. Если встретитесь, скажи ему, чтобы сразу шел ко мне, и пусть заранее придумает убедительное оправдание. Тот кивнул и скрылся за деревьями, растворившись в темноте. — Сколько волшебников ты собрала? — впервые за весь их путь заговорил Майлз, прозвучав растерянно. Впрочем, и до озвученных слов они с Гленис оба выглядели так, будто пали ниц под гнетом подавленности. Оба еле переставляли ноги, не отставая от всей группы исключительно потому, что за ними уверенно двигала Ноа, то и дело недовольно цокающая на замедление шага. — Всего шестеро, — обернувшись к собравшейся компании, ответила Арман. — Остальные… — Лекс не закончил предложение, словно поперхнулся воздухом, протолкнувшим рвущиеся наружу слова обратно в глотку, когда до него дошло, что те, кто держал их на прицеле арбалета, все же… — Лишенные, да, — подтвердила Арман его опасения. — Какие-то проблемы? — Проблемы? — процедил Лекс. — Дай подумать. Лишенные пытаются убить моих людей тридцать лет и в последние три года делают это очень успешно. Да, определенно у нас проблемы. — Что ж, — она шагнула к нему и залезла в небольшую сумку, болтающуюся на тонком ремешке за ее спиной, доставая его палочку. Подбросив ту в воздухе и перехватив за другой край, она протянула ее рукояткой вперед. — Тогда уходи. Останься. Лекс едва сдержался, чтобы не ругнуться вслух оттого, что амок дал о себе знать именно тогда, когда он меньше всего ожидал. Тихо, почти неслышно, но любимый шепот зазвучал, проснувшись раньше, чем должен, и запустив под кожу желание повиноваться. Сделать то, о чем она просит. Видят святые сейлемские ведьмы, не обладай его темная суть ее голосом, не прислушиваться оказалось бы гораздо проще. — Лекс, пожалуйста, — взмолилась Гленис. Он шумно выдохнул сквозь зубы, смиряясь с тем, что придется потерпеть как минимум до завтрашнего утра. Он не был уверен, что остальные хоть что-то помнят сейчас о безопасности. Да и его самого беспокоило то, как умудрились выжить их бывшие друзья и где шлялись после первого пришествия. Слишком много вопросов. Мы можем найти ответы здесь. Лекс вновь не подал виду, что на его решения влияет шепот. — Если кто-то из нас пострадает, я убью тебя, — с железной серьезностью предупредил он, тут же почувствовав на плече ладонь Майлза. За его спиной Ноа издала снисходительный смешок, но Лекс проигнорировал. — Разумеется, — она ловким движением убрала его палочку обратно себе за спину. — Если до тебя все еще туго доходит с первого раза, я повторюсь: вы на моей территории в окружении моих людей, которые не причинят вам вреда до тех пор, пока я не скажу это сделать. А я этого не сделаю до тех пор, пока вы не представляете опасности для тех, кого я защищаю. Если не можешь смириться с тем, что что-то в мире не сходится с твоим видением, лучше не трать наше время. А если готов принять положение вещей, будь добр не демонстрировать окружающим свою узколобость. Едва заметно кивнув, он шагнул назад и только тогда заметил, что тяжело дышал, нарушив личное пространство Арман. — Тик-так, — вклинился в их диалог Кей, успевший сбросить облик животного и усесться на ближайшую к ним ветку дерева. — Я понимаю, что вы соскучились по этим вашим скандалам, от которых стены дрожали, но у нас тут, если вы вдруг не заметили, конец света. — Рад, что хоть ты так и остался идиотом, — хмыкнул Лекс с легким оттенком мрачного веселья. Кей спрыгнул на землю и широко улыбнулся, практически напомнив прошлого себя. Правда, улыбка смахивала на оскал, а единственный карий глаз смотрел равнодушно. — Я тоже скучал. И предпочел бы поностальгировать о прошлом где-то, где не так темно и не нужно постоянно оглядываться, боясь получить нож в спину. Не сказав больше ни слова, он зашагал вперед, Арман направилась вслед за ним, и, замешкавшись на несколько секунд, Лекс возобновил движение, еще раз проверив нож в рукаве и мелкие лезвия, вшитые в подол куртки. На всякий случай. Стоило им преодолеть еще с десяток ярдов, как Кей остановился, и Арман, пройдя чуть дальше, тоже замерла между двумя толстыми деревьями, возвышающимися вершинами настолько высоко, что, казалось, кронами могут поцарапать небосвод. Держащаяся позади Ноа обошла остальных и, приблизившись к друзьям, сняла с правого запястья длинную, доходящую до локтя перчатку. Арман взмахнула палочкой, и воздух пошел рябью, обнажив барьер, за которым открылось светлое пространство. Лекс нахмурился, когда простенькая барьерная магия, известная каждому ребенку, трансформировалась. Его полотно, напоминающее покрытое водой стекло, пересекло множество золотистых нитей, обнявших полукруг пространства перед ними на манер прутьев решетки. Арман отошла, и сменившая ее Ноа, прислонив ладонь к преграде, опустила веки и зашептала что-то себе под нос. — Она волшебница? — настороженно спросил Лекс. — Ты видишь палочку? — усмехнулся отступивший к нему Кей. Лекс пригляделся внимательнее, пытаясь определить, что делает Ноа, но он впервые в жизни сталкивался с подобным. Ходили легенды, что когда-то очень давно — века назад — волшебники легко колдовали без использования волшебных палочек, однако эти истории были настолько древними и неправдоподобными, что верили в них только самые наивные идиоты. Палочка, которую вначале обучения ребенок должен выстругать, становилась неотъемлемой частью колдовства. В семь лет она превращалась в продолжение ладони — буквально в третью конечность Трогать чужое оружие голыми руками строго запрещено, и Лекс не прикончил Арман только потому, что ее костлявые пальцы обтягивали плотные перчатки, похожие на те, которые носила ее подруга. Но то, что его собственность лежит в раскачивающейся за ее спиной сумке, все равно бесил почти так же сильно, как и она сама. Лексу привычно поддаваться ярости, привнесенной в его жизнь вместе с зовом амока, но то, что циркулировало по его венам сейчас, не походило на симптом проклятья. На языке горчил тот же яд, которым он плевался в ее сторону при любом удобном случае три года назад. Золотые нити замерцали, осветив все в ближайшем радиусе, а следом развеялись. Арман благодарно кивнула Ноа и преодолела преграду. — Не расслабляйся, — тихо шепнул Лекс Майлзу, и тот кивнул. Преодолев барьер, скрывающий вид на опушку, освещенную расположенными по периметру кострами, Лекс оглянулся, дожидаясь, пока за его спиной девушки возобновят мерцающее дополнение барьера, истинное назначение которого понять не мог. Но было что-то в этих нитях не то. Его инстинкты опять намекали, что лучше не приближаться к вновь замерцавшей границе, ставшей незримой через мгновение. Не сказав ни слова, троица хозяев пошла дальше, и остальные двинулись за ними, рассматривая лагерь. Вокруг костров по краям поляны сидели люди — в основном в одиночестве или в парах. В центре у крупного огня расположились четверо рослых мужчин, громко травящих шутки под мерный треск дров. Заметив чужаков, мужчины замолчали, но, когда Арман им мягко улыбнулась, вернулись к прерванному разговору. — Охренеть, да? — шепнул Майлз. Он ускорил шаг и поравнялся с Арман, натягивая на лицо добродушие. Лекс покачал головой на то, что друг все же потерял часть бдительности, встретившись с прошлым. — Пожалуйста, дай ей шанс, — взмолилась догнавшая его Гленис, и он молча кивнул. — Что это за место? — спросил Майлз, и Лекс прислушался. — Когда-то здесь проходил туристический маршрут и в этих домах останавливались путешественники, чтобы переждать ночь. В нескольких милях отсюда начинаются озера, которые очень популярны среди туристов, — Арман осеклась. — Были популярны, конечно же. — Кэли, — окликнул ее детский голос. Лекс замер. Он не видел детей очень давно. Кажется, с начала второго пришествия — ни разу. Арман остановилась и мягко улыбнулась, стоило девочке не старше восьми лет подбежать к ним. — Мия, — Арман, легко коснувшись макушки девчонки, потрепала ее по волосам. — Ты принесла? — с надеждой поинтересовалась та, но Арман покачала головой. — Жаль. — Прости, сегодня я не успела, но… — она взмахнула палочкой, и лежащие под их ногами высохшие листья поднялись, закрутившись в вихрь. — Может, это искупит мою вину? Мия с восторгом отследила «полет», часто-часто моргая. — Только на сегодня, — полушепотом заявила девочка, все еще дуя губы, так и норовящие растянуться в улыбке. — Договорились, — кивнула Арман. — Завтра я обязательно успею. — Ладно, — согласилась Мия и коснулась перемещающихся по кругу листьев. Те теряли траекторию, сталкиваясь друг с другом, но затем вновь возвращались на свое место в спирали, отчего девочка захихикала. — Зайдешь ко мне перед сном? — Конечно, — улыбнулась Арман, и та, восторженно вскрикнув, метеором унеслась, тут же позабыв о маленьком волшебном представлении. Когда девочка скрылась в одном из домов, с лица Арман стерлась улыбка, а листья, замерев, опали на землю. — Ты слишком ее балуешь, — пробубнил Кей. — У нее осталось не так много причин для радости, — вздохнула Арман, возобновляя шаг. Подойдя к самому большому дому, она быстро взлетела по ступеням и пропала внутри. Пропустив остальных вперед, Лекс зашел последним и, прикрывая дверь, прислушался к ощущениям. Но, вопреки проснувшемуся амоку, его инстинкты все еще не позволяли определить, есть ли рядом опасность. Преодолев длинный коридор, расходящийся ответвлениями в три стороны, они оказались на просторной кухне, обставленной простой деревянной мебелью. Из трех окон открывался хороший обзор на весь лагерь. Вокруг крупного массивного стола по центру кухни были расставлены стулья, а у стены слева разместилась крохотная зона для приготовления пищи, которой, судя по состоянию, очень давно не пользовались. Не наблюдалось электрических приборов, обычно встречающихся в жилье лишенных, — видимо, в лагере поддерживались дикие условия и в лучшие времена. Арман мановением палочки зажгла расположенные по периметру всего помещения толстые свечи и села на стул во главе стола. Кей встал позади нее, уперев ладони в спинку за ней. Ноа отошла чуть дальше и взобралась на столешницу, вытащив длинный покрытый черными узорами нож из ножен и воткнув его в дерево рядом с собой. Лекс проигнорировал вызов в ее глазах и уселся напротив Арман. — Что произошло с вами в день первого пришествия? — едва слышно спросила Гленис, опускаясь на стул рядом с ним. — Куда вы делись с территории? — ответила вопросом на вопрос Арман. — Когда началась паника, мы бросились врассыпную, — Майлз поморщился. — Мы успели сбежать, пока амоки кружили над разрушенным замком. Спрятались за пределами забора — в той деревушке, где проживал обслуживающий персонал. Лекс сжал челюсти, стараясь не сорваться от его виноватого тона. Он искренне пытался понять, но, даже смотря на «воскресшего» Кея, все еще ловил себя на мысли о том, что, скрывшись тогда, они поступили правильно. Если бы они решились проверить, что стало с оставшимися в замке, они погибли бы в тот день. Или их настигла бы еще более страшная участь. — Через пять дней мы вернулись. Замок был пуст. Мы проверили руины, до которых добрались, но не обнаружили ничего, кроме пепла, — взял на себя ответственность за последующий рассказ Лекс. — Мы были в моей комнате, — Арман прикрыла глаза, словно таким образом удавалось лучше вспомнить. — Когда ударили по несущим стенам, потолок начал рушиться и мы едва успели среагировать. Разнесли оборудования на десятки тысяч долларов, твари. Последнее она произнесла с таким искренним разочарованием, что в него практически невозможно было поверить. Только Арман переживала о своих «игрушках», когда речь шла о смерти людей. Лекс посмотрел на Кея и вопросительно вскинул бровь. — Что? — спросил тот. — Ты сломал бы мне нос, узнай, что мы общаемся. Но ты вообще видел, как она с клавиатурой обращается? Мне нужны были частные уроки. Лекс скривился в презрительной ухмылке, и, переглянувшись, Арман и Кей совершенно идентично рассмеялись. — Три года прошло, вы такие же дети, — тяжело вздохнула Гленис, спрятав лицо в ладонях, и смех тут же оборвался. — Я успела создать слабый щит, но камень сломал мне запястье. Мне раздробило бедро и придавило легкие, а Кей сразу отключился, но у нас осталось хоть немного воздуха, — вернулась к повествованию Арман и покрутила правым запястьем. — Моя палочка выпала и затерялась, а его — сломалась. Нам очень повезло, что мы находились слишком глубоко, до нас доносились лишь приглушенные крики. Когда стало тихо, Кей очнулся, его услышали. Нас вытащили, и выжившие занялись нашим лечением. Амоки исчезли. Арман посмотрела на Майлза. — В хаосе многие пострадали, — закончил за нее Кей. — Сколько людей выжило? — Гленис затаила дыхание. — Всего не больше двадцати, тех, кто мог свободно перемещаться, — трое, — ответил Кей и следом перечислил фамилии, большинство из которых были из числа обслуживающего персонала. — Всех, кто остался, кроме нас, пометили, — губы Арман скривились в натянутой улыбке. — Что произошло потом? — Гленис прижала пальцы ко рту, отчего вопрос прозвучал чуть приглушенно. — Мы покинули замок и делали все, чтобы выжить, — пожала плечами Арман. — К моменту второго пришествия нас осталось только двое. Остальные погибли. Ложь. Лекс резко посмотрел на Арман, прищурившись. Он никак не мог понять, что смущает его больше: то, что амок провоцирует обратить на нее внимание, или то, что именно он говорит. Пока сидящая внутри сущность, превращающая его кровь в густую темную смолу, была слаба, чтобы перехватить контроль, она всегда предупреждала его об опасностях, словно втиралась в доверие. Лекс позволял себе прислушиваться к никогда не обманывающим инстинктам, обострившимся из-за уродующего шею отпечатка. Предупреждения о магии, меченых и амоках всегда оправдывались. Но голос крайне редко общался с ним напрямую, облачая инстинкты в конкретные слова. В его лексиконе впервые проскользнуло что-то отличающееся от привычных «убей» и «опасность». Его тьма стала болтливой, и Лексу очень не нравилось, что это вызвано «воскрешением» Арман. — Почему вы не дали о себе знать? — он посмотрел на Кея. Тот открыл рот и уже собирался поведать какую-то очень важную историю, но его прервал жесткий тон Арман: — Не посчитали нужным. Кей вскинул брови, но она никак не прокомментировала свое заявление. Лекс чувствовал, что именно этот ответ нужен ему больше всего. Однако по упрямому предупреждению на дне зрачков Арман убедился, что сейчас ловить нечего. Доверием в этом помещении даже и не пахло. С обеих встретившихся сторон. — А это? — перевел тему Майлз, махнув рукой себе за спину. — Годы тяжелой жизни и поиска близких по духу людей, — равнодушно пожала плечами Арман. — Долго рассказывать. Главное, что вы должны усвоить: эти лишенные бесконечно нас уважают и никогда не причинят вреда без веской причины никому из волшебников. Не все пытаются нас уничтожить. — Слабо верится, — презрительно хмыкнул Лекс. — Давно вы здесь? — Десять месяцев, — пробормотал Кей. — Уже год, — поправила его Ноа, провернув нож по часовой стрелке и расковыряв тонким острым лезвием отверстие в столешнице. — Амоки всего в нескольких милях. Но вы используете магию, — насторожился Майлз, обратившись еще к одной важной проблеме. — Мы выдерживаем предельное расстояние, с которого они ощущают магию. Выставлены сигнальные барьеры. Приблизятся к нему — и мы сразу поймем, у нас будет время, чтобы скрыться, — пояснила Арман. Лекс удивленно вскинул брови. Сигнальные барьеры, настроенные на амоков. Чтобы создать что-то подобное, необходимо знать гораздо больше, чем знали они. Требовалось досконально разбираться в особенностях магии амоков, чтобы правильно выстроить оповещающие маячки. Она весьма талантлива, правда? Лексу остро захотелось зажать уши, чтобы перестать слышать проникновенный шепот, с каждым словом заставляющий его приглядываться к Арман еще пристальнее. Его паранойя и без постоянной подпитки достаточно обострилась с годами, и то, что ему все больше хочется вспомнить об уроках по трепанации черепа и вскрыть раздражающую синеволосую голову, ситуацию не облегчало. — Плюс по границе леса расположено несколько сигнальных барьеров, сообщающих нам о лишенных и волшебниках, — продолжил за Арман рассказывать о мерах безопасности Кей. — В дополнение к этому мы ведем постоянное наблюдение за городом и следим за передвижениями этой группы амоков с самого начала. Пока они еще ни разу не попытались направиться в нашу сторону, но мы контролируем ситуацию. Прямо сейчас за ними тоже следят. Они недоговаривают. — Я никого не видел, — пропустив шепот мимо ушей, задумчиво проговорил Лекс. Он постарался припомнить что-то странное из тех моментов, когда наблюдал за амоками, определяя выбранное ими направление, однако он не только никого не заметил, но и не чувствовал никакой опасности. Это значило только то, что наблюдение с другой стороны велось лишенными, не представляющими для него угрозы. Иначе Лекс, тогда находящийся в крайне обостренном состоянии, обязательно их обнаружил бы. — А вот они тебя видели, — указав на него палочкой, снисходительно произнесла Арман. — И тебя, я так понимаю, ты же следил за людьми в городе? Она посмотрела на Майлза, лицо которого исказилось неприкрытым недоверием. Он напряженно кивнул. — Вы ведете себя слишком безрассудно, — поморщился Лекс. — Как давно на тебе применялся кристалл? — спросил Кей. — Сутки, — сухо ответил Лекс, не став задавать вопросов о том, откуда у них эта информация. — Если бы не это, ты бы оценил, сколько магии направлено на сохранение нашей жизни, — улыбнулся Кей. — Мы обеспечили все меры безопасности. — Кэл, — послышался из коридора новый голос, и следом раздался приглушенный хлопок дальней двери. — Я здесь! — выкрикнула Арман. Через мгновение в проходе появился мужчина намного старше всей их компании. Высокий и худощавый, как большинство присутствующих в лагере, он выглядел пародией на когда-то здорового человека. Спутанные темные волосы спадали на лоб, прикрывая кончиками мутные, почти черные глаза. Острые скулы выделялись на фоне бледной кожи, а шрам, пересекающий щеку, делал его жутким, прибавляя возраста. Но стоило ему улыбнуться, как впечатление развеялось, оставив на его месте обычного человека, потасканного судьбой. — У нас гости? — спросил Чейз. — Те самые из города. Надо же, они вышли на нас быстрее, чем я предполагал. — Ты должен был принести новости два дня назад, — оставив его умозаключения без комментариев, ледяным тоном произнесла Арман. — Нам потребовалось больше времени, чтобы точно убедиться, — ответил мужчина, посмотрев на нее и спокойно выдержав осуждение. — И что вам дали эти дни? — спросил Кей. — Они ищут оружие. Думаю, у них появилась точная наводка на местные склады, — доложил Чейз, скрестив руки на груди. — Им потребуется еще пара дней, чтобы обыскать оставшиеся здания. — Мы вынесли все, что представляло опасность, — Арман нахмурилась и отбила нестройный ритм пальцами по столу. — Что с амоками? — Пока без изменений, но группа направляется в их сторону, и если они будут придерживаться той же скорости, то им осталось не больше двух дней, — пожал плечами Чейз. — Кайл и Джин разделились и наблюдают, но это бессмысленно. Их встречу не предотвратить. — Если зайдут в город, почувствуют первый барьер, — задумчиво проговорил Кей. — Точно двинутся к лесу. Не хочется в очередной раз рисковать. — Мы не можем дальше их игнорировать, — пробормотала Арман. — Чейз, собери людей, мы подойдем через минуту. Завтра отправляемся в город. Тот кивнул на ее слова и, развернувшись, покинул дом, ознаменовав свой уход глухим хлопком двери. — Ну почему они не могли просто убраться? — Ноа выдернула нож из столешницы и спрыгнула на пол. — Будем пытаться решить вопрос миром? — После того, как они убили тех лишенных? — риторически спросил Кей. — Сомневаюсь, что они дадут нам сказать хоть слово, особенно если палочки увидят. — Всегда стоит дать шанс, — Арман поднялась и направилась к дверному проему. — Можете остаться на ночь здесь, завтра обсудим вопрос с вашим размещением, если решите задержаться. Это наш дом, тут безопасно. Наши комнаты на втором этаже, сегодня можете забрать все помещения на первом. Простите, но на этом пока все. Я не хочу потерять это место из-за дегенератов, которые забыли оценить обстановку и шумят так, словно они бессмертные. — Пока горят костры, можете беспрепятственно выходить на улицу, но после того, как они потухнут, не покидайте дом, здесь есть все удобства, — продолжил за нее Кей, когда Арман и Ноа скрылись. — Никто вас не потревожит, но до утра лучше не накаляйте обстановку своим присутствием в темноте. Вы боитесь лишенных не больше, чем они боятся чужаков. Лекс положил руки на стол и сцепил пальцы в замок, прислушиваясь к шагам за спиной и сохраняя молчание. Стоило еще одному хлопку двери засвидетельствовать их единение, он обвел взглядом друзей. — Что думаете? — Лекс обеспокоенно посмотрел на Гленис, по щеке которой стекала одинокая слеза, пока она прикусывала губу. Он ненавидел, когда она становилась такой. До того как их связала общая судьба и он поклялся Дэйву, что сделает все, чтобы его любимая девушка выжила, Лекс имел смутное представление о том, кто она такая. И все, что он узнал о ней позже, полностью изменило его мнение об адаптантах. Гленис оказалась удивительно стойкой девушкой. Это стало ясно еще тогда, когда она приложила множество усилий, чтобы Дэйв и Майлз, схлестнувшись между собой из-за нее, не поубивали друг друга. Лекс прекрасно понимал, что Дэйву ничего не светило — слишком Гленис любила Майлза и слишком долго они были вместе, сойдясь еще в подростковом возрасте. Это понимал и Дэйв, который сам не заметил, как проникся девушкой с ненавистным ему мировоззрением. Но все это не облегчало ситуацию, когда Дэйв терял контроль и пытался убить человека, мешающего ему получить то, что стало его идеей фикс за несколько месяцев до обращения. И только Гленис, которая шла на уступки и успокаивала тогда, когда голос в голове становился громче, и в остальное время поддерживающая с ним холодный нейтралитет, не позволяющий Дэйву надумать себе лишнего, а Майлзу накрутить себя, предотвратила побоище между двумя волшебниками, терпящими друг друга в моменты, пока шепот не срывал Дэйву предохранители. После его обращения Гленис еще множество раз демонстрировала себя великолепно стойким человеком, окружив Лекса поддержкой, пока он переживал потерю ставшего гораздо более близким приятеля и ее метку. Она находила нужные слова и позже, воскрешая в каждом из них надежду на будущее после утраты очередного человека их группы. Когда Гленис сама становилась настолько подавленной, как сейчас, Лекс переставал верить в положительный исход их долгого противостояния с миром. Он боялся, что однажды она окончательно потеряет надежду, и тогда они с Майлзом, уже давно сохраняющие рассудок только из-за единственного светлого человека их группы, окончательно утратят себя. — Кэли — одна из сильнейших волшебниц, что я когда-либо встречал… — накрыв ладонь Гленис своей, многозначительно проговорил Майлз и, посмотрев девушке в глаза, ответил на призрачную улыбку, украсившую ее губы такой же. — Даже не думай об этом, — предостерегающе сказал Лекс, сразу догадавшись, на что тот намекает. — Ты видел, что она организовала? — уверенно произнес Майлз. — Понятия не имею, кто такой Верджил, но сильнее Кэли я никого никогда не встречал, и ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду — в конце концов она почти не напрягаясь победила тебя. Единственная в твоей жизни, кто настолько легко с тобой справился? И если она все еще так же талантлива, как раньше — а в этом я не сомневаюсь, — ее потенциал может помочь. Она нужна тебе. Лекс зажмурился, отбрасывая навязчивую мысль, которую создал намек Майлза и сделал более реальной внутренний шепот. Если все же забыть о том, что Арман — самое раздражающее создание на всем белом свете… Когда Лексу в прошлом на недолгое время удавалось побороть стойкое неприятие, ему приходилось признать, что способности взбалмошной девчонки вызывают уважение. Освоить магию на таком уровне, каким отличалась Арман, учившаяся колдовать на территории лишенных и под управлением адаптантов, под силу только очень целеустремленному человеку. Такой пригодился бы им на их опасном пути, в успешность которого Лекс старался верить, даже если понимал, что преодолеть подобное практически невозможно. Арман могла принести пользу, если опираться только на холодный расчет. Но многие вещи смущали его настолько, что очевидный магический талант не перевешивал. И далеко не его постепенно вновь зарождающееся пламя на остатках тлеющих, но так и не потухших углях неприязни, стало главной причиной не делать того, о чем упомянул Майлз. — С каждым из них что-то не так, — проговорил Лекс, посмотрев на внимательно изучающего его Майлза. Тот вопросительно вскинул брови, ожидая продолжения. — Кей изменился. Не могу объяснить, но он странный. Не такой, каким был раньше. — Мы все изменились, — Майлз достал из внутреннего кармана куртки то, что дало им надежду несколько недель назад. — Если показать им это, они могут согласиться. Положив блокнот на стол, Майлз откинулся обратно на стул. Лекс придвинул к себе сборник наблюдений за амоками и провел кончиками пальцев по черной обветшалой обложке. — Это не просто желание искупить вину перед подружкой? — спросил Лекс, и Майлз понуро опустил голову. — Ты не виноват в том, что она выжила. Если бы мы не скрылись тогда, уже давно кормили бы червей. — Это желание обязательно достигнуть цели. С еще одним сильным волшебником наш путь станет чуть проще. Ты слышал про сигнальную границу, настроенную на амоков? Это тебя ни разу не удивило? — Если кто и создал что-то подобное, это точно Кэли, — на грани слышимости озвучила Гленис, поднявшись. Подойдя к окну, она выглянула, сложив руки на груди. — Поверить не могу, что она жива, но Лекс прав, она изменилась. С ней что-то не так. Я тоже так думаю. — Задержимся на пару дней, — сдался Лекс. — Понаблюдаем, потом примем решение. Пока горят костры, я останусь на улице. Вернув блокнот Майлзу, Лекс поднялся. — Я с тобой, — убрав книжку во внутренний карман, Майлз встал следом. Выбравшись на улицу, Лекс спустился по ступеням и замер недалеко от дома, оценивая обстановку. Отсутствие палочки делало его практически беззащитным, и разгуливающие вокруг лишенные лишь обостряли его настороженность. — Что тебя смущает? — спросил вставший рядом Майлз. — Без понятия. С ними что-то не так. Лекс уставился туда, где Арман в окружении мужчин и женщин раздавала указания, разложив карту на вынесенном столе. Кей и Чейз прерывали ее речь краткими комментариями, на что она кивала и снова начинала говорить, активно жестикулируя. — Я слышу ее, — тихо поведал Лекс, и Майлз тут же нахмурился. — Почти с самого начала. Она проснулась из-за Арман, и мне очень это не нравится. — Ее могли пометить, — задумчиво произнес Майлз себе под нос и повернулся к группе, обсуждающей завтрашнюю операцию. Лекс кивнул, безмолвно соглашаясь. С каждой новой минутой рядом с Арман он все больше убеждался, что этот вариант вероятен, потому что никак иначе инстинкты объяснить не мог. — Даже если так, мои ощущения все равно слишком странные, — он проскользнул взглядом по девушке, кивнувшей стоящей напротив нее женщине, изобразившей жест, которым сворачивают человеку шею. — Твоя подружка всегда была раздражающей сукой, но сейчас она в довесок к этому еще и очень опасна, и я не понимаю почему. Я не понимаю, кто она такая. В этот момент Арман повернулась в их сторону, и шепот, раздавшийся сразу, стоило ей посмотреть ему в глаза и прошить презрением до самого позвоночника и с такого расстояния, полностью выкачал кислород из легких. Заставь. Подчини. Убей.

* * *

Прижавшись плечом к толстому стволу дерева, Кэли наблюдала за тихо переговаривающихся и постоянно смотрящих друг другу за спину Двэйна и Майлза. Она изучала повзрослевших парней, так сильно непохожих на прошлые версии себя, и не верила, что действительно их видит. Что они не только умудрились выжить, но и сблизились. Их всех окружали жесткие условия, но доверие между этими двумя не вписывалось во все ее знание мира. Как это произошло? Сколько Кэли знакома с Майлзом, он всегда был до ужаса принципиален. Они впервые встретились пятнадцать лет назад, и уже тогда десятилетний мальчишка походил на беснующегося гормонами подростка, не принимающего людей с иным мировоззрением. Что уж говорить о более поздних годах, когда ему удалось услышать судьбу рода Арман и особенности его конфликта с семьей Двэйн, глубже погрузиться в грязь истории круга и, что повлияло на его мнение сильнее всего, подружиться с самой Кэли. Двэйну мазанул по ней пустым ледяным взглядом, и она неосознанно поежилась, кутаясь в плотный материал куртки. С годами он стал напоминать своего отца еще больше. Прошедшее время явно не пошло ему на пользу. Как и никому из них. Три года изменили всех. Друзей не стало — само понятие пропало. Только враги, которые убьют тебя без раздумий, и те, кто сделает все, чтобы сохранить не только свое существование, но и того, с кем повязан единой, неразделяемой судьбой. В толстую упругую нить сплелись жизненные пути как случайных людей, так и тех, кто когда-то стоял по разные стороны баррикад, втайне мечтая убрать другую общину волшебников с шахматной доски мира еще тогда, когда перед человечеством не стояла слишком острая, самая страшная проблема в мире. Проблема вымирания. Насколько бы это ни казалось Кэли противоестественным, годы объединили этих двоих и заставили научиться прикрывать друг другу спину. Это сквозило в том, как они переглядывались. В бессознательной проверке обстановки и доверии к тому, что ближний обязательно встанет рядом, если ситуация изменится. В том, что Двэйн, которого Кэли всегда считала жестоким бездушным ублюдком, встал на колени, чтобы спасти жизнь Гленис. — Кто бы мог подумать, — она нахмурилась, заметив, как они снова посмотрели друг на друга, стоило мимо них пройти двум парням их группы, держащим за плечами по арбалету. — Нас тоже объединили лишенные, — с усмешкой прокомментировал ее недоверчивый тон Кей, приблизившись и свесив руку ей на плечо. — Ставлю все, что у меня есть, что они сейчас в панике. — У тебя ничего нет, — хохотнула Ноа, сидящая на ветке над их головами. Кей дернул ее за ногу, вырвав у девушки возмущенный вскрик. — Что скажешь? — спросил он у Кэли, склонившись к ее уху. Кэли сузила глаза, рассматривая Двэйна. Если бы не он, они пропустили бы группу, не направься те в сторону лагеря. Как поступали со всеми, кто ступал на их территорию без умысла. Они видели, что помимо тех, кто разоряет город, присутствует еще кто-то, более скрытный. Надеялись, что «туристы», невольно забредшие в не самое безопасное место, просто пройдут мимо, но во всем лагере объявили полную боевую готовность на случай, если что-то пойдет не так. Не так пошло абсолютно все. Граница, настроенная на присутствие амоков и меченых, отреагировала на Двэйна чрезвычайно сильно, и Ноа собрала лучших, чтобы проследить за появившейся в лесу группой. Они ожидали встретить кого-то на грани обращения, судя по тому, как громко барьер взвыл в мозгах Кэли, считав присутствие темной ауры. Однако Кей подал сигнал, что тот, кто привлек их внимание, все еще в своем уме, и исход стал неизбежен. Кэли требовалось самой на него посмотреть. Она совершенно не рассчитывала, что меченый окажется не только адекватен, но и будет потерян из-за воздействия кристалла, а то, что он не среагировал на барьеры, значило именно это. Она никак не могла уложить в голове, что граница и ее ощущения кричали о его могуществе тогда, когда он в крайне слабом для себя состоянии. Кэли ни разу за последние годы не встречала меченого, непосредственно после очищения имеющего такую силу. Они не сталкивались с подобным даже тогда, когда очищение происходило напрямую, а не через суррогат, оказывающий лишь легкое воздействие, всегда ослабляющего человека за счет простого подавления амока, а не его настоящего контроля. Двэйн — крайне странный феномен. — Я не уверена, — на грани слышимости ответила Кэли. — Он другой. Непохож на всех, кого мы встречали до этого. Под кристаллом он где-то между третьим и четвертым классом. — Ну не так уж он и силен, — презрительно процедила Ноа. — По классификации Лукаса, не нашей, — уточнила Кэли, и ее собеседники совершенно идентично недоверчиво хмыкнули. — Перед обращением он встанет на ступень выше того, кто сейчас считается сильнейшим… Кей обошел ее и, опершись спиной о ствол рядом с ней, скрестил руки на груди. — Мифический первый класс… — язвительно протянул он, и Кэли на автомате кивнула. — Бред. Лукас был чокнутым. — Никто лучше Лукаса не разбирался в том, кто такие амоки. Двэйн другой, — уверенно произнесла Кэли. — Ноа? — Что «Ноа»? — невинно пропела та. — Что ты можешь о нем сказать? — Не понимаю, о чем ты, — пожала Ноа плечами, демонстративно натягивая перчатки повыше к локтям. — Я видела, — Кэли выразительно на нее посмотрела, вскинув брови, и провела ребром ладони по своему носу. — Что ты говорила ему в этот момент? Девушка тяжело вздохнула, видимо смирившись, что ей все равно придется выдать то, что она узнала, коснувшись Двэйна кожа к коже. Перебросив ногу через ветку и повернувшись спиной, она откинулась назад и, повиснув на стволе вниз головой, оказалась на одном уровне с Кэли вновь лицом по направлению ее настороженного взгляда. — Что ускорю его обращение и отдам ему на расправу его друзей, — равнодушно ответила Ноа. — А потом вытащу его и заставлю пережить их потерю. — И? — Он обозлен, — скрестив руки на груди, поведала та. — Я бы тебе вообще голову отрезал за такие слова, — вставил Кей. — Он был зол не на меня, — повысила голос Ноа. — Злость всегда в нем. Как и страх. Они пожирают его изнутри, но не мешают ему при этом действовать. Они его подстегивают, опасность обращения заставляет его двигаться вперед. Этот ваш Двэйн отлично соображает и совершенно не боится ни амока, ни обращения. Я не понимаю, чего он боится, но это не связано с риском оказаться на той стороне. Он… Она замялась, подбирая точную характеристику. Кэли нетерпеливо отбила нестройный ритм носком ботинка о землю. — Они словно вступили в симбиоз, и в моменты, когда амок слаб, Двэйн позволяет злости захлестнуть его и использует это состояние. Думаю, это практически то же самое, с чем постоянно сталкиваемся мы, только его контроль хуже. Он довольно легко справляется с эмоциями, когда амок набирает силы, но я видела в его воспоминаниях, что, когда голос становится слишком громким, Двэйн перестает бороться. Просто позволяет амоку занять ведущую позицию. Добровольно отдает контроль, — Ноа повернула голову к Кэли и тихо спросила: — Что нам делать? — Без понятия, — Кэли прислушалась к внутренним ощущениям, но так и не смогла их распознать. — Нужно еще понаблюдать. Мне нужно больше времени. — Мы не можем держать их тут против их воли, не вызывая подозрений, — напомнил ей Кей. — Значит, нужно сделать так, чтобы у них не возникло никаких сомнений… — опустив веки, тихо произнесла Кэли. — Два хищника на одной территории… Если будет так, как с Маркусом. — Он гораздо сильнее Маркуса, — прошептала Кэли. — По крайней мере, его потенциал точно выше. Если его не опьянит власть и он сохранит себя… Распахнув глаза, она вновь посмотрела на Двэйна. Если то, о чем они слышали несколько лет назад, действительно возможно, это изменит все. За годы она успела смириться с тем, что все они погибнут. Они давно знали, что однажды мир будет расколот на части тем, кого они пытались сдержать, отдавая этому все силы. Но сейчас появился шанс. Шанс, небрежно коснувшийся отпечатка, сулившего Двэйну власть, способную разрушить все, что осталось. Или спасти всех, кто еще надеялся на будущее. Если сумасшедший старик был прав, то именно тот, кто ежедневно разгуливает по окровавленному лезвию ножа, не осознавая своего могущества, в конце определит, какая из чаш весов, отмеряющих исход судьбы человечества, перевесит. — Кэл, это опасно. Если Лукас предположил реальное и Лекс действительно тот, о ком ты думаешь, он легко уничтожит мир, стоит тебе допустить ошибку, — настоял Кей. — Мир уже уничтожен, — отрывистым шепотом произнесла Кэли, зажмурившись оттого, что одни из худших дней ее жизни начали всплывать, утягивая в черноту. Шум разрушения замка свободных не мог сравниться с тем, как целое здание, коридор за коридором, дробилось в крошку от взрывных волн темной магии. Крики десятков волшебников, доносящиеся приглушенно сквозь обломки стен, снящиеся ей какое-то время после первого пришествия, очень быстро пропали за звуками, с которыми ошметки тел военных разлетались, забрызгивая кровью стекла панорамных окон перед тем, как те вылетали из рам, рассыпаясь снежинками осколков. Страх в глазах очнувшегося Кея и его надрывные стоны скрылись за всхлипами меченых детей, затравленно смотрящих на приближающееся чудовище, — они разлетались в пепел, закручивающийся в маленькие воронки и следующий за тем, кто страшнее любого чудовища на планете. Клубы темного густого тумана, вырывающиеся из светящихся искрами молний ладоней и поглощающие все, что осталось после первой атаки, стало ее самым страшным воспоминанием. Кэл, не оглядывайся! Ничего не осталось! Нужно уходить! Убей их всех. Ноа, очнись! Это весело. Кей, я не чувствую ее пульс! Тебе понравилось. Уходим! — Возвращайся, — ворвался в непрекращающиеся панические крики мягкий голос. — Не сопротивляйся. Отдай их мне. Кэли встретилась с ярко мерцающими нефритовыми радужками Ноа, спрыгнувшей с дерева и вставшей напротив нее сразу, как заметила, что ее затягивает в прошлое. Когда щек коснулись теплые ладони, Кэли сконцентрировалась на тихом успокаивающем шепоте, позволяя воспоминаниям отступить. С каждым поглаживанием постепенно становящихся еще горячее ладоней она чувствовала, как возвращается в легкие воздух, пропавший, словно ее грудную клетку передавили ремни из шкуры скорпены и запустили под кожу яд. Слова текли по венам лидокаином, обезвреживающим шипы, царапающие сосуды изнутри. — Умница, — прошептала Ноа, прикрыв глаза, наполнившиеся разводами тьмы. Молча наблюдавший Кей протянул к тяжело дышащей девушке руку, но та покачала головой. — Я в порядке. — Уверена? Кэли показалось, что в тоне Кея промелькнула обеспокоенность, но, посмотрев на парня, она вновь увидела лишь равнодушие. Как и каждый день до этого. — Абсолютно, — шумно выдохнув, улыбнулась Ноа. — Всего лишь небольшое неприятное воспоминание. В этот раз затянуло не слишком глубоко. Ноа встала между ними и, соскользнув по стволу вниз, уселась прямо на землю. Взяв лежащие под их ногами перчатки, сброшенные ей за минуту до этого, она натянула их, стараясь прикрыть как можно больше участков кожи плотной тканью, спасающей от лишних потрясений. Кэли тихо вымолвила благодарность, но та лишь отмахнулась. Им не привыкать. — Лукас всегда считал, что первый класс окажется чем-то иным. Новой ступенью эволюции, — продолжила Кэли, ощутив, что ей не грозит помутнение рассудка. — Что, если Двэйн до сих пор не понял своего могущества только потому, что убедил себя в превосходстве амока? Представь, Кей, какие у него могут быть реальные возможности. — А если нет? — настойчиво возразил тот, посмотрев на нее и вскинув бровь. — Вы готовились к этому месяцами и все равно не справились, почему ты думаешь, что осилит он? — Потому что он помечен иначе. Истинные лидеры рождаются не в лабораторных пробирках, — прошептала Кэли. — Мы должны рискнуть. Все равно мы все погибнем рано или поздно. Однажды… — Я этого не допущу, — возразила Ноа, и ее голос больше не дрожал. Она снова готова рваться в бой до конца. — Ты не всесильна, — Кэли мягко погладила ее по плечу. Та положила на ее ладонь свою и немного сжала, передавая уверенность если не через кожу, то хотя бы таким невинным жестом. Кэли потянула уголки губ вверх, но следом вновь стала чрезвычайно серьезной и посмотрела на Двэйна, кивнувшего Гленис. Девушка присела между ним и Майлзом, который тут же приобнял ее за плечо и на секунду прижался губами к ее щеке. Кэли слабо улыбнулась, убедившись, что ее бывшие лучшие друзья все еще любят друг друга. Хоть что-то оптимистичное и светлое в окружившей человеческий род туманной мгле. — Однажды мы перестанем справляться, — Кэли сделала несколько глубоких вдохов, не позволяя себе вновь окунуться в прошлое. — Если Двэйн до того, как потеряет себя, достигнет нужного могущества, он сможет предотвратить неизбежное вымирание человечества. Если я права, он составит конкуренцию нашему злу. — Если ты права, его амок взбунтуется, когда почувствует наше зло, — тихо возразила Ноа. — Он может оказаться гораздо страшнее нашего монстра. — Если ему окажется по силам наше зло, у него появится шанс приручить и свое, — Кэли поморщилась оттого, что ее голос наполнился надеждой. — Слишком много неподтвержденных предположений, — отставив палец, поучительно произнес Кей. — Никто не смог достичь такого уровня контроля, и то, что Лукас посчитал это возможным, — всего лишь гипотеза, для проверки которой придется ему довериться. — И у нас восемьдесят шесть причин пойти на это, — Кэли обняла себя за плечи. Посмотрев на Кея, она нахмурилась, вспомнив, что так и не задала вопрос, который хотела озвучить еще в лесу после встречи с их общим прошлым. — Когда ты увидел его, что ты почувствовал? — То же, что и последние два с половиной года, — пожал плечами Кей. — Когда что-то изменится, я обязательно сообщу. — Мне жаль, — печально прошептала Кэли. — Я надеялась, что ваши с ним отношения… — В этом есть своя прелесть. Мне не жаль, — равнодушно ответил тот. — Решать тебе, Кэл. Может, то, как мы живем сейчас, не так уж и плохо. — Мы не живем, — возразила Кэли. — Мне нужно понаблюдать за ним, когда кристалл перестанет сдерживать его инстинкты. Только тогда я пойму, есть ли какие-то надежды. Придумай, как задержать их здесь. И до тех пор, пока не поймем, кто он, не стоит вдаваться в подробности нашей жизни в первый год. Оттолкнувшись от дерева, она посмотрела сперва на уставшего Кея, который четыре ночи подряд ходил в дозор и отдыхал только три часа в сутки, и следом на Ноа, прикрывшую рот в попытке спрятать зевок. — Спать. Завтра сложный день, — бескомпромиссно проговорила Кэли и направилась к самому дальнему домику. — Кэл, — окликнул ее Кей, и, остановившись, она оглянулась на него через плечо, вопросительно вскинув бровь. — Тебе не помешает твое отношение? Кэли поморщилась, визуально демонстрируя все свое мнение о высказанном. — Я отлично умею расставлять приоритеты, Верджил, — пренебрежительно отмахнулась она. — Твой друг, конечно, редкостный придурок, но, если придется, я вознесу его на пьедестал. Мои ошибки для меня гораздо важнее, чем рефлекс хвататься за оружие каждый раз, когда я вижу кого-то, так сильно смахивающего на старшего Двэйна. Она проигнорировала недоверчивый хмык, донесшийся в спину, и, преодолев поляну, открыла дверь в дом Мии. Услышав радостный говор девочки, разбавленный поучительными нотами голоса ее матери, Кэли улыбнулась. Ребенок, появившийся в их группе год назад, привнес в их жизнь немного радости. Новое поколение давало хоть какую-то надежду на то, что у человечества есть будущее. Возможно, когда-нибудь они смогут перестать прятаться. Обернувшись через плечо, Кэли посмотрела на того, кто появлением воскресил мечты на спокойную жизнь хоть для кого-то. В глубине солнечного сплетения раздалось тихое рычание, скорее номинальное, чем истинно агрессивное, но Кэли сдержала жгущий кончик языка точно такой же утробный рык. Двэйн и раньше жутко походил на своего отца: те же ярко-синие радужки, абсолютно черный оттенок волос и снисходительная надменность, от которой хотелось склониться над унитазом и вытошнить пренебрежение, витающее вокруг отца и сына вместо магической ауры. Но раньше было больше отличий. Раньше младший Двэйн не дотягивал до старшего ни ростом, ни комплекцией, на фоне отца напоминая ребенка. Да и по уровню серьезности и хладнокровия они не просто на разных ступенях, а в противоположных концах лестницы. Кэли помнила вспыльчивого самовлюбленного мальчишку, уверенного в том, что мир лежит у его ног. Она со злорадством думала о том, как просто было вывести его из себя, чтобы напускной холод в его глазах исчез, сменившись мерцающей злобой, настолько не вписывающейся в навечно впечатанный под ее веками образ старшего Двэйна, что ей удавалось унять нервную дрожь на кончиках пальцев. Сейчас же худощавый несдержанный мальчишка превратился в молодого мужчину, закаленного судьбой. Он стал еще выше и немного шире в плечах, словно только так мог удержать опустившийся на него груз ответственности. Его взгляд пропитался являющейся ей в кошмарах ледяной пустотой. Кэли видела перед собой того человека, который в мгновение ока запускал липкий страх под кожу острой насмехающейся ухмылкой, выдергивающей ее из страшных снов по истечении долгих безопасных лет. Именно того, кого всей своей истерзанной душой ненавидела. Кэли отвернулась и скрылась в доме, сразу после хлопка двери мотнув головой в попытке отогнать страшные воспоминания. Она должна абстрагироваться от навязанного прошлым образа и воспользоваться ситуацией. И ей не стоит провоцировать лишние подозрения. Двэйн не должен сейчас чувствовать, что она давно не человек, а всего лишь марионетка в руках поводырей, подавляющих ее волю по щелчку. Но он все равно что-то подозревал, и не нужно давать ему повод убедиться, что он правильно относит ее к числу тех, кто последовательно разрушает остатки мира. По крайней мере до тех пор, пока она не поймет, что сделает Двэйн, когда в полной мере ощутит, на что она способна. И пока он сам не осознает, насколько могущественнее может стать, если ему захочется выйти победителем, оказавшись рядом с тем, кто может составить ему конкуренцию. А в том, что они стоят примерно на одном уровне, Кэли не сомневалась. Она слышала шепот, не затыкающийся с той самой минуты, как она столкнулась лицом к лицу с Двэйном. Голоса паниковали, предлагали как можно быстрее поставить в его существовании жирную точку. Ее зло вновь вступило в какую-то понятную только ему игру, и Кэли знала, что, если она позволит себе отвлечься на личное отношение, она упустит что-то важное. Что-то способное предотвратить ее конец, который вместе с ее личностью разрушит мир настолько просто, словно все его столпы не прочнее крохотного замка из мокрого песка. Она не понимала почему, но мысль о том, что у Двэйна может хватить сил укрепить мокрый песок, превратив в цемент, с каждой секундой становилась фундаментальнее. Она почти верила, что, если он постарается, сможет приручить свое зло, сделав из него послушного щенка, выполняющего любой приказ. И, если внутреннее чутье не подводило, оставался единственный вопрос: Захочет ли Двэйн спасти мир, когда станет самым ужасным существом на планете?

* * *

Последний крупный костер потух, погрузив поляну практически в непроницаемый мрак. Лишь по границам окруженной защитным барьером опушки остались небольшие очаги, но Лекс прекрасно уловил по настороженным взглядам лишенных, направленным в его сторону, что вечер в лагере подошел к концу. Решив не продолжать провоцировать и так напряженных людей, он поднялся со ступеней и зашел в дом, напоследок осмотревшись еще раз. Внушить себе, что он в безопасности, так и не удалось. Он уже давно не позволял зародиться даже крохотному спокойствию, зная, к чему это приводит. Каждый раз, когда кто-то из их группы расслаблялся, это заканчивалось потерями, остающимися ноющими шрамами на потемневших душах. Лекс направился в сторону кухни, откуда проще всего продолжить одиночный дозор, но стоило ему заметить в конце коридора полоску приглушенного света на полу, он замедлил шаг. Замерев в проходе, он прислонился плечом к косяку и едва слышно усмехнулся. Словно следовало ожидать чего-то иного от Судьбы, вплетающей в повороты бесконечное количество иронии. Открывшийся вид опустился на него острым чувством дежавю. Подобную картину три года назад он наблюдал чуть ли не ежедневно — почти всегда, когда они с Арман пересекались вне тренировок и ее нудных заумных лекций или в те моменты, когда он проходил мимо ее комнаты и задерживался взглядом на полоске света, скользящей под ее всегда — она точно делала это специально — немного приоткрытой дверью. Арман восседала на столешнице перед окном к Лексу спиной, и по движениям, навечно отложившимся в памяти, он без сомнений определил, что она все еще рисует. Он заставал ее за листом бумаги почти так же часто, как за десятком ее мониторов, по которым она отслеживала новости в мире лишенных и занималась черт его знает какой еще дрянью, просиживая все вечера и ночи в мерцании голубоватого свечения экранов. Ее хрупкий силуэт окружали толстые свечи, на фитилях которых танцевало синее пламя, напоминающих о прошлом и ее совершенно больной одержимости этим цветом еще острее. Волосы того же оттенка, казавшегося в окутавшем помещение свете еще ярче, Арман распустила, и, несмотря на то что они были до этого заплетены в косу и отросли с их последней встречи, все еще спадали на спину идеально прямым каскадом. Лекс не видел наушников, которые, похоже, все же отличались от того огромного убожества, вызывающего у нее раньше восторг, но до его слуха доносились басы. Его почти не удивило то, что после утраты систем энергоснабжения она как-то умудрилась сохранить и эту часть жизни. Не хватало только… Он удивленно вскинул брови, когда до него донесся подозрительно знакомый звук, раньше бесивший до нервной дрожи на кончиках пальцев. Леденцы, которые худая сука предпочитала вместо большинства приемов пищи, отвратительно стучали по ее зубам, перекатываясь ядовитым языком во рту. Арман погрузила ложку в пластиковый контейнер, стоящий рядом с ней, и, приглядевшись, Лекс опознал этикетку даже сквозь тусклый свет и истертые временем трещины на картинке. Повторившийся звук о зубы засвидетельствовал появление новой странности у девушки, поглощавшей посреди ночи раздобытый где-то сухой порошок какао. Арман всегда казалась ему чудаковатой. Когда он готовился к первой встрече с адаптантами, он ожидал кого-то другого. Судя по тому, какие истории до них доносили, на их порог должны были ступить наивные и не слишком интеллектуально развитые особи, ничего не смыслящие в магии и смотрящие на мир сквозь розовые очки. Лекс ждал буквально белые невинные платьица и благоговейные улыбки. Адаптанты воспринимались как фанатики, вознесшие лишенных на пьедесталы выдуманных обычными людьми богов. Каково же было его удивление, когда, наблюдая из окна за появившимся десятком адаптантов на территории замка круга семерых, он не обнаружил тех, кого ожидал. Они, разительно отличались как от его представлений, так и от того, что ему привычно. Одежда лишенных чрезмерно сильно выделялась на фоне официального стиля свободных, чем-то смахивающего на тряпки обычных людей конца двадцатого века и принятого в их обществе за основной. Но Арман стала ярким пятном и на фоне адаптантов, которые ни разу не напомнили наивных тупиц, оказавшись оживленной сплоченной группой с кучей особенностей, впечатавшихся в сетчатку при первом же воззрении. Взгляд Лекса сразу задержался на идущей позади остальных девчонке. Впечатление до сих пор заставляло затаить дыхание — настолько оно было непохоже на все, что он ощущал до того дня. Шел дождь, и тонкий силуэт до последнего прикрывал зонт, обнажая обзору с угла Лекса только стройные облаченные в узкие джинсы ноги и обувь, похожую на ту, что Арман предпочитала и сейчас. Она ступала по газону медленнее остальных, и, застыв у фонтана прямо у входа в замок, сложила зонт, позволив каплям упасть на волосы, которые, подхватываемые ветром, перекрывали лицо. На голову девушки были натянуты большие наушники, и, стоило Арман отбросить спутанные пряди и обнажить черты, Лекс заметил шевеление губ. Тогда он почему-то сразу понял, что она поет. Она быстро осмотрела величественный замок, и ему даже с огромного расстояния показалось, что ее губы искривились в брезгливой усмешке. Арман опустила взгляд на гаджет и пошла дальше, развеяв впечатление, воскресшее позже, когда они столкнулись в одном помещении. На первом собрании Майлз, заставив потушить свет и развесив полотно для проектора, поучительно повествовал о перспективах полной потери эффективности защитной магии в ближайшие пять лет, перечисляя тогда еще совершенно непонятные слова. Арман сидела в самом отдаленном конце стола и следила за чем-то на коммуникаторе, время от времени вставляя комментарии в речь друга, но кроме него будто вообще никого не замечала. Позже Лекс узнал, что Арман настолько не переносит свободных, что буквально не выдерживает один их вид. Он наблюдал за ней, не в силах отвлечься ни на секунду. Она его интриговала и, если признаться совсем честно, завораживала. Арман отличалась от всех людей, что он когда-либо видел. Тем более от девушек его круга, воспитывающихся в патриархальном обществе с четким пониманием своего места. Каждое ее замечание на высказывания свободных о вариантах преодоления тех или иных возможностей лишенных неизменно сопровождалось пренебрежительным тоном и снисходительной ухмылкой. Она казалась ему красивой с этими своими привлекающими внимание синими волосами, строгим, не омраченным ни единой положительной эмоцией выражением лица, тонким изящным носом, глубокими карими глазами и чуть пухлыми губами, удивленно округляющимися на то, что она отслеживала на коммуникаторе. Ровно до того момента, как их взгляды пересеклись. Арман единственный раз отвлеклась от своего занятия, резко взметнув голову в тот момент, когда Лекс впервые подал голос. Он до сих пор мог воспроизвести в памяти стук леденца о зубы, пока она смотрела на него, сдвинув брови. И высказанное: «Так и думала, что ты такой же дегенерат, как твой подохший папочка, Двэйн». Прозвучавшая следом от ее начальника краткая фраза стала приговором и его исполнением: «Веди себя как профессионал, Арман». Он пялился на привлекательную девчонку и вспоминал события, полностью перекроившие его и так далеко не беспечную жизнь сына лидера круга семерых. Новость о смерти его отца прогремела на все общество свободных. Погиб ведущий политик, имеющий самый большой вес во всех принятых решениях. Когда-то один из сильнейших род Двэйнов потерял самого примечательного представителя и стал слабее, чему, конечно же, обрадовались другие шакалы из круга власти. В неполные шестнадцать Лекс остался наедине с долгом отца и практически без поддержки. На протяжении следующих лет на него давили другие лидеры круга, его мнением манипулировали, а он ошибался, спотыкался, вновь и вновь вставал и шел вперед, упорно продираясь сквозь нескончаемую ложь в поисках собственного пути. И вот он встретился с последней представительницей семьи, постаравшейся, чтобы от фамилии Лекса ничего не осталось. Арман. Бывшие лидеры круга, которые на протяжении всей истории свободных были самыми сильными, сдвигая род Двэйнов на вторую позицию. Вечно противостоящие семьи недолюбливали друг друга столетиями, но именно на поколении их родителей постарались найти выход: смешать кровь, чтобы наконец перестать враждовать за лидерство. Этот союз нес в себе огромные политические перспективы. Отец Лекса с радостью согласился на договорной брак, оценив по достоинству. Вот только Эстер Арман была другого мнения. Она сбежала прямо со свадьбы. Поговаривали, что с другим мужчиной. Уязвленный Аластор Двэйн выбил себе возможность покидать территорию свободных вопреки всем законам и долго искал нерадивую невесту, чтобы вернуть и предать суду. Но, когда нашел, не вернулся. Больная сука размозжила ему череп в такое месиво, что узнал отца Лекс только по шрамам на руках. Справедливость так и не восторжествовала, потому что адаптанты, среди которых, как выяснилось, и скрывалась Эстер, засвидетельствовали ее самоубийство. В качестве наказания последнего члена рода Арман — старшего брата Эстер — отстранили от круга и лишили всех привилегий высшего класса, а через несколько лет он скончался. До момента встречи с Кэли Арман Лекс считал, что ее семья полностью стерлась из истории. О том, что Эстер родила, не было известно. Адаптанты, зачем-то вставшие на ее сторону, скрыли данный факт от свободных, когда проводилось расследование. А те не стали проверять информацию, доверившись общине, с которой не особо хотели контактировать в годы, еще не объединяющие волшебников союзом. В тот день последствие глобального просчета сидело перед его глазами и с раздражающим стуком гоняло леденец во рту, прожигая торжеством на дне зрачков до самого позвоночника. Желание справедливости, которое практически свело его с ума в пятнадцать, вновь воскресло, но статус Арман среди адаптантов и заключенное между общинами соглашение сделали ее невозможной. Однако это не заглушило лютую неприязнь, вспыхнувшую между ними в минуты контакта взглядов, активно развивающуюся с подачи Арман, которая вечно его провоцировала, и достигшую апогея к последней встрече. За несколько дней до первого пришествия они впервые опустились до боевой магии не в рамках тренировок. В их последнюю встречу Арман познакомила его с тем, как искрит электрический ток на коже, ну а он в свою очередь оставил на ее ключице след любимого намерения отца, после которого лечебное волшебство не помогало избежать долгого и мучительного заживления. Лекс метил в горло… Сейчас, в противовес прошлому, он был рад, что Арман увернулась. Если бы она погибла тогда, вряд ли ему удалось бы наладить перемирие с адаптантами и дожить до сегодняшнего дня. С той последней встречи они не виделись. Лексу запретили приближаться к девчонке на расстояние выстрела. — Ты настолько по мне соскучился, Двэйн? — подала голос Арман, вырвав его из воспоминаний об их общем прошлом. Она отложила лист и, медленно развернувшись через плечо, выдернула белые наушники из ушей. Отвлекшись на лежащий рядом круглый плеер, она нажала кнопку и сложила на него провода, не заботясь о том, чтобы они не спутались. Так и не получив ответа, она вопросительно вскинула бровь, подняв уголок губ в намеке на тоже знакомую досконально ехидную ухмылку. — Музыка после конца света, — все же заговорил Лекс, и это прозвучало практически нейтрально. — Заслуживает уважения. — Эта старинная рухлядь? Технологии нулевых проще всего поддерживать — они гораздо элементарнее современных и энергии для них требуется не так много. Вот если бы мне удалось оживить что-то работающее не на батарейках… — Арман осеклась и, с притворным сожалением хлопнув себя по лбу. — Не забывай, с кем разговариваешь, Кэли. Ба-та-рей… — А ты все так же считаешь всех, кроме себя, идиотами, — прервал ее уничижительную речь Лекс и, заметив, что девчонка сдерживает смех, сцепил зубы, не позволяя себе лишнюю грубость. Хоть кто-то из них должен оставаться взрослым, чтобы не вернуться к тому, на чем они расстались. Лекс медленно прошел внутрь помещения и, придвинув стул к столешнице в трех шагах от Арман, развернул его спинкой вперед. Усевшись, он склонил голову набок, окидывая девушку снисходительным взглядом. Она проследила его действия хищником, ожидающим выгодную позицию для того, чтобы сделать смертельный для жертвы бросок. — Не надоело? — озвучил что-то вроде предложения о перемирии Лекс, мерно постукивая указательным пальцем по спинке стула. — Ты никогда не умел развлекаться, — презрительно фыркнула Арман и, поднявшись, встала на столешницу. Проследовав прямо по ней, она затормозила рядом с Лексом и опустилась на корточки, выдерживая между ними расстояние чуть меньше протянутой руки. Он уставился на цепочку, болтающуюся на ее шее, но его отвлекло поцокивание языка, и он вновь посмотрел в темные глаза. — Как же ты умудрился выжить? — перейдя на полушепот, спросила Арман. — Как изнеженный мальчик, привыкший, что все стоят перед ним на коленях и, открыв рот, ждут приказаний, прожил так долго? — Вот что тебя всегда бесило? — льду в его голосе позавидовали бы вершины самых высокий гор. — Необязательно было привлекать мое внимание, ведя себя как бешеная сука. Кто знает, встань ты на колени, может, тебе удалось бы гораздо лучше. Арман вздрогнула, словно ледяной тон, исказивший озвученные ей намеки в еще более извращенный смысл, проник ей под одежду и ударился о кожу колючими снежинками. Она опустила голову, с силой сжав кулак на брюках, и, перестав чувствовать потребность выиграть хотя бы пересечение взглядов, Лекс опять уставился на ее шею. И то, что он все же узрел на цепочке, мгновенно испепелило напускное спокойствие. Арман панически дернулась, стоило ему сделать резкий выпад и обхватить перстень на ее шее. — Если ты хочешь что-то сохранить, нужно тщательнее это оберегать, — ядом, которым пропиталась каждая буква, могли бы отравиться все присутствующие в лагере. — Особенно в присутствии хозяина того, что украла твоя семья. Лекс нарочито медленно обернул цепочку вокруг кулака и, замерев на долю секунды, рванул, обрывая тонкое золото. Арман, к его огромному разочарованию, удержала равновесие, перенеся вес на пятки, и так и не свалилась со столешницы к его ногам. Брезгливо отбросив цепочку на пол, Лекс проскользнул по витиеватой заглавной букве «Д», украшенной узорами белого золота и крохотными сапфирами. — Твоя подохшая мамочка оставила это тебе вместо наследства? — задал Лекс очередной уничижительный вопрос, остро нуждаясь в том, чтобы водрузить перстень на средний палец, на котором должен был находиться последние десять лет, но сначала необходимо проверить, не омрачила ли Арман его собственность проклинающей магией. С ее предками чего-то подобного стоило ожидать. — Нет, Двэйн, — прошипела Арман, потирая шею. — Его оставил твой подохший папочка в качестве напоминания о самом хладнокровном беспринципном ублюдке, который только мог родиться в нашей убогой реальности. Поднявшись, она шагнула в сторону и спрыгнула на пол за его спиной. Лекс не позволил себе продемонстрировать опаску оглянувшись, насколько бы сильно его внутреннее чутье ни твердило о том, что выпускать ее из поля зрения — огромная ошибка. Раздавшийся стук тяжелых подошв по паркету почти позволил ему облегченно выдохнуть. — Не самом, — пробормотал Лекс себе под нос тогда, когда перестали слышаться шаги. Повертев перстень перед глазами, он покачал головой. Одна из главнейших реликвий его рода хранилась у дочери убийцы его отца все это время. Он должен был догадаться еще тогда, когда при Аласторе не обнаружили то, что никогда не соскальзывало с его пальца. Лекс сдвинул брови, силясь понять, зачем Арман позволила ему увидеть кольцо. Вряд ли она ожидала другой реакции. С годами забыла о том, что носит на шее? Поднявшись, он подошел к оставленному Арман листу и, оценив «шедевр», усмехнулся. С годами ее провокации просто стали извращеннее. Безумная дрянь. Лекс подумал бы, что Арман нарисовала его, однако настоящая личность очень четко читалась в постаревших чертах. Он смял бумагу, но изображение петли, обнявшей горло Аластора Двэйна, так и осталось в памяти.